Часть 1. (1/1)

Больно бывает не только от боли,страшно бывает не только за совесть…(Земфира) У него грубые руки. И грубый голос. А ещё он много курит, и часто выпивает. Однако, вместе с тем, у него есть что-то, что так тянет её. Словно бабочка на огонь, но она всё время рвётся к нему. В зону его досягаемости. Ей хочется быть замеченной им. Она знает, что это в её ситуации аморально, недостойно… но она ничего не может с этим поделать. В разгар войны она, сестра одного из ведущих партизан, питает тайные страсти к капитану вражеского гарнизона.У капитана Видаля есть всё, что нужно настоящему мужчине: деньги, власть, физическая сила, и верные слуги, готовые убить любого только по щелчку его пальцев. Но на её взгляд, он заслуживает большего. Да, пусть он и враг, но, когда никто её не видит?— она может считать его тем самым принцем на белом коне. Видаль, между прочим, превосходно сидит в седле. И даже без седла он?— бог. Лошади рядом с ним всегда стоят спокойно, не дёргают поводья, и не ржут. Обычно они не любят тех, кто жесток и неуравновешен, но Видаль обладает потрясающей способностью гипнотизировать любых существ.Мерседес никогда бы не рассказала даже под пытками, что она представляет, когда её никто не видит. Каким она его представляет. Что он делает с ней в её мечтах. И слава Всевышнему, что фантазии даны человеку лишь для временного погружения в другой мир. К великому сожалению, пороки не делают людей лучше.Капитан Видаль рано встаёт и медленно завтракает. Мерседес удаётся побыть в его комнате подольше, когда он бреется. Он часто просит подавать ему ванночку с пеной или же наоборот?— убрать лишние лезвия в специальную коробочку. Мерседес знает, что её подарил ему его покойный отец. И Видаль бережет коробочку как зеницу ока. Его бритва самая большая среди прочих. И самая острая?— она не раз резалась ею, когда смывала остатки мыльной пены.У Видаля забавный вид, когда он читает донесения с других фронтов, написанные на иностранном языке?— Видаль далеко не полиглот, увы, этого ему дать не сумели?— в деревушке, где он рос, убили учителя языкознания. Мерседес могла бы ему перевести тексты, написанные на французском или на немецком, но Видаль не доверяет ей настолько важные тексты. Однако, когда какое-то слово всё же вызывает затруднения, он зовёт именно её.А ещё Мерседес нравится, как он танцует тарантеллу. Это довольно быстрый ритмичный танец, которым славится вся Италия. Особенно в нём преуспевают мужчины, как ни странно. Но с другой стороны, есть исключительно женские танцы, как например, гильярда. В те тихие и самые счастливые в их жизни вечера?— вечера, когда нет военных действий, в местном клубе, что построен селянами, что платят немаленький налог Видалю за то, что он не трогает их семьи, собираются все: и офицеры, и простые жители собираются для того, чтобы повеселиться. И здесь Мерседес может вздохнуть чуть свободнее: здесь не бывает разделения на ?Своих? и ?Врагов?. Если, конечно, никто не напивается, и не начинается драка. В последней такой драке капитану Видалю разбили нос. Мерседес удалось убедить его наутро, что он сам упал, иначе бы парнишку, который впервые отведал крепкого спиртного по глупости, ждала бы верная смерть.Мереседес знает, что капитан Видаль не успел проститься с отцом, который был расстрелян партизанами. И знает, что её брат едва не стал его последней жертвой. При попытке к бегству, он умудрился убить нескольких молодых сержантов. Отец Видаля, по словам других, был человеком ещё более жестоким, чем сам капитан Видаль. Мерседес не винит капитана Видаля в том, что он стал похожим на родителя. Потому что?— не за что винить. Нельзя тыкать пальцем в хищное животное и требовать его уничтожить, когда оно пытается утолить свою естественную, заложенную с рождения, жажду. Капитан Видаль с младенчества жил в казарме. Без материнских рук и ласки. Его единственным правильным, по его же убеждениям, мотивом и оправданной целью существования всегда была страсть причинить другим боль, которую он так долго испытывал сам.У Мерседес подкашиваются ноги и пересыхает во рту, когда она наблюдает за Видалем, который принимает ванну. Он, будто знает, что она всё видит, и раздевается так нарочито медленно: китель он всегда оставляет за пределами комнаты, а после сперва снимает запонки, затем переходит к пуговицам на рукавах, и только потом снизу-вверх начинает расстегивать гимнастёрку. Мерседес замечает, что манжеты у Видаля всегда идеальны: чистые и накрахмаленные. Воротнички?— также. Какую бы грязную работу он не выполнял?— умудрялся каким-то образом не пачкать форму. Ну, или у него было слишком много сменных комплектов.Военная форма на капитане Видале?— отдельная тема. Мерседес не может отвести взгляда от того, как великолепно сидит на нём парадный фрак или же повседневный китель. У Мерседес есть фетиш?— форма. Любая форменная одежда на мужчине?— это камень её преткновения. Даже у рабочих в шахтах или же у парней в пекарне?— она всегда смотрит на них дольше, чем следует. И ловит себя на мыслях, за которые её полагалось бы выпороть. Но благо?— некому.И у Мерседес сердце падает куда-то в пятки, и даже перестаёт биться, когда она впервые видит, как Видаль допрашивает своих пленных. Мерседес росла на скотобойне вместе с братом?— их подбросили туда родители, которые, очевидно, не стремились решать проблемы, а предпочитали избавляться от них. И даже там ей не было так противно и страшно. Она не так часто видит капитана Видаля в роли палача. И, наверное, поэтому для неё это самый отвратительный его образ. После таких ?допросов? капитан становится очень раздражительным. Она боится заходить к нему в комнату.Но когда он зовёт?— покорно идёт. Летит, как та самая бабочка на открытое пламя. И видит его без формы?— в повседневной майке и серых подштанниках. Волосы?— обычно идеально уложенные и зачесанные?— находятся в беспорядке, челка насквозь мокрая, с неё капает пот, или реже?— кровь. Чужая кровь. От которой у Мерседес появляется рвотный рефлекс. Но она сдерживается. Зато, когда у самого Видаля идет кровь?— Мерседес не может оставаться спокойной. Её опять будто дёргают за ниточки, как марионетку, и она стремится подойти к нему, сделать любое движение, какое только возможно, но оставаться в непосредственной близости к нему. Мерседес даже кажется, что она готова попробовать на вкус его кровь. И наконец-то успокоиться?— умереть от содержащегося в ней яда.Потому что вкус порока?— сладчайший на свете.