Часть 1 (1/1)

And I know just why you could notCome along with meThis was not your dreamBut you always believed in me.31. 01. 2019.Двенадцатичасовой перелёт измотал Джона, и он покинул аэропорт с тяжестью на сердце, понимая, что ему ещё предстоит провести некоторое время в машине прежде, чем он доберется до Палмс-Спрингса.Джон отсутствовал около трёх недель, но стоило ему оказаться на улице, как тотчас же нестерпимо захотелось развернуться и улететь вновь?— неважно куда, лишь бы не переступать порог дома.Память о ссоре со Скоттом перед отъездом непрестанно терзала его всё то время, что он отсутствовал. Их конфликт был настолько серьёзен, что пока Джон находился в Лондоне, они со Скоттом даже не разговаривали друг с другом по телефону, и Джону перед отлетом пришлось позвонить в отель, чтобы признаться в том, что, к сожалению, он приедет один.Бессонные ночи, одинокие и тоскливые он провёл в раздумьях и пришёл, как и всегда, к одному выводу?— виноват был он.Он не был рождён для того, чтобы жить так же, как и все, посвящая мысли каждодневной рутине?— стирке, готовке, уборке, покупке продуктов, ремонту.Всё это казалось неважным, малозначительным, и он предпочитал думать, что чистота и порядок в их доме?— само-собой разумеющееся явление, и поэтому Джон просил горничную не попадаться ему на глаза. Но были дни, когда у неё были выходные или когда они на некоторое время прерывали с ней контракт, когда были уверены в том, что в ближайший месяц работа не потребует от них тотчас же сорваться с места и уехать из города.Это были по-настоящему тяжёлые дни для Джона, когда ему приходилось каждый день просыпаться в своей кровати, а не вскакивать по звону будильника и отчаянно не искать носки, понимая, что день расписан по часам; когда надо было думать о том, что приготовить на завтрак, обед и ужин и при этом не забывать о том, что собак покормить тоже надо было вместо того, чтобы не предоставить всё официантам и поварам в очередном пятизвёздочном ресторане; когда ему чуть ли не на стенку хотелось лезть в попытках найти себе занятие, которое бы удовлетворило его вместо того, чтобы спокойно не плыть по течению, наслаждаясь тем, что у него не было ни одной свободной минутки, чтобы задуматься о том, что в этом мире есть что-то ещё, помимо этой беготни и суматохи; когда приходилось отвечать на более насущные и важные вопросы вместо того, чтобы в который раз не заявлять, что его возвращение в Торчвуд целиком зависит от воли продюсеров и сценаристов?— да и, сказать по правде, он не видел ничего хорошего в том, чтобы снова сыграть Джека Харкнесса?— прошло слишком много лет,?— да и имел ли право на существование бессмертный капитан без своего Янто Джонса?..Откровенно говоря, у Джона Барроумэна после очередного насыщенного мероприятия просто-навсего не оставалось сил на то, чтобы переключаться и обычно жить, выполняя как ни в чем не бывало домашние обязанности, причём с каждым годом уставал он всё сильнее?— годы давали о себе знать.Его сводила с ума мысль о том, что ночь сменяет день, а он сидит в четырёх стенах, когда за окнами лежит красочный мир, наполненный миллиардами важных событий, участником которых он не являлся в конкретный момент.Необходимость хозяйничать по дому расстраивала его?— физический труд наводил на мысль о бессмысленном существовании, и приравнивал его ко всем остальным людям?— простым обывателем. Но он никогда не был одним из них, а потому никогда не мог сосредоточиться на бытовых проблемах, спокойно выполнять их, подпевая себе под нос.Его съедала изнутри ужасающая пустота в душе, появляющаяся каждый раз, когда он находился дома больше трех дней.Конечно, иногда он срывался и гулял по городу, но, сами понимаете, вокруг было слишком много соблазнов в виде торговых центров, ресторанов и кафе… Но этого всегда было недостаточно.Казалось, что единственное, что помогало по-настоящему протянуть до очередного мероприятия с его участием?— это телевизор.Череда новостей, фильмов, сериалов помогала скрасить будни, помогала не думать, и да, это отупляло, но так хотя бы было намного легче терпеть душевную боль.Однако была одна проблема…Скотта это злило до чёртиков.Они ни в чём не нуждались, но его муж по-прежнему работал над архитектурными проектами, предназначенными для разных городов в разных странах, хотя и выполнял большую часть работы на дому. Он требовал от Джона тишины, когда ему нужно было сосредоточиться. Но Джон не всегда его слушался?— иногда, когда дома он находился достаточно долго, он начинал сходить с ума и беситься?— ужасно по-детски, некультурно и громко.Слишком громко.О чём прекрасно он знал и сам.Пристрастие Джона к алкоголю только усугубляло ситуацию?— пил он каждый день, не по черному, конечно, но от водки с тоником он отказаться всё никак не мог, хотя и боялся проверить состояние своей печени.Всё это, а также то, что иногда у него напрочь исчезал из головы список его сегодняшних дел, приводил к довольно печальным последствиям для его супружеской жизни со Скоттом.Скотт кричал на него, Джон?— на Скотта, причем аргументы у последнего были куда убедительнее.В такие моменты по комнате летали разные предметы?— диски, книги, вазы и даже посуда.Никто из них после подобных стычек не мог вспомнить то, что говорил один другому, но нервы это порядком трепало, и всё заканчивалось тем, что они расходились по разным углам, разгорячённые и задетые до глубины души.В этот раз произошло так же, но завершилось всё гораздо—гораздо хуже?— Скотт вышвырнул его сумки из квартиры накануне отъезда.Джон принял это подобающе?— молча удалился восвояси, проведя ночь в аэропорте и кусая ногти в кровь, борясь с желанием сорваться и позвонить мужу, извиниться, умолять простить его… но Джон понимал?— смысла в этом особо не было перед отлетом из страны. Он, правда, думал, что, когда прилетит в Лондон, Скотт ему позвонит или хотя бы напишет, но он не сделал ни того, ни другого, а Джон слишком погрузился в атмосферу зимнего Лондона, чтобы проглотить гордость и пойти первым навстречу.Счастливые фотографии и видео в инстраграмме выглядели достаточно правдоподобны, и Джон убеждался в этом каждый раз, когда читал комментарии фанатов. Отлично, значит, никто ничего не заметил, и он по-прежнему хорошо держится на публике.Джон надеялся, что Скотт заметит его гневный пост, где он обличал гомофобов и, подавив обиду, позвонит ему и утешит его?— в конце концов, если бы не он, Джон давно бы озлобился на мир из-за людской жестокости. Однако и на этот раз Скотт промолчал, а Джон, пересмотрев то видео-обращение, удалил его, решив сделать вид, что ничего не произошло.Но, проведя Эмили до отеля, Джон расплакался у неё в объятьях, и она отпустила его тогда, когда выпытала у него всю правду. Она была поражена до глубины души?— встреча двух супругов в Джунглях была настолько искренней, что она сама смахнула несколько слезинок с глаз, когда пересматривала самые лучшие моменты телешоу.—??Разве твой брак со Скоттом не идеален? —?спросила она тогда у Джона?.—??Нет,?— ответил он,?— всё трещит по швам?.Она успокоила его, убаюкала, взбодрила и взяла с него обещание по возвращении домой помириться с мужем, в противном случае она грозилась сесть Джону на шею и терроризировать его, пока тот не решит свои любовные дела.Он тогда засмеялся, однако сейчас, припарковав машину рядом со своим новым домом в Палмс-Спрингс, Джон осознал?— смех куда-то запропастился, уступив место горечи, застрявшей в виде комка в горле.Джон нервничал, когда выходил из машины и забирал из багажника вещи?— непослушные руки то и дело дрожали, поэтому сумки и чемоданы несколько раз приходилось поднимать с земли.Он уже слышал отчаянный лай собак, которые скреблись о стеклянную стенку, прося выпустить их, встретиться со своим горячо любимым хозяином, который почему-то постоянно всё время куда-то да и исчезал на дни, недели, из-за чего большую часть своей жизни они проводили, скуля из-за тоски по нему.Джон был готов уже всё бросить, чтобы приласкать их, когда те окажутся во дворе, однако те оставались по-прежнему взаперти, и из дома не доносилось ни звука.Было непривычно тихо.Слишком тихо для такого огромного дома в таком прекрасном райском месте, как Палмс-Спрингс.У Джона упало сердце, когда он, трясущимися руками, вставил ключ во входную дверь и, открыв её, прошёл в пустой холл.Его встретила зловещая тишина, которая, впрочем, была развеяна его питомцами, отчаянно прильнувшими к Джону. Закончив нежиться с собаками, Джон, оставив свои вещи на полу в коридоре, неуверенно сделал несколько шагов, углубляясь в дом.—?Скотт? —?Позвал Джон мужа, и голос его предательски дрогнул.Он был напуган?— его душило предположение о том, что Скотт ушёл от него и проводил целые дни за чтением юридических сайтов, пытаясь выяснить, какие документы необходимы для развода.Нет, думать об этом было ужасно.?Если это правда, то я,?— думал Джон,?— напьюсь. Напьюсь как скотина и что-нибудь да сломаю, а потом уже подумаю о том, что делать дальше?.?Господи, Скотт, пожалуйста, отзовись, дай мне знак, что ты дома, молю тебя?,?— шептал Джон, осматривая комнаты на первом этаже.Джон с замирающим сердцем остановился перед дверью, которая вела в его любимую комнату и, прикусив от волнения правую руку, сжатую в кулак, открыл её и… увидел Скотта.Желудок сделал акробатический трюк, а душа, перед тем как уйти в пятки, так больно резануло его изнутри, что он даже схватился за стенку, чтобы не упасть.Его муж, Скотт Гилл, сидел на длинном диване, обхватив руками колени, и невидящим взглядом смотрел на пустой экран телевизора.Он был одет в пижамные штаны и футболку, запачканную не то травой, не то соусом, и в целом выглядел так, как будто бы не спал несколько суток?— взлохмаченные волосы пропитались кожным салом, под глазами виднелись мешки и недельная белоснежная щетина.В последнем ничего удивительного не было?— в конце концов, Скотт был старше Джона на пять лет и седеть начал раньше своего партнёра, краситься, соответственно, тоже.Вид неухоженного, грязного подавленного мужа напрочь выбил всю спесь из Джона Барроумэна, заставил его внутренне содрогнуться и в который раз убедиться?— вина целиком и полностью лежала на нём.—?Иисусе, Скотт… —?Пробормотал Джон и бросился к супругу, обнимая того за плечи.Тот не вздрогнул, не шелохнулся.Как будто бы и не заметил его.Джон краем глаза видел разбросанные по ковру упаковки из-под еды, напитков, а также порванные в клочья бумаги, исписанные неровным почерком, принадлежащим, несомненно, его мужу.Да и чёрт с ним.Плевать на грязь, на беспорядок вокруг, на не самый приятный запах, исходящий от Скотта?— всё это было несущественно, главное, что он не съехал, что остался в их доме, что… что находился здесь и сейчас именно в этой комнате, которая очень много значила для Джона, а не где-нибудь ещё?— например, в своём кабинете.В этой комнате хранились много памятных для Джона вещей?— многочисленные фигурки с капитаном Джеком Харкнессом, книги по Торчвуду и Доктору Кто, комиксы про Тёмного Лучника, фандомные игрушки и подарки его самых талантливых фанатов и, конечно, постеры. Плакаты с бродвейским шоу, в котором он неоднократно участвовал, будучи молодым?— в Anything Goes.Утро и дни Джон проводил только здесь, изредка выходя на улицу, чтобы поплавать в бассейне или отправиться за покупками и возвращался в спальню только с наступлением темноты.Из-за частых ссор с мужем он не мог уже называть комнату, в которой ночевал, их спальней.Порой он ощущал каждой частичкой своего тела отстранение, витавшее в воздухе между ним и Скоттом.Джон понимал, что им нужно поговорить об этом, ведь песня ?What about us? была именно об этом, и когда-то давно он неслучайно решил её исполнить?— знал ведь, блин, зараза, что когда-нибудь строчки из неё воплотятся в реальность.Однако Джон постоянно откладывал разговор на потом, ссылаясь то на очередную конвенцию в выходные, то на Джунгли, то на приезд племянников и их детей, то на всех многочисленных родственников, то на что-то ещё… На поездку в Лондон, например.Даже осознание того факта, что каст Джунглей победил в одной из номинаций, сейчас совершенно не радовал Джона. Ничто не могло обрадовать его. И никто… кроме Скотта Гилла. Его партнёра. Его мужа. Его второй половинки, без который Джон не чувствовал себя самим собой, без Скотта, отсутствие которого заставляло Джона ощущать себя бледной тенью того очаровательного мужчины, каким он выглядел на телевизионных экранах…—?Скотт,?— повторил Джон печально, уткнувшись мужу в плечо,?— я вернулся, Скотти, я вернулся домой…—?Я вижу,?— буркнул тот, слабо встряхнув плечами в надежде отстранить супруга от себя.На большое у него просто не хватило сил.Не хватало сил даже на то, чтобы нормально приготовить себе поесть, привести себя в порядок, сосредоточиться на работе.Он не мог ничего сделать, потому что долгое время не мог найти себе место после очередного конфликта с Джоном.Он устал пытаться докричаться до Джона, срывая голос каждый раз, когда отчитывал его за тот или иной поступок или несдержанное им обещание выполнить элементарное дело по дому.Но на Джона кричать было бесполезно?— в такие моменты он просто-напросто слышал только себя и никого больше, и это выводило Скотта из себя настолько, что иногда ему стоило огромных сил не наброситься на Джона и как следует не ударить его.Это было бы глупо и жестоко, а Скотт поклялся себе ещё в детстве не быть таким, хотя драться-то он умел?— будучи геем всегда необходимо быть готовым защитить свою честь и отстоять своё право быть самим собой.В ту последнюю их ссору что ещё оставалось делать Скотту, как не выкинуть багаж Джона во двор и не запереть за ним дверь, чтобы тот задумался о том, как сильно был Скотт зол на него за его чертов эгоцентризм и прокрастинацию?Но, обдумав всё хорошенько после его отъезда, Скотт понял, что погорячился, что напрасно вышел из себя и что стоило разрешить ему переждать ночь перед отлетом…Однако было уже слишком поздно?— Джон уже уехал в Лос-Анджелес, а писать или звонить первым Скотту не хотелось. Слабаком он не был, а Джон, как казалось тогда Скотту, заслужил это более чем суровое наказание.Или нет?..Размышления об этом мучили его постоянно, и он потерял счёт времени. Вдобавок ко всему каждую секунду ему хотелось сорваться и позвонить Джону или хотя бы прочитать его инстраграмм, но… нет.Воля была непоколебима.Вплоть до того момента, как Джон не ворвался в эту комнату так же неожиданно, как и ворвался двадцать шесть лет назад в его жизнь.И сейчас, спустя три недели, вместо того, чтобы смягчиться, Скотт повёл себя как настоящий говнюк и даже не назвал его по имени в ответ, хотя их совместные фотографии то и дело с болью напоминали о таком желанном дуралее?— Джоне Скоте Барроумэне.—?Прости меня, пожалуйста, Скотти… —?Джон стиснул в отчаянных объятьях своего мужа, борясь с приступом головокружения и чёрными точками, пляшущими у него перед глазами.Казалось, он не услышал слова Скотта и не заметил его нежелания отстранить его от себя.Только не снова.Только не сейчас, не когда Джон был истощен после многочасового полета домой, не когда ему приходилось бороться с желанием рухнуть в кровать и проспать несколько суток?— нет, нельзя, ни в коем случае, если он не помирится с мужем сейчас, то в следующий раз встретит его, вероятнее всего, в суде, а ему так не хотелось терять его…Джон был не в состоянии отпустить Скотта?— центр его Вселенной, свою музу, своё вдохновение, свою опору и надежду.—?Прости, прости, прости,?— повторял он, сдерживаясь, чтобы не зарыдать. —?Мне не хватало тебя до ноющей боли в груди, не хватало твоей руки в моей, когда я выходил на улицу, а холодный зимний ветер замораживал меня, и я не мог согреться, потому что я нуждался в твоем тепле, Скотт,?— сказал Джон, целуя мужа в волосы. —?Порой ночью я просыпался и не мог нащупать твою спину в темноте и только потом вспоминал, что ты не поехал вместе со мной, и всё, что я мог после этого делать?— это плакать в подушку до рассвета, потому что на такой огромной кровати ощущаешь себя слишком маленьким, незначительным… Скотти… Послушай… пожалуйста… Прошу, не отворачивайся от меня,?— устало попросил Джон, нежно взяв Скотта за небритые щеки и осторожно повернув его голову, отчаянно нуждаясь в его взгляде, пусть и печально-грустном. —?Я упрямо молчал, не звонил тебе и не писал, когда я был в Лондоне, и вина разъедает меня, словно серная кислота, но она ничто по сравнению с тем фактом, что я не говорил тебе о своих чувствах, когда ты был рядом со мной… Ты много работал, а я… много отдыхал… Просто… Я так устаю от всего этого,?— вздохнул Джон и поцеловал Скотта сначала в висок, а затем в ухо. —?Каждый раз я даю себе обещание взять себя в руки, отдохнув денек-другой, максимум три дня, но я не успеваю и оглянуться по сторонам, как проходит целая неделя, а я всё так же избегаю разговора с тобой и отлыниваю от выполнения домашних обязанностей… Прости… прости меня, прошу, мне больше ничего не надо, кроме твоего прощения… Я знаю, что я - дурак и что думал только о себе и совершенно забыл о том, что у меня есть супружеские обязанности перед тобой и что ты не мой мальчик на побегушках, чтобы выполнять за меня всю грязную работу… Что помимо концертов, телешоу, работы над книгами и комиксами с Кэрол есть ещё дела по дому… Что в моем телефоне есть номера не только Келси, Гевина, мамы и папы, но ещё и доктора, сантехника, электрика, маляра… Скотти… Господи, я обещаю тебе незамедлительно выполнять всё, что ты от меня потребуешь, не откладывая это ни на минуту... Только прости меня… Я буду плеваться, буду вертеться, искать оправдания… но… я прекращу ребячиться как только ты мне скажешь ?ты обещал, Джон?, хорошо?.. Пусть это будет нашим сигналом. Это будет знак мне, чтобы я перестал вести себя как придурок… Потому что… потому что какой смысл быть полным дураком, если в моей жизни нет тебя… и какой из меня пример для подражания, если я даже не могу мусор вовремя вынести…Тихий голос Джона, наполненный раскаянием, сожалением, тревогой, порывистый, то и дело срывающийся из-за волнения и страха, тронул Скотта, сломав трехнедельную плотину в его душе, и истинные чувства к Джону?— признательность, доверие и любовь, желание заботиться о нём, опекать такого взрослого, но в то же время немного инфантильно-жизнерадостного человека?— распахнули сердце Скотта, и он глазом и не успел моргнуть, как уже сжимал в объятьях Джона, дрожа от удовольствия, потому что наконец-то… наконец-то его муж дома, рядом с ним, а не где-то там, далеко, занимаясь непонятно чем и непонятно с кем…—?Джон,?— сипло проговорил Скотт, потому что говорить ему после столь длительного молчания было тяжело,?— ты такой глупый… —?Скотт слегка встряхнул его за плечи, а затем поцеловал его во влажные мягкие губ,?— Конечно же я тебя прощаю! Я давно простил тебя… Сразу же, стоило мне успокоиться через полчаса после твоего ухода… и, более того… Это я должен просить у тебя прощения. Я погорячился… Вышел из себя… Ты не заслужил столь сурового обращения к себе… Прости…—?Скотти, не говори так…—?Нет,?— Скотт медленно провёл рукой по длинным пальцам Джона,?— ты совершенно прав, я же сам по себе знаю, как тяжело восстанавливаться после тяжелой командировке. К тому же, ты устаешь чаще меня, потому что у тебя плотный график… Прости, что иногда ругаю тебя из-за твоих шалостей… Ты всегда был таким, и именно за это я тебя и полюбил однажды, но иногда я забываю об этом… Чёрт… Я просто нервничаю, потому что от меня, как от архитектора, многое зависит… Я просто прошу вести себя чуть потише, когда я работаю, хорошо, Джонни?Джон кивнул, чувствуя себя одновременно и разбитым, и счастливым.Скотт вымученно улыбнулся.—?Мы должны распределить обязанности, как мы делали это раньше, когда жили в Кардиффе… Просто твоя карьера требует слишком частых перелетов, и из-за необходимости мотаться туда—сюда мы совершенно забыли об этом… Давай… давай я буду выполнять все домашние обязанности три дня после твоего возвращения, а последующие три дня?— ты? А если ты будешь отлынивать, я буду напоминать тебе о твоём обещании… И подгонять тебя палкой,?— засмеялся Скотт, и смех этот звучал легко и непринужденно. Сердце его оттаяло.—?Да, да, конечно! —?Взволнованно ответил Джон, ёрзая на диване. —?Я покажу тебе, что я не бесполезен, только бы ты не сердился на меня…—?Иногда это полезно…Джон быстро покрыл его лицо поцелуями.—?Ты прав… Спасибо… Скотти?.. —?Спросил Джон, опустив голову.—?Да?..—?Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя! —?И Джон снова накинулся на него с объятьями.Скотт, в шутку пытаясь выбраться из хватки Джона, смеясь, ответил:—?Я тоже тебя люблю.