Часть 2. Король.Глава 1. Волки (1/1)

Вороной конь стремительно вылетел из леса на тот небольшой участок дороги, что оставался до Ле-Кайе?— замка, недавно возведённого Ричардом Плантагенетом. Всадник, чьё лицо и фигуру скрывал плащ, всё подгонял жеребца, не обращая внимания ни на дождь, ни на ветер. Стук копыт гулко отдавался в ушах и сливался с его собственным дыханием?— сбившимся, но не от страха, а от охватившего его нетерпения в соединении с диким азартом. Он всегда любил охоту, но никогда ещё от её исхода не зависела его жизнь. Секунды тянулись, казалось, вечность. А сердце всё не успокаивалось. Замок надвигался, темнея башнями и провалами бойниц, и наконец всадник услышал то, чего и ждал, ― глухое рычание за спиной.Зима 1184 года была суровой, и оголодавшие волки окончательно лишились страха перед людьми. Нередкими были их нападения на деревни и скот, всё чаще среди простого люда говорили о том, что не волки, а демоны в волчьих обличьях поселились в чащобе аквитанских лесов и несут погибель всем, кто неосторожно ступит под сень голых деревьев.Но этот путь до замка был самым коротким, а тот, кто мчался, пришпоривая чёрного коня, давно уже не помнил страха?— это чувство вытравили в нём битвы и потери. И потому он ждал, зная, что в замке его уже заметили и внимательно наблюдают из узкой бойницы. Ему казалось, даже сейчас он чувствует на себе пронизывающий взгляд голубых глаз.Два зверя показались из чащи и стремительно приближались?— сильные лапы позволяли им передвигаться огромными скачками. Вскоре уже можно было рассмотреть свалявшуюся шерсть на загривках и щерящиеся желтоватые зубы. Голод и злость не давали животным испугаться лошади и человека, и с каждым скачком расстояние сокращалось. Вскоре пасть лязгнула в дюйме от ноги коня. Волки хотели крови. И Филипп хотел того же. Мысленно усмехнувшись, он резким движением выхватил из ножен меч.*Ричард не сводил глаз с разворачивающийся перед его глазами картины. Всадник на чёрном жеребце мчался со стремительной грацией, настигаемый волками. В тот миг, когда первый зверь прыгнул, рука с мечом взметнулась?— и отрубленная волчья голова покатилась по пыльной дороге. Второй зверь оказался осмотрительнее ― отбежав чуть назад, он бросился на спину лошади. Но тоже был пронзён клинком в самое горло.От резкого движения капюшон упал с головы всадника, и Плантагенет понял, что не ошибся?— эти мягкие длинные светло-каштановые волосы он ночь за ночью целовал в своих снах. Филипп остановил лошадь, накинул капюшон и привязал труп волка к седлу, после чего снова пустился вскачь?— к уже опускаемому мосту.Развернувшись, Ричард побежал по ступеням вниз, в центральный двор.Никто из слуг Плантагенета понятия не имел о личности таинственного незнакомца, которого граф Пуату приказал впустить, едва заметив издалека. Впрочем, тайные встречи у Ричарда происходили нередко?— замок был надёжно укрыт и защищён, и всех своих возможных союзников Плантагенет звал именно сюда. А этот союзник… а в недавнем прошлом и недалёком будущем противник… был особенным.Приказ был прост?— не мешаться под ногами. Поэтому Филипп влетел на своём коне в почти пустой двор, встречаемый лишь одинокой рыжей фигурой в отороченном мехом плаще. В первый миг лошадь встала на дыбы, но тут же успокоилась. Ричард подступил ближе, пытливо всматриваясь в лицо под капюшоном:― Неужели это ты…Не дав Филиппу ответить, Ричард быстро стащил его с коня и, так и не поставив на ноги, направился к замку. Филипп засмеялся, крепко обвивая его шею. Плантагенет знал, что слуги сейчас недоумевают ― таких эмоциональных встреч у него было совсем немного… но справиться с собой не удавалось. И улыбаясь, Ричард бесконечно шептал:― Как же я скучал без тебя, Жан из Шампани.Оглянувшись, он кивком велел появившемуся из бокового входа слуге рассёдлывать коня. Филипп прошептал:― Я убил для тебя волка!В голосе звучала гордость. Ричард снова не смог удержать улыбки. Всё-таки… король Франции был всё тем же мальчишкой. Плантагенет крепче прижал его к себе, поднимаясь по лестнице. И тихо сказал:― Не делай так больше.― Как?― Не рискуй собой. Аквитанские волки опасны в ярости.― Но мне совсем не было страшно!― Мне было, ― отрезал Ричард.― Я просто хотел тебя удивить.Они уже прошли коридор и достигли гостиной, где ярко пылал огонь в очаге. Стекол в замке не было, и через узкие окна в комнату проникал ветер. Почувствовав, как юный король поёжился, Ричард осторожно поставил его на ноги, но по-прежнему не выпустил из объятий. Легко провёл пальцами по мраморно-бледной скуле, коснулся волос и улыбнулся:― Удивил. Ты стал ещё более храбрым, чем был. Тебя… ― эта мысль была не слишком радостной, но он догадывался, что Филиппу приятно будет это услышать, ― сразу видно, что битвы сильно закалили тебя.Юный король улыбнулся в ответ. Но неожиданно нахмурился, крепко сжал его руку и поднёс к губам, потом снова прислонил к щеке:― А я вижу новые шрамы. Расскажи мне… ― он отвёл глаза, ― как прошло для тебя это время? И… для твоей семьи?― Худой мир, ― тихо отозвался Плантагенет. —?Впрочем, что говорить, ведь я привык к этому, а вот ты…― Я смирился, ― быстро ответил Филипп. —?И… простил.― И я простил… но не смирился. —?Произнеся это, Ричард поспешил сменить неприятную тему и хитро сощурился: ― А теперь рассказывай, как ты вообще выдержал все эти сражения? Знаешь, даже до наших далёких островов долетели рассказы о том, как храбро и яростно ты рвался в бой. Вкус войны, видимо, понравился тебе?Филипп молчал. Взгляд из-под полуопущенных ресниц не отрывался от губ Ричарда. Наконец, будто очнувшись, юный король прошептал:― Да, он кружит голову, особенно вкус победы. Но… не так, как другое, о чём я никак не мог перестать думать.С каждым словом он подавался ближе?— прижимался все теснее, и Ричард ощущал знакомое смятение. Казалось, волнение Филиппа усиливало его собственное: удары сердца с каждой секундой становились сильнее. Сделав вдох, Плантагенет наклонил голову:― О чём же?― Поцелуй меня… ― ладони дотронулись до его груди, встретив на пути грубую ткань рубашки и сжав её. —?Раньше ты ничего от меня не услышишь.Засмеявшись, Ричард снова погладил его по щеке и, взяв за подбородок, коснулся губами губ?— обветренных, но по-прежнему кажущихся ему опьяняюще нежными. Обнимая Филиппа, он с трудом сдерживал желание прервать разговор. Снова подхватить юного короля на руки и отпустить только в собственных покоях. Запереть все двери и не позволять никому тревожить их уединения. Вжать в поверхность кровати, крепко стиснув руки, и стереть то время, которое они провели порознь. Почти врагами. Врагами, тоскующими друг о друге.Филипп приглушенно застонал. С некоторым усилием Плантагенет отстранился и спросил:― Так что же принесло тебе это время?― Грязь, честно говоря, ― ответил Филипп. Нежный румянец всё не сходил с его щёк. —?Я не представлял себе всего этого. Дни и ночи в походе, ждать нападения в любой момент, всегда под открытым небом… мне трудно было привыкнуть к этому, а особенно к отсутствию воды.― Ах да… —?Ричард ехидно усмехнулся, прищуривая глаза. ― Я и забыл, какой ты страшный чистюля.Филипп возмущённо пихнул его в грудь:― Как ты называешь короля Франции!Ричард фыркнул, наблюдая за его сердитым и смущенным лицом. Вообще-то Плантагенет имел полное право на такие замечания. Он прекрасно помнил, что в Фонтенбло, где из-за частых охот держали очень много лошадей, во дворе стоял в безветренную погоду вполне определённый запах, к которому примешивались и многие другие: помоев, выливаемых в большую яму в окрестностях, грязи, сырости, зацветающей воды из замкового рва. Долго находиться здесь Филипп не мог и старался покинуть этот двор как можно быстрее, не отнимая от лица платка. Один раз юный король даже упал в обморок, чем немало удивил Ричарда, который, успев за свою жизнь побывать во множестве замков, запаха даже не замечал. Сейчас он не мог удержаться от смеха и поспешил утешить:― Ничего, ещё привыкнешь.― К твоим прозвищам? —?Филипп сердито перехватил руку, которой Ричард собирался потрепать его по волосам.― К нечистотам. Мир полон ими, ― отозвался Плантагенет и неожиданно, кое-что придумав, усмехнулся: ― но раз ты всё так же брезглив и привередлив, я знаю, чем тебя обрадовать в моей забытой Господом обители.Филипп снова подступил ближе:― И чем же?― Увидишь, ― усмехнулся Плантагенет и вышел, чтобы отдать распоряжения.*Откинувшись на спинку большой деревянной ванны, Филипп блаженно прикрыл глаза, вдохнул лёгкий запах масел и погрузился в нагретую воду до самого подбородка.Подобное он не всегда мог позволить себе даже в Париже: большая часть его окружения считала воду и купание греховными. Вспоминая дядю, Филипп и сейчас невольно сморщил нос: Тибо де Блуа считал нужным мыться в лучшем случае раз месяц, а в худшем?— на большой церковный праздник вроде Пасхи. ?Надеюсь, уж тогда-то я их не прогневаю!? ― говорил он, с неохотой приказывая греть себе ванну.Филипп же испытывал отвращение ко всему, что было связано с грязью и резкими запахами, с глубокого детства. Даже почти постоянная необходимость дышать воздухом Парижа, пропитанным всё теми же помоями и нечистотами, не избавила его от этого. Особенно невыносимыми миазмы становились летом, поэтому летом он старался покидать город.В Фонтенбло дышалось легче. Да и окружение летом намного проще было убедить принять ванну: страдая от жары, даже опасающиеся Божьего наказания становились сговорчивее. Там, в той резиденции, была для таких процедур специальная комната на нижнем этаже, с выложенной мраморными плитами купальней ?— она делалась по образцу восточных, которые отец видел в крестовом походе.Сейчас было холодно, поэтому ванну приготовили возле камина в одной из пустовавших, но очень просторных комнат замка Плантагенета. Греть воду в таком количестве было нелегко, но Ричард явно опасался, что долгая дорога и промозглый ветер плохо скажутся на Филиппе. И такая забота была приятной. Филипп прикрыл глаза, проводя ладонью по поверхности и подгребая к себе волну горячей воды.Сколько они не виделись? Так долго… если бы не возможность писать письма, юный король сошёл бы с ума. Те периоды, когда, в очередной раз раненый, Ричард не мог ответить, становились для него испытанием. Он лишался сна и аппетита, почти переставал говорить с вассалами, женой и матерью. И он был рад, что может списать это на подавленность войной. Никто ни о чём не догадывался. А когда опускалась ночь, юный король думал лишь о Плантагенете.Сейчас он вновь прикрыл глаза и провёл ладонью по своей груди, чувствуя, как учащенно бьётся сердце?— может, от вина, выпитого за ужином? Ричард не преувеличил, Аквитания действительно была долиной крепких и сладких вин. А то, насколько привыкли здесь к острой пище, было удивительным, не свойственным французским доменам. Вкус пряностей и душистых трав чувствовался во всём?— даже в нежном кроличьем мясе. Но после нескольких глотков вина острота стала приятной… А потом Филипп перестал замечать её?— теперь он обращал внимание лишь на взгляды Ричарда.Они ужинали вдвоём?— замок сейчас почти пустовал, не было никого, кроме слуг. А слуги в большинстве своём не знали Филиппа в лицо. И король Франции впервые не опасался ничего. Нарушив церемониал, он поднялся и пересел на скамью рядом с Плантагенетом, хотя до того сидел напротив. И герцог Аквитанский, придвигаясь вплотную, с улыбкой прошептал:― Ты и правда стал намного смелее…― Теперь я буду поступать так всегда.?Даже если кто-то из твоего окружения приедет. На эти несколько дней ты мой.― Никто не побеспокоит меня в ближайшие недели, ― тихо ответил Плантагенет. —?Все, кто воевал со мной там, слишком устали… и я тоже.Филипп подавленно промолчал, потом несмело дотронулся до руки Ричарда:― Мне очень жаль, прости, если я прибыл не вовремя.― Ты прибыл, когда я молился об этом каждую ночь, ― выдохнул Плантагенет. ― Не уезжай слишком скоро. Прошу.― Не уеду. ― Филипп коснулся пальцами рыжеватых волос. —?Не уеду, обещаю.—?С тобой мне кажется, что всё так, как раньше.Филиппу стоило огромных усилий не показать своей радости от всех этих фраз?— искренних, быстрых и полных нежности. Но помимо воли своей он вновь улыбался, вспоминая их, повторяя про себя.Дверь неожиданно заскрипела, и Филипп поспешно открыл глаза.― Ты неосмотрительно не задвинул засов. ― Ричард стоял на пороге с неизменной усмешкой. —?Не боишься таящихся по всем углам убийц? —?Заперев дверь и пройдя через комнату, он взял меч Филиппа, лежавший чуть в стороне от стопки одежды. —?Сейчас ты особенно беззащитен. И тебя могут убить твоим же собственным оружием. Кажется, трудно придумать более позорную смерть, да?Глядя на блестящий в смуглой руке клинок, Филипп склонил голову:― А я думал, ты достаточно умён и осторожен, чтобы не пустить убийц в свой замок.Ричард снова усмехнулся:― Точный удар.― Разве что ты мог нанять их сам, ― продолжил Филипп, ещё немного выпрямляясь. —?Но я не верю, что ты позволил бы им убить меня в первый же вечер.― Почему же? —?Плантагенет вложил меч обратно в ножны и прислонил к стене.― Потому, ― замечая мимолётную ухмылку, выдохнул Филипп, ― что ты очень по мне скучал… не хочешь присоединиться?― Благодарю, но я уже принимал ванну пару-тройку дней… ну, во всяком случае, не больше недели назад.Юный король заправил за ухо прядь волос. Потом медленно поднялся, выпрямляясь в полный рост, позволяя каплям воды стекать по коже. Ричард не сводил с него глаз. На мгновение он замер, потом подступил на несколько шагов ближе. Филипп ощущал, как под этим взглядом?— внимательным, хищным, не упускающим ни единой черты и ни единого изгиба, ― щёки заливает румянец. Но, справляясь с собой, он плавно провёл пальцами по линии ключиц и тихо повторил:― Так ты не передумаешь? Ночь сегодня холодная.Ричард усмехнулся:― Ты умеешь уговаривать.Наблюдая, как он стягивает через голову рубашку, Филипп снова опустился в воду, показавшуюся ещё более горячей, почти обжигающей. А может, этим жаром пылала его кровь, разгоряченная близостью Ричарда?— теперь Филипп отчётливо видел растрёпанные волосы и всё тот же неотрывный взгляд голубых глаз. Невольно юный король посмотрел чуть ниже?— на сильную шею, широкие плечи и мускулистую грудь. Мысли, возникавшие сейчас в голове, казались недопустимыми, нашептываемыми кем-то чужим, может быть, демоном. Они вселяли в сердце тайный трепет, заполняли томящей тяжестью тело, сковывали разум… но побороть их он не мог. И, позволив взгляду опуститься ещё немного, Филипп прошептал:― Иди сюда.Ричард погрузился в воду и, подавшись ближе, обнял его за пояс. Кожа, соприкасавшаяся с его кожей, была приятно тёплой, запах волос разбудил все воспоминания, которые Филипп, находясь на расстоянии, пытался заглушить и которые терзали его неотступно.Услышав сорвавшийся с губ тихий стон, Ричард сильнее сжал юного короля в объятьях, целуя в шею под волосами, проводя языком по лихорадочно бьющейся жилке, скользя другой рукой по грудной клетке и опуская ладонь ниже. Филипп снова застонал, вжимаясь в него, и услышал над ухом тихий смех:― Ты можешь расслабиться, никто из убийц в этом замке не прикоснётся к тебе… ― губы вновь обожгли поцелуем кожу, ― кроме меня. —?Голос зазвучал тише, в нем почудилась странная дрожь: ― Если бы ты только мог почувствовать, как я тосковал по тебе. Ты… для меня ты не изменился. Сколько бы боёв ни выдержал.Филипп обвил руками его шею, потом провёл кончиками пальцев по спине. Погрузил ладонь в воду и вновь дотронулся до кожи. И прошептал:― Спасибо Господу, что мы так и не встретились лицом к лицу в бою.*Впервые вода опьяняла его, опьяняла сильнее, чем любое вино. Капли на бледной коже Филиппа, нестерпимо влекущей губы, сводящей с ума. Худые руки не разжимались, а его собственные ладони вновь и вновь прикасались к точеному телу. И было странным, проводя по плечам и пояснице, ощущать иногда свежие шрамы, ведь Ричард просто не мог себе представить хотя бы один на такой тонкой и нежной коже. Но с каждой минутой он понимал, что следы пережитых битв делают Филиппа лишь… прекраснее? Слово казалось слишком простым, тусклым. А другого почему-то не находилось. И он просто гладил поджившие рубцы и целовал приоткрытые губы, шепча всё, что хотел сказать уже так долго.― Спасибо за твои письма, ― неожиданно глухо произнёс Филипп. —?Я не надеялся, что ты ответишь после того, как я выступил против тебя.Ричард ощутил, как мокрые пальцы мягко водят по его спине. Но взгляда юный король не поднимал. Плантагенет негромко ответил:― Мы ведь знали об этом с первой встречи.― Но ты долго не отвечал мне…― Мне трудно было принять это. Я не мог представить, что солдаты, которых я убиваю, пришли по твоему велению. Но всё же… я принял это.― Я не буду просить прощения за то, что исполнил свой долг.Голос прозвучал резко. Но страх, который звучал в нём, чуткие уши Ричарда уловили моментально. И, негромко засмеявшись, он брызнул на Филиппа водой:― Я помню, как вы честны в своих обязательствах, Жан из Шампани. И на вашем месте я поступил бы так же.Юный король пристально посмотрел на него, покачав головой:― Не поступил бы. Ты?— рыцарь.Не желая даже думать о подобном слишком долго, Ричард щёлкнул по воде пальцами и снова обдал его брызгами. Филипп опять сморщил нос:― Перестань. Вода не для таких игр.― А для чего же она тогда? —?приподнял брови Ричард.― Для того чтобы не благоухать как старая свинья.Плантагенет засмеялся:― Ты и так не благоухаешь, как свинья.― Я…Не дав договорить, Ричард снова подался вперёд и, убрав длинные влажные волосы, прикоснулся губами к его шее. Филипп осёкся на полуслове, и Плантагенет продолжил аккуратно исследовать бледную кожу, от которой сейчас слегка пахло розовым маслом.― Я же говорил, ― прошептал Ричард на ухо юному королю, снова погружая в воду ладони и дотрагиваясь до его бёдер. —?И клянусь… если прямо сейчас ты не захочешь вылезти из этой воды, я просто возьму тебя прямо здесь.Заметив, как Филипп заливается краской, Ричард вновь поцеловал его?— под подбородком?— и тут же ощутил, как руки коснулись лопаток, а потом опять обхватили шею. Ричард воспринял это как согласие и мягко потянул юношу за собой.Уже через минуту они упали на стоявшую здесь же застеленную кровать. Глядя на раскинувшегося Филиппа, на лихорадочно блестящие глаза и разметавшиеся волосы, Плантагенет сдерживался с трудом, но лишь вплотную прижимал его к себе, дотрагиваясь до всё ещё влажной кожи и не отрываясь от губ. Ловя каждый слетающий с них стон и выдох. Филипп ещё теснее прильнул к нему, продолжая одной рукой обнимать за шею. Плантагенет взялся за его запястья, завёл за голову и приник ко рту, то чуть покусывая губы, то скользя по ним языком, то углубляя поцелуй ― и ощущая волны крупной дрожи.Филипп застонал особенно громко, судорожно стиснул его руки, но тут же Плантагенет высвободил их. Прошёлся кончиками пальцев по предплечьям, опустился ниже, смыкая руку на твердеющей плоти. Дразнящие лёгкие движения, постепенно становившиеся всё более ощутимыми, заставили юношу запрокинуть голову и прогнуться в спине. Да… он словно вновь был невинен… и, сам не сознавая этого, до невозможности развратен. На лице отражалась каждая эмоция.Мягко разведя точёные ноги, Плантагенет прижался губами к бледной коже на животе и поймал полный смятения взгляд. Услышал ещё один стон, поднявшийся из лихорадочного выдоха. Сжимая в ладони возбуждённое естество, водя от основания к самому чувствительному участку, слегка щекоча его языком, он остро чувствовал, как Филипп окончательно теряет разум. Бессловесно требует большего. В ответ на прикосновение пальцев он тихо вскрикнул, но тут же подался вперёд, закрывая глаза и стискивая край покрывала. Тугие мышцы, отвыкшие от подобных ласк, постепенно немного расслабились. Ждать дольше было просто невозможно.Почувствовав проникновение, Филипп вновь приглушенно застонал, и Ричард опять прижался к его губам. С трудом сдерживаясь, он двигался с прежней осторожностью, намеренно продлевая желание, не давая ему моментально разгореться и держа где-то на грани между болью и вожделением. Целуя запрокинутый подбородок, ощущал, как чужие пальцы зарываются в волосы. Он мягко перевернул Филиппа на живот и слегка прикусил кожу на лопатке. Нежно поцеловал основание шеи, плечо и оставил ещё несколько поцелуев вдоль позвоночника. Филипп оперся локтями о поверхность кровати, опять сжимая покрывало?— до побелевших костяшек пальцев. Плантагенет, двигаясь быстрее, наклонился к нему. С каждой секундой он ощущал, что огонь внутри нарастает?— от тихих покорных стонов лишь сильнее. Отвечая на быстрый рваный темп, Филипп выгнул спину, и Ричард притянул его к себе, целуя в шею?— эти поцелуи похожи были скорее на укусы и оставляли багровеющие следы. Он сделал ещё несколько лихорадочных движений и ощутил, как тело заполнила сковывающая слабость ― волна, прошедшая по нему, медленно угасала. Да… после столь долгой разлуки и долгих мыслей об этой близости его вряд ли могло бы хватить надолго.На несколько мгновений Ричард замер, прислонившись лбом к плечу Филиппа. Потом, снова опустив его на кровать и перевернув на спину, не давая двинуться, сжал губами твёрдую, разгоряченную плоть.― Ричард…Он не опускал взгляда и ощущал, как король Франции подаётся бёдрами навстречу. Левая рука опять зарылась в волосы, сжала их, надавила. Ричард подчинился этому немому приказу, за которым последовал особенно громкий стон.― Нет… иди ко мне. Прошу…Он выпрямился и, вновь накрывая поцелуем ловящие воздух губы, продолжил ласкать Филиппа рукой. Под кожей дико пульсировала кровь, король Франции дрожал в этом крепком объятии и в конце концов прильнул к груди Ричарда, но уже через несколько мгновений содрогнулся и откинулся назад. Он дышал тяжело и часто, словно в горячке, лицо покрывал особенно заметный румянец. И влажную кожу на висках, на лбу и скулах хотелось целовать снова и снова. Поддерживая его за плечи, Ричард улыбнулся:― Теперь я понимаю, как ты скучал. Но я ― сильнее.*Ему казалось, мир вокруг действительно стал совсем другим. Исчез холодный ветер, исчезла колючая весна. По замку Плантагенета, лишенному стекол в окнах, бродили сквозняки, а коридоры пугали темнотой и тишиной. Иногда Филиппу казалось, что они здесь совсем одни, но разве его могло это расстроить?Несколько дней, проведённые здесь, он хотел запомнить надолго. Он прекрасно знал, что следующая встреча может состояться очень нескоро. И хорошо, если они смогут приблизиться друг к другу и хотя бы протянуть руки в знак приветствия, а не будут, возглавляя две армии, отдавать приказы атаковать.Этот страх поселился в сердце Капетинга давно и надолго, не давал покоя. Ему казалось?— нет, он знал это, ― что настоящее сражение будет шагом в пропасть. Шагом, за которым уже не ждет ничего, что имело бы хоть какую-то ценность. Настоящую ценность для него.Не золото, не земли, не новые союзники. Всего этого у него будет в достатке, на какого бы врага он ни пошёл, ведь он победит, иначе?— не бывает. Но если на его пути окажется Ричард, то не будет другого. Аквитании с её ровно текущей, пронизанной солнцем жизнью. Этого замка, который укрыл от посторонних глаз. Улыбки, которую он всегда видел по утрам и…― Тихо, потерпи.Филипп в очередной раз дёрнулся, и Ричард мягко придержал его за плечи, продолжая втирать в кожу пахнущее травами снадобье. Грубые жесткие пальцы двигались с необыкновенной осторожностью, боясь сделать больнее, и только поэтому Филипп мог выдержать ставшую особенно острой раздирающую тяжесть. С того ранения минуло два года, но казалось, по спине только недавно прошлись хлыстом. У короля Франции осталось уже немало шрамов, но лишь один, под лопаткой, часто болел?— особенно когда менялась погода. Долгое время Филипп не жаловался?— к вспышкам он почти привык?— но сегодня утром Ричард заметил выступившие на глазах слёзы.― Всегда говори мне о таком. Это не такая беда, чтобы не найти способ ей помочь. Ложись на живот, скоро оно начнет действовать. Это рецепт моего наставника, а сам он узнал его во время прошлого крестового похода. Саладин мудр, говорят, он настоящий колдун и окружает себя колдунами. Он облегчает даже боль Прокаженного в те дни и месяцы, когда между христианами и неверными настает мир. Я слышал, даже этот султан преклоняется перед мужеством нашего больного короля...Филипп послушно лег обратно на незаправленную постель, прислонился щекой к подушке и прикрыл глаза. Боль пока не ослабевала, но кожей он уже чувствовал странную прохладу, распространявшуюся вокруг шрама. Ричард наклонился, целуя Филиппа в висок, гладя по длинным волосам. Когда Капетинг открыл глаза, то увидел взгляд, полный тревоги и понимания:― Что ты делал раньше, когда так случалось?― Ничего, ― отозвался юноша, находя чужое запястье, сжимая и прикладывая к своей щеке. ― Говорил себе, что это пройдёт. И это проходило. В конце концов… рано или поздно их ведь будет больше.― Хорошо, что не все шрамы болят на погоду, правда? ― Плантагенет улыбнулся, ложась рядом. —?Тебе тут нравится? Мы можем поехать в любой другой замок.― Мне хорошо здесь, ― ответил Филипп и неожиданно увидел, что брови Ричарда чуть сдвинулись:― К лету я переберусь ближе к границе.― Почему? ― тихо спросил король Франции. Плантагенет нахмурился ещё сильнее:― Твой родственник много о себе возомнил.Сердце оборвалось. Об ответе Филипп догадывался, но все же спросил:― Кто именно?― Граф Раймонд Тулузский. Вас по-прежнему связывают…― Да, я возобновил все старые договоренности, что были у отца, ― подтвердил Филипп, мысленно молясь, чтобы следующего вопроса не было. Но он был:― И если он попросит у тебя военной помощи против меня…Характер старого графа был слишком хорошо известен Филиппу, и тот уверенно покачал головой:― Он её не попросит. Только если его жизнь будет на волоске. Он не любит делить победы.― А если?― Я…Пальцы чуть сжались:― Ответь.― Я не знаю. Филипп быстро закрыл глаза. Утихающая боль старого шрама уже не вызывала в нём ничего. Слишком громко и сильно стучало сердце. Он ждал резкого ответа, очень ждал и знал, что заслуживает его. Но Ричард молчал. А король Франции боялся взглянуть на него.― Нет, ― решившись, произнес он;?губы, странно пересохшие, разомкнулись с трудом. —?Я не дам ему никакой помощи. Но… тебе я её против него тоже не дам. Солдатам, в конце концов, нужно отдохнуть, они сражались с моим дядей годами.― Посмотри на меня.Филипп упрямо мотнул головой.― Посмотри.Он не шевельнулся и неожиданно почувствовал на губах осторожный поцелуй. А рука, которую он сжимал, погладила тыльную сторону его запястья:― А теперь?Король Франции открыл глаза. Ричард не улыбался, но во взгляде было что-то, от чего Филипп немного успокоился. Теперь обе ладони Плантагенета касались его лица, не позволяя отвернуться.― Я люблю тебя, ― тихо прошептал он.― Даже если…― Даже если ты сделаешь это.― Я этого не сделаю.― Даже если я убью его или возьму в плен? Определенно, то, как мало я дорожу родственниками, передается по воздуху. —?Уголок рта приподнялся. Филипп упрямо хмурился:― Если между вами будет война, вам обоим придётся представить, что меня нет.Ричард тихо засмеялся:― Ты же знаешь, у меня этого никогда не получится.Филипп глубоко вздохнул. Ричард снова подался ближе, к его губам, и обнял?— осторожно, не задевая шрама. Щетина на подбородке кололась, и король Франции невольно улыбнулся, взъерошивая волосы Ричарда.― Я всё ещё хочу надеяться, что он не станет воевать со мной. ― Плантагенет прижался носом к его носу. —?Хотя только вели, и я истреблю всю раздражающую тебя родню.― Не говори так, Бог слышит тебя, ― серьёзно отозвался Филипп. —?Лучше поцелуй меня.И вновь он прикрыл глаза, гладя кончиками пальцев колючую щёку, приоткрывая губы и не позволяя Плантагенету отстраниться слишком быстро. Боль отступила. И хотелось верить, что надолго.*― Я не хочу править островным королевством. Я хочу всегда быть здесь.Ричард смотрел на бесконечный ковер далеких звезд, раскинувшийся над их головами. Время сияющих дождей из небесных светил было ещё далеким?— и казалось, синева с вкраплениями алмазов вечна в своей неподвижности. Прохладный ветер растрепал волосы. Плантагенет встряхнул головой, ещё сильнее ероша их, Филипп наоборот?— попытался пригладить рукой. Ричард обнял его за плечи и прижал к себе. Крыша замка была совсем не похожа на ту, где они впервые встретились несколько лет назад, но почему-то Филипп захотел в последний вечер подняться сюда?— и его просьба была выполнена.― Я бы тоже хотел всегда быть тут, ― прошептал он. —?Может… основать свое государство? Отвоюем Аквитанию и заберём себе? А в дополнение к ней что-нибудь ещё?― И имя сей земле будет Содом и Гоморра, ― отозвался Плантагенет. —?И весь священный мир под знаменем Христа пойдёт против нас.― Не под знаменем Христа, ― Капетинг нахмурился. —?Под знаменем Папы. Всё, что ни делается во благо, делается под знаменем Папы. Под его же знаменем мы пойдём умирать в крестовый поход.― Когда? —?Ричард поднял глаза к небу.― Когда-нибудь, ― тихо сказал король Франции.Ричард промолчал. Филипп подступил ещё на шаг, утыкаясь носом ему в грудь. Плантагенет крепко сцепил руки вокруг худых плеч. Он молчал. И знал, что не скажет о полученном сегодня утром письме от отца.Маленький Джонни вырос. Генрих Короткий Плащ решил, что младшему сыну пора обзавестись своими землями. Выбирая, чем одарить любимого наследника, отец не думал долго. И выбрал Аквитанию.― Пиши мне… ― глухо сказал Филипп.― Конечно.― С нашими тайными посланиями?― Да, ― Ричард поцеловал завивающуюся прядь волос.На следующее утро он стоял у окна и смотрел на стремительно удаляющегося вороного коня. Всадник, чей силуэт скрывал капюшон, обернулся и махнул рукой. Ричард поднял руку в ответ и, когда Филипп отвернулся, незаметно перекрестил его. Тонкая фигурка скрылась в лесу.