#3 (1/1)

Фольмер редко появляется лично. Возможно, это обусловлено тем, что ему довольно-таки тяжело вырваться из объятия теней, а, возможно, все дело в том, что он просто не хочет лишний раз показываться. Даже когда он все-таки снисходит до того, чтобы соткать себе зримую и осязаемую оболочку, он ходит довольно-таки бесшумно, и, если честно, Локхарт почти не замечает его присутствия в доме.Иногда Локхарт ловит себя на мысли, что почти не смотрит в зеркала. Даже мельком. Лишь бы случайно не увидеть мелькнувший темный силуэт. Нет, это давно не страх, да и вообще, с чего бы Локхарту бояться? Просто каждое пересечение с третьим обитателем их с Ханной квартирки наводит на него ощущение чего-то… некомфортного. Неловкого. Локхарт подумывает, что дело, наверное, в том, что он, вообще-то, барона и убил. Ну, косвенно, конечно, но все-таки.?— Эм… —?Локхарт ощущает себя, как идиот, каждый раз обращаясь к пустоте, чтобы позвать существо из теней. —?Доктор Фольмер?Ханна, сидящая с ногами в кресле, отрывает на секунду взгляд от книги, чтобы с каким-то материнским снисхождением посмотреть на Локхарта. Потом, кашлянув, возвращаясь мыслями в текст, неловко сообщает пустующему дивану:?— Пап, может, все-таки… это, а? А то все… ну, правда, странно выглядит.Локхарт, глянув на Ханну, смотрит на диван. Потом снова на Ханну.Он действительно ощущает себя ужасным идиотом, потому что не понял сразу. Осознание наваливается, и у Локхарта горят кончики ушей, когда он в полной мере понимает, почему Ханна так странно смотрит на него время от времени. Черт возьми, Ханна же действительно видит его. Все время. И слышит, судя по удивленному взгляду на диван, тоже.Боги, каким он, наверное, выглядит для нее идиотом, когда садится в уже занятое кресло или же обращается в прямо противоположную от Фольмера сторону.Потом наваливается второе осознание, и приносит оно с собой еще большее желание закрыть лицо руками и делать вид, что барона не существует вообще.То есть, Ханне он показался сразу, и так и живет, практически не исчезая, а ему, Локхарту, лишний раз слово сказать не может?Чувство неловкости и некой… обделенности накатывают плавной волной.Ханна, заложив страницу в книге, неловко треплет выбившуюся из хвоста прядь, накручивая ее на палец.?— Отец просит передать, что прекрасно слышит тебя, и не нужно каждый раз… прости, что ты сказал? —?переспрашивает она у дивана. —?А. И не нужно каждый раз так плавно выходить к теме. Тебе достаточно просто озвучивать свою просьбу, если она у тебя имеется.Локхарт бросает кроткий взгляд на диван, а потом, поднявшись, выходит из комнаты. Все это невыносимо.Ханна смотрит ему вслед и, вздохнув, вновь открывает книгу.?— В чем твоя проблема? —?недоуменно бормочет себе она под нос, выискивая строчку, на которой остановилась.Барон устало трет лицо ладонью.?— Проблем у меня две,?— ворчит он, закинув ногу на ногу и запрокинув голову. —?Одна взрослеет не по дням, а по часам, а вторая…?— А вторую ты усугубляешь сам,?— заканчивает за него Ханна и дает понять, что разговор окончен.Менять Генрих Фольмер ничего не собирается.?Дурак?,?— думает Ханна, потирая виски.***Вега Готье вскружила Локхарту голову за каких-то пять минут знакомства. Веге давно исполнилось тридцать, но выглядела она совсем молодо, и Локхарт не дал бы ей больше двадцати пяти. Женщиной она была невероятно упрямой, и спорила с ним ровно до того момента, пока он не уступал ей, не признавал ее?— абсолютно правой, а себя?— неопытным мальчишкой, лишь по недосмотру попавшим в фирму.Вега была настойчивой, вредной, заносчивой. При всем при этом выглядела как богиня, а глянув на ее руки, Локхарт был готов пасть на колени перед ней, тут же протягивая кольцо. Длинные тонкие пальцы, аккуратные стриженные ноготки, едва заметные синеватые вены. Локхарт забывает, как дышать?— линии идеальны, кажется ему.Что-то внутри сдавливает от восторга, стоило Локхарту столкнуться с ней в коридорах офисного здания. Вега была француженкой, и, если честно, природа не наделила ее какой-то особой красотой. У нее были худые плечи, чрезмерно длинное тело и похожий на клюв нос. Однако то, как она держалась, как умела подать себя?— все это делали ее абсолютно невероятно фантастически прекрасной. Локхарт был… заинтересован.И показывал эту заинтересованность всю последнюю неделю.?— Мисс Готье, позволите пригласить вас на ужин? —?мягчайшим голосом спрашивает Локхарт, догнав ее, уже покидающую офис. —?Понимаю, что уже поздно, но…Вечер тенями лег на ее лице, и волосы казались почти черными в свете сумерек. Она улыбнулась?— скупо, сдержанно, а потом кивнула, как будто предложение Локхарта было так же ожидаемо, как и то, что небо голубое. Локхарт смотрел на нее. Он не чувствовал сладкое, пузырящееся точно шампанское в бокале, ласковое чувство влюбленности, но чувствовал, что заинтересован и очарован. Она, кажется, прекрасно это понимала. Локхарт видел в ней идеальную пассию. Локхарт думал, что она, возможно, понравится Ханне, если он приведет ее в дом.?— Я знаю здесь неподалеку хороший ресторан,?— качнула головой Вега, и каскад ее волос упал несколькими непослушными прядками на лицо.Локхарт кивнул и протянул ей руку.Происходящее ощущалось очень-очень странно, а еще на языке оседала горечь, и что-то твердило Локхарту, что это все?— очень плохая идея. Но, бросив один лишь взгляд на прекрасные ухоженные руки, он отметает сомнения. Сколько можно быть в добровольном целибате?Они распивают вино, и Вега рассказывает о том, что оно и отчасти не похоже на настоящее французское.?— Вы, должно быть, часто пробовали настоящие… ммм, ?старые? вина? —?спрашивает он, неторопливо доедая форель.В зале заняты почти все столики, а за широкими панорамными окнами постоянно проходят толпы людей, возвращающихся с работы или же наслаждающихся жизнью ночного города. Несмотря на огромное количество людей вокруг, Локхарт ощущает себя как-то обособленно и неуютно.Вега пожимает плечами, скучающе глядя в сторону.?— У моей семьи были виноградники. Само собой, я знаю толк в вине.Она кажется абсолютно незаинтересованный в разговоре, ужине, Локхарте и этом вечере в целом. Тот, постукивая пальцами по скатерти, думает, что, кажется, начал терять хватку?— раньше у него с женщинами и девушками проблем не было.?— Так вы выросли во Франции? —?спрашивает он, ощущая себя идиотом.?— Моя фамилия и акцент должны были вам об этом сказать с первой же встречи. Да, все свое детство я провела на юге Франции.?— А потом??— Потом поехала учиться. Работать. Жить.?— Но почему здесь? Шумный, загазованный город. Неужели не нашлось место получше? —?Локхарт старается, правда старается, но взгляд у Веги не становится и отчасти заинтересованным. Она вздыхает.?— Большой город?— большие деньги, вы и сами должны это понимать, иначе что здесь делаете??— Я здесь вырос, мисс Готье.Она, устав от этого, неторопливыми глотками допивает вино из бокала. Локхарт не может отвести взгляд от ее жилистых худых рук, от плавного движения мышц и суставов под кожей.?— У вас потрясающие кисти.?— Спасибо за ужин, месье Локхарт.Они говорят это почти одновременно, и Локхарт сначала не понимает смысл ее фразы, сбитый совершенно очаровательным обращением на французский манер. Но когда понимает?— смотрит растерянно, как она проверяет телефон на наличие новых сообщений или пропущенных вызовов и собирается уйти.?— Позволите вас проводить? —?с отчаянием предлагает он.Она смотрит со снисходительной жалостью.?— Роланд,?— зовет она его по имени, и его передергивает. —?Я согласилась поужинать с вами, чтобы в дальнейшем это не встало между нами на работе. Вы правда мне симпатичны, но…?— Но??— Но я лучше вас разбираюсь в вине, профессиональной этике и девушках.Локхарт смотрит на нее, снова ощущая себя идиотом. В этот раз?— окончательно и бесповоротно.?— А.?— Ага. Простите,?— она вздыхает и поворачивает голову, высматривая официанта. —?Разделим счет??Неужели я настолько жалок??, думает Локхарт, покачав головой.?— Что вы. Я заплачу. И все же, позвольте вас проводить,?— он трет лицо ладонью.Уже стоя на автобусной остановке, Вега улыбается уголками губ.?— Простите, но я пыталась намекать.?— Я идиот,?— честно сообщает он. —?Это было ужасно.Она качает головой.?— Давайте лучше в следующий раз по-дружески выпьем после работы??— Не утешайте.?— И в мыслях не было.Прежде чем зайти в автобус, она целует его в щеку.?— Лучше не искать интриг на работе, мистер Локхарт. Это правда провальная затея.***?— Унизительно,?— бормочет он, стягивая с себя пальто. У него горят щеки, а сам он старается действовать максимально тихо. Пытаясь в полной темноте прихожей стянуть с себя туфли, он облокачивается на вешалку и чуть не заваливает ее со всеми зонтами и одеждой.Свет включается сам собой. Локхарт, вздрогнув, смотрит на лампочку, ослепленный светом, а через секунду отскакивает, потому что у него из рук настойчиво потянула пальто стоящая рядом фигура. Вешалка заваливается с грохотом, и Локхарт оказывается-таки на полу, потирая затылок.Лампочка лопается с тихим звуком и осыпает весь этот бардак мелкими осколками, но Локхарту не до того?— затылок болит, а вешалка упирается жестким углом в поясницу.?— Какого черта? —?яростно шипит он, с трудом разглядывая во вновь воцарившейся темноте силуэт.Несколько секунд висит тишина, и оба прислушиваются.?— Радуйся, что ты не разбудил Ханну,?— кротко сообщают ему.До Локхарта моментально доходит, кто перед ним и при каких обстоятельствах. Это последнее, что ему сейчас нужно, и он стонет тихо?— а потом неловко вздыхает. Раздражение глухим комом ворчит в груди.?— Я не…?— Вы?— да, Локхарт. Встаньте и идите спать,?— в голосе у барона?— сталь, но Локхарту и море по колено?— явно не стоило заливать свои неудачи изрядным количеством бренди с содовой.?— Ты здесь не командуешь. Это мой дом, моя квартира,?— бормочет он, поднимаясь на ноги и тут же чуть не заваливаясь снова. Шипит сквозь зубы?— наклонившись, достает из ноги впившийся в носок осколок.?— Оборзел, щенок? —?вкрадчиво осведомляется барон, поднимая с пола вешалку.?— О, мы, оказывается, и диалоги поддерживать умеем,?— Локхарта откровенно ведет. —?Как нормально со мной поговорить?— так мы через Ханну только можем, а как поиздеваться?— тут как тут??— Оборзел,?— отвечает на свой же риторический вопрос Фольмер, а в следующую же секунду Локхарт обнаруживает себя прижатым к стене, а на его шее смыкаются чужие, вполне себе теплые и живые пальцы. И не скажешь, что их владельцу череп лопатой раскроили.Локхарт рвано вдыхает.?— Ты отвратителен. Ты, должно быть, даже не понимаешь, с чем именно ты сейчас разговариваешь, но будь добр, пошевели тем, что у тебя осталось вместо мозгов, и вспомни о субординации,?— шепчут ему в ухо. Он не может не подумать о том, что должен чувствовать обжигающе-горячее дыхание, и как же это странно?— даже не слышать его.А потом его отпускают?— и он чуть сползает по стене, глядя в чужое лицо, почти неразличимое в полутьме.?— Надеюсь, вы помните, что у вас завтра рабочий день,?— холодно говорит барон, отходя в тени и растворяясь, казалось бы, в них. Возможно, действительно растворяясь. —?Спокойной ночи, месье Локхарт.Он неуловимо чувствует, что остался в прихожей один. Его все еще пошатывает, а горло побаливает?— наверняка завтра останутся синяки. Он неловко касается пальцами кожи, словно бы не понимая, что вообще только что произошло, однако в следующую же секунду мозг, обленившийся под воздействием бренди, все-так пинает его.?Месье Локхарт?? Что. Просто, вообще, что. Ох…Какой же дерьмовый день.Что делать со всем этим, Локхарт решает подумать завтра. Спина ноет, а сам он чувствует давящую усталость во всем теле, когда отходит от стены и медленно, прямо по вещам и осколкам идет в свою спальню. Приходится идти на ощупь, и он чуть было не напарывается на ручку собственной двери, а потом спотыкается?— но в этот раз ему везет, и, благо, заваливается он на кровать.А потом его вырубает. Как будто выключили лампочку.Или же она лопнула.