15 апреля 2XY9 года. 03 часа 07 минут. (1/1)
Я зажимаю в зубах слабый фонарик и медленно, очень медленно приподнимаю "собачью дверцу" в свою квартиру. Стараясь светить куда-нибудь в сторону, прислушиваюсь к тишине на кухне. Не хватало что бы какая-нибудь из глупых куриц, обитающих в моём доме, именно сейчас притопала на кухню за стаканом воды. Представляю, сколько бы было воплей, услышь они, как я шебуршусь в тумбе. Скорей всего, подумали бы, что это мыши, и устроили бы на меня форменную охоту, вооружившись метлой, скалкой и баллончиком с алгогеном*. Ещё хуже, если бы они увидели меня, вылезающего из недр, где спрятаны трубы пищевого измельчителя. Куча ненужных вопросов, мои невразумительные ответы,кляуза родителям, и как итог, отец без дальнейших раздумий забивает дверцу четырехдюймовыми гвоздями и при этом насвистывает "wish you were here".*Нет, этот вариант событий меня никак не устраивает. Поэтому я, сначала вслушиваюсь в тишину на кухне, потом залезаю в тумбу, закрываю "входную" дверцу, и вновь начинаю выслушивать посторонние звуки в квартире. Когда я удостоверяюсь, что мне не предвидится неожиданная встречас кем-то из сестёр, я спокойно вылезаю из своего тайного лаза.
Жутко хочется спать.Взгляд, брошенный на часы, подсказывает, что в это время я обычно смотрю сон про счастливое детство единственного ребёнка со мной в главной роли. Что-то я сегодня подзадержался. А, ну, да. Этот чертов доклад по социологии. "Влияние трешевой литературы начала XXI века на толерантное отношение к однополым связям". Это сколько выкурить нужно, что бы такое придумать? "Трешевая литература", "толерантное отношение", "однополые связи". Бред пьяного сержанта...Вот и сидел до одурения, выискивая в интернете подходящий рассказ. А потом читал. А потом вновь вспоминал Алекса. Потом снова дрочил. И вновь читал. А уже, потом, когда собрался домой, увидел, разбросанные по полу и дивану гринбеки. Пришлось собирать их, и запихивать в тайник. Туда, где лежали остальные деньги и драгоценности. Потом ещё и плеер выковыривал из-под шкафа.
Темнота квартиры давит на глаза, тишина заползает мне в уши, где-то в глубине квартиры меня зовет и манит моя узкая, но от этого не менее любимая кроватка. Так хотелось прошмыгнуть прямиком в свою комнату и завалиться спать. Закрыть глаза и перестать думать о докладе по социологии. О лучшем друге, который ебется со своим братом. Об отце, который оказывается должен много денег мистеру Тайлеру. О самом мистере Тайлере. Но я пересиливаю себя и направляюсь в ванную комнату, чтобы принять душ. За сегодняшний день на меня налипло столько грязи, что игнорировать этот слой пыли, спермы и мерзких ощущений, просто нет никакой возможности.Проходя мимо сестринской спальни, я примечаю слабую полоску света, пробивающуюся из-под двери. Все ясно. Это горит ночник над кроваткой Милли. Эта маленькая сучка каждый день мечтает трахнуть меня, но до сих пор боится оставаться в темноте. Наверное, страшится Бугимена*, который приходит к маленьким девочкам и долго и нудно насилует их до самого рассвета. И пусть Милли уже давно перестала быть маленькой девочкой, и твёрдо уверена, что Бугимен это такая же сказка как Санта или Пасхальный кролик, но она все равно включает на ночь маленький светильник у своей кровати. И никому не обязательно знать, что из всем известного, в общем-то не страшного, буки, старший братик Брендон сделал сексуального маньяка-педофила. Причём импотента. Который зализывает до смерти своим шершавым, липким и вонючим языком."Мама, я хороший брат? - Да, Брендон".Под душем я плескаюсь минут двадцать. Отмываю себя до блеска. Подумываю, а не поиграть ли мне со своим вновь ожившим "дружком". Решаю, что лень.Зевая так, что ломит нижнюю челюсть, я направляюсь в свою комнату. В темноте я вижу неясную белую тень в отражении зеркала, а потом чьи-то холодные пальцы пробегают по моей спине, по груди, сцепляются в замок на животе, и чьи-то мокрые губы обмусоливают мои лопатки...Не ору только потому, что голос пропал от страха. Да ещё возникает смутное желание провести рукой между ягодиц, дабы удостовериться, что там все в порядке, и никакая неподходящая субстанция из меня не вывалилась.
Твою мать! Эта сучка поджидала меня в коридоре. Чертово маленькое отродье!- Братик! - Милли облизывает мой позвоночник.- Братик, давай поиграем! - говорит Милли и скользит руками по моему торсу.- Братик, Милли тебя очень лю-юбит, - говорит Милли и пытается содрать цепкими пальчиками полотенце с моих бедер.Я изворачиваюсь и прижимаю Милли к стенке.- Ты что творишь? - шепотом ору я, сжимая пальцы на ее челюсти.- Ты, что, мать твою, делаешь? - шепчу я, и легонько стукаю ее головой о стену. - Вдруг кто-нибудь услышит?- Все в порядке, - шепчет мне в ответ Милли и проводит языком по моей ладони.Я весь горю от гнева. Маленькая подлая сучка! Если из-за неё у меня вновь перестанет стоять член, я убью ее. Если нас здесь застанет мать или сестры, я убью ее. Если отец вновь проявит интерес к моей потенции, я убью ее. Если она сейчас же не убежит в свою комнату - Я УБЬЮ ЕЕ!- Все в порядке, - вновь шепчет мне Милли, - Никого нет дома. Мама у папы, Табби где-то гуляет, а Грейс сидит с Терри Митчеллом в машине. Здесь никого нет. Только ты и я.
Мы стоим в просторной прихожей, и я чуть откидываюсь назад, что бы увидеть вход в родительскую спальню. Дверь открыта. Значит, матери действительно нет дома. Я прислушиваюсь, но в квартире стоит гробовая тишина, и только с улицы слышны звуки музыки. Love me tender, Love me sweet, never let me go... слышу я слащавый голос Элвиса. Все правильно. Грейс сейчас с Терри Митчелом. Они взяли дурацкую привычку трахаться напоследок прямо перед нашим домом. Как бы поздно их свидание не закончилось. И у Терри Митчела в машине всегда играет Элвис.
- И что ты от меня хочешь, маленькая паршивка? - спрашиваю я Милли.Вместо ответа она вновь проводит языком по моей ладони. Хватает за плечи, лёгкий поворот, и вот уже я вжимаюсь спиной в стену, а ее губы оставляют мокрые поцелуи на моих ключицах. Она почти на три дюйма ниже меня и ей удобней всего целовать меня в шею. Тем более что она знает - в губы я с ней целоваться не собираюсь.Дорожкой влажных поцелуев Милли спускается по моей груди. Я лишь чувствую, как неприятно холодит мокрую кожу. Милли языком начинает ласкать мой левый сосок. Я лишь пытаюсь не заснуть. Милли заменяет свой язык на пальцы. Я лишь думаю, когда все это закончится. Милли медленно опускается на колени. Ее язык и губы ласкают мой живот и ямку пупка. Я откровенно начинаю подумывать о медленном отступлении. Ее пальцы срывают с моих бедер полотенце. Я уже готов к поспешному удалению. Рот Милли накрывает мой член. Я все так же безвольно стою у стены, не сдвинувшись ни на дюйм.Интересно, а где эта маленькая шлюшка научилась так качественно сосать?Под умелым языком сестры мой член начинает просыпаться. Я даю себе последний шанс на позорное бегство. Мой взгляд падает на большое тёмное зеркало в прихожей. В отражаемом мраке можно разглядеть лишь неясный силуэт моей фигуры, белеющий словно призрак, да спину и задницу Милли обтянутые тонким хлопком ночной пижамы.А ничего, у неё попка. Аппетитная. Правда, с такого ракурса Милли очень похожа на мальчика.Мой член пришёл в полную боевую готовность. Я закрыл глаза и в голове вновь замелькали картинки прошедшего дня. И его достойное завершение. Мать, отец, сёстры. Школа. Алекс и Макс. Мистер Тайлер. Школа. Сёстры. Алекс и Макс. Отец. Милли. Мистер Тайлер. Мать. Деньги. Алекс и Макс. Мистер Тайлер. Секс. Отец. Мистер Тайлер. Чёрный Линкольн. Доклад по социологии. Мистер Тайлер. Деньги. Отец. Мать. Мистер Тайлер. Алекс и Макс. Мистер Тайлер. Секс. Минет. Мистер Тайлер. Страх. Возбуждение. Секс. Мистер Тайлер.Мистер Тайлер. Мистер Тайлер. Мистер Тайлер. МИСТЕР ТАЙЛЕР!тем временем Милли ласкает мой член. Сосет, лижет, целует. Щекочет языком уздечку. Заглатывает глубоко. Посасывает головку. Трахает языком дырочку уретры. Облизывает вздувшиеся венки. Трется щечками о ствол. Слегка прикусывает зубами. И вновь всасывает по самые гланды.В который раз за последние несколько часов внутри у меня все скручивается в тугую спираль. В пружину, сжавшуюся до предела.Я хватаю Милли за волосы и пару раз толкаюсь глубоко ей в глотку. Пружина внутри меня срывается, и я изливаюсь в открытый маленький рот.
Неожиданно и резко раздается трель дверного звонка. Я дергаюсь и пытаюсь отстраниться от Милли. Последние е капли моего семени попадают ей на лицо. Мы растерянно смотрим друг на друга не в силах пошевелиться. Звонок тренькает ещё раз. Дверь детскую распахивается, и появляется Таббита. На ней коротенькая ночная сорочка, еле прикрывающая задницу. Повязки на глазу у неё нет. Она одаривает меня убийственным взглядом, когда проходит между нами, расталкивая нас в стороны. Включает свет в прихожей и распахивает дверь.
На пороге стоит мистер Филипс. Детектив по расследованию убийств отделения полиции Ривер Сайд. Друг отца.- Добрый вечер, - говорит детектив Филипс, входя в квартиру.- Прошу прощения за столь поздний визит, - говорит детектив Филипс,мельком оглядывая всех нас.- Мне необходимо поговорить с вами, - говорит детектив Филипс и его глаза останавливаются на мне. Мы глядим друг другу в глаза. По спине пробегает неприятный холодок.- Но мамы с папой нет сейчас дома... - начинает лепетать Милли.Табби срывается с места, подбегает к окну в гостиной, с треском распахивает его и орёт в ночную темноту, обращаясь к сладкоголосому Элвису.- ГРЕЙС! НЕСИСЕЙЧАС ЖЕ СВОЙ ЖИРНЫЙ ЗАД СЮДА! ЖИВО!Эхо последнего слова перекатывается по улице. Слышно, как на полу слове затыкается Элвис. Хлопает дверь машины. Потом через секунду как выстрел звучит хлопок парадной двери. Слышаться лёгкий топоток на лестнице.Только сейчас я понимаю, что стою абсолютно голый. Все так же, не разрывая взгляда с детективом Филипсом, я медленно приседаю, наощупь пытаясь найти полотенце. Как только кусокмахровой ткани прикрывает мои бедра, мистер Филипс вздрагивает и отводит глаза. До него, наверное, только что дошло, что он пялился на голого парня.
Мистер Филипс отводит глаза от меня, но его взгляд тут же падает на изуродованную шрамом пустую разницу на лице Табби. Он опускает глаза и видит тёмные ореолы сосков просвечивающих сквозь тонкую льняную сорочку. Нижние оборки только-только прикрывают треугольник недавно появившихся тёмных волос в паху. Длинные, стройные ноги.Взгляд детектива Филипса шарахается в сторону и натыкается на лицо Милли. Пот тёплым светом лампы в прихожей на ее щеках блестят капли моего семени.Детектив Филипс вновь глядит на меня. На мои спутанные волосы, голую грудь, полотенце на бедрах. На, неизвестно от чего, вновь появившийся стояк.Пока Грейс поднимается по лестнице взгляд детектива Филипса так и мечется по нам от одного к другому. В глаза он нам старается не смотреть. Такое чувство, будто это намного тяжелее, чем пялиться на наш непристойный вид.Торопливые шаги раздаются рядом со входом в квартиру. Детектив Филипс оборачивается и тут же видит Грейс. Грейс с растрепанными волосами. Грейс, стыдливо придерживающую на груди не застегнутую блузку. Грейс, у которой юбка задралась с одного боку, оголяя молочно-белую кожу бедра. Грейс, сиськи которой соблазнительными полукругами вздымаются над кокетливыми рюшами лифчика. От быстрого подъёма по лестнице дыхание у Грейс тяжёлое и сбивчивое. От этого грудь Грейс ходит вверх-вниз, привлекая к себе ещё больше внимания.Детектив Филипс тяжело вздыхает и переводит взгляд на так и распахнутую дверь, на которой висит пасхальный венок.
- Что случилось? - сбивчиво произносит Грейс.Детектив Филипсхранит молчание и разглядывает венок.Холодные мурашки бегают уже не только по спине. У меня леденеют пальцы на ногах. А может, это я просто замерз? В конце концов, полотенце - не самая лучшая одежда. Я успокаиваю себя так, но в груди разрастается неприятно царапающее чувство надвигающихся неприятностей.- Мистер Филипс, - начинает Грейс, - Если что-то случилось, я думаю, вам стоит поговорить с нашими родителями. Мама и папа сейчас...Что-то останавливает ее на половине фразы.Детектив Филипс переводит взгляд от венка на двери, заглядывает в глаза сначала Грейс, потом Таббите, потом Мили. На мне его взгляд задерживается чуть дольше, чем на остальных, но в итоге все равно соскальзывает и упирается в плитку на полу.- Мне жаль, - тихо говорит детектив Филипс, - Мне очень жаль.Примечание:Синоптики не ошиблись. Воздух становится влажным и липким от горя. Тёмные тучи горя закрывают небо. Капли слез заливают дождём ночные улицы. Боль утраты глухо рокочет, перемежаясь со вспышками страха.