Часть 15. (1/1)
Прошла уже почти неделя с моего визита к Виктории, но она так и не перезвонила. Я начинал волноваться, что мой поход отпугнул ее или, что было бы еще хуже, даже не взволновал. Ведь безразличие намного ужаснее страха, не так ли? К слову, от Софи тоже не было ни слова. Хотя, тут я вам вру. Она позвонила как-то раз, была очень тихой и взволнованной. На мои расспросы о том, что случилось, она отвечала, что сейчас в ее жизни очень сложный период, и что нам лучше не видеться в ближайшее время. Это все, что я тогда смог выяснить. И знаете, после того разговора я прировнял безразличие к незнанию?— по степени причиняемого морального дискомфорта, конечно.Но несмотря на это все, я не могу пожаловаться на жизнь. Таблетки, прописанные доктором Фицджеральдом, хоть и не сильно помогают, но с ними мне спокойнее. Скорее всего, основную роль здесь играет самовнушение.После выписки я встретился с Марком, и тот сказал мне, что договорился с парочкой журналистов из хороших изданий?— он подчеркнул слово ?издание??— об интервью со мной. Я должен буду рассказать о своем кратком лечении, объяснить его причины, успокоить своих фанатов, что все в порядке. Но я понимаю, что на самом деле это будет обычный пиар-ход?— что надо будет, журналисты сами допишут, а моего мнения уже никто не спросит.Календарь говорит мне, что сегодня среда. В обед у меня прослушивание на роль в новом фильме?— пора возвращаться в строй. А пока я могу позволить себе выпить чашечку кофе, я наслаждаюсь каждым глотком, стоя у окна и всматриваясь в город. Как много людей, все-таки, живет в Нью-Йорке! Как много машин, как много пешеходов и звуков я слышу и вижу каждый день, но почему это до сих пор меня удивляет?Электронные часы начинают пищать, уведомляя меня о наступлении полудня. Пока в запасе имеется два часа свободного времени, я решаю заглянуть в ?Пекарню Элис?, надеясь застать там Софи. Мысль о том, что её отпугнула моя болезнь, не даёт мне покоя. Если это действительно так, почему бы не сказать об этом сразу? Зачем приезжать в диспансер и разговаривать с моим доктором?А если у неё на самом деле что-то происходит сейчас? Что-то, что настолько ужасно и способно оттолкнуть меня? Сомневаюсь. Так в чем же истинная причина её молчания?Погруженный в свои мысли, я, не спеша, собираюсь, беру велосипед и выхожу из дома. Проезжаю пару кварталов, толпы людей и множество машин, ярких, рычащих, мчащихся куда-то. Кто-то сигналит мне вслед, и когда я оборачиваюсь, из окна проезжающей мимо ?Мазды? высовывается голова девушки, громко кричащей что-то неразборчивое. Лучше бы наушники надел, честное слово.В магазинчике Софи, как и всегда, полно людей. С аппетитом в глазах они любуются свежеиспеченными кексами и пирогами с малиной. Признаться, у меня самого слюнки текут от такого изобилия вкусностей. Но надо отвлечься, я здесь не за этим, хоть и урчащий живот теперь отчаянно настаивает на обратном.Выстаиваю длинную очередь, чтобы поговорить с пожилой женщиной за кассой. Увидев меня без покупок, она делает непонимающее лицо. Замечаю на нем недовольство.—?Что-то будете брать, мистер? —?она буквально поедает меня взглядом?— видимо, узнала.—?Нет. Простите, я хотел узнать насчет Софи Хартфорд. Она, вроде как, работает здесь,?— отчего-то чувствую себя очень неловко.—?Хм… Что-то я не припомню такого имени,?— Роузи, как написано на ее бейдже, с задумчивым видом принимается листать какую-то папку. Позади меня начинает нарастать гул недовольных покупателей. Хочешь есть?— покупай, не хочешь?— не задерживай очередь. Всем все равно на твои любовных похождения, Айзенберг. Всем. Все. Равно.—?Она темненькая такая, глаза карие…—?Ах да, точно! —?женщина кивает. —?Стажировалась у нас один день, но потом ушла. Сказала, что у нее аллергия на корицу, поэтому не может здесь задерживаться.Стажировалась? Ну и ну, а я-то думал, что это пекарня ее предков. Получается, она мне соврала? Но зачем? Образ прекрасной, практически идеальной девушки, пахнущей, как небеса, постепенно разрушался у меня на глазах. Сначала она что-то скрывает, потом врет. Для чего все это? Неужели она что-то задумала, что-то коварное? Да быть не может. Только не Софи, она же не злая, она же хорошая, она же… Кто она?Извиняясь и чуть не падая у выхода, я спешно запрыгиваю на велосипед и еду к месту проведения прослушивания. Меня снова начинает потряхивать, чертов невроз! Надо снова попробовать позвонить ей, как только приеду. Нам срочно нужно увидеться, и никаких отмазок больше быть не может.Внезапно мне звонит Марк. Очень не хочу сейчас разговаривать с ним, но разве я могу игнорировать своего агента? Зная его нрав, зная его важность в моей жизни, я не взял бы трубку, только если бы мне дуло к виску приставили. И то, посомневался бы.—?Слушаю тебя,?— слегка откашливаюсь, чтобы голос не был хриплым. Выезжаю на дорогу и торможу между машинами на светофоре.—?Почему ты даешь интервью без моего ведома? —?его голос звучит недовольно, и мне это не нравится.—?Какие интервью, Марк? Ты о чем?—?Такие интервью, Айзенберг. Мне плевать, чем, где и как вы занимаетесь с этой Хартфорд из ?New York Adventures?, но ты должен согласовывать со мной каждое интервью. Каждое, ты понял?—?Да, я понял,?— еду дальше, стараясь удержать руль одной рукой. —?Хотя нет, не понял. О каком интервью ты говоришь? И откуда ты узнал о Софи?—?О, только не говори, что ты не в курсе… Ты что, не в курсе?—?Нет.—?Купи их сегодняшний выпуск и немедленно дуй в Максвелл Холл, там поговорим,?— О?Брайан кидает трубку, и я наконец-то могу взяться за руль двумя руками и вернуться на тротуар. Что за дерьмо происходит?Подъезжаю к ближайшему ларьку с газетами и покупаю последний номер ?New York Adventures?. Мой взгляд сразу падает на фотографию спящего меня на обложке и большими заголовком:ДЖЕССИ АЙЗЕНБЕРГ: ?Я ВРЕДИТЕЛЬ?И чуть ниже фотография руки со шрамом и цитата, написанная мелким шрифтом:?Сначала он молчал, а потом разбил семейную вазу и пытался убить меня ее осколком?Софи Хартфорд, девушка ДжессиИ тут я понял, что разговаривать по телефону и резать яблоки одновременно?— действительно плохая идея. Но еще хуже?— встречаться с журналистами.