Часть 11. (1/1)
Снова утро. Снова нас будят в шесть часов и гонят умываться. Я здесь всего второй день, поэтому ещё не привык подниматься в такую рань, но это и уже не нужно. Завтра меня уже выписывают. Эта идея до сих пор кажется мне не очень-то хорошей, но разве я могу спорить с высококвалифицированным врачом? Кто я такой для этого? Просто псих.Пока стоим в очереди до умывальников, Тревор вслух рассуждает о том, какую сверхспособность он бы выбрал, будь у него такая возможность. Взвешивает все "за" и "против" с такой серьезностью, что я невольно начинаю подозревать, что он еще и шизофреник. Либо к нему ночью действительно кто-то пришел и предоставил выбор.После утреннего туалета прибираемся в палате. Я застилаю постель, переодеваюсь в дневную одежду и осматриваюсь. Тревор успел куда-то сбежать, оставив кровать расстеленной, и я замечаю, как из-под его подушки выглядывает что-то металлическое и блестящее. Не могу преодолеть любопытство и беру предмет в руки. Нож. Обычный кухонный нож, который, очевидно, он стащил этой ночью. Даже думать не хочу о том, зачем он ему понадобился, поэтому молча кидаю его в свой рюкзак и выхожу из палаты.Завтрак. Сегодня каша не выглядит так паршиво, да и вчера я толком не ел ничего, поэтому с жадностью набрасываюсь на свою небольшую порцию. Тревор даже как-то удивленно поглядывает на меня поначалу, но потом отвлекается. Думает о чем-то своем, кажется, не очень-то и радостном. Может, заметил пропажу ножа? Сознаться ему, что ли? Все равно долго обижаться он не сможет, да и выписывают меня завтра.- Что ты думаешь о кухнях? - он как-то странно смотрит на меня, и мне это не нравится.- Я не думаю о них, - пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица, но сжимаю ложку так, что пальцы белеют. Мне кажется, этот парень умеет читать мысли. Говорят же, что у некоторых людей после попыток суицида суперспособности появляются. Может, он из этих?- А ты подумай. Хорошенько подумай, - он презрительно морщится и откидывает челку с лица. - Подумай о тарелках, чашках, вилках, ложках... О ножах...- Что за странные вопросы, Трев? - наклоняю голову на бок и непонимающе смотрю на него.- Я так и знал, что это ты его взял! - парень вскакивает со стула и громко ударяет кулаками по столу. - И даже не думай мне врать, я все знаю!Санитары, рассредоточившиеся по всей столовой, напряглись и внимательно посмотрели на Моргана. Ну вот, ещё не хватало, чтобы его на весь день транквилизаторами накачали. Я же без него тут и часа не протяну, да и его мне как-то жалко. Он же хороший парень, это просто я провинился.- Тревор, успокойся, - я киваю в сторону санитаров. Он оглядывается и, шумно вздохнув, садится на место.- Ну признай же, что ты взял нож, - в его взгляде такое разочарование, такая обида и даже боль, что мне становится не по себе.Я ничего не отвечаю. Да и что я могу ему сказать? Да, это я стащил у тебя из-под подушки шанс на твое единственное развлечение в этом дурдоме - попытку умереть. Он же обидится. Да о чем это я, он и так обидится, просто признаться-то тоже сложно. Руки начинают трястись, и я роняю ложку. Она противно звенит, ударяясь о тарелку, заставляя нас обоих поморщиться.- Но зачем? - он разочарованно выдыхает и вопросительно разводит руками. Я поднимаю на него глаза. Встреть я его в обычной жизни, никогда бы не подумал, что он псих или склонен к суициду. Округлое лицо с сильной щетиной, добрые щенячьи глаза, густые волосы до плеч и постоянная жизнерадостная улыбка - ну кто может подумать, что он пытается убить себя всякий раз, когда санитары ослабляют внимание? Правильно, никто. А я это знаю, поэтому мне и не по себе. Как ни странно, за эти два дня я очень сильно к нему привязался. Он отличный парень, добрый и простой, а посему я не могу допустить, чтобы он умер так рано.- Ладно, фиг с тобой, - он отмахивается и как ни в чем не бывало принимается есть. - Кстати, я все-таки решил. Я бы хотел читать мысли. Ну, знаешь, чтобы знать, о чем люди думают и иногда отвечать им их же мыслями. Они о чем-то подумали, а ты такой это вслух говоришь. А они такие: "Вау, чувак, нифига, я только что подумал об этом!" Это же круто!Несколько секунд испуганно смотрю на него, а потом резко встаю и ухожу. В догонку мне звучит его растерянный голос и просьба забрать себе мою кашу, но я не оборачиваюсь. Он уже знает ответ на вопрос. Хватит с меня сеансов телепатии!Обследования сегодня мне разрешили не проходить, а потому весь день я провел в палате, валяясь на кровати, читая книгу и размышляя о том, что будет, когда я выйду. Меня пугает неизвестность. Вдруг в прессе или в сети уже появились слухи о том, что я загремел в психиатрический диспансер? Так и вижу заголовки:"ДЖЕССИ АЙЗЕНБЕРГ: ЗВЕЗДА ИЛИ БОЛЬНОЙ ПСИХОПАТ?"или"ЧТО ДЛЯ ДЖЕССИ АЙЗЕНБЕРГА “КОНЕЦ ТУРНЕ”? НАЗВАНИЕ ОЧЕРЕДНОГО ФИЛЬМА ИЛИ ЕГО СУДЬБА?"А какие-нибудь самые поганые газетенки или "New York Adventures", которые подали на меня в суд, могли бы выпустить статью под названием"В ПСИХИАТРИЧЕСКИХ ДИСПАНСЕРАХ ТЕПЕРЬ ЛЕЧАТ И ЗВЕЗДНУЮ БОЛЕЗНЬ"И почему я не работаю в газете? Столько заголовков бы им придумал, мама не горюй!В час дня у нас обед. Сегодня нам дают картофельное пюре, рыбную котлету и, кажется, компот. Не знаю, все ещё не уверен, а по виду просто так и не определишь. Ищу глазами своего соседа, но его нигде нет. Наверное, задержался на разговорных тренингах. Он рассказывал, что они там обсуждают, как здорово жить и все такое. Скука смертная, но некоторым помогает. Только не Тревору, к сожалению.А вот и он, кстати говоря, да не один, а с двумя санитарами. Он им что-то отчаянно пытается доказать, но они и слушать его не желают, тащат к стойке с едой. Кладут перед ним поднос, ставят тарелку с порцией, а потом заставляют взять его в руки и выбрать себе место. Недовольный и обиженный, он плетется к нашему столу и усаживается напротив меня.- Как дела? - непринужденно спрашиваю я и не могу сдержать улыбки. Было довольно забавно наблюдать, как парня, ростом почти метр и восемьдесят, тащили два низеньких санитара.- Очень смешно, Айзенберг, - он корчит обиженную рожицу и тяжело вздыхает. - Не хочу есть эту холодную фигню.Он демонстративно вонзает ложку в пюре, и та остается там стоять, даже не шелохнувшись. После такого есть мне тоже не особо хочется, поэтому я с трудом впихиваю в себя котлету и пробую напиток в кружке. Действительно, компот. Только пахнет все равно как-то странно. В какой-то момент я вспоминаю о том, что мой сосед как-то пытался нарочно задохнуться от попавшей в дыхательные пути котлеты, и с опаской отодвигаю от него тарелку. Он даже не замечает. Остаток обеда проходит в гробовой тишине.С семи и до девяти вечера нам разрешают заниматься чем угодно в комнате отдыха. Тревор пытается уговорить меня пойти поиграть в баскетбол на заднем дворе, но я слишком неспортивный для этого. Поэтому мы остаемся в больнице, играя в монополию и смотря телевизор. Морган откуда-то взял диск с "Иллюзией обмана" и включил его на телевизоре. Некоторые, не совсем вменяемые пациенты, были в шоке от того, что я умею "раздваиваться". А некоторые просто удивленно косились. Но большинству было все равно, за что я мысленно поблагодарил Господа.Десять часов. Мы снова топчемся в очереди к умывальникам. Тревор достает меня и просит показать фокус. Ему плевать, что я не умею, ему просто очень скучно, и я готов ударить его, если он скажет ещё хоть слово. И, конечно, я ставлю его в известность об этом. Он успокаивается на пару минут, а потом снова начинает нести какую-то бессмыслицу о том, какой фильм о Бэтмене лучше.Уже в половину одиннадцатого, когда мы оба лежим в кровати, меня вдруг начинает распирать на разговор.- Трев? - тихо зову его я, надеясь, что он ещё не спит.- Что? - голос даже не сонный, это хорошо.- Расскажи о своей жизни до того, как ты попал сюда, - я переворачиваюсь лицом к его кровати.- Ну... - он тяжело вздыхает и откидывается на спину. - Я загремел сюда в двадцать два, после того как пытался вскрыть вены. Родители рассказали врачу, что это уже шестая попытка суицида. До этого я дважды прыгал с крыши, один раз с моста, пытался напиться таблеток и даже стрелял себе в рот, но умудрился промахнуться. Прострелил себе горло и шею, до сих пор шрамы остались. А если не брать это в расчет, то я лет с семнадцати много пил, курил, употреблял разные наркотики и постоянно таскался по впискам и концертам. У меня есть три татуировки, проколоты уши и язык, а раньше ещё были проколы на брови, губе и щеках в местах, где появляются ямочки, когда я улыбаюсь. А ещё у меня была беременная девушка и своя группа. Была мечта стать известным рок-музыкантом, завести семью и забить себе все руки татуировками, но не судьба, видимо...Он всхлипывает. Неужели плачет? Я поеживаюсь и непроизвольно хрущу пальцами. По спине бегут мурашки.- Если у тебя была такая чудесная жизнь, зачем ты пытался убить себя?- Потому что она казалась мне сном. А теперь я понимаю, что это реальность, и она более, чем ужасна. Спокойной ночи, Джесс.Он отворачивается к стене, сворачивается в комок и накрывается одеялом. Ещё некоторое время я слышу тихие всхлипы, а потом все стихает. Чувствую вину за то, что заставил его вспомнить все это, за то, что причинил ему боль. Меня пробивает легкая дрожь. От холода это или от эмоций? Никогда ещё я не чувствовал такую горькую смесь: вина, стыд и... безысходность? Не лучшие спутники хорошего сна.Не помню, как заснул, но до последнего мучился и терзал себя. Я обязан помочь Тревору хоть в чем-то, но как?