Рассвет 1.06 (1/1)

Сила Пня причиняла страдания, но страдания эти не имели никакого отношения к кровотечениям и переломам. Эмоции. Моё тело по-прежнему реагировало: сердце бешено билось, дыхание, временами, прерывалось, зашкаливал адреналин и бурлили гормоны. Мысли рассыпались, погружая сознание в такое состояние, где можно либо блуждать, либо пытаться отыскать знакомые образы.Я не хотела находить ничего знакомого.Блуждание означало попытку уклониться от мыслей, не дать им течь туда, куда тянули чувства. Позволить им пройти надо мной и сквозь меня. А ещё оно означало, что у меня до сих пор на лице металлическая перчатка, а к горлу прижата механическая рука. Чтобы исправить ситуацию, включились инстинкты. Бить или бежать.Бить…Нет. Я остановилась в последний момент. Если нападу, то убью его.Значит, бежать.Я резко расширила ауру. Мои недавние наблюдения оправдались. Я действительно была устойчива к атаке на эмоции, потому что сама могла делать так же. По той же причине и Пень сопротивлялся моей ауре.Он всё же отпустил меня, руки заскользили обратно сквозь стену. Когда запястье кейпа мелькнуло передо мной, я подумала было схватиться за него, но замешкалась.Нетвердой походкой я попятилась назад и наткнулась на ещё одно окно рядом с тем, что было разбито. Грудь болела так, словно из неё вырвали сердце, мысли о Дине вспыхивали в голове. Это было продолжение моей недавней мысли, один фрагмент длинной череды размышлений. Долгие месяцы и годы я не решалась довести эти размышления до финала, пока волна эмоций не вытолкнула их на поверхность.Я бы назвала это Неудачей. Ничего общего с кейпом на крыше.Вот я в больнице с тётей Сарой и Кристал. Не удавалось подобрать слова, потому что дядя Нил и Эрик только что умерли. Кристал тоже пострадала. Там было многолюдно, мы собрались в маленьком зашторенном закутке с больничной койкой. Мама ушла, чтобы расспросить о папе и сестре…Чувство беспомощности и безнадежности охватило меня, когда я услышала шелест отодвигаемой занавески. Я знала, что там не моя мама?— она ушла минуту назад. Чувство походило на искреннее стремление или даже мечту, что я испытывала в детстве и юности, когда задумала стать героем. С четырёх до четырнадцати лет я писала письма Санте, загадывала желание, задувая свечи на праздничном торте, или при виде падающей звезды. Нынешняя надежда, что в закуток войдёт Дин и обнимет меня, оказалась ярче всех прежних желаний и устремлений вместе взятых. Но надежда не оправдалась.Ко мне подошел сотрудник СКП и сообщил, что Рыцарь хочет меня видеть, пока ещё есть время. Дин хочет.Сердце в груди оборвалось, точно так же, как и сейчас. Потери, потери, ёбаные потери. Блядское двусмысленное слово, прозвучавшее во время массового доклада. Не ?мертвы?. Не ?выбыли?, использовавшееся для раненных и покинувших поле боя. Просто ?потери?, чтобы сократить и без того длинный список имён. Дин был в том списке.?Где???— я выговорила это слово с третьей попытки. Мне сказали, как пройти, но я долго петляла, прежде чем добраться туда. Ходила зигзагами от врача до медсестры, потом до персонала СКП. Я расспрашивала людей, не видели ли они её, пыталась её описать. Но люди не знали, не могли знать. Я спрашивала снова и снова. Умоляла.Где же она была? Её где-то видели? Где заметили в последний раз? Мне нужна…Где? Я затрясла головой в попытках собраться с мыслями и сосредоточиться на происходящем здесь и сейчас. Куда делся Пень? Скрылся в соседней комнате. Я неуклюже шагнула вперёд, надавила рукой на дверь и сорвала её с петель, повредив дверную раму. Комната пустая. Не удалось его найти.Вытянутая вперёд рука дрожала от волнения. Я сжала её в кулак.Её в тот раз тоже не удалось найти.Я пришла к нему с пустыми руками и без помощи. Слишком поздно было что-то говорить или выслушивать. Когда настало время заговорить с его родителями, слова застряли в горле. У меня было чувство, что я не смогу повести себя должным образом. Ведь его родители тоже были там, и каким-то образом сохраняли самообладание. Они были достаточно богатыми и благородными, чтобы горевать вдали от посторонних глаз. Дин рассказывал, что они пережили такие же потери много лет назад. Теперь они потеряли и Дина.Что мне оставалось делать? Разразиться истерическими рыданиями и вести себя так, будто я страдаю больше, чем его семья? Для родителей и для окружающих это выглядело бы дешёвой подростковой драмой. Я не хотела, чтобы наши отношения с Дином закончились так.В начале наших отношений я представляла, что было бы, если бы мы были влюблены. А потом на самом деле осознала, что мы любим друг друга. Когда мы сблизились, я точно так же задумалась, что если бы он действительно был моей второй половинкой, но легко выбросила эти мысли из головы, потому что они показались глупыми и бессмысленными. Ответ на этот вопрос я получила, когда чувствовала, как часть меня умирала в течение тех долгих минут, пока я тщетно пыталась сказать что-нибудь семье Дина.Вспомнился дом. Наш дом на юго-западной окраине города, который почти не пострадал от нападения. Вспомнилось, что папа?— по словам мамы?— ?стал совсем плох?. Такая канцелярская манера речи была в её стиле.Член семьи, который вел себя как двойник, подосланный зелёными человечками. Понимание того, что замена произошла давным-давно, приходило медленно, и только теперь, во время кризиса и его последствий, я отчётливо осознала чужеродность.Особенно больно, когда не к кому обратиться. Боль походила на медленно тающую глыбу льда, и у меня не было тепла, чтобы отогреться. За прошедшие годы она ни капли не уменьшилась, только… стала более расплывчатой.Вот что я на себе испытала. Эмоциональный эффект Пня действовал непродолжительно. Пальцы онемели, их покалывало. Стало трудно дышать, накатила слабость и разобщённость движений.Через пару шагов я споткнулась и устояла, лишь опёршись на стену. Когда я снова смогла идти, то зашла в ту комнату, стену которой только что пробил своими руками Пень. Она походила на гостиничный номер?— весьма незамысловатый?— для ночлега и отдыха. Две небольшие кровати, прикроватный столик, письменный стол и стоящий на комоде телевизор с плоским экраном.Я была уверена, что Пень относился к Движкам, судя по тому, как он прыгнул вслед за автобусом. Я старалась поглядывать наверх, чтобы избежать засады на случай, если он притаился между верхней частью двери и потолком.Комната была пуста.—?Пень? —?спросила я.Нет ответа.Эмоции обуревали меня, пока я отбивалась от наихудших последствий эффекта. Хотелось, чтобы Пень поговорил со мной, вытащил из трясины переживаний прошлого в настоящее. Получилось дикое, тревожное ощущение родства с ним, почти тоска, оттого что искаженные чувства и рассудок пытались найти компромисс. Это привело к тому, что я восприняла его, как старого друга, с которым была бы рада увидеться вновь. Та же странная эмоциональная привязанность, как при стокгольмском синдроме, которой пользовались лидеры сект и семейные деспоты.Когда у тебя выбили почву из-под ног, ты хватаешься за всё, до чего можно дотянуться. Даже за того, кто довёл тебя до такого состояния.В тот раз мне тоже протянули руку помощи. Я пришла к Стражам, потому что моя мама осталась единственной из тех, кто поддерживал Новую Волну, команда разваливалась, и мне было нужно хоть что-то. Тесты и инструкции невольно напоминали о Дине и о нашей с ним учёбе. И когда я увидела Висту?— впервые после нападения Губителя?— она обняла меня, потому что тоже жалела Дина. Это многое значило для меня, поскольку я оказалась не единственным человеком, кто по-настоящему горевал по нему.—?Ребята,?— позвала я достаточно громко, чтобы меня услышали в соседней комнате.—?Виктория? Ты в порядке? —?донёсся приглушённый голос.Я открыла рот, чтобы ответить. Неспособность сформулировать слова снова напомнила мне разговор с родителями Дина.Я остановилась, пытаясь сосредоточиться и вернуться в настоящее. Глубоко вздохнула. Вдох и выдох получились неровными.—?Отойдите от стены,?— сказала я.—?Не надо,?— ответили мне сразу. —?Не трогай бомбу.—?И не собираюсь,?— ответила я. —?Отойдите от двери и от стены справа от неё.Пень вёл себя вполне уверенно, когда пробивал стену рукой. Он не боялся потревожить бомбу.Я отметила для себя эту деталь.Просунув руку сквозь стену, я почувствовала, как силовое поле ослабло. Послышались возгласы удивления. Как только я убедилась, что могу двигаться, то расширила поле и увеличила отверстие. Нащупала один из прутьев арматуры, отогнула его в сторону и нащупала другой. Зазор между ними составлял полметра.Я увидела на той стороне лица людей. Взволнованные. Сердитые.Окно разбилось вдребезги. Резким выпадом руки Пень схватил меня за горло. Он взмахнул другой рукой снаружи здания, протащил её через окна и перекладины, разбивая их с разрушительной силой. И потянул меня к стене, противоположной от проделанной мною дыры.Силовое поле всё ещё оставалось включенным. Он ухватил меня не слишком сильно. Полёт совместно с силовым полем помогли мне остановиться. Половицы подо мной разлетелись вдребезги, и окно рядом разбилось, когда сила выплеснулась наружу.Я схватила Пня за руку, взмахнула ею, как битой, и вдёрнула его в комнату, не ослабляя хватку.Он едва коснулся пола одной ногой и сразу изменил траекторию. Сверху посыпалась пыль?— Пень приземлился на потолок вверх ногами. Рука злодея всё ещё тянулась ко мне.Я почувствовала, как загудел включающийся механизм, и отбросила руку подальше от лица и шеи. Эмоциональный эффект почти не задел меня, но я до сих пор не оправилась от предыдущей атаки.Это была лёгкая неудача. В отличие от первого, этот удар лишь слегка всколыхнул воспоминания, вытащил наружу лишь один эпизод. Один из тех эпизодов, что кажутся незначительными, но никогда не забываются окончательно.Я с мамой на автобусной остановке. Странно, но когда-то это было радостное воспоминание. Она зашивала порез на моем лбу, пока я сдерживала силовое поле. Дождь вовсю лил, стекая по разрисованным граффити стенам автобусной остановки. Особое для нас с мамой воспоминание. Оказывая первую помощь, она ненадолго остановилась, чтобы сказать, как гордится мной. Мы поймали того парня, за которым охотились. Потом обсудили, что мне придётся ненадолго изменить прическу, чтобы скрыть швы. Один из моих первых официальных выходов в костюме.Этот случай то и дело всплывал у меня в памяти. Я не раз вспоминала его в лечебнице. Горькая радость воспоминаний со временем становилась всё более горькой и всё менее радостной.Это встревожило меня, сбило с толку. Даже мимолётное воспоминание легло на сердце тяжким грузом, я уже была на грани срыва.—?Перестань,?— сказала я не своим голосом.Освободив руки, Пень потянулся к сапогу одной из перчаток.Он швырнул в меня три широких сюрикена. Силовое поле их заблокировало, я увидела, как они отскочили, один улетел на кровать, два упали на пол рядом со мной.Я пнула кровать, подкинув её основание так, чтобы ухватиться за него, и обрушила другой конец кровати на угол, где стоял Пень. Сюрикены взорвались позади меня и на кровати передо мной, только взрыв был не из огня. Между ними промелькнуло что-то, похожее на электричество, но им не являющееся. Едва оно коснулось меня, сердце застучало, разум онемел, и нахлынули чувства.Все сомнения, страхи и смущения внутри меня разрослись, преумножились. На мгновение они меня парализовали.Но на сей раз я смогла взять себя в руки. Пригодилось моё сопротивление.Пень спрыгнул на пол прежде, чем кровать врезалась в него, приземлился на обе ноги, расставив руки и упёршись ладонями в пол. Он воспользовался силой Движка и отпрыгнул назад. Одна рука и ботинок закрепились на стене под потолком, а другие?— на окне и под окном.Сметённая с дороги кровать, которой я воспользовалась, как оружием, не выдержала удара и разлетелась на части, уцелел только матрас. Рейки кровати по-прежнему мешали пройти.Кажется, Пень не ожидал, что я так быстро опомнюсь. Он слегка замешкался от удивления, но потом воспользовался моментом, пока я перешагивала обломки кровати, и прыгнул направо-вниз к коридору.Я выбежала за ним вдогонку через дверной проём, но голова вдруг повернулась, против моей воли. Послышался звук разбитого стекла, и я увидела, как Пень выпрыгнул через окно.Для своих размеров он был весьма проворен. Похоже, в основном, за счёт силы Движка. Механические руки только помогали в передвижении. Он был силён во многих аспектах и, судя по увиденному, относился к Мульти-триггерам. Технарские механизмы, по ощущениям, вполне способные влиять на эмоции, заметная сила Движка.Я обратила внимание на двух других дальше по коридору. Слепое Пятно, догадалась я. Вторая была Нянькой, на что намекало розово-серое окрашивание ковра.Бита Слепого Пятна позвякивала о твёрдую поверхность, оно приближалось.—?Чтоб тебя, Пень,?— пробормотало Слепое Пятно. —?Сбежал и оставил нас с этой?—?Он своеобразен,?— сказала Нянька.—?Это ты своеобразна,?— ответило Слепое Пятно.Я услышала влажные чавкающие звуки, но не смогла разглядеть, что их издаёт, из-за Слепого Пятна рядом с Нянькой.—?Прекратите,?— сказала я. —?Ничем хорошим это не кончится.Ответа я не услышала, потому что Пень пробил рукой половицы, схватил меня за ногу и дёрнул так, что я наполовину погрузилась в пол. Он мог бы утащить меня и глубже, но я остановила себя полётом и силовым полем.Пень оставил меня стоять на четвереньках с застрявшей в полу ногой.Я услышала, как Слепое Пятно бежит в мою сторону.Наверняка с битой в руке. Я усилила ауру в надежде, что они замешкаются, а я выгадаю себе пару секунд.С трудом поднявшись на ноги, я растянула руку Пня над полом, схватилась за неё, а затем пнула в районе локтя.Механическая рука отвалилась. Вооружившись своей собственной битой, я ухватила её за запястье вместо безвольно поникшего предплечья, и выставила оружие вперёд, размахивая сломанным концом руки в сторону Слепого Пятна.Крови не было. Я оторвала механическую руку, не задев настоящую. Это хорошо.Я тяжело дышала, сердце в груди бешено стучало, а старые раны, казалось, снова открылись, но я всё-таки обретала какое-то равновесие. Я…Рука, которую я держала, самоуничтожилась. Либо сработала эмоциональная батарея внутри неё. Рука осталась целой, но разбила меня вдребезги.И снова ощущение вырванного сердца. И снова тяжелое чувство отчаяния. На этот раз ещё глубже, потому что я не полностью оправилась от двух других ударов: сильного и вскользь.В глазах двоилось. Даже более, чем двоилось.Месяцы и годы двоения в глазах. Один глаз смотрит на экран компьютера рядом со мной, наблюдает за временем, ждёт уведомления в чате. Один глаз смотрит в телевизор. Один глаз смотрит на дверь.Двадцать минут третьего. Опоздание на пятнадцать минут. Я считала минуты. Двадцать одна минута третьего.Двадцать две минуты третьего. Звук из телевизора был почти раздражающим, сделанным, чтобы привлекать внимание.Я хотела сказать что-нибудь, возмутиться, но у меня не было голоса. Компьютер на расстоянии вытянутой руки, но написать сообщение стоило титанических усилий.Дверь открылась, но пришёл вовсе не тот человек. Совсем как тогда, с Дином. Не тот сотрудник, который приходил по будням в два часа пять минут, когда у меня были гости. Кто-то другой, я знала его в лицо, но не по имени. Человек мягким голосом рассказал мне, что один пациент закатил истерику, и посещение комплекса временно ограничили. Они связались с моими гостями.Мои гости?— моя семья?— решили, что, раз неизвестно, когда посещения снова разрешат, то лучше прийти в другой день. Это было долгое ожидание.Я потянулась к ноутбуку и начала набирать сообщение для синтезатора речи. Клавиши были очень крупными, широко поставленными. В середине каждой клавиши было отверстие для вкручивания ручек или джойстиков. Их ввинчивали, когда приходил черёд других пациентов. Это считалось за физиотерапию, что помогает двигаться, дотягиваться, развивать координацию.Человек извинился и повернулся, чтобы пойти предупредить других пациентов, закрыв за собой дверь. Я попыталась заговорить, но, конечно же, потерпела неудачу. Слишком длинный и извилистый путь был от лёгких до рта.На экране осталось неоконченное сообщение, всего лишь несколько слов из того, что я хотела сказать. Даже законченная фраза ничего бы не значила для сотрудников, они ничего не смогли бы с этим поделать. Всё, что я хотела сказать?— в прошлые разы моя семья тоже не приходила.Взгляд отыскал часы на ноутбуке, отметил буквы ?Пт?. Пятница.Один глаз смотрел на часы, следил за минутами. Один глаз смотрел в телевизор. Один глаз на буквы ?Пт?, считал дни до понедельника. Один глаз следил за значком электронной почты на экране компьютера в ожидании, что придёт письмо с извинениями. Когда оно приходило, я проверяла время, смотрела предыдущие письма с извинениями в попытках выяснить, приходят ли они чаще или реже. Когда письма совсем перестанут приходить, это будет означать, что и визиты скоро прекратятся. Потому что меня легче было забыть, чем заботиться обо мне.Что-то внутри меня сломалось. Я знала, что за такое меня лишат привилегий. Может быть, даже посещений. Я знала, что могу помешать или навредить другим пациентам и персоналу по всей лечебнице. Тем, кто этого не заслуживал.Но больше мне ничего не оставалось.Я расширяла границы ауры так сильно и так далеко, как только могла.Я расширила границы ауры так сильно и так далеко, как только могла.Что-то произошло, пока я отсутствовала. Здание содрогнулось. Злодеи исчезли.—?Виктория!Джаспер.Он был с другими людьми. Я не сразу распознала их. Герои, в частности, заняли у меня секунду. Юноша, выглядевший немного вызывающе, с зачесанными назад волосами. На нём был укороченный топ с изображением звериной морды, клыки которой были направленными вниз на грудь. На поясе виднелась нижняя челюсть с клыками. На его прессе были нарисованы бледные диагональные разрезы, едва заметные при тусклом освещении. Темпера, покрытая белой краской и немного?— кровью. Дымная Шапочка прижимала одной рукой повязку на её плече. У Кристального не хватало нескольких осколков на голове. Один глаз теперь было видно. Ярко-синего цвета, он выглядывал между осколком, растущим из переносицы, и другим, растущим из виска.Все выглядели напуганными мной.Вот как на самом деле работала моя аура. Как и многие эмоциональные казусы, вроде стокгольмского синдрома, она зависела от обстоятельств. Те, кому я нравилась, испытывали благоговение и восхищение, а те, кому не нравилась,?— страх.Здесь был только страх.—?Х-хватит.На этот раз это был не мой голос, а Джаспера.Я остановилась.Я заставила себя подняться на ноги, меня трясло. Я вытерла мокрые следы на щеках. Волосы растрепались и пребывали в полном беспорядке. Онемевшими пальцами я распустила узел и распутала их.—?Господи,?— пробормотал Мар.На этот раз Джаспер его не одёрнул.Здание содрогнулось. Дневной свет озарил те места в здании, куда он прежде не попадал. Это и был план Б злодеев. Действительно порча имущества. Бог Неудач оторвал у строения крышу.—?Нам надо идти,?— сказала Темпера.Я молча кивнула и оглянулась в поисках проделанной мною дыры. Посреди разгромленной комнаты заметила подростков в форме, которые расширили дыру и выбрались наружу. Теперь они сторонились меня, насколько это позволяло пространство комнаты.Должно быть, они видели, как я метнула кровать.—?Да,?— мой голос звучал глухо.Моя неполная униформа, всё ещё без оставленного на улице жилета, пыльная, в пятнах крови больше не подходила мне. Она будто бы душила меня. Я понимала, что прямо сейчас потеряла должность.По лестнице я спустилась одной из первых. Споткнулась на одной ступеньке, где следы воздействия Няньки исказили форму лестницы и покрыли её ковром. Полёт помог мне не растянуться на земле.—?Ты Слава,?— произнёс Лэндон.?Я не она?,?— подумалось мне.—?Говорили, что ты погибла, когда Бойня номер Девять напала на Броктон-Бей в две тысячи одиннадцатом.—?Лэндон,?— сказал Джаспер. Одно слово.Народ, что был внутри, начал эвакуироваться. Загробный Мир не собирался облегчать нам задачу. Люди отошли на безопасное расстояние, недалеко от того места, где они устроили митинг, и расположились в шахматном порядке. Чтобы миновать их, нам пришлось бы двигаться по диагонали или зигзагами. Оцепление.Трудно было сказать, чем занимались злодеи, поскольку они отошли далеко, и к ним примкнуло Слепое Пятно. Однако я смогла повернуть голову и немного разглядеть их краем глаза. Они отступали назад, уходя всё дальше, но при этом не покидали место преступления. Нянька создала свой эффект.Прибывшие со мной школьники попятились, стараясь держаться от нас подальше.Я посмотрела наверх в поисках ветвей над головой, но их там не оказалось.—?Берегись Бога Неудач,?— предупредила Темпера, проследив за моим взглядом.Куда же он делся?—?Он там, наверху,?— сообщил Кристальный. —?Преображается. В кентавра?—?Это его боевая форма,?— мой голос до сих пор не пришёл в норму. —?Одна из форм, подвижная.—?Я займусь остальными,?— сказал Росчерк. Он взмахнул одним из своих орудий?— щитом с тремя закреплёнными на нём клинками?— и на земле появились три глубокие борозды, протянувшиеся под ногами толпы.—?Постой,?— сказала Темпера.Росчерк замерцал, он на мгновение появился сразу в двух точках на дальней стороне толпы, где заканчивались борозды, и в итоге очутился в третьей.—?Помоги ему,?— Темпера коснулась плеча Кристального, оставив белые отпечатки пальцев. —?Дымная Шапочка, держись поближе. Они всё ещё охотятся на тебя.Темпера взмахнула рукой и на улицу вылилось нечто вроде пары сотен литров белой краски с черными краями. Мы отступили, как только она появились. Темпера пошевелила пальцами, и пятно стало расплываться.—?Темп! —?крикнул Кристальный. Он вытянул руку в сторону, указывая на что-то.Краска всколыхнулась, как приливная волна, оставив подтёки на месте своего появления.Я погналась за ней.Бог Неудач спрыгнул с крыши. Смутные очертания кентавра трёх метров ростом. Нижняя часть тела больше походила на носорога, только с длинными ногами. Его покрывали всё те же ремешки, похожие на застывшие завитки дыма или тонкие полосы металла, концы которых отслаивались от него. С одной стороны злодей нёс тяжелый щит, выемка в нижней левой части которого позволяла упереть щит в бедро передней ноги, когда он наклонял его вперёд. В другой руке он держал тяжёлое копьё.Его лицо превратилось в шлем, прорези для глаз и нижняя часть лица закрылись. Лицо превратилось в ряд сросшихся гребней, в виде выступающих Y-образных полос. Его волосы стали гривой струящихся как дым полос.Он приземлился в краску Темперы, поскользнулся и упал на бок.Краска обволокла его и сразу затвердела. Бог Неудач расколол её и вскочил на ноги. Краска размягчилась и потекла вверх по его ногам, но он снова её расколол.Второе раскалывание далось ему легче первого?По идее, его действия с каждым повтором должны становиться сильнее.Чтобы помочь Темпере, я бросилась вперёд, к Богу Неудач. Полёт, силовое поле поднято. Он развернулся и поднял щит, блокируя меня. Но всё равно я ударила достаточно сильно, чтобы сбить с ног. Краска покрыла его и затвердела.Он расколол краску, размахнулся копьём и плашмя ударил им по мне.Силовое поле исчезло, атаку удалось ослабить, но не отразить. Я больно врезалась в землю.Он снова прорвался сквозь краску, встал на ноги и вновь ударил меня, прежде, чем мои ноги оторвались от земли. Силовое поле вернулось как раз вовремя, чтобы вновь сломаться.Да, этот удар был гораздо сильнее.Дымная Шапочка выстрелила в него и попала прямо в лицо. Краска добралась до верхней части его тела и суставов, затвердела там в попытке сковать его движения, но он снова раскрошил её.Бог Неудач рассмеялся. А потом снова ударил меня. Я отразила удар, отклонив копьё одной рукой.Он приближался, сокращая дистанцию к Дымной Шапочке. Сколько бы я ни отступала, сколько бы ни была уверена, что Дымная Шапочка тоже пятится, его ноги были длиннее.Когда он ударил меня снова, тротуар подо мной и вокруг ног раскололся, силовое поле распределило удар наружу и вокруг меня. Я чуть не споткнулась, пятясь назад по растрескавшемуся асфальту.Каждый удар был значительно сильнее предыдущего.Настал момент, когда лучшим выбором было сдаться или сбежать. Если бы он решил бить чаще или же пнул бы меня одной из ног после удара копьём…Кристальный присоединился к нам и теперь метал снаряды в Бога Неудач.Неудачно, неудачно, неудачно.Я бросилась вперёд, взлетела, схватив его за одну ногу, вывернулась в попытке опрокинуть.Мне удалось пошатнуть его, а потом он ударил меня. Только то, что я вцепилась в него, удержало меня от падения без силового поля на землю. Я опустилась вниз и выбралась подальше от его ног.Дождавшись, пока силовое поле вернется, я бросилась на него и сбила с ног. Отрывала полосы, обдирала его.Тем временем Загробный Мир утратил контроль над толпой. Люди очнулись, словно от глубокого сна, и, казалось, были удивлены происходящим вокруг них. Они обратились в бегство. Прочь от дерущихся Бугаев, прочь от хаоса и разрушенного здания.Бог Неудач сшиб меня локтем. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы снова подняться на ноги, так что я тоже смогла встать перед ним.Я могла это сделать.Мне нужно было это сделать.Это…Это был не мой день. До меня едва донёсся слабый звук. Хлопок, заглушённый шумом толпы. Бог Неудач замер.Я стояла спиной, поэтому не увидела, откуда стреляли.Один выстрел, откуда-то неподалёку. Дымная Шапочка на земле, Темпера рядом с ней.Это был не мой день.Я замерла. Большинство людей тоже.—?Иди к ней,?— сказал Бог Неудач. —?Помогай. Я отпущу тебя, если отпустишь нас.Пребывая в оцепенении, я кивнула.—?Пусть все знают, что это были не мы. Такое не входило в наши планы,?— сказал он у меня за спиной.Помогая себе полётом, я подошла к Дымной Шапочке и упала рядом с ней на колени. Подняв силовое поле, я попыталась встать так, чтобы заслонить её.—?Положи руки сюда,?— сказала Темпера.Я так и сделала, прижала рану на животе. Кровь хлынула наружу, покрывая тыльную сторону ладоней.Толпа замерла на месте. Послышался ропот, и люди стали подходить ближе, чтобы смотреть и наблюдать.Напоминает Викари.Тем временем Росчерк и Кристальный уже задержали подозреваемого: демонстранта с охотничьим ружьём, прятавшегося в соседнем здании. Злодеи ушли.—?Не… —?прохрипела Дымная Шапочка.—?Не? —?переспросила я.—?Не самый удачный день,?— пробормотала она, задыхаясь.—?Не самый,?— я была с ней согласна. Очень даже согласна.Лэндон подошёл ближе, принёс аптечку первой помощи. Темпера взяла медикаменты.—?Не самый удачный день для всех нас,?— сказала она, оглядывая толпу.