20. Дядя Бейлор (1/1)

Его отец немедленно повысил бы голос, требуя объяснений от Эгга. Дядя Бейлор лишь поднял брови и ждал, когда Эгг заговорит. По правде говоря, Эгг находил это нервирующим. Терпеливо, но всё же выжидающее лицо дяди было гораздо более ошеломляющим, чем сердитый взгляд отца.— Я... Он... Мы... — начал Эгг.— Выбери сначала тему, — посоветовал дядя Бейлор без злости. — Всегда лучше начинать с признания собственной ошибки. Ты солгал сиру Дункан, верно, Эйгон?— Я не лгал, дядя, — запротестовал Эгг.Дядя Бейлор пристально смотрел на него, пока Эгг наконец не признался:— Я мог ввести сира Дункана в заблуждение, но не нарочно! Он... Он посчитал меня конюхом. Он просто предположил... А я... Я...— И ты не счёл нужным исправить его?Эгг указал на свою бритую голову.— Он бы не поверил мне, даже если бы я сказал ему, что я принц. Я ведь не похож на Таргариена, правда?— Разве принц обязан выглядеть как кровь дракона, дабы считаться настоящим принцем?Эгг перевёл взгляд на тёмные волосы дяди, слегка тронутые сединой.— Нет, конечно, нет, — печально ответил он. — Прости, я не хотел... Я имел в виду... Крестьяне уверены, что у принцев серебристо-золотые волосы и фиолетовые глаза, иначе он притворщик. Мои глаза кажутся темнее, когда волосы выбриты. Дейрон сказал, что они почти чёрные. Ну, мои глаза. Крестьяне...Эгг знал, что бормочет что-то бессвязное. Он закрыл рот и ждал долгие, долгие минуты, которые казались часами.— Надеюсь, когда ты подрастёшь, — наконец сказал дядя, — ты поймёшь, что крестьяне не столь невежественны, как некоторые лорды и принцы считают.Эгг уставился на свои ноги. Он не знал, как ответить, кроме как ещё раз извиниться. И тут на него вдруг снизошла идея. Он поднял голову и воскликнул:— Вот почему я желаю стать оруженосцем сира Дункана! Он — межевой рыцарь, а не какой-нибудь знатный лорд из знатного дома. Я мог бы узнать от него об обычаях народа.— Это правда, Эйгон?Если бы только дядя Бейлор посмотрел на него с сомнением и недоверием, Эгг мог бы солгать ему в лицо. Но серьёзное и нетерпеливое лицо дяди было подобно стреле, пронзившей его грудь. Он покачал головой и признался:— Нет, это ложь. Ещё одна ложь. Я... Я просто желал быть чьим-нибудь оруженосцем. Это мог быть кто угодно. Дейрон хотел спрятаться и не участвовать в турнире, но я не хотел этого. Я встретил сира Дункана, и у него не было оруженосца, так что я подумал-— Сир Дункан не взял бы тебя, если бы ты сказал ему правду о том, кто ты. И ты прекрасно это понимал, верно?Эгг кивнул. Его глаза наполнились слезами стыда и раскаяния.— Ты должен смиренно просить у него прощение за обман и беды, что настигли его.— А что, если он не простит меня?— Это его право, его абсолютное право. Твой же долг — извиниться. Будут ли приняты твои извинения или нет, это уже совсем другой вопрос. Мы не просим прощение только тогда, когда уверены, что прощение будет даровано нам. Мы просим прощение, когда причинили зло другим и искреннее сожалеем об этом.На этот раз я буду вашим оруженосцем по правильным причинам, сир, пообещал Эгг. Даже если вы никогда не простите мою ложь.