Часть 3 (1/1)

13.Баден — Вюртемберг — Констанц, Западная Германия, 28—29 ноября.После четырех с небольшим часов езды по горным дорогам северной Швейцарии Хигурэ достиг Цюриха. Там он то ли поздно поужинал, то ли рано позавтракал в круглосуточном ресторане, после чего продолжил свое путешествие на север. Пересечь границу с Западной Германией он решил около Шафхаузена, хоть и пришлось для этого сделать изрядный крюк. Просто кратчайшие пути пролегали через Санкт-Галлен, а после известных событий он не хотел лишний раз там светиться.В Шафхаузене Хигурэ пересек по мосту могучий Рейн, по которому проходила львиная доля границы между Западной Германией и Швейцарией. Шоссе было пустынным, навстречу Хигурэ попались лишь два автомобиля. Он миновал приграничный Мерисхаузен и через десять минут подъехал к пограничному посту, состоявшему из небольшого белого одноэтажного строения и шлагбаума. У дороги дежурили два пограничника, еще как минимум один, начальник поста, сидел за столиком в помещении.Хигурэ затормозил перед опущенным шлагбаумом и, заглушив двигатель, вышел из машины. Один из пограничников подошел к нему и обратился сначала по-французски, а потом по просьбе Хигурэ перешел на немецкий. Часовой достал из кармана документы и отдал швейцарцу. Тот раскрыл паспорт, пробежал глазами первую страницу, и чуть заметно вздрогнул.— Пройдемте, пожалуйста, к капитану, — сказал пограничник. Хигурэ, пожав плечами, двинулся за ним, краем глаза заметив, как второй пограничник, будто невзначай, тронул кобуру. ?Что-то не так?, — понял Часовой, внутренне подобравшись. Они вошли в помещение поста. У дверей стоял еще один швейцарец, а за столиком у стены сидел грузный мужчина средних лет. На столике лежали какие-то документы и стоял сверкающий черный телефонный аппарат. Стены были увешаны фотографиями и ориентировками на находящихся в розыске преступников. Хигурэ лениво окинул взглядом стену, и почти сразу наткнулся на листок со своим портретом. Не то чтобы, конечно, своим, но сходство определенное было. А текст под портретом развеял последние сомнения. Он гласил: ?По подозрению в совершении террористического акта в г. Санкт-Галлен 27 ноября сего года разыскивается опасный террорист, гражданин Японии Сатоши Осава?.?Быстро работают!? — только и успел подумать Хигурэ, а его тело уже действовало. Выбросив назад левую ногу, он ударил пограничника у дверей в солнечное сплетение. Тот еще не успел толком согнуться, а Часовой уже схватил за шею стоявшего перед ним пограничника, который как раз клал на стол начальнику документы задержанного, и, выхватив из его кобуры ?вальтер?, направил прямо в лицо опешившему капитану.— Никому не двигаться! Оружие на стол! Живо! — скомандовал он, отойдя к стене так, чтобы держать в поле зрения всех участников этой маленькой драмы. Капитан отстегнул кобуру, медленно положил ее на стол и поднял руки. Второй пограничник лежал, согнувшись пополам, у дверей, и был надолго выведен из строя.— Пошел! — Хигурэ толкнул своего заложника к столу.— Документы и оружие взять! И без фокусов! Давай сюда! — он взял из трясущихся рук швейцарца свои документы и засунул в карман. Потом оторвал от телефона провод и, скомандовав: ?Не шевелиться никому! А то ему конец!?, вытолкал заложника из здания.— Как тебя зовут? — поинтересовался он у заложника.— Франсуа. Франсуа Дани.— Где твой товарищ, Франсуа? Ну-ка, позови его! Быстро! И разговаривать только по-немецки!— Антуан! Выходи!— Скажи: ?А то он меня убьет!? — подсказал Хигурэ.— А то он меня убьет! — повторил заложник.Слева зашуршали кусты, и показался Антуан, целящийся в них из ?стэна?. Его руки не дрожали, ствол смотрел прямо, как влитой. ?Молодец. Хорошо держится?, — мысленно похвалил швейцарца Часовой, а вслух скомандовал:— Скажи, чтобы бросил оружие! — злобно прошипел Хигурэ в самое ухо Франсуа.— Антуан, брось оружие! — дрогнувшим голосом повторил тот.Антуан медленно, нехотя положил пистолет-пулемет на землю.— Толкни его ногой сюда! Живо!Тот подчинился. Хигурэ, уперев ствол пистолета в спину Франсуа, подобрал ?стэн? и забросил подальше в кусты.— Пошли к машине! Живо-живо! Двигайся!Они обошли машину и остановились у дверцы водителя.— Открывай! Садись! — Франсуа повиновался и сел за руль, а Хигурэ плюхнулся на заднее сиденье прямо за ним. Потом приставил ствол ?вальтера? к голове пограничника, скомандовал:— Скажи Антуану, чтоб поднял шлагбаум!Франсуа повторил его приказ.— Поехали! — сказал Хигурэ, когда понурый Антуан поднял шлагбаум. И добавил:— Смотри, без фокусов. Пристрелю!Франсуа завел мотор и тронулся с места.— Быстрее!— Максимальная скорость в этой зоне: 20 миль в час.— Мне плевать, какая здесь максимальная скорость! Жми на газ! Героем стать решил? Это мы мигом!— Нет, нет! Не надо!— Тогда ЖМИ!Франсуа до упора выжал газ, и Мерседес полетел вперед. Теперь надо проехать немецкую заставу, и путь свободен…— Вы меня не убьете? — спросил Франсуа.— Будешь себя плохо вести — обязательно. Так что все зависит только от тебя.— Понял, — голос швейцарца дрогнул, и Хигурэ только сейчас заметил, что перед ним совсем еще мальчик.— Сколько тебе лет, Франсуа? — спросил он как можно мягче.— Восемнадцать… — протянул тот.Войны не видел, пороху не нюхал. Вот Антуан — опытный, невооруженным глазом заметно. А этот — молодо-зелено…— На заставе остановишься. Объяснишь ситуацию. Скажешь, чтобы подняли шлагбаум. Если вдруг что — умрешь первый. Помочь тебе никто не успеет. Все понял?— Да, конечно, — промямлил только воспрянувший духом, но тут же поникший Франсуа.— И говорить только по-немецки! Одно непонятное мне слово — стреляю! — добавил Хигурэ, подкрепив свои слова тычком ствола в спину.Переговоры с немецкой стороной прошли легче, чем Хигурэ ожидал. Сначала немцы опешили от такой наглости и сказали, что им нужно время. Но Часовой сказал, что в случае чего смерть швейцарского пограничника будет на их совести. Начальник заставы, полный мужчина средних лет, почти что полная копия своего швейцарского коллеги, такой ответственности брать на себя не хотел, но отпускать подобру-поздорову опасного террориста ему тоже не шибко нравилось. Хигурэ пришлось сказать, что если через минуту шлагбаум не откроют, он взорвет спрятанную под сиденьем гранату, и проблема разрешится сама собой. Начальник попросил показать гранату. Часовой сказал, что это будет последнее, что они все увидят в своей жизни, и что они только зря теряют время. В конце концов начальник заставы, утерев рукавом со лба катившийся градом пот, махнул рукой и велел открыть шлагбаум. Хигурэ поблагодарил его за проявленное благоразумие и посоветовал сообщить начальству, что если их будут преследовать или устроят по дороге засаду, он за последствия не ручается. Немец кивнул, и они с Франсуа понеслись в ночь.В пяти километрах от заставы на крутом повороте Хигурэ велел Франсуа съехать с шоссе, свернуть на проселочную дорогу и выключить фары. Буквально через пару минут после этого по шоссе с воем промчались две полицейские машины.— Вот как они тебя ценят, — назидательно промолвил Хигурэ, хлопая Франсуа по плечу.— И что теперь? — спросил тот, дрожа. Да уж, парню не позавидуешь…— Сколько служишь?— Две недели.— Ясно… Давно на меня ориентировка поступила?— Да вот только сегодня… То есть, уже вчера, но недавно. Уже в мою смену.— С которого часа смена?— С одиннадцати.Сейчас два часа ночи. Не позднее трех часов назад, уже после его визита в Штаб…— Ну что ж, спасибо. Рад был познакомиться…Франсуа судорожно сглотнул. Ну вот, напугал парня. Нельзя же так…— Выходи, — коротко скомандовал Часовой, и Франсуа, открыв дверь плохо слушающимися руками, вышел из машины. Хигурэ тоже вышел и без лишних слов, коротко размахнувшись, ударил Франсуа рукояткой пистолета по затылку. Швейцарец тихо вскрикнул и упал. Хигурэ оттащил бесчувственное тело на обочину, засунул ?вальтер? в кобуру, сам сел машину и поехал вперед по проселочной дороге. Он понятия не имел, куда она его выведет, но помнил, что в той стороне проходит шоссе на Фридрихсхафен и железная дорога на Констанц. Но в ту сторону ему не надо, он только что оттуда, и там его уже ищут, к тому же ему надо попасть в Ганновер. А для этого надо сначала добраться до Штутгарта. Оттуда уже можно без проблем доехать до Ганновера, плюс в крупном городе намного легче затеряться. Для европейцев азиаты все на одно лицо, Хигурэ это давно понял. Главное документы не светить. Документы, как говорится, спалились.А еще ему нужна другая машина. Эту скоро объявят, если уже не объявили, в розыск, и ее описание и номер будут у каждого патрульного. Тем более надо добраться до города… Хигурэ мысленно представил себе карту земли Баден-Вюртемберг. Впереди километрах в пятнадцати должен быть городок Винген. Через него, кстати, и железная дорога проходит… Нет, в Штутгарт он не поедет — это слишком очевидно. Надо выбрать такой маршрут, где никому из преследователей и в голову не придет его искать. Как его выбрать? Правильно! Надо отправиться туда, откуда он только что с таким трудом улизнул.В Швейцарию.Нет, границу пересекать он, естественно, не будет. Себе дороже. По шоссе вдоль Боденского озера, а потом свернет на Констанц, где пересядет на поезд до Мюнхена. Надо только постараться не заблудиться в этих дебрях, что не так уж и просто, ибо фары лучше не включать. Ничего, с темнотой Хигурэ давно на ?ты?, к тому же ночь лунная, облаков мало. Благодать!В 3:10 ночи Хигурэ въехал в спящий Винген. Городок небольшой, но все можно достать. Машину угнать вряд ли получится — их тут мало, хозяева их возле дома держат. Не угонишь. Ладно, тогда хоть номера сменим, а то эти, швейцарские, как бельмо на глазу…С полчаса Хигурэ колесил по городу, высматривая ?жертву?, и остановил свой выбор на маленьком неприметном Рено неподалеку от бара. Из бара раздавался гул голосов и звон посуды. Субботнюю ночь взрослое население городка коротало за любимым делом: выпивкой и азартными играми. Это означало, что когда под утро хозяин Рено на бровях выползет из бара, он будет отнюдь не в том состоянии души, чтобы проверять номера на своей колымаге. Все равно он их наверняка не помнит. А когда проспится, ему и подавно будет не до того… Короче говоря, из Вингена Хигурэ выезжал уже с другими, немецкими номерами. Поехал на север и вскоре выехал на шоссе, тянущееся с запада на восток. Повернул на восток. Посмотрел на часы — 4:21. Если все пройдет гладко, к началу шестого он уже будет в Констанце.То ли ему повезло, то ли его расчет оправдался, и полицейские действительно не подумали, что Хигурэ отправится в приграничный Констанц, но по дороге он не встретил ни один патруль, и на рассвете уже въезжал в этот красивый курортный город. На окраине он нашел недорогой мотель, хозяину которого крупная купюра заменила все документы, и проспал до десяти утра. Ровно в десять он, оставив машину перед мотелем, пешком отправился в город. Пусть хозяин думает, что он еще вернется. В конце концов, он заплатил на неделю вперед. Но возвращаться в мотель в его планы не входило. Тем более что, как он вскоре убедился, весь город был обклеен его портретами. К давнишнему тексту прибавилась информация о том, что этот опасный террорист разгромил пограничную заставу и сейчас находится на немецкой земле. Кроме того, за любую информацию о нем сулили пять тысяч марок. Хигурэ усмехнулся. Его акции растут. Русские, помнится, оценили его голову в две тысячи. Что ж, как говорится, нет предела совершенству. Посмотрим, как оно дальше пойдет…В Констанце одинаково ходили как марки, так и швейцарские франки, но Хигурэ отправился в центральное отделение крупного швейцарского банка и поменял большую часть наличности на немецкие деньги. Хотя тут же на стене среди прочих портретов преступников висел и его, никто не обратил на него внимания и не вызвал полицию. Разве он похож на террориста? Разве может быть террористом этот улыбчивый, пожелавший кассиру доброго утра молодой японец? Конечно же, нет. Террорист — это хмурый тип, прячущий свое лицо за поднятым воротником плаща и надвинутой на самые глаза шляпе. Он постоянно оглядывается по сторонам, говорит глухим шепотом и, получив деньги, хватает их и опрометью кидается к выходу. У него жестокие глаза, тонкие бледные руки и неприятный запах изо рта. Он никогда не будет тщательно пересчитывать деньги, не перекинется парой слов с кассиром, не пошутит и не засмеется. Эх, если бы все террористы были такими, ловить их было бы одно удовольствие…После банка Хигурэ отправился на вокзал и узнал, что поезд Цюрих—Констанц—Мюнхен—Ганновер—Гамбург отходит в 2:34 ночи и прибывает в Ганновер через двадцать три часа семнадцать минут. Чтобы на нем уехать, он должен был за оставшиеся до отхода поезда одиннадцать часов где-то раздобыть чистый паспорт. Обратиться к изготовителям фальшивых документов? Рискованно и дорого. Придется проделать одну грязную работу… В центральном универмаге Констанца Хигурэ купил большой коричневый чемодан, спортивную сумку и два больших пакета, две пары нижнего белья, два костюма (деловой и спортивный), пару кед, две пары кожаных перчаток, десять носовых платков, зажигалку, две лыжных шапочки (черную и красную), зубную щетку, электробритву, молоток, отвертку, малярную кисть, маленькую банку черной краски, пластиковую бутыль растворителя и флакон бензина для зажигалок. Сложил все это в чемодан, чемодан сдал в камеру хранения вокзала и отправился на разведку. Ему потребовалось четыре часа, чтобы обойти все региональные офисы японских фирм, узнать часы их работы и имена руководителей. Потом по телефонной книге он узнал их адреса, и приблизительно прикинул маршрут, по которому они ходят из офиса домой. Так как было воскресенье, ни одна из фирм не работала, что, в принципе, было помехой, но позволяло избежать случайных жертв. После некоторого совещания с самим собой Хигурэ признал самым многообещающим клиентом Хироми Шиино, хозяина небольшой экспортно-импортной конторы ?Schiino GmbH?. Контора располагалась на первом этаже офисного здания в двух кварталах от дома, в котором Шиино снимал квартиру. При этом кратчайшая дорога от дома к офису проходила через темный сквер. Ну, то есть, не такой уже и темный, четыре фонаря в нем было, но Хигурэ позаботился, чтобы сегодня они не зажглись. Конец ноября, темнеет рано. Должно получиться…В 17:21 Хигурэ вернулся на вокзал и два часа просидел в зале ожидания, читая купленную тут же газету. Как и ожидалось, первые полосы занимала история о похождениях Сатоши Осавы. Оказывается, через три часа после взрыва в центре Санкт-Галлена некто, назвавшийся этим именем, позвонил в мэрию города. От имени тайной организации ?Молот Тора? он по-немецки, но с сильным восточным акцентом взял на себя ответственность за взрыв, за убийство днем ранее известного швейцарского промышленника в его загородном домике на берегу Боденского озера и за резню в восточногерманском Бельциге. Занятно. Похоже, на бедного Сатоши решили свалить все сразу. Следующая статья рассказывала о прорыве этого самого Сатоши через границу с захваченным заложником. Заложника в бессознательном состоянии нашли сегодня утром возле шоссе неподалеку от границы, его жизнь вне опасности…Итак, ?Молот Тора? вышел из тени и громогласно заявил о себе. Почему? Надоело скрываться? Решили, что так действовать проще и эффективнее? Правда, никаких требований этот самый Сатоши Осава не выдвинул…А ПОЧЕМУ ОН НАЗВАЛСЯ ИМЕННО ТАК? Почему не Хигурэ Сумимото?ЭТОТ НЕКТО ЗНАЛ, НА КАКОЕ ИМЯ У ХИГУРЭ ДОКУМЕНТЫ.Значит, это кто-то из ближайших помощников Сэма, пусть земля ему будет пухом... В этой же газете был напечатан список уже опознанных жертв теракта в Санкт-Галлене. Среди них был и Сэм, которого опознали по солдатским биркам, которые он никогда не снимал. ?Друзья приходят и уходят…? — мысленно произнес Хигурэ и, посмотрев на часы, поднялся и пошел в камеру хранения. Пришло время действовать.Там он достал из чемодана пакеты, спортивный костюм, кеды, перчатки, черную лыжную шапочку, молоток, отвертку, кисть, растворитель и бензин, зажигалку и два носовых платка. Все это сложил в спортивную сумку, остальное оставил в камере и направился в мужской туалет, купив по пути в баре две бутылки пива. В туалете он переоделся в спортивный костюм, вылил пиво из бутылок в унитаз, разлил по бутылкам растворитель и бензин и заткнул их носовыми платками, которые тоже облил бензином. Бутылки сложил в пакет и аккуратно положил обратно в сумку. Посмотрел на часы: 20:06. До дома Шиино идти пешком сорок три минуты. Значит, в девять на месте. В одиннадцать начнем…Когда Хигурэ подошел к офису ?Shiino GmbH?, было без десяти одиннадцать, и в окрестных домах света не было. Да и с чего ему быть, если это все в основном офисные здания, а не жилые дома. А в жилых домах люди уже спать легли, перед завтрашним рабочим днем отсыпаются. Жалко их, конечно, чисто по-человечески, но толком поспать сегодня им не удастся…Хигурэ натянул на лицо лыжную шапочку, оставив только узкую прорезь для глаз, и достал из сумки банку с краской и кисточку. Подошел к девственно белой стене здания, нарисовал вокруг окон фирмы три больших черных свастики и написал: ?Убирайтесь домой, желтые макаки?. Негоже, конечно, писать такое про свой народ, но это было нужно для пользы дела. Зато никто точно не заподозрит, что такое мог написать японец… Но это было не все. Отойдя на безопасное расстояние, Хигурэ достал из сумки одну из бутылок с горючей смесью, поджег с помощью зажигалки носовой платок, игравший роль фитиля, и метнул импровизированную бомбу в окно офиса, после чего со всех ног побежал через сквер к дому бизнесмена, напротив которого он заранее присмотрел телефонную будку. Сзади грохнул разрыв, задребезжали стекла. В офисе должно быть много бумаг, так что гореть будет знатно. Бедный Хироми Шиино. Однако это было далеко не последнее испытание, выпавшее на его долю этой ночью…Дождавшись в будке, когда вдалеке послышится вой пожарных сирен, Хигурэ набрал номер Шиино и терпеливо ждал, пока тот протрет глаза и возьмет трубку. Наконец трубку сняли, и Хигурэ услышал усталый голос:— Да, кто это?— Герр Хироми Шиино?— Да, да, это я.— Это из пожарной охраны. В вашем офисе пожар. Не могли бы вы подойти?— О НЕТ! ПОЖАР! Я СЕЙЧАС… Я НЕМЕДЛЕННО… Я БЫСТРО…Хигурэ не стал слушать растерянный лепет директора фирмы, повесил трубку и побежал в сквер. Там он затаился за одним из деревьев неподалеку от фонаря, который сегодня ?почему-то? не горел, и стал ждать. Через пять минут на дорожке показался спешащий со всех ног японец в пальто, накинутом прямо поверх пижамы. Дождавшись, когда Шиино поравняется с ним, Хигурэ выпрыгнул из своего укрытия и накинулся на директора, зажав ему рот. Прошептав ему на ухо: ?Убирайся в свою Японию, желтая макака!?, Хигурэ ударом в область шеи вырубил несчастного, а потом пару раз пнул бесчувственное тело ногами. Удостоверившись в наличии пульса, он перевернул Шиино на спину и обыскал карманы плаща. Паспорта при нем не оказалось, да и сомнительно, что погорелец побежит на пожар с паспортом… ?А может, надо было попросить его захватить с собой паспорт?? — подумал Хигурэ, мысленно хлопнув себя по лбу. Ладно, сделанного не воротишь… Часовой нарисовал на пижаме на груди японца свастику и, забрав ключи, побежал к его дому. На его часах было 23:07.Хигурэ еще днем установил, что консьержа в доме Шиино нет. Эта была первая основная причина, по которой из восьми кандидатур он выбрал именно его. Поэтому Часовой просто вошел в подъезд и взбежал на второй этаж. Так, квартира номер пять. Третий в связке ключ подошел, и Хигурэ оказался в квартире. Шиино жил один. Это была вторая основная причина, по которой Хигурэ выбрал именно его. Закрыв дверь, Часовой приступил к обыску. Так, где ты держишь паспорт? Может быть, в секретере? С помощью молотка и отвертки Хигурэ взломал секретер. Так, деловая документация, справки, всякая дребедень… А вот и паспорта. Хигурэ пролистал тонкие книжицы. Так и есть. Хироми Шиино, гражданин Японии, 41 год, женат, двое детей. Вот и фотография на шкафчике стоит. Счастливые дети, улыбающаяся жена, и невысокий черноволосый японец. Из всех японских бизнесменов этот больше всего походил на Хигурэ. Это была третья основная причина, по которой именно он стал сегодня ?героем дня?. Так, документы взяли. Теперь погром…Хигурэ нарисовал на стенах и входной двери свастики и антияпонские надписи, после чего вывернул содержимое секретера на пол. Аналогично поступил с книжным и платяным шкафом. Выйдя из квартиры, поджег вторую бутылку с зажигательной смесью и, закричав во весь голос ?ПОЖАР!?, кинул бутылку в квартиру. Потом позвонил в соседние квартиры, истошно крича ?ПОЖАР! ГОРИМ!?, и бегом выбежал из дома. Он слышал, как на верхних этажах хлопали двери квартир, кричали жильцы. Будем надеяться, никто не пострадает. Он сделал все от него зависящее. По крайней мере, он на это надеялся, пока бежал во весь опор по темным улицам в направлении вокзала. На половине пути он резко свернул в одну из подворотен, и там переоделся в обычный костюм, а спортивную одежду свернул в сверток, облил остатками бензина для зажигалок, потом поджег и засунул в один из контейнеров для мусора. Туда же отправилась сумка со всем содержимым (кроме документов, естественно!), в том числе паспортами на имя Сатоши Осавы. Хигурэ бегом пересек двор и вышел из другой подворотни уже прилично одетым гражданином, возвращающимся домой из гостей или от любовницы. Мало ли. Главное, он совершенно не походил на вандалов, совершивших двойной поджог и жестоко избивших директора одной японской фирмы. Интересно, это преступление полиции удастся списать на происки вездесущего террориста Осавы, или все-таки придется поработать по-настоящему?..В 0:41 он подошел к кассе и взял билет на цюрихский поезд до самого Гамбурга. Проблем с билетом не возникло, так как сезон отпусков давно прошел, и из Швейцарии ехало не так много народу… Уже в купе, засунув чемодан под полку и опустившись на мягкое сиденье, Хигурэ почувствовал, что дрожит. Что ни говори, за последние дни он пережил больше, чем за иной месяц. Подумать только, всего лишь два дня назад он прибыл в Крейцлинген полный решимости жестоко покарать предателя Бориса, а вместо этого наткнулся на его изуродованный труп и убежал от полиции. В этот же день на его глазах взорвали Сэма и еще около двадцати человек, потом битва в Штабе, прорыв через границу, сегодняшний погром… Все пережитое разом навалилось на Хигурэ, и он сам не заметил, как растянулся на сиденье и заснул глубоким, богатым на сновидения сном. Он снова и снова стрелял в робота. И никак не мог его убить. Ничего. Когда-нибудь он обязательно убьет этого треклятого робота… 14.Нюрнберг — Ганновер — Гамбург, Западная Германия, 29—30 ноября.Проснулся Хигурэ уже после Мюнхена. Сходил в туалет, привел себя в порядок, после чего посетил вагон-ресторан. Пассажиров было мало, персонал откровенно скучал. Ничего, буквально через две недели, когда наступит рождественская страда, начнется такая кутерьма, что все они еще не раз с благодарностью вспомнят эту тихую поездку…Вернувшись в купе, Хигурэ сел и до самого Нюрнберга неотрывно смотрел в окно и думал. Как выйти на предателей? Как определить, к кому обращался за помощью Сэм? Кулибин, конечно, может помочь, но можно ли доверять Кулибину? Он русский, как и Борис. Если Борис — русский шпион, Кулибин тоже вполне может им оказаться. И если даже Кулибин ни в чем не замешан, как он воспримет его возвращение с того света? Поверит ли его рассказу? А если поведет себя, как покойный Барни?.. Эти и другие вопросы не давали покоя, но ответ на них можно было получить только на месте…В Нюрнберге поезд стоял двадцать минут, и Хигурэ решил выйти поразмять затекшие мышцы. Спустившись на платформу, прошелся до паровоза и обратно, и уже собрался возвращаться в вагон, когда его внимание привлекли призывные крики мальчишки-газетчика:— Покупаем газету! Экстренный выпуск! ?Молот? наносит новый удар! Многочисленные жертвы! Полиция сбилась с ног! Террористы выдвинули ультиматум! Экстренный выпуск!Такое пропускать было нельзя. Хигурэ подошел к продавцу и купил свежий, пахнущий типографской краской четырехстраничный номер местной газеты. В глаза сразу бросились аршинные буквы на первой полосе: ?Новый удар террористов!?. Быстро вернувшись в купе, он дрожащими от нетерпения руками развернул газету и начал читать. С каждым прочитанным словом он все более бледнел. Его кидало то в жар, то в холод, и его обычные самоувещевания уже не помогали. Да и звучали они как-то слабо и неуверенно, ибо происшедшее все перевернуло с ног на голову…?Сегодня приблизительно в 3:15 ночи в Ганновере в доме адвоката Тобиаса Шредера по адресу Гартенштрассе, 11, произошел сильнейший взрыв. Этот и два соседних дома разрушены до основания, серьезные повреждения получили еще пять окрестных домов. Сила взрыва была такова, что на четырех соседних улицах взрывной волной выбило все стекла. Количество жертв постоянно увеличивается, так как из-под завалов извлекают все новые и новые тела. По последним данным, одиннадцать человек убито, около тридцати ранены. Пять считаются пропавшими без вести. Эксперты установили, что взрыв произошел в подвале дома. Несмотря на то, что здание полностью разрушено, сохранившиеся обломки указывают на то, что в подвале дома размещалась какая-то мастерская или лаборатория. По одной из первоначальных версий, причиной взрыва стало неосторожное обращение со взрывчаткой. Однако через час в полицейское управление Ганновера позвонил неизвестный. Назвавшись именем Хигурэ Сумимото, неизвестный, также обладавший сильным акцентом, от имени организации ?Молот Тора? взял на себя ответственность за этот террористический акт. Кроме того, он сообщил, чего добивается эта организация. ?Молот Тора? требует, чтобы текущая сессия Генеральной Ассамблеи ООН, проходящая в эти дни в Париже, была распущена без голосования за Всеобщую декларацию прав человека. В противном случае ?Молот Тора? перейдет, цитирую, ?к решительным действиям?. Пока что официальной реакции Парижа не последовало, но один из высокопоставленных чиновников ООН, пожелавший остаться неизвестным, сообщил, что Организация Объединенных Наций никогда не пойдет на поводу у террористов и не допустит…?Остальное Хигурэ уже не интересовало. Он сидел в полной прострации, сжав в кулаках газету, и смотрел в пустоту. ?Молот?, кто бы на самом деле не скрывался за этой маской, начал активно уничтожать Часовых. Сначала Борис. Потом Сэм. Теперь вот Кулибин… А следующий, по всему выходит, он, Хигурэ. Раз они воспользовались его именем, значит, планируют в самом скором времени ликвидировать, чтобы, уже на мертвого, повесить все эти преступления. Ну ничего, зато они не знают, что он теперь Хироми Шиино… ИЛИ ЗНАЮТ?! Знают же они, что он уже не Сатоши Осава… Или нет? Хигурэ совсем запутался. Скорее всего, понимают, что в свете последних событий он как можно скорее избавится от документов на имя Осавы. Поэтому на всякий случай ?засветили? его настоящее имя. Хигурэ — имя редкое, запоминающееся. Поэтому если он им хоть раз воспользуется, его тут же накроют. Но пока он Хироми Шиино, он может чувствовать себя в относительной безопасности…ДА, НО ЧТО ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?Ганновер отпадает. Во-первых, там сейчас полно полицейских, во-вторых — делать там больше нечего. В Бремен, к Кауфману? Рискованно. Вюрцбург? И что? Забиться, как мышь в нору, и носа не высовывать? Именно этого они от него и ждут. Нет, он должен двигаться, постоянно ища возможность нанести ответный удар… НО КУДА?Англия. Гластонбери.Его единственная зацепка. Зачем-то Борис туда ездил… Ездил ли? А если это дезинформация, подкинутая им для того, чтобы опорочить Бориса? А если нет? А что остается?Как попасть в Англию? У него и так билет до Гамбурга. А Гамбург — это порт и аэродром. Порт предпочтительнее. Да, дольше, зато на корабль, в отличие от самолета, можно пробраться тайком, а уж спрятаться там есть где. Уж он-то знает… На том и порешили.Оставшуюся до Ганновера часть пути Хигурэ по большей части сидел в купе, покидая его лишь для кратких визитов в туалет и вагон-ресторан. Обедал и ужинал он чисто механически, не получая никакого удовольствия от еды, просто тщательно пережевывал пищу. В купе смотрел в окно, а когда совсем стемнело, выключил свет, и сидел в полной темноте, медитировал. Потом лег спать, а когда проснулся, поезд уже медленно полз мимо платформы большого вокзала. Ганновер. Сладко потянувшись, Хигурэ задвинул занавески на окне и включил свет. Выходить на улицу он не стал. Зачем лишний раз рисковать…В дверь купе постучали. Хигурэ, уже полностью восстановившийся как физически, так и морально, даже не вздрогнул, хотя удивился. ?Проводник, наверное?, — решил он, вставая и открывая дверь.Нет, не проводник. Перед дверью стоял мужчина в сером костюме с чемоданом в руках, с перекинутым через правую руку бежевым плащом.— Добрый вечер, — произнес он по-немецки, — мы с вами, получается, соседи. Меня зовут Гюнтер Шваббс.— Очень приятно. Хироми, — отвесив поклон, отрекомендовался Хигурэ, и пожал протянутую руку. — Проходите, пожалуйста.Немец устроился на полке напротив Хигурэ и достал из чемодана две заранее припасенные бутылки пива.— Угощайтесь.— Благодарю, — Хигурэ взял протянутую ему бутылку и налил пиво в стакан из-под чая.— Выпьем за нашу встречу! — торжественно провозгласил Шваббс и отхлебнул прямо из горлышка. Хигурэ тоже пригубил пенный напиток. Пиво было холодным, приятным, и гармонично дополнило уютную атмосферу купе.— Откуда едете? — поинтересовался немец, пряча чемодан под скамью.— Из Мюнхена, — соврал Хигурэ. Экстренный выпуск нюренбергской газеты был полностью посвящен происшествию в Ганновере, и Хигурэ не мог судить о том, какой резонанс вызвала его выходка в Констанце. Поэтому желательно по возможности обходить эту тему, да и вообще тему этих актов терроризма…Не получилось.— Вы слышали, что произошло сегодня в Ганновере? Это просто ужас! Как во время войны… — затараторил немец. Хигурэ молчал, лишь изредка кивая и делая круглые глаза, когда немец начал красочно описывать картину разрушений. ?Неужто придется терпеть эту болтовню до самого Гамбурга?? — подумал он, но его опасения оказались напрасны. Поезд только отошел от перрона, а немец уже выдохся и всерьез взялся за пиво. Часовой последовал его примеру, и минут десять они молчали. Тем временем поезд покинул пределы Ганновера, ночной городской пейзаж за окном сменился ночной сельской пасторалью. Через три часа они уже будут в Гамбурге…Гюнтер Шваббс убрал пустые бутылки в чемодан, достал из кармана плаща газету и углубился в чтение. Хотя бы молчать будет, уже хорошо… Спать Хигурэ не хотелось совершенно, поэтому сначала он просто сидел, а потом стал читать повернутые к нему страницы газеты. Внезапно Шваббс вздрогнул и, чуть опустив газету, посмотрел поверх раскрытых страниц на Хигурэ. Потом снова посмотрел в газету. Потом снова на Хигурэ…?ТРЕВОГА!? — понял Хигурэ, и когда немец вдруг бросился к двери с криком ?ОН!..?, Хигурэ ударил его в живот, так что остальные слова превратились в бульканье, и рубящим ударом сверху вниз отправил Шваббса в глубокий нокаут. Теперь действовать надо быстро. Уложить немца на полку, снять с верхней полки постельный набор, положить под голову немца подушку и накрыть до самой головы одеялом. А, еще повернуть его лицом к стене… Тут в двери постучали, и Хигурэ, схватив газету, сказал ?Войдите!? В купе заглянул проводник:— У вас все в порядке?— В полном. Спасибо.— А у соседа?— Ничего. Спит.— А, понятно… — проводник исчез, закрыв дверь, и Хигурэ перевел дух. Но ненадолго, так как он буквально сразу увидел то, что так напугало немца.ЕГО ФОТОГРАФИЯ.Уже не нарисованный от руки на основании сбивчивого описания портрет. Большая фотография, крупным планом. Он, стоящий у перил смотровой площадки напротив исторического музея Санкт-Галлена. Хорошо снято, профессионально. А вот он, бегущий по площади к проспекту, в руке что-то блестит. Ах да, это он тогда машинально сюрикен вытащил… А вот он лежит, распластавшись, на асфальте, а на заднем плане — вспышка взрыва…?На этих кадрах, случайно заснятых фотолюбителем, запечатлен террористический акт в Санкт-Галлене. Японец, которого Вы видите, наверняка и есть тот самый Сатоши Осава, он же Хигурэ Сумимото. Мы просим всех, кто знает или видел этого человека, безотлагательно сообщить…?Какая же гнида это снимала? Хигурэ постарался как можно подробнее воспроизвести события того дня. Очевидно, снимали скрытой камерой, так как никого с фотоаппаратом он не видел. Снимали разные люди с разных точек. Эти люди точно знали, где и когда состоится их с Сэмом встреча. И заранее приготовились к тому, чтобы свалить все на Хигурэ… Теперь все стало на свои места. Им не обязательно знать, под каким именем он действует в данный момент. Достаточно опубликовать его фотографию. Внешность изменить намного сложнее…В Гамбург ему нельзя. Точнее, нельзя на вокзал Гамбурга. Там полно полиции.Надо прыгать с поезда. Прыгать здесь и сейчас, в глуши, ночью. Пусть попробуют его найти. Пусть поиграют на его поле и по его правилам.Чемодан придется оставить. Но на нем полно его отпечатков. Значит, сейчас вытрем. Хигурэ достал из кармана носовой платок и, тщательно протерев чемодан, задвинул его ногой назад. Так, чего он еще касался? Бутылка пива. Стакан. Окно. Столик. Сиденье. Дверь. Все? В туалете и так полно отпечатков. В вагоне-ресторане тоже. Посуду, которой он пользовался, наверняка уже давно помыли. Газета. Придется забрать с собой. Что еще? Выключатель! Тушим свет и вытираем. Где они сейчас? Как далеко от шоссе? С этой стороны вроде ничего такого. В коридоре из окон посмотрим. Хигурэ вышел в коридор, огляделся, не видит ли кто, после этого вытер ручку двери. Немец проваляется без чувств еще около часа. За это время он убежит, а поезд уедет далеко-далеко. Надо постараться добраться до Гамбурга, пока полицейские не узнали, что он здесь. А в Гамбурге он сможет затеряться в толпе… Хотя нет, теперь вряд ли. Который час? 2:32. Пока темно, надо сесть на корабль в Англию. Время не ждет…Хигурэ пошел в тамбур в противоположный от купе проводника конец вагона. Посмотрел в окна с обеих сторон. Ага, вон справа полоска автострады. По ней едут два автомобиля. В таком случае прыгать будем с левой стороны. Он прислушался, не идет ли кто, но ничего не услышал. Ладно, если кто придет, ему же хуже. С этой мыслью Хигурэ рванул ручку двери, и в лицо ударил поток холодного ночного воздуха. Так, ничего в купе не забыл? Документы на месте, газета в кармане. Пояс с сюрикенами он и не снимал, бумажник и не вынимал. Все свое ношу с собой. Вперед!Хигурэ встал на нижнюю ступеньку, вглядываясь прищуренными глазами в темноту. Главное — ни во что не врезаться. Скорость большая, убиться легко, покалечиться еще проще. Так, вот после этого столба… Столб просвистел в считанных сантиметрах от Часового, и он, оттолкнувшись руками и ногами от вагона, прыгнул спиной вперед против направления движения поезда. Ноги согнуть, сгруппироваться, руки поднять вверх, чтоб землю не зацепить. Какой-то неуловимый миг длилось свободное падение, потом ноги коснулись земли. Это — самый ответственный момент. Прозеваешь его — сразу в расход. Хигурэ не прозевал, и в самый момент касания оттолкнулся ногами и по инерции побежал рядом с поездом. Только бы не коснуться рукой земли, только не влететь в куст, не споткнуться о километровый столбик, не упасть под проносящийся мимо с оглушительным грохотом поезд… Он бежал, постепенно замедляясь. Только полностью остановившись, он опустил руки и стоял, глубоко дыша, провожая удаляющиеся огни поезда. Потом пересек железнодорожное полотно и побежал к автостраде.После ознакомления с указателем Хигурэ выяснил, что с поезда он спрыгнул неподалеку от городка Ильцен, в 65 километрах к югу от Гамбурга. Для преодоления такого расстояния своих двоих было явно недостаточно. Пришлось брать машину. А поскольку существовала вероятность того, что водитель мог видеть его опубликованную в газетах фотографию, его пришлось погрузить в глубокий и здоровый сон. Ничего, очнется и добредет как-нибудь до города. Зато потом будет друзьям вечерами рассказывать, как он храбро с жестоким террористом дрался…Пользоваться автобаном в его положении было рискованно, поэтому он поехал в объезд, по проселочным дорогам. В пригороде Гамбурга Машене он бросил машину, и оставшееся до Гамбургского порта расстояние прошел, точнее, пробежал, пешком. Места вокруг были мрачные, припортовый район, как-никак, но зато здесь была куча укромных местечек, куда можно было юркнуть от случайного патруля. Однако, судя по всему, полицейские были не дураки, чтобы ночью бродить по таким местам, как это. Что не могло не радовать.Однако сказать, что эта прогулка прошла без проблем, значило бы покривить душой. Первый раз на Хигурэ напали, точнее, попытались напасть, в Мармсторфе, неподалеку от развалин какого-то завода. Их было пятеро, все были вооружены разнообразными произведениями местного искусства, но после того, как два из них получили по сюрикену в ногу, а еще трое — по два удара ногой в живот, последний решил благоразумно смыться, а Хигурэ по итогам схватки разжился хорошим ножиком. Второй раз, уже совсем неподалеку от порта, перед ним из темноты возникли три широкоплечих увальня и вежливо поинтересовались, который час. В ответ Хигурэ поинтересовался, не читают ли они газет, а когда те обиделись, сложил их штабелем у стены с переломами различной степени тяжести. Сами виноваты. Знали же, что район опасный, вот и надо было дома сидеть, а не шляться по ночам, где попало…Территория порта была окружена металлическим забором, но во многих местах прямо под забором были навалены разномастные ящики, поэтому преодолеть его труда не составило. Теперь надо было найти корабль, идущий в Англию, и незамеченным на него проникнуть. Но на пирсах и возле них всегда многолюдно. Как же осуществить задуманное? Да очень просто. Стать невидимкой.Часовой осторожно пробирался вдоль обшарпанных стен, готовясь в любой момент укрыться в спасительной тени. Пару раз буквально в нескольких метрах от него проходили моряки, но подготовиться к их встрече было несложно, так как их шаги и ругань (если их шло несколько) было слышно за километр. Поэтому Хигурэ удалось достичь намеченной цели — небольшой деревянной будки в двухстах метрах от причалов, рабочего места начальника пирса. Свет внутри не горел, очевидно, тот как раз совершал очередной обход. На всякий случай, Хигурэ заглянул в окошко, но внутри никого не было. Что ж, подождем, когда он вернется.Начальник пирса вернулся через одиннадцать минут. Грузный широкоплечий бородатый мужчина в просоленном плаще и форменной фуражке. Шумно сопя, отпер дверь в свою хибару, снял плащ и фуражку, бормоча под нос изысканные ругательные конструкции, повесил их на гвоздь у двери и, сев за стол, со злостью шмякнул на него кипу каких-то документов. Понося, на чем свет стоит, каких-то неизвестных экспедиторов с их проблемами и криво… э-э… криворуких машинисток с их широкими… э-э… не важно, он помусолил карандаш и начал что-то дописывать и исправлять. Он был так увлечен этой работой, что не заметил, как дверь чуть приоткрылась, в щель просунулась рука и утащила в темноту его фуражку. Учитывая его настроение, а так же тот факт, что он пару раз приложился к плоской фляге, извлеченной из ящика стола, он еще долго не заметит пропажи. Зато теперь Хигурэ на пирсе ?свой?. А на своих здесь внимания не обращают — у самих дел по горло…Хигурэ нахлобучил фуражку и, не таясь, независимой и целеустремленной походкой направился прямиком к стоящим у пирсов кораблям. На данный момент в порту было восемь кораблей (не самый напряженный день). Три из них разгружались, поэтому интересовали его в последнюю очередь. Ему нужны были другие три, как раз стоявших под погрузкой. Сейчас узнаем, куда они направляются и когда отчаливают… Он подошел к первому судну, большому красному сухогрузу, и крикнул стоявшему у борта матросу:— Эй, там! Это вы в … Турцию, …, идете?! — вежливо поинтересовался Хигурэ.— Сам ты, …, в Турцию идешь! Совсем окосел, …, что ли, …? — любезно ответили ему с палубы.— Это, …, не ответ! Я ж тебя, …, не от любви к … искусству, …, спрашиваю! — не отставал Хигурэ.— Да … …! А идем мы, …, в … Норвегию, чтоб … меня … и …! А в … Турцию, …, вон те … идут, чтоб им … и … капитану их… — тихо и спокойно объяснили ему.— Спасибо, …, понял …! — учтиво поблагодарил Хигурэ и пошел дальше.Итак, один ?норвежец?, другой ?турок?. Может, третий все-таки ?англичанин??— Эй, там! Это вы, что ли, в … Испанию?! — ненавязчиво задал вопрос Часовой.— Какая, …, Испания, …! Англия, …, Портсмут, … …!!! — просто, но со вкусом, с чудовищным акцентом, но ничуть не менее образно ответил небритый тип в промасленном комбинезоне, наверное, судовой механик.— …!!! А в … Испанию, …, тогда кто, … его …?!! — Да … … я знаю?!— А, …, чтоб … его … это … все … … …!!! — пожелал ему счастливого пути Хигурэ и направился назад, внутренне ликуя. Есть ?англичанин?! Теперь самая мелочь — проникнуть на борт. Отойдя за угол какого-то склада, Хигурэ несколько минут наблюдал за грузчиками: как одеты, как ходят, куда складывают, как носят ящики. Потом снял фуражку, плащ и пиджак, закатал брюки, подвернул рукава рубашки (холодно, конечно, свитер бы ой как не помешал, но среди грузчиков было как минимум двое в майках, а еще один в футболке). Потом зачерпнул из ближайшей лужи немного жижи и посадил на рубашку и брюки (эх, хорошие были рубашка и брюки) пару пятен, плеснул грязной водой на лицо и руки, любовно испачкал ботинки, после чего трусцой побежал к груде предназначенных для погрузки ящиков. Взвалил на плечо ящик, незлобно и неразборчиво ругнулся в ответ на вежливое замечание бригадира ?Где … же это … тебя, …, носит, … …, а?!?, и пошел по трапу на корабль. Спустился в трюм, поставил ящик рядом с такими же, и… исчез. Во всяком случае, когда бригадир раздавал грузчикам деньги, он долго не мог понять, куда делся еще один. ?Ну был же, …, такой, …, чумазый… Правда, …, эти все … тоже, …, как черти… А ладно. По бумаге десять? Десять. Деньги на десятерых? На десятерых. Всем роздал? Всем. Жалоб нет? Есть, но это … …, так что обойдутся. Значит, по пиву, и спать!?. Так или почти так выглядел ход мыслей бригадира, детали не важны. Важно то, что когда на рассвете транспорт типа ?Либерти? ?Альберт М. Бо?, ходивший под флагом США, покинул порт Гамбурга и взял курс на Портсмут, он, кроме обычного груза, вез в своем чреве одного неучтенного пассажира. 15.Портсмут — Гластонбери, Англия, 1—6 декабря.Через тридцать восемь часов ?Альберт М. Бо?, протяжно прогудев, причалил в Портсмуте. Все это время Хигурэ скрывался на нижних палубах транспорта, большую часть времени сидя в прострации на полу среди мешков и ящиков, пока его дух путешествовал где-то очень далеко от просоленной стальной скорлупки построенного на скорую руку, как и все ?либерти?, корабля. Пожалуй, только прожив почти двое суток на нижних палубах корабля, можно в полной мере осознать тот риск, которому подвергают себя люди, связавшие свою жизнь с морем. Только тогда можно в полной мере оценить значение выражения ?на честном слове? и молитвы ?за тех, кто в море?. И если на остальных кораблях дела обстоят хотя бы наполовину также плохо, то следует признать, что большая часть молитв таки доходит до адресата…Тем не менее, несмотря на все старания водной стихии и конструкторов этого судна, оно не развалилось пополам (а случаи бывали!), а благополучно достигло берегов Англии. Достигло их в 22:48 по местному времени, и могло показаться, что они плыли не так уж и долго. Но Хигурэ чувство времени никогда не подводило, поэтому эти 38 часов он сполна ощущал каждой клеточкой своего тела. Даже поспать толком не получилось, причем не столько из-за шумовой завесы (если нужно, шум для него просто переставал существовать), сколько из-за опасности быть обнаруженным кем-то из членов экипажа, как раз спустившимся в трюм, дабы освежиться из любимой заначки. Поэтому спал он урывками, ничего не ел (рисковать лишний раз, наведываясь на камбуз, он не хотел). Но в целом все было не так уж и плохо. Он был жив, цел и, что самое главное, никто не знал, где он.Когда корабль уже подошел к пирсу и отдал швартовы, Хигурэ отлип от стены своего убежища и известным одному ему да крысам корабельным путем пробрался в трюм. За время путешествия его одежда по показателю чистоты пришла в полную негодность, зато теперь он точно ничем не отличался от среднестатистического грузчика, а осевшая на лице копоть совершенно скрыла желтизну лица. В общем, Хигурэ Сумимото был полностью готов к выходу в свет.Началась разгрузка, на борт поднялись грузчики. На Хигурэ никто не обращал внимания. Члены команды судна принимали его за грузчика (?Ну и чумазые же эти … англичане!?), грузчики принимали его за члена команды (?Вы только, …, посмотрите, …, на этого … заморыша янки, … !?) Таким образом, Хигурэ был невидим в самом буквальном смысле этого слова. Никто не обратил на него внимания, когда он, немного шатаясь, спустился по трапу и целеустремленной, хоть и не слишком уверенной походкой, растворился в темноте. Он шел, полуприкрыв глаза, и все никак не мог надышаться этим пропитанным нефтью и гарью, но все равно прекрасным соленым морским воздухом. Тот, кто провел в трюме тридцать восемь часов кряду, поймет.Если память ему не изменяла, а она ему таки не изменяла, городок Гластонбери находился в тридцати трех километрах к югу от Бристоля, куда можно без проблем добраться на поезде или автобусе. Но на поезд или автобус в таком виде не сядешь… Или сядешь? Нет, не стоит даже пытаться. Угнать машину? Чревато осложнениями. В Швейцарии и Германии это еще могло сойти с рук, так как задерживаться там он не собирался. А в Англии он может застрять надолго, поэтому привлекать внимание к своей скромной персоне и портить отношения с властями преждевременно.Оставался автостоп, однако и этот способ требовал определенной подготовительной работы. Для начала надо где-то поменять марки на фунты. Поскольку банки уже не работали, оставались портовые менялы. Курс у них, конечно, грабительский, и определенный риск получить по голове существует, но, за неимением гербовой, пишут на простой. Зато никакой финансовой отчетности, и паспорт предъявить не попросят… Поменяв деньги, Хигурэ пошел к грузовым терминалам. Там всегда полно водителей, забирающих и доставляющих груз, которым как раз нужно ехать в самые разные уголки Великобритании. Наверняка среди них найдется хотя бы один, едущий в Бристоль.Поспрошав тут и там, Хигурэ нашел нужного ему человека. Бородатый Майк, как его тут все называли, а в миру Майкл Редуотер, действительно как раз ехал в Бристоль. Хигурэ поведал ему, что его, Джона Ли, моряка с французского судна, должен был встретить приятель, но он не приехал, а Ли здесь никого не знает, а ему в Бристоль… В общем, за скромное вознаграждение в три четверти наличных средств Майк согласился помочь бедолаге. Приятно сознавать, что не перевелись еще на свете добрые и отзывчивые люди…Дорогу до Бристоля видавший виды Бедфорд-OWS преодолел за пять часов. Порадовали полицейские, которые систематично и скрупулезно осматривали все легковые машины, за рулем которых сидел один человек, а при их с Майком появлении нетерпеливо махали руками, чтобы проезжали и не загораживали дорогу. Ну действительно, разве этот широкоплечий бородатый мужчина, уверенно сжимающий в могучих руках руль многотонного грузовика, может быть пособником террориста? Разве может его щуплый чумазый пассажир, всю дорогу красочно и в лицах рассказывающий похабные морские анекдоты, быть жестоким террористом, за которым охотится вся Европа? Вот если бы он ехал, распластавшись, на брезенте, тогда конечно. А так — ой, не смешите.Хигурэ попросил Майка высадить его на околице Бата, в двадцати пяти километрах от Бристоля, сказав, что именно здесь живет его приятель, который так нехорошо с ним обошелся, и что он сейчас устроит ему девятибалльный шторм-сюрприз. А если его, не дай Бог, нету дома, придется этот самый шторм устроить его жене… С громким гоготом пожав друг другу руки, они расстались, и англичанин, протяжно просигналив на прощанье, поехал дальше. А Хигурэ зайцем побежал через поля на юг, в Гластонбери. Моросящий дождь освежил его, но он все-таки поплотнее закутался в шерстяную рубаху, которой его по доброте душевной и в благодарность за скрашенную анекдотами поездку одарил Майк. Все-таки начало декабря… Поэтому Хигурэ, чтобы согреться, побежал, и через четыре часа, и в половине девятого, когда все вокруг окутал туман, достиг Гластонбери. Но в сам городок заходить не стал, а свернул на неприметную тропинку, уходящую в лес. Клетчатую шерстяную рубаху он сбросил, превратившись в грязно-серый силуэт, беззвучно скользящий между деревьями. Места действительно знакомые. Его группа случайно натолкнулась на это место, когда они шли к месту эвакуации после миссии в Лондоне. Это стало неожиданностью как для них, так и для ?молотовцев?, но Часовые сориентировались раньше… Внешне это небольшое строение в лесу походило на радиорелейную станцию или что-то в этом роде, но под ним скрывался двухэтажный комплекс с казармой на двадцать человек, командным пунктом и богатыми запасами продовольствия, воды и боеприпасов. На случай той самой ядерной войны, устроить которую так мечтал безумец Вали, не иначе…Белую сигару ракеты, которая так и осталась стоять, зарывшись носом в землю, Часовой заметил издалека (насколько это позволял густой туман). Значит, комплекс уже рядом. Где-то тут должен быть люк — запасной выход из комплекса. Или вход, это уж как посмотреть… Хигурэ достал из-за пояса сюрикен и, прижавшись боком к шершавому и влажному стволу дерева, прислушался. Но никто не шуршал листвой, ни одна сухая ветка не хрустнула под тяжелым ботинком. Никого. А если он и сюда опоздал? Все может быть. Сейчас ему ничего не остается, как толкать все двери и биться головой во все стены. Вдруг какая откроется…Металлический люк, практически полностью засыпанный листьями, он нашел без проблем, так как хорошо запомнил планировку комплекса. И сразу в его душе шевельнулась надежда: петли люка были хорошо смазаны, причем совсем недавно, а замком часто пользовались! Не зря Борис сюда приезжал, ох не зря! Еще раз оглянувшись по сторонам, Хигурэ с помощью сюрикена бесшумно разобрал петли и, тихо отодвинув крышку люка, заглянул внутрь. Та самая металлическая лестница, уходящая вглубь, тот самый неясный свет красных ламп… Горящие лампы — это хорошо. Значит, комплекс используется. Остается узнать, кем.Хигурэ стал на лестницу и, закрыв за собой люк, начал спускаться. Лестница привела его в узкий коридорчик, за поворотом которого находилась металлическая дверь. Выглянув из-за угла и убедившись, что никого нет, Хигурэ тенью скользнул к двери и припал ухом к щели между дверью косяком. Ничего не слышно. Ни голосов, ни шагов… А если и здесь всех вырезали? И полицию вызвали? Снова он окажется в ловушке… Ладно, что гадать. Не первый раз ему оказываться в западне. Будем надеяться, не последний…Он осторожно повернул круглую, как у сейфа, красную металлическую ручку. Дверь бесшумно отворилась. Маленькая комната, по-видимому, кладовая. Свет горит. И опять никого. Это уже становится интересным… В коридоре опять никого. Где, спрашивается, все? Если всех убили, где трупы и кровь? Чистота просто стерильная… Вымыли пол и стены, и следы от пуль заделали? Или обошлось без стрельбы… В какой-то миг Хигурэ показалось, что он уловил слабое движение воздуха позади себя, но, обернувшись, никого не увидел. Вокруг по-прежнему было пусто. ?Ох, и нервная же у нас работа?, — подумал Хигурэ, и шагнул в коридор. Готовясь в любой момент пустить в ход сюрикены, он тихо подкрался к двери в казарму. Насколько он помнил, там стояли десять двуспальных кроватей и столько же шкафчиков. Дверь была приоткрыта, будто приглашая зайти. Хигурэ никогда не нравились подобные приглашения, но выбора не было, и он, толкнув дверь, вошел в комнату. И снова ему показалось…Нет, на этот раз не показалось. Раздался тихий свист, и в шею Хигурэ что-то ударило. Он инстинктивно схватился рукой за то место и нащупал пальцами дротик. ?Попался!? — промелькнула мысль, а потом мир вокруг заходил ходуном и Хигурэ упал прямо в дверном проеме. Уже проваливаясь в небытие, он услышал голос, показавшийся ему таким знакомым:— Отличная работа. Теперь он наш……Робот приближался к нему. Огромный стальной механический солдат с четырьмя руками, каждая из которых заканчивалась дулом противотанкового ружья. Его бело-желтый холодный глаз смотрел сквозь тьму прямо на него. В какой бы густой тени он не скрывался, робот все равно находил его, настигал. Но в этот раз все будет иначе. Он вскинул ?базуку? и, тщательно прицелившись, выстрелил. Однако робот никак не отреагировал на попадание реактивной гранаты. Он медленно приближался, протягивая к Часовому свои лапы со множеством щупалец, и что-то говорил. Или не щупалец. Нет, это было множество человеческих рук.. Часовой выстрелил еще раз. Потом еще раз. И еще. Сколько же этому монстру надо? А робот все ближе. Его тысячи ладоней хватают Часового и трясут, трясут, а уставившийся прямо ему в лицо глаз-прожектор ослепляет. И что-то бубнит, что-то требует от него, требует……Трясет, ослепляет и требует…Хигурэ дернулся и проснулся. Перед глазами плавали разноцветные бесформенные пятна, постепенно сливаясь друг с другом и формируя цельную картину. Белый свет, бьющий прямо в глаза. Чьи-то руки, трясущие его за плечи. Голос, настойчиво требующий вернуться в реальный мир. И лицо. Он где-то видел это лицо, эти проницательные глаза, аккуратно подстриженные волосы цвета воронова крыла…СЭМ! Сэм жив!Хигурэ попытался встать, но не смог. Что-то ему мешало. Он поднял голову и увидел, что лежит, в чем мать родила, на кровати в той самой казарме, а его руки прикованы наручниками к спинке. С ногами — та же история. Он был в плену.В плену у Сэма.И тут с его глаз спали одновременно сразу две пелены. Одна — вызванная действием транквилизатора. Другая — вызванная ложью. Сложной, изобретательной, многоступенчатой, но от того еще более мерзкой. И страшной.— Привет, Хигурэ, — сказал Сэм. В ответ Хигурэ дернулся всем телом, чтобы вцепиться предателю и убийце в горло, но наручники и кровать оказались крепче.— Ну-ну, не стоит так переживать. Ты как будто не рад меня видеть. Или рад??У-у, гад, еще и издевается!?— Ты не представляешь, как рад, — прошипел Хигурэ, — теперь я знаю, кто за всем этим стоит.— Неужели? Я рад за тебя. И как тебе это небольшое открытие? Радует? Или огорчает?— Я еще не решил.— Правильно. Не стоит торопиться с выводами, — кивнул Сэм.— Может, в таком случае, расскажешь, объяснишь?— Всему свое время, мой друг.— ДРУГ?! С друзьями ТАК не обращаются!— С ними еще и не так обращаются, если они буйные, неуравновешенные, а вдобавок хорошо натренированные.— Почему же я все еще жив?— Хороший вопрос.— Сэм, не тяни резину. Ты ж не для того пришел, чтобы объясняться полунамеками. Объясни заключенному перед казнью, за что его казнят. И, главное, ПОЧЕМУ?Сэм покачал головой и улыбнулся. Потом посмотрел куда-то в сторону. Хигурэ тоже повернул туда голову и увидел стоящего возле одного из шкафчиков низенького жилистого корейца. Да, именно корейца. Во-первых, спутать корейца с японцем или китайцем могут только ограниченные европеоиды. Во-вторых, Хигурэ этого корейца знал. Слишком хорошо знал…Квон Cуук, корейский разведчик, служивший в британской SE2, а ныне — в британской ячейке Часовых. Хигурэ и всех японцев ненавидел за то, что они сделали с ним и с его сестрой. Призванный в Императорскую армию, сбежал в Маньчжурию, после очутился в США, где договаривался об оказании американской помощи корейскому народу. Когда после Перл-Харбора США вступили в войну, вернулся в Корею и часто в шутку говорил, что привел с собой всю американскую армию. Борис поступил очень мудро, разделив корейца и японцев проливом Ла-Манш, здраво рассудив, что если Ла-Манш остановил германские танки, корейца и японца он остановит и подавно…— Какие люди! — воскликнул Хигурэ. Суук никак не отреагировал на реплику заклятого друга, просто кивнул в ответ на молчаливый приказ Сэма и вышел, плотно закрыв за собой дверь.— Что ж, теперь, когда мы одни, я так и быть расскажу, в чем суть дела. — Сэм снова повернулся к Хигурэ. — Видишь ли, когда ты мне тогда позвонил и настоял на встрече, я был несколько напуган. Да, напуган. Я решил, что ты обо всем догадался. Ты же умный, Хигурэ, я всегда это знал. И ты действительно обо всем догадался. Об истинной роли организации в этом новом мире. О том, как будет использоваться ее инфраструктура и все эти люди… Ты ошибся в одном. Все это должно было достаться не МГБ или ГРУ, а нам.— Кому это ?нам?.— ЦРУ. Расшифровывается как Центральное разведывательное управление, — тоном учителя, терпеливо объясняющего элементарные вещи непонятливому ученику, произнес Сэм. — Это новая организация. Создана в прошлом году Президентом Трумэном. Структура с большими полномочиями, финансированием и, как водится, с большой ответственностью…— И придет на все готовое.— Совершенно верно. — Сэм щелкнул пальцами. — Зачем изобретать велосипед? Зачем создавать все с нуля??Экономные, понимаешь…?— И давно ты работаешь на ЦРУ? Ну, то есть, на американскую разведку?— С 1939 года.Хигурэ искренне поразился.— То есть все это время… Еще при майоре Скотте?— Конечно. Мы ни на минуту не упускали его и его организацию из виду. Наоборот, помогали ему ее создавать…Хигурэ от души рассмеялся.— И создали на свою голову! А он взял и предал всех вас! Передал Советам все секреты! Вот умора!Сэм с искренним сожалением посмотрел на Хигурэ, и тот от этого взгляда моментально сник.— Не стоит нас недооценивать и считать идиотами. Мы давно знали, что майор играет за обе команды сразу. Что он возрождает ?Молот Тора?, чтобы под видом борьбы с ним наложить руки на материалы ядерной программы. Он был дураком. Шизофреником. Возомнил себя будущим единовластным правителем всей планеты! Вот придурок! Решил, что он самый умный, и никто не догадается, что он замыслил. А самое поразительное, он не заметил НАШЕЙ помощи, приписав все успехи исключительно своему стратегическому гению. Как Гитлер, право слово… Но я отвлекся.— ТАК ВЫ ВСЕ ЗНАЛИ? С САМОГО НАЧАЛА?! — удивлению Хигурэ не было границ. Это какой-то бред… — Но если все так… ЗАЧЕМ? Чтобы иметь повод для нападения на СССР? Так чего же вы ждете?— Хиг, дорогой…— НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК!— Ах да, извини. Так тебя мог только Борис называть… Чего мы ждем? Ядерных испытаний в СССР. Как только они состоятся, мой шеф накатает моему Президенту огромную телегу, в которой расскажет ему, а потом Президент всему Конгрессу, что русские нас догоняют и вскоре обгонят. Что ?красная угроза? как никогда реальна. Что русские, получив в свои руки ядерную дубину, не замедлят пустить ее в ход… если только мы не придумаем бомбу помощнее, и тогда Иван десять раз подумает, прежде чем нападать на нас... И Конгресс поддержит Президента. И выделит миллионы долларов на разработку новых видов бомб, на их испытания и последующее изготовление… Ты даже не представляешь себе, какие это деньги…— Ну хорошо, построили вы еще более сильную бомбу. Дальше то что? Все по новой?— Ты схватываешь все на лету.— НО ЗАЧЕМ? Зачем собственноручно вооружать более чем вероятного противника?— Затем, что если все будет тихо-смирно, светлые головы в бюджетном комитете Конгресса решат, что Америке не нужна такая большая армия и такая мощная разведка. Наши штаты сократят, финансирование урежут. И тогда коммунистическая угроза, нависшая над миром, станет более чем реальной. Только мы, США, можем реально бороться с русским медведем!— Как?! Сбрасывая атомные бомбы на города других, не таких страшных стран?!!! Почему сразу не на Москву, если она вас так пугает? — с сарказмом и нескрываемым презрением выплюнул Хигурэ.— Эх, Хигурэ, Хигурэ, — Сэм сокрушенно покачал головой, — ничего ты не смыслишь в высокой политике…— Зато у меня все в порядке с логикой и здравым смыслом. И с кодексом чести, если ты, конечно, понимаешь, что это такое.— Ах, вот как мы заговорили?! Кодекс чести, здравый смысл… И где же был ваш хваленый здравый смысл, когда вы бомбили Перл-Харбор? Или вы всерьез думали, что сможете победить НАС?! Великую державу?! — сорвался Сэм.— Величие державы определяется отнюдь не ее размерами. — Философски заметил Хигурэ, но развивать мысль не стал. — Ты мне лучше скажи, зачем вы убили немецкую группу? Зачем убили Бориса? Зачем послали нас в Бельциг? ЗАЧЕМ ВСЕ ЭТО?Вместо ответа Сэм достал из нагрудного кармана пиджака носовой платок и промокнул вспотевший лоб. Хигурэ тоже чувствовал, что вспотел. Все-таки дискуссия получилась жаркая. Сэм тоже так считал, поэтому поднялся и сказал:— Завтра. Что-то ты меня уморил…— И долго вы меня здесь держать будете?— Посмотрим… А сейчас Суук тебя покормит, и ты будешь отдыхать. Советую отдыхать, пока есть такая возможность. Кстати, если вдруг что, утка под кроватью. Наслаждайся. — Сэм постучал в дверь. Она тут же открылась, он вышел, а вместо него в комнату зашли два человека с пистолетами-пулеметами ?стерлинг? и Суук с уставленным тарелками подносом.— Что это? — спросил Хигурэ, когда Суук сел на стул рядом с ним и поставил поднос прямо Хигурэ на грудь.— Еда, — ответил Суук.— Спасибо, я и сам могу поесть, — сказал Хигурэ, видя, что Суук всерьез собрался кормить его с ложечки.— Это выполнить невозможно, — невозмутимо ответил кореец, тыча ложкой с горячим супом в лицо Хигурэ. Тот несколько секунд посопротивлялся, но, почувствовав, что на самом деле проголодался, как волк, стал есть. С одной стороны, конечно, унизительно и не достойно настоящего самурая. Но, с другой стороны, если он совсем ослабеет, он ничего не сможет противопоставить этой своре, а это еще хуже. Ничего, придет и его день. Рано или поздно, придет…Когда трапеза закончилась, и Квон с подносом встал и собрался уходить, Хигурэ спросил:— Слушай, скажи честно, сколько раз ты туда плюнул?Стоявшие у дверей охранники загоготали, а Квон замер и медленно повернул непроницаемое лицо к пленнику. Затем его губы медленно расплылись в противной улыбке, в глазах заиграли веселые чертики. Так ничего и не сказав, он повернулся к двери и вышел. Охранники, отсмеявшись, опустились на стулья у дверей и сидели, не сводя глаз с пленника, пока через полчаса не сменились. Так они и менялись через каждые полчаса, и Хигурэ по достоинству оценил размах их организации. И понял, что они его боятся.С этой мыслью, придавшей ему сил, он закрыл глаза и уснул. Будем отдыхать, пока дают…— Ты так и не ответил на мой вопрос о причинах — напомнил Хигурэ, и Сэм, широко едва заметно улыбнувшись, начал свой рассказ…Он пришел проведать пленника на следующий день, после завтрака. Хигурэ чувствовал, что Сэму надо выговориться. Его просто распирало от желания рассказать японцу обо всех тонкостях игры, обо всех премудростях той ловушки, в которую Хигурэ все-таки попался. В свою очередь Часовой хотел получить ответы на свои вопросы и узнать, в чем были его просчеты, чтобы в будущем, когда он отсюда вырвется, уже не совершать таких ошибок.…Борис никуда не ездил и ни от кого не прятался. Если бы Хигурэ просто позвонил в штаб и спросил у того же Барни, где Борис, тот бы сразу сказал, что он на три недели уехал в свой рыбацкий домик на Боденском озере. Поездка в Англию и визит полковника Джонса, которого убрали сразу же после эльсфлетской эпопеи, были выдумкой Сэма, а фотографии — продуктом очень качественного монтажа. Сэм признал, что в Бремене Хигурэ превзошел самого себя, поэтому им пришлось спешить, и их люди, как выразился Сэм, ?стали пороть горячку?. Сэму еле удалось убедить руководство не убирать Жерара Лакруа, поскольку его смерть лишь подлила бы масла в и без того пышущий жаром костер, и все улеглось само собой. Что ж, происхождение всех тех материалов в сейфе Джонса прояснилось. Что же касалось причин…Немецкую группу устранили, как они правильно догадались с Кулибиным, чтоб замести следы похищения Густава Шлосселя. А также потому, что Сэм небезосновательно сомневался в их лояльности новому руководству, так как эти люди испытывали одинаковую неприязнь как к ?комми?, что было плюсом, так и к ?янки?, что было минусом. Минус перевесил. ?Простая арифметика?, — сказал в заключение Сэм, и Хигурэ живо представил себе, как выдавливает ему глаза. Но тут же овладел собой и успокоился. Все это будет потом. Пока что надо слушать…— Когда Борис впервые пришел ко мне с идеей о роспуске организации (было это, дай Бог памяти, 12 октября, ты как раз был в Ганновере), я понял, что пришла пора форсировать события. Я для вида поддержал его, а сам начал реализовывать план по его устранению. Но и тебя оставлять в живых было рискованно, так как в твоих донесениях было очень много взрывоопасных сведений. И тогда я предложил простой и эффективный план…Видишь ли, Вали, сам того не подозревая, подсказал нам отличную идею, точнее сказать, принцип. Мы назвали его ?принципом активной полезности?. Каково, а? Не понимаешь? Сейчас объясню. Вали нужно было добраться до ядерных секретов Рейха, поэтому он создал тайную организацию ?Часовые?. Но чтобы Часовые смогли добраться до ядерных секретов, он возродил ?Молот Тора?, под предлогом борьбы с которым смог добраться до ядерных секретов. Мы решили пойти дальше. Как я уже, должно быть, говорил, не все в Конгрессе разделяют мнение Президента о том, что вопросам безопасности следует уделять столько внимания и, главное, средств. Нам постоянно надо прилагать неимоверные усилия, чтобы доказать, что мы действительно нужны…— И вы возродили ?Молот Тора?, — закончил за него Хигурэ.— Вот именно. — Сэм энергично закивал головой. — Достаточно развернуть газету, чтобы понять: Европа — очень опасное место, которое еще долго будут тревожить призраки прошлого. Сам понимаешь: оружия горы, людей с боевым опытом — и того больше. Просто заповедник для всяческих экстремистских групп…— А если их не создавать? — спросил Хигурэ.— Если не мы, так кто-нибудь другой. Так даже лучше. ?Свои? организации гораздо проще контролировать. Если сделать их достаточно влиятельными, именно к ним будут обращаться разные темные личности, которых таким образом будет намного легче выявить и отследить…— Не говоря уж о том, что руками этих организаций можно натворить много дел, выгодных официальному Вашингтону, которые он не может себе позволить совершить открыто, — добавил Хигурэ, пристально вглядываясь в лицо Сэма, и по его реакции понял, что ударил в уязвимое место.— А ты растешь, Хигурэ, — только и сказал Сэм, и продолжил: — Когда оказалось, что ты выжил, пришлось задействовать запасной план — дискредитировать тебя. Пока ты сидел в Вюрцбурге, я с помощью верного Квона организовал твое ?воскрешение?… Да-да, это именно его группа побывала до вас в Бельциге, именно он убил Бориса и еще нескольких Часовых рангом поменьше, которых я тут же заменил своими людьми. Именно Суук звонил от твоего имени, точнее, имен, в различные инстанции. Он же сделал те памятные снимки в Санкт-Галлене…Ну, допустим, то, что это Суук звонил, Хигурэ понял сразу же, как его увидел. Но вот насчет всего остального…— Кто был в той машине? — тихо спросил Хигурэ.— Один очень преданный делу Часовых профессионал. Между прочим, у него было здание убить тебя, так что скажи ?спасибо?, мы тебе этим взрывом жизнь спасли…?Как и двадцати ни в чем не повинным жителям Санкт-Галлена…?— А твои бирки?— Их подбросили ему в машину, а позже наши люди ?нашли? их на трупе. И ваш покорный слуга Сэм перестал существовать…— Так ты у нас теперь мертвец?— Можно сказать и так.— И как же нас теперь зовут? — съязвил Хигурэ.— Имя Сэм осталось. Фамилия… Впрочем, ты и так ее не знал. Пусть так и остается…— Боишься. — Хигурэ не спрашивал, он утверждал. Сэм поперхнулся, непонятно, правда, от страха или от такой наглости. Прокашлялся, прочистил горло… и, как ни в чем ни бывало, продолжил свой рассказ.— Но, надо отдать тебе должное, ты прекрасно поработал для укоренения своего имиджа. Твой прорыв через границу — это что-то с чем-то, хоть боевик снимай! А уж история с бедным Хироми Шиино… — при этих словах Хигурэ непроизвольно вздрогнул, и Сэм, заметив это, торжествующе улыбнулся. — Ага, не ждал, что мы догадаемся? Конечно, сначала мы, как и полиция, решили, что это дело рук каких-то недорослей из ?гитлерюгенда?, но, узнав, что среди пассажиров поезда на Ганновер есть пассажир с таким же именем, как у потерпевшего, все поняли… А ты молодец, хорошо придумал! Все эти свастики, антияпонские надписи, поджоги… Надо будет взять на вооружение… О чем это я? Так вот, мы поняли, что ты едешь в Ганновер…— И взорвали нашу ячейку к чертовой матери, — бесстрастным и бесцветным тоном произнес Хигурэ. Знал бы кто, каких усилий стоила ему эта бесстрастность…— Это не мы. Это Кулибин… Можешь, конечно, не верить, но у этого старикашки всюду была понатыкана взрывчатка. Нет, ты подумай, сначала он на наших людей безумного робота напустил, а потом как дернет за рычаг — и прости-прощай, не поминайте лихом…— Молодец… — только и смог выдавить из себя Хигурэ, изо всех сил сдерживая приступ счастливого смеха.— Ага, вот Кулибин, значит, молодец, да? А ты знаешь, сколько от этого взрыва гражданских погибло? Во сне, между прочим. Он же не позвонил им и не сказал: ?Спасайтесь, сейчас рванет!?. Так что непоследовательный вы, мистер Сумимото, в своих рассуждениях о добре и зле…На это Хигурэ ничего возразить не мог, но все равно за Кулибина порадовался. Красиво умер, как настоящий самурай. Быть ему в следующей жизни великим правителем…— Ладно, чего уж там, так даже лучше вышло. Эти заголовки надо было видеть! ?Еще один взрыв, еще больше жертв!? ?Какая подлость, какое вероломство?… В общем, что тут еще сказать…— Зачем я вам нужен? Или тебе? — ответы на эти вопросы очень сильно интересовали Хигурэ. От этих ответов сильно зависело его дальнейшее поведение. Однако Хитрого Лиса Сэма на мякине не проведешь, он тоже прекрасно это понимал, поэтому только улыбнулся, попрощался до завтра и вышел. Ладно, еще посмотрим, кто кого…Однако ни завтра, ни на следующий день Сэм не появился, и Хигурэ начал беспокоиться, не случилось ли чего. В принципе, он был бы не против, чтобы Сэм на крутом повороте истории свернул себе шею, но существовала опасность, что в этом случае он этим выродкам станет не нужен, и они его просто убьют. Смерть его не страшила, нет. Бесчестье страшнее. Но хотелось бы знать, что они затевают. Понять, зачем все это…На третий день Сэм наконец появился, как ни в чем ни бывало сел на давнишний стул и начал, что называется, с места в карьер.— Думаю, пришла пора узнать, какую участь мы тебе приготовили. А приготовили мы тебе, ни много ни мало, место в истории.Как ты, наверное, уже знаешь из газет, ?Молот Тора? предъявил ультиматум Генеральной Ассамблее ООН, требуя прекращения работы над Всеобщей декларацией прав человека. Однако Генеральный секретарь ООН Трюгве Ли гневно отверг саму возможность каких-либо уступок террористам, поэтому работа над декларацией кипит денно и нощно. Ясное дело, что ?Молот Тора?, как любая уважающая себя террористическая организация, не отступит. И нанесет удар в самое сердце ООН… Как тебе такая вводная?— Дешевка. Комиксы. Бравада… КАКАЯ, К ЧЕРТУ, РАЗНИЦА?.. — сорвался на крик Хигурэ и с минуту пытался успокоиться. Сэм терпеливо ждал. Наконец Хигурэ восстановил обычный ритм дыхания, и уже спокойным голосом спросил: — Что дальше?— А нервишки-то сдают… Ладно-ладно, к делу. Так вот, как я уже сказал, удар ?Молота Тора? не заставит себя ждать. Это будет поистине удар с неба, достойный самого Тора… Понимаешь, о чем я?— Авиабомба. Или ракета. Скорее ракета… Фау-2, верно?— Поздравляю, молодой человек, Вы делаете успехи. В нашем распоряжении практически случайно оказалась немецкая ракета. Ох, и навозились же мы с ней! Новый двигатель, улучшенная аэродинамика… Я сам толком не все понимаю, но это все ненужные детали. Важно то, что в среду 8 декабря ровно в полдень она упадет на Париж, прямо на дворец Шайо, в котором по нелепому совпадению как раз и заседает Генеральная Ассамблея ООН, — эти слова были произнесены спокойным деловым тоном, что делало их еще значимее и гораздо страшнее…— ЗАЧЕМ ВАМ ЭТО?!! — вскричал Хигурэ. Его можно понять. Любой, кто это услышал, еще бы и не так закричал…— Во-первых, — Сэм начал загибать пальцы, — чтобы доказать, что Европа — очень опасное место. Во-вторых — чтобы канонизировать Всеобщую декларацию о правах человека, чтобы к ней относились не как к простому документу, а как к скрижалям Моисея. В-третьих — чтобы возникла необходимость в новом Генеральном секретаре и новой администрации ООН. В-четвертых — чтобы название ?Молот Тора? прогремело на весь мир, и у нас появился одиозный враг. В-пятых — чтобы избавиться от тебя, — Сэм указал пальцем на Хигурэ. — Ну как, достаточно причин?— Меня немного смущает пятый пункт, — сказал Хигурэ.— А, так это же самое интересное. Видишь ли, чтобы ракета попала в такую цель, как дворец Шайо, ее приходится наводить с помощью радиомаяка, установленного в непосредственной близости от объекта атаки. И ты его установишь.— Да ну? Загипнотизируете меня?— Нет. Усыпим. А потом сымитируем самоубийство. Смерть настоящего самурая. Ты всегда о таком мечтал…— А как вы меня доставите во дворец? Там же наверняка полно охраны, — Хигурэ все продолжал находить изъяны в этом диком плане, хотя понимал, что все уже давно рассчитано.— Действительно, охраны там полно. — Сэм в знак согласия кивнул головой. — А в свете последних событий ее еще больше усилили…— Вашими же людьми, — закончил за него Часовой.— Именно так, — сокрушенно развел руками Сэм. — Видишь ли, Президент Трумэн лично настоял на включении в состав охраны представителей ЦРУ, и к его мнению прислушались…— Я тебя убью, — чуть слышно прошептал Хигурэ.— Ты опоздал, — ухмыльнулся Сэм, — я уже мертв.Когда он ушел, Хигурэ начал мучительно соображать, пытаясь найти хоть какой-то выход, но ничего придумать не смог. Пристегнут он был намертво, за ним постоянно следили периодически сменяющиеся охранники. Все-таки Сэм был профессионалом и знал, чего можно ждать от Хигурэ, а потому принял все меры предосторожности…Через пять часов Сэм вернулся. Но не один, а во главе целой делегации. Кроме него присутствовал уже начавший надоедать Квон Суук, пара бдительных охранников и новое старое лицо — ирландка Колин ?Клевер? Каллен. Инженер и, по совместительству, террористка. Ее отца, одного из руководителей того, что ныне известно как ИРА, повесили англичане. Это была одна из причин, по которой она перебралась в Германию и вступила в ряды диверсантов. Хигурэ много о ней слышал, а еще больше слышал о последствиях взрывах бомб, изготовленных и установленных ею лично. Тоже, смотри-ка, на ЦРУ работает.— Ну как, не скучал без нас? — весело спросил Сэм.— Соскучишься тут… — мрачно произнес Хигурэ, отворачиваясь.— Ну, не будь грубым. Я же не с пустыми руками. Я принес тебе твой волшебный пояс! — это было уже неприкрытое издевательство.— Клоунов, Сэм, в цирке по воскресеньям показывают. Хороших, причем. А из тебя клоуна никогда не выйдет, так что, будь любезен, не паясничай.— А ты на пряжку посмотри! — продолжал Сэм, пропустив реплику Хигурэ мимо ушей. Хигурэ повернулся и увидел свой пояс, к которому была пристегнута большая золотистая пряжка с выгравированным драконом. Его любимая…— А ты предусмотрительный, сукин сын, — процедил Часовой.— А то! — подмигнул ему Сэм и, повернувшись к Сууку, шутливо сказал:— Сестра! Наркоз!И Квон, неуловимым движением достав откуда-то из кармана пневматический пистолет, всадил Хигурэ дротик прямо в правое бедро. 16.Париж, Франция, 8 декабря.На правом берегу Сены, на одной оси с Военной школой и эспланадой Марсова поля и прямо напротив Эйфелевой башни, на склоне господствующего над рекой холма Трокадеро, где когда-то стоял средневековый замок, возвышается красивый и необычный архитектурный ансамбль — дворец Шайо. Этот памятник неоклассической архитектуры состоит из двух дугообразных крыльев длиной 195 метров каждое, разделенных широкой террасой, и по форме напоминает разрезанный на две половинки банан. Именно сюда, в этот построенный по случаю Всемирной выставки 1937 года, украшенный многочисленными статуями и барельефами дворец, съехались делегации стран-членов Организации Объединенных Наций, чтобы совместными усилиями подарить миру документ, который должен стать краеугольным камнем отношений между всеми странами и народами, между гражданами и властями — Всеобщую декларацию прав человека…Всю дорогу Хигурэ провел в бессознательном состоянии. За время перелета из Англии он дважды приходил в себя после инъекции транквилизатора, и дважды попутчики с помощью новой дозы отправляли его обратно в забытье. Поэтому когда Часовой в третий раз вынырнул из мира грез, все плыло у него перед глазами. Он все ждал новой инъекции, но ее не было. И он понял, что путешествие закончилось, и что они уже на месте.Хигурэ попробовал пошевелить руками и ногами, но они, во-первых, плохо его слушались, а во-вторых, были пристегнуты к чему-то наручниками. Разведчик повертел головой, пытаясь определить свое местонахождение, но голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Прекрасно осознавая, что в таком состоянии толку от него чуть, Хигурэ опустил голову на подушку и расслабился, восстанавливая утраченный контроль над каждой клеточкой своего естества. Он глубоко и ровно задышал, прогоняя неприятные ощущения и развеивая оккупировавший голову дурман. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Голова начала прояснятся, мысли утратили хаотичность, ком в горле растаял. Он с радостью ощутил, как к нему возвращаются силы и чувства. Когда через десять минут он открыл глаза, четкость картины окружающего мира его в первую секунду поразила — успел привыкнуть к размытости полусна. Ну, ничего. Мы еще повоюем!В этот раз он был одет. Сначала Хигурэ толком не понял, во что. А когда понял, по телу словно ток пропустили. Черная куртка. Светлые брюки. И красный галстук, как у пионеров в Советском Союзе. Форма офицера ?Молота Тора?. Обуви, правда, нет, но она наверняка стоит подле кровати. И пояс особенный. Его, Хигурэ, личный пояс с потайными отделениями для сюрикенов, дополненный его личной пряжкой — золотистой, с выгравированным драконом. Сентиментальностью Хигурэ не отличался, но не оценить щедрости Сэма не мог. И масштабов совершенной им глупости тоже…Во-первых, в отличие от ярко освещенной казармы на английской базе, в этой комнате царил полумрак. Во-вторых, охранников в комнате не было. В-третьих, кровать была не металлическая, как в Англии, а деревянная. Добавьте к этому, что его руки и ноги были пристегнуты не четырьмя, как раньше, а двумя парами наручников, цепи которых были продеты сквозь прутья спинок. Похоже, Сэм или его люди совсем расслабились и потеряли бдительность. Наверное, решили, что теперь можно себе позволить расслабиться… КОТОРЫЙ ЧАС? Из-за вынужденных отключек Хигурэ потерял ход времени. Сквозь щели в забитом досками окне пробивался тусклый свет. Раннее утро? Но на дворе декабрь, поэтому с равным успехом это может быть и полдень… ПОЛДЕНЬ! Надо во что бы то ни стало помешать этим маньякам осуществить задуманное! Но сначала надо освободиться.Хигурэ взялся обеими руками за деревянный прут спинки и со всей силы потянул. Прут оказался неожиданно крепким, но Хигурэ не отступался, и прут начал поддаваться. Часовой переместил центр усилий на верхний конец прута, где тот был несколько тоньше, и после очередного рывка тот с хрустом сломался. Поскольку шум мог привлечь внимание сидящих за дверью охранников, ежели таковые, конечно, имеются, Хигурэ быстро сел и снял с ремня пряжку. В принципе, это была не пряжка, а, скорее, большая булавка, которая крепилась на поясе двумя штырями. Хигурэ сноровисто разобрал пряжку, отделив штыри и вынув соединительную скобу. Эту пряжку Хигурэ разработал сам, поэтому штыри были остро заточены, а скоба представляла собой примитивную, но все-таки отмычку, с помощью которой можно было спокойно открыть любые наручники. А изготовил ее Аксель. Подарок на день рождения. Она не раз спасала Хигурэ и его товарищам жизнь. Теперь она должна помочь ему спасти Генеральную Ассамблею ООН.Хигурэ освободил ноги и руки, не сводя глаз с двери, готовясь в любую секунду метнуть штырь в глаз любому, кто зайдет в комнату. Но заходить никто не спешил, и он, сунув пряжку в карман брюк, не обуваясь, в одних носках тихо подошел к двери и прислушался. Тишина. Хигурэ вернулся к кровати и надел черные солдатские ботинки, стоявшие, как и ожидалось, подле кровати. Только он закончил зашнуровывать второй, как дверь вдруг резко распахнулась, и на пороге возник Суук. Увидев освободившегося Хигурэ, он коротко крикнул и запустил руку под полу пиджака. Однако Хигурэ мгновенно схватил один из штырей, которые он положил рядом с собой на кровать, и одним движением, без замаха, метнул в заклятого врага. Прицелиться он как следует не успел, но, тем не менее, штырь вонзился Квону в правую руку, чуть выше кисти, и он выронил уже извлеченный из кобуры ?кольт? 1911. Резкая боль только разозлила Квона, и он бросился на врага. Хигурэ вскочил ему навстречу, одновременно хватая второй штырь. Квон прыгнул и выбросил вперед правую ногу, целясь Часовому в голову. Хигурэ успел уклониться, но удар пришелся в правое плечо, выбив ему руку из сустава. Рука повисла плетью, зажатый в ней штырь выпал на пол, но Хигурэ только стиснул зубы и с разворота нанес левой ногой удар снизу вверх в незащищенный живот корейца. Тот коротко булькнул и согнулся пополам. Не теряя ни секунды, Хигурэ ударил правым коленом в голову, но Квон успел поставить локтем блок, после чего развернулся и попытался ребром ладони нанести удар в шею. Однако Хигурэ присел, и смертельный удар просвистел мимо. Все так же сидя, Хигурэ левой рукой ударил корейца туда же, в живот. Гримаса боли исказила лицо Суука — удары Хигурэ наверняка серьезно повредили внутренние органы, но кореец не сдавался, и кулаком левой руки ударил Хигурэ уже в левое плечо, намереваясь вывести из строя и вторую руку противника. Хигурэ упал на спину, перекувыркнулся через голову и встал, но немного не рассчитал и ударился спиной о подоконник. Боль пронзила все тело, в глазах на миг потемнело, и Квон не замедлил воспользоваться секундным замешательством противника. Торжествующе крикнув, он прыгнул правой ногой вперед, намереваясь раздробить Хигурэ грудную клетку. Но Часовой успел среагировать и упал на левый бок. Суук не сумел остановиться, и удар пришелся в подоконник. Подоконник раскололся, однако явственный хруст и громкий крик боли возвестили о том, что правая нога серьезно повреждена и, скорее всего, сломана. Пока Квон после прыжка еще валился на пол, Хигурэ успел ударить его правой ногой в спину. Опять что-то хрустнуло, и тело Квона, неестественно выгнувшись, бесформенным кулем упало на пол, придавив собой Хигурэ. Пока тот выбирался, Квон лишь дико вращал глазами, на его губах пузырилась кровь. Он был обречен. Хигурэ медленно поднялся и, наклонившись над умирающим, спросил:— Больно, да? Это тебе за Бориса!И, не дождавшись ответа, резким ударом левой руки сломал ему шею. Глаза корейца остекленели. Пульса не было. Он был мертв.Хигурэ медленно поднялся, огляделся и, встав на колени, резко ударил правым плечом по подоконнику. Из глаз посыпались искры, боль была просто адская, но зато рука снова начала действовать. Это хорошо.Хигурэ собрал оружие — штыри и пистолет, после чего обыскал труп и разжился двумя запасными обоймами и связкой ключей. Два ключа были от наручников, а вот назначение еще пяти предстояло установить. Что ж, пойдем устанавливать… Также Хигурэ снял с покойника часы, которые показывали 10:36. Если Сэм не врал, до прилета ракеты оставалось еще полтора часа. Надо торопиться…Дверь из комнаты вела в коридор, который слева упирался в стену с заколоченным, как и в комнате, окном. Справа куда-то вниз уходила лестница. Убедившись, что коридор пуст, и звуки борьбы никого не привлекли, что было немного странно, Хигурэ пошел к лестнице. Лестница вела в большую комнату, в которой из предметов мебели был только облезлый диван, столик с радиоприемником и пара кресел. Судя по всему, он был в каком-то брошенном доме, который скоро будут сносить. Неплохое место, чтобы спрятаться на некоторое время…Уже почти спустившись с лестницы, Хигурэ вдруг уловил крем глаза какое-то движение и повернулся туда. Он успел заметить в проеме двери черный силуэт, и прыгнул в сторону, одновременно вскидывая руку с пистолетом, но чуть-чуть опоздал. Грохнул выстрел, и что-то обожгло левый бок Часового. Еще в полете он дважды выстрелил в ответ, и успел заметить, как силуэт, будто подхваченный внезапным порывом ветра, улетает в другую комнату. Хигурэ упал и схватился за левый бок. Рука тут же обагрилась кровью. Он ощупал рану, морщась от боли. Пуля прошла навылет, ничего важного не задев, но раны обильно кровоточили. Нужна перевязка. Но сначала следует убедиться, что враг не вернется…Не вернется. Это была Клевер, и она лежала на истертом паркетном полу, раскинув руки, в луже собственной крови. В кулаке она все еще сжимала дымящийся ?зауэр? 38Х. Обе пули сорок пятого калибра попали ей в грудь, буквально разворотив плоть. Будь у нее такой же ?кольт?, как у Хигурэ, он бы так легко не отделался. Красиво она его подстрелила. И позицию выбрала грамотно. Ей просто совсем чуть-чуть не хватило умения. Или везения. Впрочем, теперь это уже не важно...В ванной комнате Хигурэ нашел набор для оказания первой помощи, обработал и перевязал рану. Больше никого, кроме Суука и Клевер, в доме не было. Только два охранника? Ну, Суук, допустим, еще туда-сюда, но Клевер, при всем уважении, никак в боевики не запишешь. Где остальные? Может, скоро подъедут? В любом случае, надо торопиться. На все про все у него ушло тринадцать минут. Надо двигаться.Да, надо. Но куда?Будем искать зацепки.Единственный письменный стол был заперт, но один из ключей со связки Суука подошел ко всем замкам, и в распоряжении Хигурэ оказалась схема каких-то подземных коммуникаций. В столь хитроумном переплетении коридоров недолго было и заблудиться, однако на карте, будто нарочно для таких, как он, был проложен маршрут, а на страницах найденной тут же тетрадки детально описывался каждый заслуживающий внимания отрезок маршрута. Конечный пункт был обозначен Р.С. В обычной ситуации Хигурэ пришлось бы изрядно поломать голову над тем, что это значит, но в свете последних событий и того, что ему рассказал Сэм, он понял, что имеется в виду. Palais de Chaillot. Дворец Шайо. Цель террористов.Хорошо. Допустим, с выходом все ясно. Остается найти вход. На плане он был обозначен синей стрелкой, направленной вниз. Что это значит? Синяя дверь? Синяя лестница? Синий люк? Ничего, просто чернила такого цвета? Черная кошка в черной комнате…А если ?синяя комната??Хигурэ огляделся. Штукатурка на стенах выцвела, но первоначальный цвет еще можно было различить. Когда-то стены кабинета были розовыми. А стены других комнат? Ну, вспомни, ты же только что их все осмотрел… Хигурэ закрыл глаза, и перед его мысленным взором, словно слайды, замелькали моментальные ?снимки? комнат. В центральной комнате на стенах были бежевые обои с цветочками. Красными цветочками. Не то. Другие комнаты? Желтая. Зеленая. Еще желтая. Все.Ванная? Светло-голубой кафель, по большей части сколотый. Там? Что ?там?? Через трубу даже он не пролезет…Чулан. Маленький, темный. Хигурэ буквально на пару секунд включал в нем свет. Какие там стены?.. Надо посмотреть еще раз. Убедиться.Хигурэ бегом побежал в чулан и, нащупав пыльный выключатель, повернул его. Зажглась висевшая под потолком на длинном проводе лампочка без абажура. В ее неясном свете стены казались темно-зелеными. Но что-то, какое-то шестое чувство подсказывало Хигурэ, что это здесь. Но что здесь?Люк в полу. Замаскированный под кусок пола и заваленный пустыми картонными коробками. Вот и большое железное кольцо. Хигурэ потянул за него и крышка люка поддалась, даже не скрипнув — петли явно были недавно смазаны. Взору Часового открылся глубокий черный провал и уходящая вниз металлическая лестница. В глубине провала Хигурэ увидел слабый свет. Свернув карту и тетрадь, Часовой сунул их в карман, засунул за пояс пистолет и стал спускаться. С каждой следующей ступенькой он все отчетливее ощущал специфический запах застоявшейся воды и метана. Канализация. Веселая будет прогулка, ничего не скажешь…Хигурэ спустился, достал пистолет и план и, сориентировавшись, пошел в нужном направлении. Бок побаливал, крови он успел потерять порядочно, поэтому шел, чуть покачиваясь, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть и свериться с картой. Причем чаще ради именно передышки, что Часовому совершенно не нравилось. Он заставлял себя идти быстрее, однако спешить особенно не получалось, так как маршрут был довольно запутанным, и после одного-единственного поворота не туда можно было заблудиться и до скончания веков так и ходить кругами. Приходилось находить некоторый баланс между скоростью и осторожностью. А неумолимо тикающее время никто не отменял.После очередного из нескончаемой череды поворотов путь Хигурэ преградила решетка из толстых стальных прутьев, намертво приваренная к креплениям на стенах. Она была установлена сравнительно недавно, так как по сравнению с остальными металлическими предметами прямо-таки сияла чистотой. По-видимому, поставлена именно в связи с заседанием Генеральной Ассамблеи. Хигурэ еще раз сверился с картой. Нет, все правильно. Даже решетка эта обозначена. Но красная линия маршрута невозмутимо проходила сквозь нее и бежала дальше. И как прикажете это понимать?11:32. Двадцать восемь минут, а он уперся в непреодолимую преграду. Или все-таки преодолимую? Рассуждаем логически. Решетка обозначена на карте. Значит, при прокладке маршрута ее учитывали. Маршрут проходит здесь. Значит, составители маршрута ее преградой не считали. Отсюда вывод…Хигурэ наклонился и тщательно осмотрел решетку. Так и есть. Некоторые прутья были примерно посередине аккуратно пережжены кислотой. Тихо и надежно. Хигурэ потянул прутья на себя, и часть решетки отошла, открыв проход, достаточный, чтобы пролезть на коленях. Хигурэ представил, как его, бесчувственного, пропихивают в эту дырку. Вот картина была бы…От решетки до пункта Р.С. уже рукой было подать. За всю дорогу Хигурэ не встретился ни один охранник, реальный или мнимый. Скорее всего, ЦРУ добилось закрепления за собой этого участка периметра, и организовало своего рода коридор. Однако никто из них и не предполагал, что вместо верных людей этим коридором воспользуется Хигурэ. Единственный, кто может реально им помешать.Пожалуй, только сейчас, дойдя до неприметной двери с надписью ?Посторонним вход запрещен? на французском и английском языках, Хигурэ по-настоящему задумался о своих последующих действиях. Может, стоило попробовать поднять тревогу, организовать эвакуацию членов Ассамблеи? 11:42. Они не успеют. Да они ему и не поверят. Его портрет наверняка показывали всем без исключения охранникам, и они просто пристрелят его на месте. Приходится, как всегда, рассчитывать только на себя. Что ж, это не проблема. Он уже привык.Хигурэ осторожно открыл дверь. За ней оказалось небольшое помещение с серыми стенами и лестницей, уходившей куда-то вверх. Напротив была еще одна дверь, из-за которой доносились приглушенные голоса. Говорили по-французски, поэтому слов Хигурэ не понимал. Однако спокойный тон говоривших указывал на то, что это какой-то обыденный разговор. Эх, знали бы они, что происходит за ближайшей дверью… Хигурэ благоразумно решил не дожидаться, когда французы об этом узнают, и поспешил наверх. Лестница все не кончалась. Скорее всего, шла она на самый верх одной из двух башен дворца, стоявших по обе стороны широкой террасы, с которой, как говорят, открывается самый лучший вид на Эйфелеву башню. Но сейчас туристов здесь не было. Вся территория была оцеплена полицией и войсками. Именно здесь, под этой площадкой, в огромном конференц-зале уже третий месяц продолжались горячие дебаты по поводу Декларации. Однако никакая полиция, никакие войска не могли спасти делегатов от того, что задумали Сэм и его боссы…11:53, а подъем все никак не закончится. Ну конечно. Где еще установить радиомаяк, как не под самой крышей? Интересно, где сейчас ракета? Что, если она уже навелась на цель, и ее не остановить? По идее, головка наведения должна включаться только на активном участке траектории, но кто знает, что это такое для этой ракеты. Может, как раз сейчас, как только он окажется на вершине, приложив столько усилий, она врежется в здание, и он сгинет под обломками?НЕТ! Этому не бывать! И Хигурэ, стиснув зубы и держась за все сильнее ноющий бок, полез дальше. Точнее, выше.Вот и конец пути. Лестница закончилась широкой площадкой, на которую выходила одна единственная дверь. Что там за ней? Открой и узнаешь. И Хигурэ, уже не думая о мерах предосторожности, толкнул дверь и оказался на чердаке, заваленном ящиками. И как в этом беспорядке найти передатчик… Оказалось, очень просто. Посреди комнаты, на самом видном месте, напротив еще одной двери, пошире, стоял большой черный металлический ящик, разрисованный красными молотами. Такой же молот, только гораздо больший, красовался на стене. Рядом у стены валялись банки с красной краской и кисти. Как говорится, все на своих местах…Как отключить этот чертов передатчик?Расстрелять к чертовой матери! И Хигурэ вскинул ?кольт?…Словно по сигналу, раздался громкий треск, широкая дверь слетела с петель, и в комнату ворвались шесть человек: четверо французских солдат со ?стэнами? и двое в штатском, с ?кольтами? 1911. Все шесть стволов нацелились прямо на Часового.— Агент Барнс, ЦРУ! Бросайте оружие, Сумимото или как вас там! — гаркнул один из ?пиджаков?, высокий, плечистый, темноволосый, с широкими мощными скулами. Настоящий гангстер. Его внешность резко контрастировала с обликом его напарника — маленького, щуплого, в очках. Типичный бухгалтер. Но жестокий взгляд холодных серых глаз и рука, уверенно державшая пистолет, не оставляли сомнений, что перед ним — профессионал. — Ваш план раскрыт, ракета сбита над Ла-Маншем. Вы проиграли! Сдавайтесь! — продолжал ?гангстер?.И только сейчас, в самый последний момент, Хигурэ Сумимото понял ВСЕ…Не было никакого передатчика…Не было никакой ракеты…Был только он в форме ?Молота Тора?, с пистолетом в руках, на чердаке дворца Шайо…И все, что он мог сделать, это с честью умереть.Хигурэ выбросил вперед руку с ?кольтом? и дважды выстрелил, всадив по пуле в каждый пиджак, точно туда, где поля пиджака расходятся, обнажая белоснежную накрахмаленную рубашку.Точно в сердце каждому цэрэушнику.Больше Хигурэ не стрелял. Не успел. Да и не собирался.Четыре ?стэна? ударили одновременно, буквально разорвав его в клочья. ЭпилогБриджуотер, Англия, 11 декабря.На военный аэродром неподалеку от Бриджуотера его, как и все оборудование и всех остальных, привезли на крытом армейском Альбионе BG3N. После проведенной с поистине ювелирной точностью и дьявольским расчетом операции, после всех этих лет в опаленной войной Европе он наконец-то возвращался домой.Было 6:44 утра, и аэродром был окутан густым туманом. Но так даже лучше. Меньше любопытных глаз и случайных свидетелей. А так тут все свои. Базу арендует правительство США. Они на американской территории. Практически дома.Въехав на территорию аэродрома, грузовик повернул к ангарам. Водитель остановил грузовик и быстро ушел. Так безопаснее. После этого он и последние из его группы вылезли из кузова и пошли в ангар, попутно потягиваясь, разминая затекшие после поездки конечности. Он гордился ими всеми. И собой тоже. Они действительно прекрасно поработали.Сказав своим, чтобы шли к самолету, он направился к стоявшему за ангаром неприметному Форду, который внешне совершенно не отличался от своих собратьев. Однако инженеры ЦРУ основательно над ним потрудились, снабдив его броней, пуленепробиваемыми стеклами и мощным, как у Студебеккера, двигателем. Дежуривший у машины шофер предусмотрительно открыл перед ним заднюю дверь, дождался, когда пассажир сядет, после чего закрыл дверь и удалился, оставив его наедине с пассажиром.— Прекрасная работа, Сэмюель, — сказал заместитель директора Центрального разведывательного управления бригадный генерал Эдвин Уайт, расплывшись в широкой улыбке. — Все прошло, как говорится, без сучка и без задоринки. Поздравляю.— Спасибо, сэр, — сказал Сэм, улыбнувшись в ответ. — Как Декларация?— Принята этой ночью практически единогласно. Как и ожидалось, русские и их сателлиты по нескольким ключевым пунктам воздержались. Но это мелочи. Мы все равно добились своего. И ТЫ добился своего.— Для меня большая честь служить своей стране, — гордо ответил Сэм.Уайт согласно кивнул.— Ты это доказал, сынок. Мы на коне, а следов никаких. В газетах о предотвращенном нападении ты, правда, не прочтешь, но все, кому НАДО знать, знают. Шефа поблагодарил лично Президент… Чистая работа! Кореец, ирландка и этот японец мертвы, докопаться до их связей с нами невозможно… Жалко японца, как там его?..— Хигурэ Сумимото, — подсказал Сэм.— Да-да, Хигурэ. Отличный оперативник. Такие нам нужны. Это было действительно необходимо, Сэмюель?— Абсолютно. Я хорошо изучил его. Он — из идейных. Вали пробовал склонить его на свою сторону, сулил золотые горы, но он не поддался. Не поддался бы и сейчас. Или, что гораздо хуже, притворился бы, что поддался, а потом нанес удар в спину. А так все-таки безопаснее.— Да, сынок, ты прав. Так действительно безопаснее. И эффективнее. Ты заслужил отдых. Ты и твои ребята. Полетите на Гавайи. Там сейчас, говорят, хорошо.— Спасибо, сэр.— Да, а это — скромное вознаграждение лично от директора, — с этими словами Уайт протянул Сэму черный портфель, который все это время покоился у него на коленях. Сэм открыл его и увидел аккуратно сложенные пачки стодолларовых купюр.— Да это же… Это же целое состояние!— Погуляйте там на славу, о’кей? — подмигнул ему генерал. — Система работает, как часы, поэтому ранее, чем через месяц, вы нам не понадобитесь. Так что отдыхайте, набирайтесь сил. Вас ждут великие дела.И заместитель директора ЦРУ протянул Сэму руку. Сэм пожал ее, немного сморщившись от боли, но улыбаться не перестал, лишь кивнул еще раз на прощанье и вышел из машины. Тут же, будто по мановению волшебной палочки в невидимой глазу руке, появился шофер, кивнул Сэму и сел на свое место. Через мгновенье машина тронулась и растаяла в тумане, словно призрак. Пожалуй, если бы не портфель, который Сэм сжимал в руках, он бы еще долго думал, не было ли все произошедшее сном. Но портфель приятно оттягивал руку, и Сэм, насвистывая веселый мотив, пошел в ангар к своим. Его появление ребята встретили очень радушно, так как отрыли среди снаряжения ящик пива, а уж когда он рассказал им про награду, восторг просто зашкалил.В 7:15, когда туман немного рассеялся, четырехмоторный ?Локхид Супер Констеллэйшн? с Сэмом и его командой на борту поднялся со взлетной полосы аэродрома и взял курс на запад, на Соединенные Штаты Америки. Самолет шел быстро и уверенно, и под мерный гул моторов измотанные событиями последних дней люди начали засыпать. Задремал и Сэм. Сидя у иллюминатора и положив руки на драгоценный портфель, он закрыл глаза и сразу же увидел Гавайи. Яркое солнце, желтый песок, теплое ласковое море и красивые загорелые девушки. Целый месяц, надо же… Этот месяц будет самым счастливым и спокойным за последние годы…Как же красиво все получилось! Как он и предполагал, Хигурэ освободился и разделался с Квоном и Клевер… Он содрогнулся, вспомнив рапорт о результатах вскрытия тела Суука. Перелом позвоночника и основания черепа, разрыв селезенки, множественные повреждения внутренних органов. Это лишь дополнило портрет опасного и жестокого террориста, зверски расправившегося с подельниками, которые могли его выдать… Потом Хигурэ, как и ожидалось, пошел по схеме, тайно проник во дворец, справедливо рассудив, что надежней действовать в одиночку…Жалко Митчелла и Барнса. Хорошие были ребята… Но зато отлично справились со своей ролью, да и смерть двух агентов лишний раз упрочила авторитет ЦРУ, доказав на практике, как трудна и опасна их работа…Выстроить ассоциативную цепочку до конца Сэм не успел. Еще бы минута, и мысли его плавно перескочили бы на роли, сыгранные Барнсом и Митчеллом за их карьеру. Он стал бы их перебирать, и непременно вспомнил бы роль посредников, сыгранную в сентябре этого года на заброшенном аэродроме в окрестностях Бремена. И что его начальство очень заинтересовано в том, чтобы об операции ?Молот? знало как можно меньше людей…Но Сэм не успел.На высоте пяти тысяч метров над серыми водами Атлантического океана портфель, мирно покоившийся на его коленях, взорвался. Ведь кроме стодолларовых купюр (фальшивых, разумеется), в нем находился хитроумный взрыватель, соединенный разноцветными проводами с определенным количеством гексогена.