never ending story. (1/1)

Джинён хотел бы сказать, что был готов ко всему на этой церемонии, но, к сожалению, не может.Его собирают тщательно, в лучших свадебных традициях - обязательно в лучшем костюме с бабочкой, глотком виски перед выходом, чтобы с достоинством пережить целый день в атмосфере любви и счастья, когда всё, чего хочется самому Паку – не контактировать с людьми ближайшую вечность. Доён даёт ему подзатыльник (и где только наглости набрался?), а затем заботливо поправляет бабочку и отходит на несколько шагов, чтобы полюбоваться своим творением. - У Джебома нет шансов, - довольно ухмыляется он, скрестив руки на груди. – Серьёзно, хён, ты выглядишь сногсшибательно, я говорю это тебе как парень, который встречается с другим парнем. Я не знаю твоих друзей, но что-то мне подсказывает, что ты можешь затмить и жениха. Из отражения зеркала на Джинёна смотрит бледный до синевы молодой человек, сильно изменившийся за последние месяцы, и всё же стараниями Кима это создание ещё можно назвать симпатичным.- Ты мне льстишь, мелкий засранец, - и всё же старший улыбается. Если бы не его соулмейт, точку можно было бы поставить ещё в октябре. На всём. - Я знаю, о чём говорю, Нёни-хён. Удачи, - подмигнув на прощание, первокурсник уходит, оставляя Пака изводиться желчью от столь милого прозвища. Работало безотказно с первого раза. Церемония проводится в небольшом ресторане за городом. Джексон говорит, что не хочет привлекать много внимания, но арендовали они с Марком одно из тех самых элитных заведений, где цена бокала белого вина достигает критической для студента отметки ?карманные расходы на неделю?. Гостей, на первый взгляд, не так уж и много, но Джинён едва ли знает больше десяти – у него самого друзей практически не было из-за постоянных придирок Джебома. Нет, он не жаловался, ни тогда, ни сейчас, просто трезвее смотрел на вещи. А вот на самого Им Джебома смотреть трезво не получалось. Сколько бы младший ни избегал его, тот всё равно мелькал тенью между приглашёнными, останавливаясь неподалёку, чтобы выжечь колючим взглядом дотла, а затем снова исчезнуть, словно его здесь и не было. Они бегают друг от друга по кругу, пока не начинается сама церемония, и Пак молится всем богам, чтобы они случайно не сидели рядом. В нём уже четыре бокала шампанского и наспех продуманный диалог, где он приправляет реальные факты сарказмом с нотками грусти, только вот соулмейт и не думает садиться рядом. Джебом стоит за Марком в качестве лучшего друга жениха, Джинёну даже становится слегка обидно, что Джексон не позвал его, но он и сам виноват, что отдалился ото всех. Подумать только, они с Имом могли бы сейчас стоять друг напротив друга позади женихов, счастливо улыбаясь друг другу и поддерживая своих самых близких. Подумать только, они могли бы сейчас стоять на том самом месте, где сейчас стоят Джексон и Марк, обмениваться клятвами, а после целоваться под аплодисменты и крики поддержки.- Согласен. От мечтаний отрывает звонкий голос Вана и очаровательный смешок после. Он счастлив, бессовестно счастлив, и его нельзя в этом винить. Распорядитель вновь зачитывает текст клятвы, обращаясь на этот раз ко второму жениху, а Пак смотрит только на своего соулмейта. Он не может называть Джебома иначе, как не может и считать его кем-то другим для себя. Тот отвечает прямым взглядом глаза в глаза, слегка приподняв уголки губ, но быстро отвлекается, чтобы отдать Марку кольцо. Теперь наконец-то можно рассмотреть Има сполна, без стеснения выделив расстёгнутую на две лишних пуговицы снежно-белую рубашку и закатанные рукава, чтобы продемонстрировать всему миру метку соулмейта. Кажется, будто бы совсем ничего не изменилось с их последней встречи, даже когда старший одними губами повторяет за Туаном уверенное ?согласен?. Джинён задыхается на подсознательном уровне, потому что чувствует, знает, что это предназначено ему одному. И это так странно, даже неприятно ощущать, что между ними всё ещё остались какие-то чувства после столь позорного разрыва, в котором виноваты были оба, но обсудить не нашли сил. Он должен злиться, должен ненавидеть Джебома за то, что тот сбежал, так клятвенно заверяя до этого, что останется навсегда. Язвить уже не хочется, больше высказаться честно и уйти, поставив точку раз и навсегда, но Джинён не может. Ему стыдно признавать это, но ради того, чтобы снова быть вместе, он готов на всё. Только не на первый шаг. Время летит быстро. Лёгкий фуршет, очередь на тосты, акустика от Ёнхёна и Джэхёна – местных знаменитостей в их узком кругу, и атмосфера праздника вытесняет все лишние волнения, а Пак всё так же ненавязчиво продолжает искать встречи со своим бывшим парнем. - На твоём месте я бы перестал выглядеть таким обезумевшим, хён, - на плечо приземляется огромная лапища Югёма, который, кажется, вырос ещё больше с вечеринки по поводу дня рождения старшего. - Если бы я мог, - впервые за долгое время Джинён не огрызается в ответ, подначивая Кима, а говорит с ним на равных. Именно вместо него младшенький сегодня исполнял роль лучшего друга Джексона Вана. Должно быть, эти двое действительно неплохо ладили между собой. - Джебом-хён тоже себе места не находит, если хочешь знать, - кивает головой Югём и тянется за следующим бокалом шампанского. Ему, по виду, пить ещё даже законом не дозволено, но сегодня все правила и рамки оставались без внимания. – А если не хочешь, то всё равно уже знаешь. - Спасибо, - слабо улыбается Пак. – Хочешь рассказать что-нибудь ещё?- Нет, не думаю, - уши Югёма краснеют быстрее, чем он осознаёт, что сболтнул лишнего. Он замечает Има неподалёку и спешит ретироваться в безопасную зону, чтобы не налететь на ставшего ещё более строгим хёна. – Там меня уже Бэм заждался, пойду я лучше. Хорошего вечера. Зная эту парочку, стоило ожидать, что обычным это празднование точно не станет, особенно зная любовь младшеньких к музыке и танцам, поэтому оставалось лишь надеяться, что обойдётся без травм. Сам же Джинён хотел бы поговорить немного с Джексоном, урвав чуть больше, чем момент поздравления и недолгих объятий, где ему пожелали счастья, здоровья и вечной любви с соулмейтом, не уточнив имя последнего. Отыскать теперь уже официально супругов, перед Богом и близкими, оказывается не таким уж и простым заданием, зато человек, с которым сталкиваться хочется одновременно меньше и больше всего, тут как тут, лавирует между гостями, интересуясь, всё ли им нравится. Удивительно, но Джебом, видимо, приложил немало усилий к организации этой свадьбы, взвалив на себя неимоверное количество обязанностей, а если учесть его график работы, то можно было уверенно сказать, что он вложил сюда все свои жизненные силы и энергию. И Джинён восхищается им. Так же, как восхищался в университете, как восхищался, когда его хён делал первые успехи на новом месте работы, а затем взваливал на себя ещё больше, только чтобы его избранный соулмейт ни в чём не нуждался. Претензий к нему нет, во всяком случае, касательно торжества, во всём остальном Пак настроен всерьёз поговорить, если они вдруг волей случая окажутся где-нибудь вдвоём. В его фантазии он выглядит смелым и звучит решительно, но по факту только наблюдает голодным взглядом, потягивая виски. Момент, когда он перешёл на более крепкий алкоголь, безвозвратно упущен несколько часов назад, зато тело наконец-то расслабляется, а на щеках появляется подобие румянца, дабы избавить присутствующих от страха общения с живым мертвецом. - Привет. Оторваться от перекатывания кубиков льда в янтарном виски сложно, а поздороваться в ответ – ещё сложнее. - Привет, Джебом-хён, - Джинёну кажется, скажи он ещё хоть слово, то развалится на кусочки от боли и того, как непринуждённо разговаривает Им. Разве есть у него право чувствовать себя так хорошо после того, как он бросил своего соулмейта? Своих двух соулмейтов? - Как дела? Слышал, ты защитился на ?отлично?, поздравляю, - в руках у Джебома такой же бокал с виски, и хочется верить, что ему тоже пришлось долго собирать своё мужество, чтобы начать этот разговор. - Спасибо, всё в порядке, - на автомате отвечает младший, и только потом до него доходит смысл сказанного. – А откуда ты знаешь? Глубоко внутри вновь загорается надежда, что ему не всё равно, что он следил за жизнью Пака с помощью Ким Донёна так же, как тот следил когда-то за его с помощью Ёнджэ или что-нибудь в этом же роде, что угодно, чтобы между ними сохранилась тончайшая связь. Но надежды оказываются лишь пустой иллюзией. - Звонили из университета, приглашали на встречу выпускников, вот и решил поинтересоваться, - пожимает плечами Джебом и как бы невзначай опускает правое запястье в поле зрения Джинёна. Его имя всё так же красуется на прежнем месте, приманивая взгляды и порождая вопросы у тех, кто не знал. - Вот как, - на хорошие новости не стоило и рассчитывать, и это смешно, как Джинёну всё ещё хочется быть важным и нужным этому человеку. – И что, пойдёшь? - Разве это имеет значение? – Им придвигается ближе, и у младшего нет больше возможности прятать взгляд. Приходится поднимать голову и смотреть прямо в глаза, замораживая все эмоции внутри. Но Джебом здесь, Джебом не боится и не стесняется показать то, что разбит, расколот до самого основания.- А что для тебя теперь имеет значение, хён? – улыбка больше похожа на оскал, и это именно то, чего Пак хотел – не быть слабым. Хотя бы во время этого разговора, а дальше пусть будет, как будет. - Ничего не изменилось, - просто пожимает плечами старший. Они расстались без скандалов и громких драм, просто исчезли из жизни друг друга в определённый момент, стали параллельными прямыми, но вот снова пересеклись в точке невозврата. Случайно ли? И Джебома так хочется обидеть, задеть, сделать больнее, чем сделал он, но слова Ёнджэ всё ещё слишком явно всплывают в памяти Джинёна, и он не находит, что ответить. Он не знает, почему не может разозлиться, почему не может нагрубить или хотя бы сказать, что ему плохо, потому что единственное желание сейчас – оказаться в объятиях старшего, наплевав на прошлое недопонимание, и дать им второй шанс. - О чём думаешь? – участливо интересуется Им, слишком явно сдерживая желание прикоснуться к своему избранному, но тот лишь отмахивается. - Да так. Расскажи лучше, как твои дела? – приходится перевести тему, чтобы не сдаваться так просто, стоило лишь Джебому поздороваться. - Ничего не изменилось, - снова улыбается тот. Ничего, кроме новой квартиры, переосмысленного смысла жизни и законченного дневника со стихами о разбитом сердце. Совершенно ничего. - Из тебя всё такой же хреновый собеседник, знаешь? – не может удержаться от ответной улыбки Джинён. Ему становится немного легче от того, что они не враги, но и дружбой такие отношения назвать сложно. - Не было достойного партнёра для практики, - старший приподнимает бокал, слегка прикасается им к бокалу Пака, а затем делает большой глоток. У Джинёна есть пара мгновений, чтобы впиться взглядом в острые скулы и запредельно красивую шею, которую хотелось целовать каждую секунду свободного времени, но вместо этого он только негромко вздыхает и тоже пьёт. В конце концов, именно за этим он сюда и пришёл. Ну и поздравить молодожёнов, разумеется. - Ты хорошо постарался тут, Джебом-хён. Очень красиво. И атмосферно, - признаться честно, Джинёну хотелось чего-то подобного и на их церемонию бракосочетания. Когда-то хотелось, когда они были вместе. Чтобы тысячи мерцающих огоньков, свечей, китайских фонариков с пожеланиями долгой и счастливой жизни от самых близких, приятная музыка, медленные танцы и чувственные поцелуи. Единственный пункт, который сейчас разительно отличался от мечтаний – развлекательная программа в виде изрядно подпитых Югёма и Бэмбэма, но остальные гости, судя по радостным возгласам, не были против. - Ох уж эти дети, - беззлобно шепчет Им, даже не попытавшись встать, чтобы исправить ситуацию. Джексон был в первом ряду страстных поклонников такой импровизации, а, значит, у остальных попросту не было выбора. - Не хочешь выйти на воздух? Тут есть очень милая беседка на заднем дворе, её тоже украсили, - указательным пальцем Джебом водит по бутылке виски, ожидающей своей очереди быть открытой. - Да, конечно, - Доён бы сейчас снова надавал своему хёну по голове за тупость, но его здесь нет, поэтому можно расслабиться и делать, что захочется, списав это на алкоголь. - Отлично, - Им зажимает бутылку предплечьем, ёжась от прохлады стекла, а свободной рукой уверенно хватает Джинёна за ладонь и выводит на улицу. Возмущению второго нет предела, если измерять его в тысячных долях одного процента, и вообще-то Джинён счастлив. Счастлив, как на их первое совместное Рождество, когда пришлось бежать через площадь, забитую людьми, до самого храма, держась за руки, а потом загадывать желание быть вместе и навсегда. Слепо следовать за своим соулмейтом, не важно, истинным, избранным – признак высшей степени доверия, и Джинёну плевать, ведёт его Джебом в красивую беседку поговорить вдали от непрошенных свидетелей или тянет в пыльную подсобку, чтобы целоваться, пока все гости не разойдутся. - Мне кажется, я знаю, что ты скажешь сейчас, - смущённо улыбается старший, когда они останавливаются у небольшой беседки, украшенной длинными гирляндами от самой крыши. - Что ты решил поиграть в Эдварда и признаться мне в любви на выпускном? – слова вырываются раньше, чем Джинён успевает подумать, и это, чёрт возьми, так неловко, что он готов сбежать в эту же секунду, если бы его не держали так крепко. - На свадьбе наших друзей, - только и поправляет Джебом. Он сжимает ладонь Пака ещё крепче и заводит его внутрь, отпуская ненадолго лишь для того, чтобы заново наполнить бокалы. – Выпьем за них? - За Туанов, - изобразив веселье, подхватывает младший, и пьёт залпом, потому что ему страшно. Страшно, что всё это окажется сном. Джебом оказывается непозволительно близко в считанные секунды, целуя без капли зазрения и совести, и Джинён не может отказать. Просто не может потому, что скучал и хотел этого не меньше. Он давно уже не злится, пусть и не простил до конца, но у них ещё будет время объясниться. Губы Има всё такие же мягкие и всё так же отдают мёдом и лекарством от астмы, но по-прежнему остаются самыми желанными и самыми любимыми, и за этот поцелуй можно отдать целую жизнь. Запястье горит огнём, когда чужие прохладные пальцы проходятся по контурам татуировки, и каждый из парней улыбается в поцелуй. Вдалеке слышится плавная музыка, Джебом точно знает, что это первый совместный танец молодых, и искренне надеется, что друзья их простят за отсутствие. Он укладывает руки Джинёна на свои плечи и предлагает всего один танец перед тем, как вернуться в зал для церемоний и успеть попробовать вкуснейший лимонный торт. - Ты невозможный, - может быть, Джинён и выпил, может быть, завтра он не вспомнит некоторых деталей, но он точно не пожалеет об одном – что пришёл сюда. - Невозможный здесь только ты, не любить тебя, не быть с тобой – невозможно для меня, - шепчет ему на ухо старший, и это именно то, что он имеет в виду. – Я был слишком ослеплён ревностью, и мне очень жаль. Джинён, мне есть столько всего, что сказать… Попросить прощения…Дыхание сбивается, и Джебом прижимается ближе, целуя щёки, скулы, виски, не отпуская от себя ни на секунду. - Я знаю, - заверяет его младший и отрывается ненадолго, чтобы заглянуть в глаза, полные искреннего сожаления и любви. Они сияют ярче гирлянд и самых близких звёзд. Тёплые. Влюблённые. Родные. – Мы поговорим обо всём, только не сегодня, ладно? - Ладно, - ещё так сильно хочется признаться, закончить все старые обиды здесь и сейчас, начать новую историю, но впереди ещё слишком долгий путь к прощению. Джинён первым подаёт руку, когда они спускаются после нескольких тостов за счастливое будущее и долгих поцелуев, наполненных раскаянием и восторгом. Его пиджак остаётся в беседке, а рукава закатаны так же, как и у Им Джебома – его соулмейта, что подтверждают метки на их запястьях. Идеальная ложь, о которой никогда не узнает весь мир.