9.1 (1/1)

Ещё одно утро в Японии.

Как сказать: меня пытались разорвать на части все, начиная с диктора, если с чего-то начинать и, вообще, продолжать повествование о том дне, которое в календаре значилось «25 июля».Мне было далеко за двадцать, но ещё не тридцать. Я не ощущала себя ни молодой, ни слишком старой, чтобы строить из себя нечто большее, чем я вообще была. Я была Аки. И Аки была по той простой причине, что родилась осенью, а не скажем летом, весной или зимой, чтобы быть Хару, Нацуко или какой-нибудь Фуюми.И теперь этой Аки требовалось, судя по всему, быть кем-то большим, нежели просто Аки, чтобы ей могли звонить всякие Гакты, знать Джоны, Джу-Кены и так далее и тому подобные крутые дяденьки, включая тех же Чуваков, шагающих с Востока.

Можно было сознаться в том, что Ючон мне приходится троюродных братом по отцовской линии, что я родилась где-нибудь в России, но из-за бати азиата проторчала почти всю жизнь в Азии, с русским и некоторыми европейскими языками знакома в силу обстоятельств, складывающихся не в мою пользу, и чаще просто универов, в которых моя задница успела побывать. Ну и, конечно же, мама.Можно было сознаться в чём угодно, как и во всём в том несусветном вранье, что уже было на столе у диктора, написанное моей рукой, не с моей подписью (а хрена вам лысого!) и с парой-тройкой фотографий со всеми в радио-студии, кроме Наты (мы фоткались по отдельности).Я стала вдруг резко неизвестной ранее моделью, Хару тоже крутилась в том же бизнесе, менеджером у нас значился неведомый никому, кроме нас, мужик, пока мы шушукались на эту тему и вообще пытались наврать, да не завраться. Т.к. нам требовалось некое место общего столкновения и желательнее не в Питере, где по идее, мне надобно было проучиться год, который так-то кончился, и всё же. Мы сошлись на Америке, но тогда не складывалось с общих менеджером, да и с тем фактом, что я должна тогда была бы сознаваться в реальном своём возрасте и подмазываться к Ючу с детства, что собственно не мешало быть правдой, как таковой, но не в моём это стиле, чтобы всё было «на глазах».В принципе, мы могли стать кем только хотели, но нам нужен был кто-то, кто мог бы это подтвердить… И здесь начиналась загвоздка. У нас не было никого на подхвате, чтобы справиться с этой ситуацией, кроме самих Тохошинок, которых Ната впервые увидела в живую, только вчера, и Гакта, которого она признала только после спора, с той тёткой, что не хотела тащить того в стрип-бар.У меня всё было куда попроще. Юча и парочку его мэнов я знала давненько, и с парочкой даже гоняла чаи, и не только безалкогольные напитки, с каким-то мужиком из самого энтертеймента, я знала со времён «целых» Тохошинок, а не JYJ, но это дело почти не меняло. Гакт попался мне только на концерте, и наши отношения, если таковые навязывались (алко-пати там) были на грани фантастики и не значили ровным счётом ничего, даже если б хотелось, чтобы значили. Джу-Кен вообще неудачно попался на одном с нами этаже, и лапши на уши я ему навешала так, что кушайте на здоровье, но не хватало самих фоток и подтверждения всякой дряни.В общем, всё держалось только на честном слове, и то было приколочено к реальности соплями неправды.Сообщить всякие факты о росте/весе, вкусах/предпочтениях и прочей фигни я оставила только Наташе, потому что мы радушно держались за ручки, и я разыгрывала из себя мега-неприступную бабу, она же была спокойна, лояльна, терпима и очень хороша, когда план был готов.Так что, единственное, о чём узнало японское радио в тот момент, ну или токийское, если брать конкретно, обо мне было: Аки, говорящая чисто по-японски, по-кантонски, паре китайских диалектов (разных так-то провинций), по-русски, ну я вставила туда латынь, выкинув другие языки, чтобы не выглядеть шибко умной, хотя нахальства и так хватило с головой. Также, в плане фотосъёмок я чаще занимала позицию менеджера, т.е. даже будь он или не будь он у меня под носом, все места, панорамы, фотографы, стафф и прочие людишки, таскающие кофе были на моей совести. (Хотя проработав пару лет в недвижимости знать такие штуки – равносильно жить этим). Ната зависела в этом плане от меня (она не была против, ибо в «камень-ножницы-бумага» выиграть довелось мне, когда решались эти капитальные вопросы); зато подруга следила за такими важными вещами, как отношения, лэйблы, люди, с которыми нам работать (если брать тех, кто повыше и кому нужно было отстёгивать деньги). Всё было уравновешено и звучало вполне… Вполне, короче.Сегодня утром Токио попалось в сети Наташи, но нихрена не узнало обо мне, ибо стоило всё обсудить всё же с Гактом, т.к. на эфир он видимо и попал, посему был настолько спокоен (так решила Наташа, мне пришлось согласиться), потом подпилить пару досок здравого рассудка у семьи Пак (подмазавшись к моей же дальней тётке), там же попасть в какой-нибудь журнал, хоть бы и интернетовский с парой фотографий имени нас и успокоить публику, слегка. Слегка.Слишком невыполнимо, да? Но как выясниться позже, фотографии с эфира попадут в сеть. Те же фотки с Джоном, с диктором и Нориюки, по отдельности, всех вместе, по двое, ну и всякие такие кадры окажутся кстати.Концерт Тохошинок обещало показать два телеканала, что тоже успокаивало совесть. Не до конца правда, опять же им придётся согласовывать все дела с нами (телеканалам), то бишь со мной и Натой, с нашим неведомым менеджером, с Гактом, чтобы отсчитать и ему деньги за вытаскивание его силком на сцену.А после этого мир должен будет кануть в бездну, и мы туда же с мылом и верёвкой, но пока у нас оставалось время. И мозги.*В машину мы сели все дружно.Джон был за рулём. И убираться из студии мы собирались на его тачке.Нас было четверо, как вы, наверное, помните, и мы туда спокойно влезли.Джон Андердаун, солист японской группы fade, добродушно предложил нам подбросить нас до нашего отеля, т.к. я-то точно помнила, где он находится, в своё время уже приходилось до туда добираться от аэропорта (даже дважды), и вообще такая штука как навигатор была во всех машинах японской марки.9:42 на моих часах в ай-поде, 9:41 местного времени, судя по ласточке Андердауна.Я устроилась впереди рядом с Джоном, т.к. не очень люблю ездить на задних сидениях и вообще на город всегда лучше смотреть из лобового стекла, нежели бокового.

Хару было фиолетово, а Нориюки катал яйца до тех пор, пока не заснул.Андердаун согласился покатать нас слегка по городу, точнее ему об этом намекнула я, Ната ж видела только ночной Токио, стоило ей посмотреть и на то, как город просыпается и начинает бурлить.До 11 всё было прекрасно, т.е. там высотки, Акихабара, Роппонги, забитая неграми, токийская башня, два высотных отеля с видом на гору Фудзи, три района, сходившийся в один, каналы жалких подобий рек на окраинах города, и пробки. Долбанный свет, какие ж это были пробки!!!С таким успехом мы могли высчитать, сколько стёкол в самом стеклянном здании Токио в течение первых десяти минут, когда перестали двигаться с места и просто застыли на месте в потоке машин. Сколько там было машин мы сосчитали позже, эдако минут через тридцать-сорок, когда не шелохнулись и на миллиметр на улице, не имеющей названия, но имеющей кучу свободного времени, чтобы таращиться на таких кретинов, как мы, которые там застряли.Знаете, я терпеливый человек. Вот просто очень. Но не настолько. У меня не было с собой книжки, магнитола тянула какую-то дрянь, телефон сел и я ни при каких обстоятельствах не могла звякнуть Гакту (Джон вообще с утра ходил без телефона, как он нам сообщил), Ната просто не имела понятия, где мы находимся, и не могла ничем помочь. Ну а Норька дрых, как вы должно быть помните.К часу дня даже Джон начал постукивать пальцами по рулю, когда мы тронулись вперёд ровно машины на три, и застыли, и стояли так уже минут пятнадцать.Разговор в такой атмосфере не склеился ещё с утра.Ну, мы вышли из студии, сели, ну знали Гакта, а дальше? Джон в наглую отказался совращаться, даже оставшись без футболки и будучи полностью защипанным за соски, которые ничто ныне не прикрывало. Интересов мы общих так пока и не нашли, кроме того, что радио полное гэ и мы зря платим налоги, надо к хуям сносить магнитолу и ставить телецентр.По сути дела мы всё ещё были никем и без всего. И вёз он нас задарма и по доброте душевной. Хоть так.- Эй, ты спишь? – Ната перегнувшись через кресло, постучала по моему плечу.- Если бы, эта радость мне сегодня не доступна. – Солнце слепило прямо в глаза, прикрыться было нечем, «верхушка» была выше моего роста, я долбанный гном.- Смотри туда. – Ната указала куда-то в сторону Джона, что я даже было не поняла о чём она, и стоит ли начинать подкатывать к солисту, если она об этом.- А?Снова откинувшись назад, Хару постучала пальцем по стеклу, показывая видимо на проход между домами и… чёрт возьми! Там ходили автобусы, там не было пробок и всё было очень кстати. Оставался Джон, которого не стоило обижать.- Джон, слушай, ты нас, наверное, уже проклял за то, что мы навязались в твою машину и попросили подбросить.Он посмотрел на дорогу, на которой ничто не менялось уже минут двадцать, и повернулся ко мне лицом:- Шутишь? – и улыбнулся так по-братски. Хорошие люди остались на этом свете, стоит с этим смириться.Этот гавнюк тоже был в моём вкусе, и стоило что-то предпринимать с хлипким сердцем, которое радостно постукивало от всего мужского населения, которое попадалось нам на пути.- Шутить не изволим, - хихикнула Ната, догоняя всю ситуацию моего молчания и зная от чего супится моя морда.Джон снова улыбнулся, посмотрел в зеркало заднего вида, посмотрел на Нату, так же, как на меня.Ах ты, скотина.Так, тишина! Спокойствие!- Кстати, Джон… - прохрипела что-то там я, но он «мыкнув» снова обернулся в мою сторону. – Всегда хотелось у тебя спросить, каково это работать с Гаку?- Гаку? – Он расхохотался так заразительно, что сердце забилось уже свободней. Он точно не ко мне, я слишком истеричная рожа, ему нужна нормальная баба и тихая работа. Поехали дальше.- Ну Гаку чо. Пока все зовут его Гакто-самой, этот алко-мэн дрых на моих коленях, имею ж я право назвать его Гаку.- Серьёзно, дрых? – смеялся Джон, улыбаясь до ушей.- Сочжу хорошо пошла, да и концерт умотал. – Расхохоталась Ната. – А что? – Спросила она, когда я в шоке повернула голову назад. – От вас так разило корейской водкой, что стоило только удивляться, как вы стояли на ногах.- Да ладно? – продолжал улыбаться Джон, глядя на нас.- Ты в твиттер потом глянь, мы вроде там что-то писали. – Кивнула я. – И всё же, мой вопрос остался без ответа.- А как тебе с ним пилось? – Он улыбнулся ещё шире, и мы тронулись на пару сантиметров дальше, чем были до этого.- Как-то по-домашнему, как в рекламе. – Задумчиво протянула я.- Она о русской рекламе, - решила прояснить ситуацию Ната. – Как уставится, порой, в телевизор так хрен оторвёшь. Потом неделю повторяет все рекламы на разный лад.- Угу. – Кивнула я, рассматривая, пробегающий далеко за домами такой соблазнительный синий автобус. – Как тебе сказать, старик он охриненный, в то время как совсем не старикан. Бесбашенный, безалаберный, наглый, но какой-то человечный. Серьёзный, сильный, своеобразный, и, ясен пень, мнительный до ужаса. Боги зря согнали собрата с Олимпа.Джон снова громко расхохотался:- Требовательный?- На сей счёт ничего не могу сказать, насильно в меня алкоголь он не вливал ещё.На этот момент расхохотался даже уже проснувшийся Нори.- А если со стороны? – усмехнулся опять Джон, адресуя этот вопрос не только мне, но и Нате.- Требовательный к себе, - кивнула, думая о своём Хару. – Не видела человека, способного выучить весь наш придуманный purple line за пару минут, а также второй, и неизвестный даже нам. Если эта дама запоминала его полгода! – Ната постучала по моей репе, правда, безболезненно и безобидно хихикнула. – То Гакт это просто…- Задница, ага, - согласилась я.В салоне снова раздался смех.- Я смотрю, одна из вас просто мисс чистота и непорочность. – Расхохотался Нори.- Да, только не я. Ага.Машина снова тронулась, и мы даже умудрились перестроиться в другой ряд, прежде чем замерли на месте ещё минут на двадцать.- Как ты помнишь, - Джон кивнул в мою сторону, и на всякий случай включил задние фары, чтобы никто не рискнул в нас впечататься, а то один уже такой случай мы заметили с его стороны. – Мы с ним вместе работали в YFC…- И я помню, - Хару снова сунула голову к нам на первые сидения.- Так вот, - продолжил Андердаун. – Петь, сочинять, танцевать – к этому я приучен.- Приучают к лотку, дорогой. – Похлопала по плечу того я.Расхохотавшись Ната, упала к нам на сидения, и видимо её в конец достало вечно высовываться к нам, посему распихав всех и вся, она уселась ко мне на колени, и спокойно откинулась на «спинке» моей груди.- Забавные вы, девки, - усмехнулся Джон, и мы снова перестроились в другой ряд. – Разве конкуренция не убивает человеческую дружбу?- Дитя моё наивное, - моя рука резко оказалась на животе Андердауна и ущипнула его, тот подпрыгнул. – Какая конкуренция? У нас разные вкусы на мужиков, и одеваемся мы по-разному. Снимаемся в разных местах с разными людьми, и с людьми по-разному общаемся. Вот ты же, например, не отгрыз голову Гакту за то, что все сольные партии он забрал себе на концертах.- С ним поспоришь, как же. – Фыркнул Джон.- Вот и мы не ругаемся.- И что там с уай-эф-си? – Вернула нас на землю Наташа.- Я никогда не думал, что люди способны столько работать и отдаваться делу…- А потом лежать в больницах, ага, - пробурчала я.Дальше последовала долгая тирада, какой Гакт пуська-дуська-маруська и бла-бла-бла, в общем, в мужском плане Джон старался на него ровняться, но пока далековато было, да и он вроде не шибко спешил, сорокет не скоро бахнет по голове гирей. Порассказывал кучу забавных ситуаций с тем же Гактом, например, что порой тот засыпает в этих «супер очках для сна», просыпается и продолжает в них же ходить по дому/отелю, ну и где угодно, в общем. Об извечном подъёме в шесть утра на пробежку, за нехваткой японской армии Гаку отыгрывался, по ходу, на своих же людях. Завтрак и ужин были отдельной темой для написания второй книги о Хоббитах и еде, стоит Толкина поднять из могилы. О том, как Гакт пьянеет, это было менее интересно, я сама рассчитываю того наспаивать, как минимум ещё парочку раз, пока тот не заметит подвоха. Потом, мы услышали далёкий намёк на баб и их схожесть во вкусах, плюс какая-то фигня с одеждой, мы ничерта не поняли, потому что тирада о Гакте, не стала эпопеей, а переросла в кучу японских ругательств, которых в жизни так-то нет, но людям, живущим в Японии нужно как-то изъясняться.В нас въехала какая-то «ёбаная тварь», если верить в этом плане Джону, если верить Нори, то «пятая мазда» или что-то там такое, в машинах я не секу, как и в футболистах.Праворульник Джона стал похож на «счастье для металлолома» с одной стороны, кажется, с нашей, только в стороне багажника.- Куда смотрел, долбаный идиот! – взревел Джон и, хлопнув дверью, покинул машину.- Он там один-то разберётся? – заволновалась Ната.- А чо ему сделается? – отстегнув себя от кресла и избавив себя, и свои колени от Хару, я перебралась в сторону Нориюки. – Хэллоу, мэн. – Весело подмигнула тому и, развернувшись назад, стала смотреть на крики-вопли на улице. – Кстати, - я оторвалась от картины «оторви голову чуваку за свою машину» и снова повернулась к Нори. – Вон те автобусы, куда ходят?- Какие? – удивленно переспросил он.- Ната, объясни человеку. Я иду принимать участие в новой войне за территорию, в духе «эпоха воюющих княжеств» (戦国バサラ = sengoku basara). – Перебравшись через Нори, я тоже вылезла на улицу.- Здравствуй, человечество. Привет, Япония. – Я хлопнула Джона по плечу и встала рядом.Два мужика из той машины, что в нас въехали недоуменно на меня уставились.- Что собственно произошло? – уточнила я, глядя на лица, готовые повыхватывать невидимые мечи и изрубить друг друга в капусту. Японцы и заяпонившиеся – они такие.- А ты кто? – спросил старший из двоих, мужик под пятьдесят.Их было двое, и, кажется, это были родственники, уж очень были схожи эти два дядьки. И не надо мне чесать, что азиаты, в принципе, на одну рожу! Так это конечно так, но эти были похожи чуть больше, чем другие люди Японии могли походить друг на друга. Тавтология, ясен хрен, но! Вот они стояли, двое, по метр семьдесят, смотрели на Джона, на меня и хмурились. Не могу сказать, что выглядели они как слишком крутые перцы, но положение в обществе имели, особенно тот, что постарше, другой был возраста Джона, пожалуй.Злые морды продолжали на нас пялиться, и мне это не шибко нравилось. Пробка меня бесила, люди меня достали, Андердаун меня явно не хотел, клеить было некого, судя по рожам…Сейчас была как раз та ситуация, когда наглость могла спасти всё, что угодно и даже гринписовцы бы не чихнули в нашу сторону с возмущением о вымирании видов, в духе: скромных, порядочных и благовоспитанных девиц. Дудки! В двадцать первом веке я собираюсь быть кем-то большим, нежели принцесской из пятнадцатого века с небритыми подмышками и ногами.Тем более, Гакт сейчас далеко, ничего не увидит. Поехали!И пока Джон не успел ничего ответить, я вспомнила тот факт, что всегда хотела попасть в театральный, но с дуру пошла на психолога, а позже на лингвиста.Сделав самое удивлённое лицо из всех, что могла вспомнить из своей жизни и, скопировав его на себя, разыграла драму:- Боже, Джон, они меня не узнают. – Схватив его под локоть, сделала щенячьи глазки, и пока двое других переглядывались, заговорчески подмигнула Джону. – Я знала, что Япония изменилась за эти годы, но настолько! – Продолжала выть я.- Успокойся, прошу тебя, - застонал Джон, прикидываясь моим рабом и наглаживая меня по рукам и голове. Боже, какой кайф, да будет славен вечно этот мужчина!- Вот я возвращаюсь в Азию, и что я вижу, люди совершенно меня забыли. Хотя прошёл всего год! Даже не два и не пять!!! ГОД! Джон, что происходит? – скулила дальше я.Из машин начали выглядывать удивлённые лица.- Нээээ, Джооооон. – На японский манер –таки начала я по-бабски, в прочем, насмотревшись дорам за этот июнь я готова была сыграть хоть Кан Чжи Хвана и Аюми Хамасаки вместе взятых. – Умоляю, скажи, что я не стала хуже. Нэээээ, Джоооон!Меня всегда бесила манера речи японских женщин, порой ещё конечно и китаянок, но сейчас это оказывалось, как всегда кстати. Они так канючили, что лично я, была готова отдать им все свои деньги и купить каждой по машине, лишь бы они заткнулись и никогда с ними не сталкиваться, и вот… прости меня, папа, сейчас я прикидываюсь твоей дочерью сполна.- Аки, прошу тебя, всё нормально. Давай закажем тебе такси, и ты уедешь. Зачем ты вышла из машины, люди же смотрят! – Как Джон не заржал, я не знаю, но играл он классно. Если мне действительно удастся сделаться знаменитой мордой за эту неделю, я пропиарю их группу будь здоров.- Она знаменитость что ли? – прогудел кто-то где-то в соседних окнах машин, переговариваясь.Два мужика, стоящих напротив тут же насторожились.- Моя машина, Джоооон! – снова взвыла я. – Мы же только её купили! – Уверена, Андердаун катается на ней уже лет пять. – Что нам теперь делать? Я не успею на съёмки! – Наташа, наблюдая сей фарс, злобно постучала по стеклу. Я смекнула. – МЫ ПРОВАЛИМСЯ НА ПРОСМОТРЕ, ДЖОООООН!! МЫ!- Их ещё и несколько? – раздалось где-то за моей спиной. Так-так-так. Наташа, давай выходи, публика ждёт! Играть, так до последнего!Ната не выходила. Приходилось канючить дальше.Таких воплей, полагаю, не видели даже в бразильских сериалах, уж я-то постаралась, чтобы те глухо соснули соску в углу и подвинулись на второе место после меня любимой.Ната снова не вышла.Изобразив праведный гнев на своей морде, я уставилась на Джона. Тот похолодел, побледнел и грохнулся на колени, вот только в приступе театрального задора или я его напугала, стоит, будет уточнить позднее.Без футболки он выглядел комично, но шикарно, такие титьки, сосцы, боже, мужчина, я вас хочу! Бррр. Стопэ!- Аки, только никакой мафии! Ты не можешь убить полгорода!- Пф, - сложив руки крестом, я отвернулась на полкорпуса. – Ещё как могу! – Рявкнула я.Джон скулил, ползая на коленях передо мной, а стоило мне отвернуться в другую сторону, полз следом и умолял у меня прощения для всего человечества.И так продолжалось снова и снова. И снова и снова. И снова.Даже если пробка и должна была махнуть белым платком и сгинуть, она не сгинула, а осталась, развалившись на диване с попкорном, смотря на всё это.Джон молил о пощаде, я была неприступна. Два мужика трухнули, оставили номера своих страховок и, бросив свою машину, удрали к чёрту на кулички, не ближе.Пробка стала рассасываться, время перевалило за полдень и даже обед, наша машина была той каплей в море, которое пересохло. Машины проносились мимо нас, но мы продолжали стоять посреди дороги и чего-то ждать.Ната так и не вылезла из машины и, заглядывая в стёкла можно было заметить, что они яростно что-то обсуждали или о чём-то спорили с Норькой, так что общество Джона ничто не портило, кроме маленького исчадия Ада, чуть выше метра пятидесяти.Андердаун уже стоял на ногах и пытался понять с чего вдруг он вообще был на коленях перед такой особой, как я?... Исчадие Ада, ясен пень, не желало сознаваться, поэтому мы успели поругаться. Как тёлки подергали друг друга за волосы, поорали друг на друга, решая, кто играл из нас настолько неправдоподобно, что мужики исчезли. Попинали его же машину, постучали по вмятине, перерыли багажник, снова поцапались. Я укусила того за ухо, пока летала где-то в его руках, при попытке выкинуть меня куда подальше, он содрал с меня майку. Вот так она и исчезла, если задуматься.После проследовала пьеса примирения, с Джоном на пару мы пыхнули травкой прямо на дороге, глотнули водички, припрятанную в багажнике, я написала на его правой груди свой номер губной помадой Наташи и мы отчалили искать автобус, о котором та узнала у Нориюки из грандиозной группы fade. Пойдёт предисловие для их рекламы, ага?