6. (2/2)
- Да нельзя ему... он не родовитый... нас простой босяк поведет? - раздавалось со всех сторон.
- Тише! - крикнул Юрий. - От него я увидел более толку чем от вас, родовитых да знатных! Каков позор - устроили свару, будто блажные!
Бояре с воеводами виновато потупили взор. Евпатий между тем поднялся и оглядел присутствующих.
- Вот мое слово - костьми лягу, а защищу наш город! Доверия, оказанного князем, не посрамлю! - Евпатий поклонился Юрию и продолжил, - а гонцов надобно в Пронск направить. Городец хоть и мал, но люди там отзывчивые. Да и князь Олег задолжал нам - помнится, год назад дружинники наши ходили с ними на Зарайск. Долг платежом красен.
Глаза Юрия сверкнули:
- Ай да, Евпатьюшко! Я и забыл уже! Не посмеет Олег нам отказать!
Господа заволновались, переглянулись и тут же начали славить Евпатия. Ростислав прервал общую радость, подняв руку. Мужчина обернулся к Юрию и произнес:
- Если позволишь, светлейший, я сегодня же отправлю Ратибора с посланием в мой славный Муром. И прикажу собирать дружину на подмогу Рязани.
Юрий вскочил и порывисто обнял родственника. Глаза предательски защипали. Бояре и воеводы поднялись со своих мест, взяв в руки кубки. Уверенность в благоприятном исходе росла и крепла. Теперь с дружиной Мурома и Пронска орда уже не казалась страшным ”зверем”. Да и Федор мог сейчас вернуться с хорошими вестями - авось уговорит вражеского царя Бату на мир. Руки с кубками взлетели вверх, послышался звон и троекратное ”Ура”.
***</p>
В церкви Преображения Господня шло торжественное бдение. Метрополит Ион сам вел богослужение. Он стоял на возвышение в центре, по бокам от него находились двенадцать священников, по шесть с каждой стороны. Все в парчовых ризах, разукрашенных золотыми нитями, они представляли собой что-то невообразимо величественное. Их голоса сливались в общий хор и улетали под купол церкви. Среди священников находился и Гаврила Лисовской. Его глаза воодушевленно блестели, смотрели безхитростно и одухотворенно. Голос был сильным и прекрасным. Казалось, Лисовской занимал все пространство церкви. Недаром метрополит ставил его рядом с собой на богослужениях. Напротив Иона стояли четверо мальчиков-алтарников. Двое из них держали длинные тонкие свечи, а остальные помогали метрополиту с молитвенной книгой - в нужный момент они переворачивали страницы. Иконы были озарены светом от лампад. Теплое пламя скользило по лицам святых, делая их еще более недосягаемыми для простых людей. От иконостаса, осиянного сверканием пламени, захватывало дух. Один из священников отделился от остальных и принялся ходить между рядами лавок, размахивая серебряннм кадилом. Горьковатый аромат ладана окутал церковь.
Александра невольно подалась вперед, вдыхая любимый запах. Губы невольно повторяли вслед за хором. Тонкие руки сцепились в замок на груди.
- Приими усердную молитву нашу о прощении всех грехов и беззаконий наших ... Вразуми всех их, как обрести путь к согласию и миру...
Голос Иона убаюкивал и звал за собой. Горожане склонили головы и тихо проговаривали про себя молитву.
- Пощади, Господи, всех людей Твоих — молодых и старцев, женщин и детей ...
Александра зажмурилась и прижала высокий белый лоб к рукам. Сердце гулко билось в груди. Девушка отчаянно молились. Рядом с ней сидели Матрена и Настуся. Обе были тихи и собраны. Краем уха рыжеволосая слышала как матушка с сетрицей повторяли возвышенные слова за метрополитом. Лисовская жадно вдохнула вохдух. Казалось, что голоса певцов стали громче, запах ладана сильнее, молитвы торжественнее.
- .... ныне и присно и во веки веков ....
- Аминь! - произнесли горожане нестройным хором.
Служба закончилась и люди стали расходиться. Матрена докоснулась до Александры и тихо потрепала по плечу:
- Пойдем, еще много дел по дому. Нужно еще поесть приготовить.
Настуся впецилась в руку сестры. На нее служба тоже произвела неизгладимое впечатление. Обе Лисовские были слегка растеряны, их охватило смятение. Кажется, только сейчас они осознали, что на них надвигается беда.
- Саша, пойдем. Голова болит... тяжело, - прошептала девочка.
Рыжеволосая провела пальцами по макушке сестры и затем мягко высвободила свою руку из цепкой хватки Насти.
- Вы идите. Я еще побуду тут.
Матрена вздохнула и, поманив за собой младшую дочь, покинула церковь Преображения Господня.
Александра подошла к своей любимой иконе Божьей Матери. Казалось, сегодня она была особенно печальна. Пламя свечей отбрасывало диковинные тени, блики искрились на золоте нимба. Святая прижимала к груди младенца и внимательно взирала на девушку своими большими грустными глазами. Рыжеволосая подалась вперед, наклоняя личико к иконе.
- Не тоскуй... авось все удачно сложится..
- Потрясающая икона. Ее еще называют Борисоглебская-Городищенская.
Лисовская обернулась. Рядом, прожигая ее взглядом пронзительных голубых глаз, стоял Ростислав Муромский. В его золотых кудрях и на соболином воротнике покоились маленькие снежинки. Драгоценные нити на кафтане и плаще слабо мерцали. Рубиновый перстень казался замерзшей каплей крови. Все фигура князя дышала утонченностью и силой. Александра невольно остановила взгляд на золоте волос. Зеленые очи примечали каждую прядь и блик. Белые пушинки уже начинали таять, оставляя некоторые вихры мокрыми и некрасиво склеянными. Неожиданно, девушка поймала себя на мысли о том, что ей хочется запустить пальцы в локоны Муромского и стряхнуть оставшиеся холодные кристаллики. Они портили идеальный облик Ростислава. Рыжеволосая нахмурилась - в князе все должно быть прекрасно. Муромский слегка наклонил голову набок, внимательно рассматривая девушку. Сейчас она выглядела совершенно по- иному чем в их последнюю встречу. Девушка была тиха и сосредоточенна. От прежнего задора и дерзости не осталось и следа. Сегодня ее волосы еще больше походили на жаркое пламя благодаря мерцанию свечей. Огненный водопад изящными завитками ложился на плечи, грудь и спину. Небольшие пряди обрамляли высокий белый лоб. Чудо как хороша!
- Что ж, вы, княже, смотрите на меня так... Никак хотите дыру прожечь? - усмехнулась рыжая.
Наконец-то она смогла отвлечься от созерцания Ростислава и заметить его заинтересованный взгляд. А Александра не была бы собой, если бы не съехидничала. К тому же, она захотела отплатить князю той же монетой. До сих пор Лисовская простить себе не могла, что в последнюю встречу с Муромским допустила промашку. А сейчас, поддев князя, она чувствовала себя отомщенной и жутко довольной. Светлейший усмехнулся - в зеленых глазах Александры снова заплясали те бесенята, которых он видел несколько дней назад. Перед ним вновь стояла та хитрая дьяволица, привлекшая его внимание.
- Да вот думаю, как в одном тельце может уживаться две крайности - наглая бесовка и примерная прихожанка.
Лисовская пожала плечами и, хитро сощурившись, произнесла:
- Я как огонь - у него тоже две стороны - защищать и в тоже время обжигать.
Муромский ухмыльнулся и встал рядом с девушкой, принявшись созерцать иконостас.
- Хотел посмотреть молебен, но не успел.. Жаль.
- Опять был совет, и господа все не могут договориться о том, что дальше делать? - горько вздохнув, спросила Александра. - Если не будет решения, то как же тогда защитить простых людей и город?
Ростислав нахмурился и слегка повернул голову в сторону Лисовской. Ее белое лицо было скрыто за волосами, поэтому нельзя была разглядеть выражние его черт.
- Не боишься такое говорить? Вдруг я прикажу тебя бросить в темницу или бить палками?
Девушка вздрогнула, расправила плечи и без страха посмотрела на мужчину.
- Я - дочь священника. Не самое лучшее время пятнать репутацию церкви.
- Догадливая какая.
Губы Лисовской слегка тронула улыбка, но глаза остались серьезными. Она пыталсь угадать, о чем думает князь. Девичью душу терзали сомнения и страхи.
- Князь, как вы думаете, татары придут сюда? И страшны ли они?
- Ты их видела? - коротко спросил Ростислав.
Александра отрицательно мотнула головой. Ростислав продолжил:
- Бог даст и не увидишь. Никогда не бойся неизвестности. Но будь готова ко всему. Поняла меня? - Муромский коснулся пальцами до подборотка девушки, слегка приподняв ее личико.
Рыжеволосая почувствовала холод перстня на коже. Затаив дыхание, крестьянка смотрела в глаза князя. Его образ казался неземным. Стройная фигура была окружена таинственным мерцанием. Казалось, все вокруг плывет и тонет в блеске свечей и пронзительных голубых глаз. В воздухе по-прежнему витал сладковатый запах ладана, и от этого кружилась голова. Александра зажмурилась. А когда открыла глаза, испытала жуткое разочарование. Князь уже отстранился от нее, а девичья щека больше не обжигалась холодным рубином перстня. Как быстро все закончилось, будто бы этого и не было! Рыжеволосая раздосадованно засопела - возможно, ежели она не закрыла глаза, чУдный момент продлился бы дольше. Повисло молчание. Каждый думал о своем.
- Князь, - наконец произнесла Александра, - я видела, как готовятся кольчуги и стучат топоры. Могу ли и я чем-нибудь помочь? Я знаю, что женщины подносят стрелы или поливают врагов со стен кипятком и смолой. А еще знаю, - девушка немного помолчала и добавила, - что некоторые женщины участвовали в сражениях. Доспехи носили и мечом владели.
Муромский нахмурился:
- От куда такие познания?
- Батюшка выучил меня азбуке, - с гордостью ответила Лисовская, - много сказаний перечитала.
- На городской площади можно узнать как помочь и чем.
Девушка кивнула. Она уже давно думала про это, когда видела, как день и ночь трудятся мужики, таскаются камни, точатся мечи. Понимала, что всякая помощь сгодится. Еще и Марию позовет в помощницы.
- Александра! - раздался испуганный голос.
К князю и девушке со всех ног спешил перепуганный Гаврила. Он знал острый язык своей дочери и боялся, как бы та не наломала дров. Вид беседующей пары привел Лисовского в смятение - Александра стояла не склоняясь, еще и в глаза Муромского без страха смотрела. Это вызвало трепет в душе у Гаврилы. Так не положено! Нельзя выказывать неуважение к светлейшему.
- Княже, - Гаврила склонил голову, - моя дочь проявила к вам непочтение, простите ее. Обещаю, она получит воздаяние за это! Ну же, - священник посмотрел на дочку и слегка дернул за широкий рукав. - Преклони голову.
- Не стоит, - остановив жестом руки девушку, смотрящую волчонком то на отца, то на него, сухо сказал Ростислав. - Гаврила, я надеюсь попасть на богослужение. Говорят, ты замечательно поешь псалмы.
- Благодарствую, светлейший, - почтительно произнес Лисовской. - Приходите через два дня. Метрополит Ион снова будет проводить службу за здравие воинов и молиться за мир.
- Вот и славно, - холодно ответил Муромский.
Бросив прощальный взгляд на Александру, он удалился. Девушка проводила фигуру князя глазами до самого выхода из церкви. И отметила каждую складку на бархатном плаще и каждую тень, скользящую по кафтану. Гаврила тоже проводил взглядом Муромского и облегченно выдохнул, когда статный силуэт князя пропал из виду.
- Дочка, ты ничего лишнего не сказала? - взволнованно спросил Лисовской. - Иначе быть беде! Разбираться не будут, всех нас накажут!
Александра тряхнула головой, откидывая мешавшие рыжие локоны за спину.
- Все хорошо... батюшка, с завтрашнего дня я буду помогать укреплять Рязань.
Гаврила уставился на дочь и приложил тонкую руку к высокому белому лбу дочери.
- Что это с тобой? Ты же такая егоза, тебе трудно усидеть на месте. А тут придется много работать без разгибу.
- Знаю. Я готова, к тому же позову с собой Марию, - упрямо буркнула девушка.
- А она-то это знает? - печально усмехнулся Гаврила, - Ну, Бог с тобой, благое дело.
Александра довольно пискнула и порывисто обняла отца. Осталось сообщить матери. Уж она будет злиться и упираться. Но вдвоем с отцом они ее уговорят. Негоже без дела сидеть, когда в ворота стучится беда.