#2 (1/1)

Его уволили. Его. Уволили. После. Всего.Локхарт идет с работы пешком. В его руке?— портфель, в его кармане?— конверт с выплатой.После всего, что он прошел ради этой компании, они уволили его. Уму непостижимо. Локхарт ощущал накатывающие отчаяние вперемешку с яростью. Впрочем, пробить его налет апатии не могли даже они, и для всех прохожих он был обычным человеком. Шел, наверное, чтобы возвратиться домой, поужинать, лечь спать, и завтра снова пойти на работу. И так по кругу. Как и все. Но вот сам Локхарт очень даже сомневался, что дойдет хотя бы до конца моста.Боги Всевышние, его уволили.Конечно же, найти работу специалисту его уровня было легко. Рекомендации ему, хотя бы, написали хорошие. У него огромный стаж. Его репутация чиста, более того, после этой истории с санаторием и маньяком, в нем обитающем, его имя некоторое время даже было на слуху, так что его легко примут в менее крупной фирме. Он хороший работник.Вот только нужно ли все это дерьмо ему еще раз?Фольмер стоит рядом с ним немой тенью. Не осуждает, не насмешничает. Молчит. Локхарт стоит у самого края моста, смотрит вниз. Ветер здесь промозглый, забирается холодными руками под пиджак, треплет по волосам. Гул машин оглушает. Все мчатся куда-то, торопятся, спешат. Сейчас, когда приостановилась одна из миллиона маленьких шестеренок, механизм продолжает работать. Никто и не заметит, если Локхарт сейчас перелезет через ограждение. Никто, абсолютно никто не будет раздосадован таким концом для маленькой ненужной шестеренки.Так ведь?Локхарт поворачивает голову, долгим, выдержанным взглядом смотрит на барона. Коллекционируя мгновения, кажущиеся ему сейчас такими маленькими и такими… замедленными. Как на старой, пыльной пленке. ?— Я так устал,?— абсолютно честно признается Локхарт. На этот раз?— Фольмеру. У него на плечах накинуто черное строгое пальто, но ему как-то все равно, даже когда ветер чуть ли не срывает его с плеч. Улетит? Плевать. Все равно не греет.Локхарт?— как это пальто. Бесполезен. Не нужен. Стар. Изорван. Не греет, одним словом. А бороться с этим механизмом он уже не в силах. Снять все деньги с карты и уехать?.. Взять Ханну. Запереть квартиру. Взять прокатный автомобиль. И уехать отсюда к чертям. Да вот только девочке нужно будущее. Девочка должна учиться. Развиваться. Держаться подальше от экономики, бизнеса и правосудия. Может, станет фотографом. К смартфону Локхарта, особенно к камере, она же проявила интерес… Черт, у Локхарта уже нет сил оставаться в этом городе. Постоянный страх, постоянная рутина?— все это сводит его с ума. Он невероятно устал.?— Людям свойственно уставать,?— шепчет ветер ему над ухом. —?Людям свойственно быть слабыми. Но только подумай, что будет с ней. От меня, значит, забрал ее; меня, значит, убил. И вдруг решил ее бросить на произвол судьбы? Слабак, Локхарт. Слаба-а-ак.Локхарт смотрит вниз долгим взглядом. Порывы ледяного ветра толкают его в спину.?— Прыгай, щенок,?— завывает ветер. —?Что встал?На Локхарта косятся прохожие?— не принято здесь видом любоваться. Да и нет никакого вида?— далекий порт, тротуары, промзона, одним словом. Люди спешат домой. Локхарт стоит, опираясь о железные поручни, смотрит вниз. Интересно, ему хотя бы некролог в газете напишут, если он сейчас решит-таки сбежать от этой чертовой монотонной рутины? Боже, кажется, он наконец-то начинает понимать отца.?— А не ты ли его осуждал? —?любезно напоминает ветер. —?Не ты ли считал это проявлением величайшей слабости?Локхарт поджимает губы. А потом, помолчав, заливается смехом. Он смеется тихо, утирает глаза, опирается на ограждение, чем вызывает несколько недоуменных взглядов со стороны прохожих, и, вздохнув, направляется дальше по мосту.Кутается в пальто.Фольмер не пугает его так, как пугал раньше. Локхарт все еще не понимает, почему он внезапно начал его видеть, почему тот постоянно рядом, почему тот вообще есть, но ответов Локхарт не ищет. Они сами находят его такими вот мелочами. Однако, это не значит, что он этому рад.***Ханна встречает его с крайне виноватым видом. Глянув ему за плечо?— улыбается уголками губ, но быстро прячет улыбку. Трагично вздыхает:?— Ужин сгорел.Конечно, сгорел. Было ж разве, кому его делать? Тут надо трепетно оберегать хрупкую психику офисных клерков, следить, чтобы глупостей не натворили. Локхарт запирает за собой дверь, неловко улыбается.?— Закажем еду в ресторане? Тайский, японский, итальянский? Сегодня выбираешь ты,?— он мысленно прикидывает сумму в конверте и ставит портфель в прихожей.Ханна радуется как ребенок. Хотя, почему ?как? … Кхм, как бы то ни было, ее настрой сбивает с Локхарта апатичность, и волны меланхолии чуть отпустили его, уже не пытаются утянуть на дно. Дома все еще необжито, пахнет стерильностью и холодом, но сейчас почему-то Локхарту кажется, что… Он наконец-то начинает отогреваться. Так, чуть-чуть, самые кончики пальцев только теплеют. Но становится легче.?— Хочу лапшу,?— улыбается Ханна, и убегает куда-то в кухню. Видимо, звонить в службу доставки. Учится, умница.?— И опять босиком! Ханна, дома холодно, я же купил тебе тапочки,?— ворчит Локхарт, раздеваясь.И, глядя на себя в зеркало, с еще не ушедшими смешинками из глаз, с растрепанной ветром прической и морщинками в самых уголках рта, Локхарт неожиданно осознает простую, элементарную истину. Он устал. Но он дома. Он моет руки, долго скребет кожу, мылит, трет. Сейчас за дневной приступ почти стыдно. Впрочем, он просто человек, он имеет право. Пошло оно все к черту, в конце-то концов.?— К нам сегодня приходила женщина,?— рассказывает Ханна за ужином.Локхарт вскидывает голову, смотрит?— долгим, удивленным, настороженным взглядом. Он уже не вздрагивает от этого ?к нам?, и более-менее смирился с существом, что обитает в самых темных углах квартиры, однако новые лица в рассказах Ханны о прошедшем дне?— что-то новое.?— Что за женщина? —?спрашивает он настороженно.?— Принесла тебе папку. Сказала, что она… Этот… Ну, консьерж,?— Ханна пожимает плечами. А потом тихо, словно бы виновато, признается. —?Она мне не понравилась. Все расспрашивала, кто я. Отец напугал ее, и она ушла.Он давно уже не чувствовал это, но сейчас у него по коже пробегается мороз. Он переспрашивает, и голос у него высокий:?— Напугал??— Ну, холодно стало. Свет на лестнице замигал, а потом как-то неуютно сделалось. Вода в трубах зашумела,?— Ханна поежилась. —?Она ушла довольно быстро.Локхарт трет лицо ладонью. А потом махает рукой, натянуто улыбается.?— Ничего страшного,?— говорит он, а сам думает тихо: ?Слишком много всякого дерьма за последние два дня?.Они заканчивают ужин в тишине. Локхарт формально отмахивается от вопроса, как прошел день, и выкидывает упаковки от заказной еды. Надо посмотреть, что там за папку ему оставили?— возможно, пришел ответ на запрос документов для Ханны. И… Нужно было попытаться поговорить с бароном.Все-таки, доведет же старушку, ей уже шестой десяток пошел. Не дай Господь, помрет. Локхарт вздыхает, желая Ханне, зависшей у телевизора, спокойной ночи. Завтра же он найдет новую работу. Завтра же. А пока… Нужно вытрясти сухие травы из карманов пальто (боги, за что?) и морально настроиться на диалог с крайне жутким и проницательным существом-из-теней.Уют накатывает волной, и Локхарт впервые за долгое время чувствует себя дома.