-17- (1/1)

Стоило прозвучать словам про пятую жертву, как над большим столом повисла давящая тишина. Пропал звон бокалов, словно его и не было, перестали звякать о край тарелок приборы, все присутствующие на время перестали дышать, и Ибо показалось, что воздух вокруг начал вибрировать от напряжения. — А что мы можем сделать? — Цзиян разрушил тишину, и Ибо был ему чертовски за это благодарен. — Сделать с маньяком? — насмешливо уточнил Хаосюань. — Ничего, — его рука снова непроизвольно коснулась затылка и столкнулась там с пальцами Цзияна. И все насмешливые интонации из его голоса исчезли, стоило ему осознать неподдельность тревоги и волнения Цзияна. – Извини. Ты видишь, из меня даже разведчик никакой. — Но мы же можем как-то предотвратить нападение? — Ли не мог долго сидеть над тарелкой, полной потрясающей еды, и не есть, поэтому его реплика прозвучала не слишком разборчиво. — Мы даже не знаем, на кого он собирается нападать, — напомнил Ибо, которому с каждой минутой всё сильнее хотелось выпить. Но перед ним в бокале был только сок, потому что доктор Лю категорически возражал против смешивания обезболивающего и алкоголя в отдельно взятом человеке, ещё пару часов назад загибавшемся от приступа мигрени. — Мы можем, конечно, сделать объявление, мол, маньяк бродит, но едва ли это защитит конкретного человека. — Едва ли, — согласился Бинь. — Даже сейчас, когда слухи ходят, когда детали нападений так приукрашиваются, что иногда даже слушать страшно, всё равно находятся герои, которые шляются ночью по кампусу…— У меня была уважительная причина, — едва слышно заметил Цзаньцзинь, но Бинь только рукой махнул:— Про это я вообще молчу. Реально, мало ли кто и зачем может оказаться на кампусе. Никто не застрахован вообще… — С этим не поспоришь, — Чжань крутил в пальцах ножку винного бокала, а Ибо наблюдал за ним как завороженный, то и дело выпадая из разговора. — А может быть такое, — вдруг осторожно начал Чжочэн и тут же запнулся, когда на него обратились все взгляды, — что жертва сама выходит? — Что ты имеешь в виду?— Что маньяк не просто так таскается по кампусу и ждёт, когда же встретит того, кого наметил себе в качестве следующей жертвы, — Чжочэн смочил вином пересохшее горло, но сделал только хуже и раскашлялся. — Извините!— Всё нормально, — Чжань кивнул. Так получилось, что он стал негласным лидером общего расследования, и от этого факта Ибо пребывал в необъяснимом восторге и восхищении. Впрочем, его вообще всё в Чжане волновало и трогало. Он любовался, восхищался, вдохновлялся, упивался его качествами, умениями, даже просто словами и жестами и не хотел, чтобы это состояние опьянения другим человеком когда-либо его покидало. — Так вот, — Чжочэн наконец откашлялся, отдышался и продолжил: — Я сейчас думаю, что маньяк как-то их выманивает. То есть или он что-то придумывает, чтобы они поверили и вышли туда, куда он им скажет, или… Они просто сами к нему выходят.— Поговорить? — уточнил Ли, с трудом проглотив крупный кусок мяса, который до этого затолкал в рот. — Не знаю, — Чжочэн покачал головой. — Я просто не могу представить, что вот так само по себе бывает, чтобы раз в неделю, как по заказу, нужный маньяку человек выходил в сквер кампуса и ровненько натыкался на приключения. — Почему натыкался? — не понял Бинь. — Он же их выслеживает!— Но он один, — Ибо первым уловил главное в словах Чжочэна. — Если просто ходить по аллеям сквера в надежде встретить нужного человека, можно состариться. В сквере куча параллельных дорожек, и, если человек идёт один и не шумит, его можно просто не услышать. А значит, наш маньяк точно знает, куда ему нужно идти, чтобы встретить свою жертву. — И жертва тоже знает, куда ей идти, — Хаосюань кивнул, а потом взглянул на смутившегося от пристального внимания к своей персоне Чжочэна: — Да, парень, ты абсолютно прав, это не случайные встречи. — Но почему они к нему выходят? — не выдержал Цзиян. — Ладно, я понимаю, тот, кто был первым… Он просто не знал, чем это закончится, он мог ещё прийти по своей воле. Но остальные? Почему они не вернулись домой, не попросили себе какую-то защиту, не обратились в полицию с заявлением, что их преследуют? Неужели они никак не пытались себя защитить?— Чтобы они пытались, между ними должна быть очевидная связь, а мы пока ничего такого не заметили. Потому что до недавнего времени вообще никто вслух не говорил, что здесь происходит, они не могли знать, что им тоже надо бояться, — Хаосюань пожал плечами. — Да и чем бы помогло, скажем, возвращение домой к родителям? Кто ему помешал бы подкараулить там?— Да мало ли, — Цзиян дёрнул плечом. — В городе всё равно не так легко подойти к человеку, тем более насиловать его и избивать. Там и камеры другие, более качественные, и таких растений нет, чтобы за ними скрыться. Плюс многие жилые комплексы охраняются, туда нельзя просто так зайти.— Технически наш кампус тоже охраняется, — напомнил Бинь. — Но я что-то не заметил, чтобы маньяку это как-то мешало. Он просто спокойно заходит на территорию и прогуливается, помахивая битой…— А заходит ли? — Ибо спросил как будто самого себя, но на несколько секунд за столом снова стало тихо, а потом Хайкуань осторожно спросил:— Ты думаешь, ваш маньяк может жить где-то на кампусе?— Мне кажется, это бы многое объяснило, — подумав, признался Ибо. — И знание территории, и доступ к расписанию и спискам групп. Чтобы знать, кого искать, он должен иметь возможность копаться в информационной базе Академии. — А зачем он тогда таскается здесь каждый вечер? — Ли уже подчистил всё, что было на ближайших к нему тарелках, и теперь облизывался на ту, что стояла рядом с Цзаньцзинем. — Если они сами приходят, то можно же и не таскаться по ночам.— Возможно, он готовится, выбирает лучшее место, — подумав, предположил Цзаньцзинь. — Или у него есть ещё какая-то цель, которую он преследует.— Ага, запугивание охраны кампуса до такой степени, чтобы она сидела и не высовывалась, даже если перед ними на камерах будут кого-то убивать, — Чжань вздохнул, прижал пальцы к вискам и надавил. — Я не понимаю... Я уверен, что если мы поднимем все записи с камер за последний месяц, то увидим нашего маньяка на большинстве записей. И тогда я не могу не задать вопрос: а охрана вообще смотрит эти записи? Почему никого из них не смущает, что по кампусу ходят посторонние? Почему никто до сих пор не попытался хотя бы подойти и попросить предъявить пропуск? Ладно, я могу понять, почему один человек опасается, хотя наша охрана в теории вооружена… Но можно же подойти вдвоём или втроём.— Если только у них нет распоряжения не подходить, — Хайкуань одним глотком допил вино из своего бокала. — Вы не допускаете мысли, что всё происходящее может быть… кем-то санкционировано?— Кем? Начальником охраны? — не понял Бинь.— Не знаю, — Хайкуань пожал плечами. — Но если я всё правильно понял, то складывается впечатление, что за этим вашим маньяком кто-то стоит. Тот, кто покрывает его присутствие на кампусе, кто противодействует привлечению полиции и нормальному расследованию, кто скрывает детали нападений и избавляется от жертв, как будто их и не было в числе студентов. Для одного человека, тем более страдающего психическими нарушениями, это всё слишком сложно, если не сказать больше.— С чего ты взял, что он страдает психическими нарушениями? — нахмурился Хаосюань. — Может, это просто месть?— Месть — это мотив. Но всё равно не может здоровый человек так поступать, даже если он хочет мстить. Потому что у здорового психически человека есть рамки, ограничения, моральные принципы, если хочешь.— Ты намекаешь, что все преступники, которые кого-то убили, психически больны?— Может, и не все, но большинство, — Хайкуань помолчал, по всей видимости, подбирая слова, а потом продолжил свою мысль: — Я не беру в расчёт убийства, которые произошли в состоянии аффекта, хоть это тоже своего рода нарушение психики, пусть и временное, гибель в ДТП и даже превышение самообороны. Я говорю о тех ситуациях, когда человек осознанно идёт отнимать чужую жизнь.— Но этот не убивает, — возразил Ли. — А Цзяэр? — напомнил Цзиян, но Ли тут же отразил этот аргумент:— Но он же сам себя убил. Он мог бы жить дальше…— Не мог, — Цзиян понизил голос и отвёл взгляд, уставился прямо перед собой и принялся разглаживать складки на скатерти. — Ты что-то знаешь? — тут же встрепенулся Ли. Энергия буквально фонтанировала в нём, и Ибо оставалось только удивляться, откуда что бралось. Сам он, хоть и поспал немного, всё равно ощущал усталость и с удовольствием перенёс бы обсуждение насущных проблем на завтра, а то и на более отдалённый срок. — После того нападения Цзяэр потерял зрение. Полностью, — Цзиян говорил очень тихо, но всё равно его было хорошо слышно всем. — И это его убило. Он не справился с темнотой. — А он же… Он учился на искусствоведческом, — вспомнил Бинь. — Вроде же так говорили, да? Он рисовал хорошо?— Более чем, — Цзиян вздохнул. — Он рисовал, фотографировал, у него даже выставки какие-то были, насколько мне известно. Я бы быстрее догадался, но я не знал подробностей… А его мама ничего не говорила. А на похоронах о таком спрашивать не станешь…— Откуда ты узнал? — мягко поинтересовался Цзаньцзинь, а Хаосюань просто придвинулся ближе, бережно взял Цзияна за руку и принялся поглаживать большим пальцем по запястью. — Спросил сегодня, уже после того, как мы разошлись после общей лекции. Я вспомнил, что Цзяэр общался с моим одногруппником и тот тоже был на похоронах… Я подошёл, спросил, может, мы можем как-то помочь матери, — и мы разговорились. Я не собирался специально выведывать подробности, просто думал, вдруг он знает то, что мы упускаем.— И что?— Я же сказал, — Цзиян тяжело вздохнул. Ему было трудно говорить, а общее внимание никак не помогало взять себя в руки и успокоиться. — Ладно, — Чжань, заметив это, поспешил вмешаться, чтобы дать Цзияну время перевести дух и подумать. — А что мы знаем про вторую жертву? Кроме имени, разумеется. Вы же нашли что-то в социальных сетях?— Мы нашли, — ответил за обоих Хаосюань, — что она была активна до определённого момента, а после как отрезало. При этом, я думаю, она всё же не умерла, то есть ничего с собой не сделала. Но понять по её аккаунтам, кто она и откуда, я смог очень приблизительно. Она из Академии, с этого же курса, но поток, специальность… Я не понял, если честно. — А если методом исключения? — предложил Чжочэн. — Она точно не с нашего потока, не с потока Цзияна… и, скорее всего, не с искусствоведческого…— Всё равно остаётся ещё много, — Чжань покачал головой. — Надо придумать, как выяснить, кто она и откуда. Может, нам это что-то даст.Ибо вдруг осенило.— Я знаю как! Только я сам это не сделаю, конечно, но я знаю, кто сможет.— Выкладывай уже, — Хаосюань правильно разгадал его намёк и закатил глаза. — Нужно поднять списки на зачисление. Там всё указывается обычно: и поток, и группа. И приказ об отчислении тоже должен быть, потому что любая проверка выявит, что студентов меньше, чем по спискам. — Ладно, я проверю, — Хаосюань кивнул, достал телефон и углубился в него, умудряясь при этом управляться одной рукой, потому что второй он всё ещё держал запястье Цзияна. — Может, тебе принести ноутбук? — Хайкуань не мог смотреть на эти мучения и даже успел подняться, пока Хаосюань осознал вопрос и отреагировал:— Не надо, я уже влез в базу. У меня уже всё давно подготовлено. — Ты страшный человек, — Цзаньцзинь тихо засмеялся, но тут же осёкся и перестал, покраснел даже, когда заметил, какими глазами на него смотрел Хайкуань. — Так бесит, что никого спросить нельзя! –— вздохнул Ли, после чего поднялся и уже без всяких церемоний подхватил и переставил к себе поближе тарелку с остатками жареного на гриле мяса. — Если бы мы просто прошлись по нашему курсу, по общежитиям…— Не факт, что ты не оказался бы следующим, — тихо заметил Ибо, в голове которого уже некоторое время билась мысль, которая была одновременно простой и пугающей. — Это ещё почему? — мгновенно возразил Ли. – Ты же сам сказал, что он ищет конкретных людей и заранее знает свою жертву. — Или он ищет того человека, на которого ему укажут, — Ибо прижал ладони к лицу, с силой вдавив их в глаза, чтобы под веками появились цветные пятна. — А в свободные от убийств вечера просто бродит по кампусу и никого не трогает, потому что у него нет такого приказа. А охранники, которые смотрят записи, отворачиваются от фигуры в чёрном и не реагируют на эпизоды с её участием, потому что… им тоже кто-то говорит, что они должны делать. — Но жертвы? Почему они выходят и идут фактически на собственную смерть? — Цзиян мелко дрожал, и дело было явно не в вечерней прохладе, а в том ужасе, который постепенно окутывал их всех. — Даже сейчас, когда есть слухи, когда есть прямой запрет?— А почему ты пошёл ночью? — Ибо вздохнул, не спеша отнимать руки от лица. — Почему Хаосюань провожал тебя, хоть и знал, что правило теперь распространяется на всех? — Он беспокоился за меня? — предположил Цзиян.— И это тоже, — Ибо наконец справился с собой, шумно выдохнул и выпрямился. — Есть вещи, которые заставляют человека совершать необдуманные поступки. Это и адреналин, и любовь, и бог знает что ещё… — Но это всё равно не то! — возмутился Бинь. — Как ты меня заставишь куда-то идти ночью? Я не влюблён, я не люблю риск ради риска…— А если тебя попросит об этом учитель? Например, учитель Чжу? — Ибо теперь казалось, что эта мысль уже давно лежала на поверхности, но они все старательно обходили её, избегали даже думать об этом, не то что произнести вслух. — В смысле?— Представь, что тебе пришло сообщение. Со знакомого номера или даже с незнакомого. Просто звонок… Извини, Бинь, мой телефон разрядился, послушай, я подвернул ногу, не могу дойти до общежития, а на улице как назло никого… Помоги мне, я тебя прошу, — размеренно и ровно проговорил Ибо. – Я не задержу тебя надолго, но нога болит ужасно, ещё и эта репетиция в театре…— И ты побежишь бегом, — констатировал Чжочэн. — И хорошо, если ты хоть предупредишь кого-нибудь, куда ты пошёл. — Но никто же из них не говорил…— Мы не знаем этого! — Ибо с силой стукнул ладонями по столу, отчего тарелки и бокалы тут же послушно звякнули, отзываясь на его ярость. — Мы не знаем, спрашивал ли их кто-либо вообще! Знает ли полиция об этом? С какими диагнозами эти люди поступили в больницу? Почему молчат родители? Какая мать будет молчать, если её ребёнка насилуют? Если его лишают зрения, возможности ходить, если его делают инвалидом с изувеченной психикой… Где психологи? Почему Цзяэр, слепой человек, оказался в петле? Как он это сделал? Кто ему помог и почему? — Ибо выдохся, устал и опустил голову. — Солнце, — Чжань тут же потянулся к нему, привлёк его к себе за плечи и тронул губами встрёпанные волосы. — Ты всё говоришь правильно. — Если мы найдём ответы на все эти вопросы, мы найдём убийцу, — резюмировал Хайкуань, который как-то очень быстро стал считать себя частью этого безумного ?мы?. И хотя Ибо понимал, что дело вовсе не в них и даже не в благородной цели, которую они преследовали, а исключительно в благосклонной улыбке хрупкого учителя хореографии, он всё равно не возражал. Он уважал доктора и ценил его приветливый нрав и талант справляться даже с самыми тяжёлыми травмами. В глубине души он был рад, что такой человек был на их стороне, пусть и ради Цзаньцзиня. Не самая худшая причина, если подумать. — Мы уже нашли убийцу, — напомнил Хаосюань. — Это ублюдок в чёрной одежде и с битой. И теперь я думаю, что поймать его не составило бы огромного труда. Достаточно пустить на камеры запись с другого дня, организовать засаду… и мы могли бы даже убить его и замести следы. Или скрутить и передать полиции. Но этого недостаточно. Этот человек — инструмент, и мелкий… Ибо всё правильно сказал, кто-то за ним стоит. Кто-то направляет его, указывает на следующую жертву, и этот кто-то и есть настоящий убийца. — И как мы его найдём? — робко спросил Цзиян. — Разве мы можем найти человека, который может так просто приказать охране отвернуться… Который может вызвать любого студента из общежития или из дома… Который может заткнуть рты семьям… Как это возможно? Я не понимаю, — Цзиян держался прямо с большим трудом. Казалось, он едва справляется с собой и находится буквально в шаге от того, чтобы ткнуться лицом Хаосюаню в грудь. — На самом деле такие широкие возможности сильно сужают круг наших поисков, — заметил Цзаньцзинь. – Я не уверен, что в Академии найдётся много людей, наделённых такой властью и такими полномочиями. И таким авторитетом. Кукловода стоит искать среди преподавателей и администрации, а вот студентов, я думаю, мы можем смело исключить. Если только Марионетка может быть студентом. И тогда, в общем, понятно, почему у него нет никаких проблем с попаданием на кампус. Днём он просто ходит на занятия, может, не на все, иногда спит на лекциях, не прячет лицо, смеётся в очереди в кафе и, может, даже заигрывает с какой-нибудь девчонкой, обещая, что зайдёт к ней на чай или на что-то покрепче…— То есть мы можем сидеть в аудитории бок о бок с убийцей и даже не знать об этом? — Цзиян прижал руки к лицу. — Ты можешь даже считать Кукловода своим любимым преподавателем, — жёстко заметил Бинь. — И даже строить ему глазки на лекциях…— Я не строю глазки преподавателям! — вспыхнул Цзиян, но Бинь только хмыкнул:— Ой ли?— Сюань не преподаватель! Не мой преподаватель… то есть мой, но…— Неважно, — Бинь оборвал это бормотание, пока Цзиян не ляпнул что-то ещё, о чём впоследствии мог бы пожалеть. — Это может быть кто угодно, с кем мы привыкли находиться рядом. И только потому, что мы никогда не видели ничего плохого со стороны этого человека, мы даже не думаем, что он может быть настоящим чудовищем в глубине души. Мы же не знаем, что происходит в той части жизни, которая скрыта от нас… — Ты прав, — согласился Цзаньцзинь, а потом вдруг взглянул на Хайкуаня из-под ресниц, чуть растерянно улыбнулся, моментально создавая ощущение беззащитного ребёнка, брошенного на произвол судьбы, и попросил: — А мы не могли бы перебраться в дом? Здесь прекрасно, но я уже замёрз… — Что же ты молчал! — Хайкуань тут же вскочил на ноги и огляделся, как будто не знал, за что ему хвататься в первую очередь. — Помоги Цзаню, — пришёл на помощь Чжань. — Мы сейчас соберём посуду и остатки еды, уберём барбекю и присоединимся. Буду признателен, если ты позаботишься о чае. — Я бы выпил кофе, — едва слышно пробормотал Ибо. — Мне кажется, я сейчас засну там, где сяду. Мне уже даже адреналин не помогает. — Может, я просто спрошу, какую спальню нам можно занять? — Чжань говорил очень тихо, практически касаясь губами его уха, и Ибо почувствовал дрожь и волнение, которые взбодрили куда сильнее, чем кофе. Спальня… Ибо сглотнул, не в силах заставить себя мыслить здраво. В другой ситуации, если бы они все были просто друзьями, они бы нашли другой, более социально одобряемый способ распределить три спальни в доме Хайкуаня, среди которых была и хозяйская. Они бы отвели отдельную постель травмированному Цзаньцзиню, предоставили бы хозяину его законное право на уединение в собственном доме, а оставшуюся комнату отдали преподавателям: профессору Сяо и учителю Вану. Студенты неплохо разместились бы впятером в большой гостиной, и общественная мораль была бы удовлетворена. Но в доме уважаемого доктора Лю всем было глубоко наплевать на мораль, а потому в гостиной организовали себе постели только трое студентов из пяти. А не менее уважаемый учитель Чжу, хоть и краснел пятнами, но после чая позволил перенести себя в уютную хозяйскую спальню и даже принял помощь при переодевании в домашнюю футболку Хайкуаня, которая достала практически до колен и села на нём как платье. Ибо заметил это случайно, бросив взгляд в приоткрытую дверь, но вместо смущения испытал почему-то исключительно радость. Он любил учителя Чжу, теперь уже просто Цзаньцзиня, лучшего друга его Чжаня, и искренне радовался, что тому удалось встретить человека, готового буквально носить его на руках. Интуиция подсказывала Ибо, что едва ли дело здесь было в травме и простом человеколюбии. Подсматривать за Цзияном и Хаосюанем Ибо не собирался и подавно, но спальня, которая досталась им с Чжанем, была последней по коридору. А ещё в свете прикроватного ночника были отчётливо видны две фигуры, практически слившиеся в одну. Повинуясь внезапному порыву, Ибо протянул руку и мягко прикрыл дверь, оставив их наедине по-настоящему. Чжань ждал в комнате, которая должна была стать их на все выходные, и Ибо старательно занимал себя мыслями о чём угодно, лишь бы только не сойти с ума от предвкушения и волнения. Он понимал, что тревога и неуверенность — не лучшие советчики, когда впереди была отдельная комната, большая постель и целая ночь, которую можно потратить на то, чтобы стать ближе друг другу во всех смыслах. Но внутренний страх всё равно был сильнее него, всё ещё девственника без какого-либо опыта отношений. — Я начал опасаться, что ты передумал, солнце, — тихо проговорил Чжань и нервно улыбнулся, и Ибо понял, что тот тоже волнуется и боится. Ибо расправил плечи, уверенно шагнул в комнату и закрыл за собой дверь, а потом и на замок запер, чтобы никому не пришло в голову ввалиться к ним среди ночи или ранним утром. В доме, где кроме них было ещё семь человек, всякое могло случиться. Краем глаза он заметил плотно задёрнутые шторы и криво ухмыльнулся:— И не мечтай, Шон.