Часть 1 (1/1)

Он обещал себе не нажираться до свинского состояния в этот раз. Просто потому, что возраст, просто потому, что весь следующий день канет в лету, просто потому, что не всегда пьяному море по колено, и надо бы себя поберечь хотя бы ради предстоящих съемок. Никто не спорит, повод выпить был, да еще какой?— сладко лелеемый, оберегаемый и будоражащий душу, эдакий ребенок на сносях?— новый альбом?— наконец явил себя миру и был, мягко говоря, признан аудиторией, его собственной. Каждый милостиво отложенный из собственного кошелька пенни окупился, если и не в денежном эквиваленте, то в душевном уж точно. Люди не слушали его музыку, как нечто случайно попавшееся на просторах интернета и не захаживали по приколу посмотреть на их выступление в бар, потому что вход свободный?— нет. Они слушали, вслушивались, слышали, в конце-то концов, текст песен, думали над ним, осознавали, что за каждым словом стоит какой-то определённый смысл, над которым он размышлял мимолетными вечерами, борясь с сонливостью: упустишь вдохновение здесь и сейчас?— потом не наверстаешь, а если и наверстаешь, то выйдет криво и совсем не так, как задумывалось, ощущалось. О, свое творчество он именно что ощущал: фибрами души, дрожью рук, электрическим разрядом в животе, вихрем в голове, неспособностью усидеть на месте. Да кто, черт дери, может вообще сидеть на месте, когда воображение за шиворот тащит в центр урагана кружить, теряться, растворяться… В общем, он не хотел нажираться, как свинья. Всего лишь немного выпить и расслабиться с ребятами из группы, отпустить фонтан эмоций, каждую секунду грозящий разродиться в фейерверк. В какой такой момент пинта пива сменилась на шот, резво листающая и зачитывающая ленту комментариев под последними постами в твиттере и Инстаграм Мадлен напротив на лицо Генри неопределенной эмоции, уютная атмосфера паба на мягкую софу со светлыми стенами вокруг, а костяшки тыльной стороны ладони на подушку?— он искренне не знал. Кстати, от запаха подушки начинало тошнить, и дело тут не в том, что источала она зловония, просто запах свежей выстиранной ткани ему сейчас не очень нравилось. ?— Ага,?— снисходительно и слишком резко произнес Генри своим этим мягким, размеренным приятным голосом. На трезвую голову Джои искренне симпатизировал голосу коллеги, музыкальный слух не резали пологие звуки, которые порою вываливались у многих изо рта в виде истерического рассказа про очередную маловажную ерунду. Но сейчас даже шедевр гения в исполнении настоящей сирены мог бы ему разорвать ушные перепонки. Да и он, собственно, сам виноват?— Генри бы так и продолжил молча пилить его взглядом, очевидно, неодобрения, но не чувствующий тела музыкант сам первый полез на рожон, пытаясь вызнать свое текущее местоположение. Получилось какое-то скомканное мычание, прервавшееся покашливанием саднящего пересохшего напрочь горла. Но надо отдать должное Кавиллу?— вновь он не заговорил, но к накрепко сцепленным губам поднес стакан с водой. Мигом оживившись (если не разумевшее нормально полуприсесть с первого раза тело вообще может обладать подобным определением), Джои выхватил из чужих рук священный на данный момент Грааль и начал жадно пить. Он не очень верил в бога и не ходил в церковь, тем более англиканскую, но существование жидкости в это утро (и далеко не первое в его жизни) заставляло перейти из рядов атеистов к агностикам. Нет, ну правда ведь?— словно увлажняющий крем на иссохшей коже рук, вода обволакивала и возрождала несчастную глотку. Бэти, довольный, как морж со свежей рыбой в зубах, вернул стакан (спасибо, что Генри успел его схватить) и упал обратно на диван, уткнувшись носом в подушку. Звук осторожно опустившегося стекла на деревянную поверхность и чужая неспешная поступь убаюкали бы клявшего самого себя не пить так много актера, но от запаха порошка, пропитавшего ткань, стало мутить. Джои обреченно поднял голову и простонал нечто на сей раз еще более невразумительное, чем в первый. ?— Что с тобой? —?выдерживая свою обыденную вежливую доброжелательность, поинтересовался Кавилл, отошедший к плотно зашторенному окну. ?— От запаха подушки тошнит,?— протянул Джои, непослушной рукой пытаясь скинуть ее на пол. Сейчас он хотя бы ощущает эту конечность частью собственного тела. Генри удивленно повел бровью, развернулся к окну и отдернул занавеску. В комнату ворвался неприятный, но, блага мартовскому пасмурному небу, тусклый свет. Бэти, еще толком не продравший заспанные глаза, прищурился, а после блаженно закрыл глаза, вдыхая свежее дуновение ветра, ударившего в нос влажностью и холодом дождя и асфальта. Пострадавший больше всех в произошедшей недавно ситуации Кавилл намеревался было отойти от открытого окна, да и дел у него было, в принципе, сегодня немало, так что лучше было бы и вовсе уйти, оставив перебравшего коллегу трезветь в гордом одиночестве?— вот когда ходить сможет, тогда и поговорят. Так вот, Генри уже сделал несколько шагов вперед, но недовольное телячье мычание вновь пригвоздило его к месту. ?— Что опять? —?спросил мужчина, скрестив руки на груди. Он старался не держаться в обществе других людей в закрытых позах, но сейчас он откровенно устал. Если для Джои приключение на вертолетных виражах только началось, то для него цирк продолжается уже порядочно. ?— От воздуха тошнит,?— заявил Бэти, пряча сморщившееся от недовольства лицо обратно в подушку. —?И от подушки! —?музыкант оказался в той же позе, в которой был секунду назад. ?— Тебе принести еще воды? ?— Не, я ща блевану,?— безапелляционно заявил Джои, поднимаясь с дивана, нелепо вытаскивая запутавшиеся в пледе ноги и, в конце концов, падая на пол. На попытки помочь ему подняться на ноги Бэти отвечал резким отказом?— поднимая руку в жесте ?подождите вы, блять, секунду, я сам во всем разберусь?. В какой-то момент он все же пошел, не очень-то и прямо, сам чувствовал, как вестибулярный аппарат со скрипом выводит его из раза в раз из очередного заноса влево. Актер так бы и шел дальше в непонятном направлении в незнакомом для себя месте, если бы терпение коллеги по цеху не потерпело коллапс на производстве гормонов толерантности и не заставило бы того схватить хмельную личность за локоть и не повести (здесь в знач. —?тащить., прим. переводчика-нарколога) в сторону туалета. Джои с минуту сидел над унитазом, глядя на воду, в то время как Генри смотрел на него. Бедный Кэл старался лишний раз даже рядом не проходить?— запах перегара ему претил. Когда комок неприятных ощущений, кольями впивающихся в желудок, достиг своего эволюционного апогея, Бэти решил, что он готов блевать, Кавилл на задворках сознания облегченно выдохнул, и вот: подготовка, потуги и… ничего. Музыкант просто плюнул в унитаз несколько раз, после чего поднял голову, слишком сильно и резко задирая ее назад, не в состоянии контролировать собой как положено (да и жмурясь от моментальной боли, чего уж там), и бормоча: ?Не, не могу?. Генри никогда не позволял себе очевидно закатывать глаза в присутствии других людей, но по его взгляду и так было видно, что глазные яблоки едва не вывернулись на изнанку в его мыслях. Актер быстро поднял лежащую запакованную новую зубную щетку для гостей, открыл ее, сполоснул под водой и протянул несчастному страдальцу из отряда ?да че мне будет?. Джои вовремя подавил в себе вопрос про чистку зубов, распираемый съеденным и выпитым изнутри, ибо быстро сообразил, что к чему. Стоило обратной стороне зубной щетки должно надавить на заднюю треть языка, залезая на надгортанник, как долгожданный процесс пошел самим собой, да с такой силой, что от кислотной горечи, прожигающей горло и сжирающей кожу во рту на глаза банально навернулись слезы, а по телу прокатилась мерзкая дрожь?— он ненавидел рвать с того самого момента, когда впервые сделал это сознательно, в шесть лет при высокой температуре. Это действо одного актера выматывало, царапало изнутри кислотной смесью, вырывающейся наружу, так сильно, что под конец мужчина просто обессилено сидел над фаянсовым другом, глядя на предмет собственного недомогания, отчего хотелось разразиться тошнотой вновь, если бы в желудке хоть что-то да осталось. Генри мягко отстранил коллегу от унитаза, придерживая за плечо и смыл результат бездействия желудка от греха подальше. Джои, которому полагалось бы уже встать и воспользоваться стиснутой в руках щеткой по первоначальному назначению, привалился к стенке, стеклянным взглядом высматривая перед собой целое ничего. Кавилл присел на корточки рядом с Бэти и легонько похлопал того по спине с желанием сказать, что все будет хорошо, но, простите, с какой стати, если товарищ по съемочной площадке не сильно горевал да и нахрюкался от счастья? ?Крепкий черный чай с сахаром выручает?,?— много лет назад говаривал Генри кто-то из их тусовки в старших классах в один из тех самых дней, когда предложение посмотреть матч закончилось неоднозначно фатально и благополучно одновременно. Что тогда, попивая из кружки живительный напиток, что сейчас, ставя перед носом Джои, что с горем пополам все же почистил зубы и умыл лицо, залив рубашку водой. ?— Это твой дом? —?более менее произнес музыкант, дрожащей рукою помешивая чай ложкой в белой кружкой. Но дело это он бросил вскоре, так как маленький водоворот им же и созданный кружил ватную голову ?— Больше Кэла,?— собеседник кивнул в сторону устроившейся к мисок собаки?— кормить его было еще рано, но он уже, как и каждый пес, был ненасытно голоден. —?Я-то часто по съемкам, и далеко не всегда удается взять его с собой. ?Съемки. Стоп?,?— заторможенно пронеслось у Бэти в рассудке, когда он наконец отхлебнул горячей жидкости. Сей незначительный факт даже задвинул назад готовившийся последние десять минут вопрос: ?Как я здесь оказался? ?— Что ты делаешь в Лондоне? —?чай чуть не полился вниз на брюки. Если одолжить чистую футболку коллега ему еще мог, то со штанами возник бы неприятный конфуз. ?— А ты? —?Кавилл едва заметно усмехнулся, заметив, что Джои всерьез собирается отвечать. Впрочем, тот остался нем, а Генри продолжил сидеть, постукивая пальцами по столешнице, верный обету молчания. —?Я возвращался на несколько дней за Кэлом и ради кое-каких документов, не обессудь, что без подробностей, ты должен был знать, потому что вчера я уже отвечал на тот же самый вопрос. Музыкант наспех начал перебирать события минувшего вечера, но в память вырвались только собственной персоной озвученные фразы по типу: ?Я зубами боли не ощущаю? и сцены со смешиванием скотча с ромом. Фу, вот извращение. ?— А как я здесь тогда оказался? —?в итоге справился Джои, отвлекая вкусовые рецепторы, силившиеся вспомнить вкус энергетика, затесавшегося в середине попойки, чаем. ?— Узнав, что я в Лондоне, ты живо пригласил меня выпить с вами, но, когда я приехал, язык у тебя уже порядком заплетался,?— Генри потрепал макушку пса, подошедшего к спокойно перечисляющему выпавшие из чьего-то мозга события хозяину и уложившего ему на колени голову. —?Пить я не собирался, гроша ломаного не стоят все мои тренировки вкупе с пивом и тем, к чему ты прилип там и не отпускал, поэтому приехал на машине. В итоге, ребята твои сумели добраться до дома сами, а ты с Мадлен, видно, был особенно рад, так что вы были спасены моей будущностью за рулем. ?— А где Мадлен? —?тут же опомнился музыкант, пытаясь нащупать телефон в пустых карманах брюк. ?— Дома,?— обыденным тоном с улыбкой на губах ответил ему Генри. —?В отличие от тебя она свой адрес назвать смогла. ?— Почему ты не оставил меня у нее? —?потирая пульсирующий висок, натруженный воспалившимся от воспоминаний мозгом, пробормотал Джои. ?— Сам у себя спрашивал не раз, поверь мне. В комнате повисла абсолютная тишина, интервалами в секунду прерываемая только сопением Кэла. Джои хотел сформулировать извинения, способ заставить себя не брать телефон на попойки (последний он засунул Мадлен в сумку, как подсказала жестоко пробудившаяся память), план по прикреплению домашнего адреса к рубашкам и в тяжелой голове, раздираемой похмельем и сопутствующим ему чувством вины, вертелось много других глупо идей, которые к вечеру он засунет куда-нибудь подальше от своего ума; Генри просто сидел, временами подливая кипяток в кружку Бэти. ?— Мне правда неловко, что так вышло… —?затянул сконфуженно заготовленную речь музыкант, но Генри лишь отрицательно покачал головой. ?— Просто в следующий раз приглашай меня к началу вечеринки,?— произнес Кавилл, на сей раз опуская на стол перед Джои графин с водой. ?Ведь похмелье?— отравление алкоголем, а при отравлении положено много пить?,?— откуда-то с неизвестной стороны раздался голос все того же друга, что вещал годами ранее о сладком чае.