Часть 1 (1/1)

ПрологОкрестности Ростока, Восточная Германия, 23—25 сентября 1948 года.Десантный ?Дуглас? DC-3 ?Дакота? летел сквозь ночь на высоте двух километров. Все огни были выключены из соображений маскировки, поэтому пять пассажиров не видели не то, что друг друга — самих себя. Что, впрочем, давало им возможность сосредоточиться и еще раз прокрутить в голове перипетии предстоящей миссии. Одеты они были в форму немецких разведчиков, так называемый ?лесной вариант?, вооружены немецким оружием, редкими фразами обменивались также по-немецки. Если уж на то пошло, четверо из них и в самом деле были немцами. Однако такой подбор одежды и снаряжения был продиктован не этим, а спецификой текущего задания. Для Часовых понятия ?штатное вооружение? не существовало.Вольфганг ?Мастер? Репп, в прошлом командир одного из диверсионных подразделений Второго управления Абвера, а ныне возглавляющий 3-ю боевую группу Часовых, уже, наверно, в сотый раз посмотрел на светящиеся стрелки часов. 1:24. Через шесть минут они должны достичь места высадки. Десантирование с двух тысяч метров — занятие не для слабых телом и духом. Тем более, ночью. Тем более, если надо приземлиться на пятачок — лесную поляну, окруженную густым лесом. Жуть кромешная. Ну да ладно, не впервой.Он еще раз обвел глазами салон самолета, пытаясь разглядеть в темноте свою команду. Их четверо. Штурмовик Фриц Вагнер, инженер Аксель Бибер, снайпер Эла ?Орлица? Йеллинек и — новичок в их группе — разведчик Гуннар Зумвальд. Еще один член команды ждет их на месте высадки. Его задача — разведать обстановку на объекте, подготовить и обозначить район приземления. Он был заброшен неделю назад. Если сегодня в 1:30 они не увидят в заданном квадрате условный сигнал, то вернутся на базу, и снова прилетят уже завтра. Если и в третий раз ничего, значит, агент провалился, и операцию придется отложить на неопределенный срок. А то и вообще отказаться от этой затеи…1:26. Четыре минуты. Все подобрались. Они тоже смотрят на часы и гадают — будет высадка или нет. Каждый еще раз проверил снаряжение. На всех средние бронежилеты. У четверых экипировка состоит из МП-41 с глушителем, шести запасных магазинов (у Орлицы — снайперский карабин 98К с глушителем и двенадцать обойм к нему), двух гранат OF-37, десантного ножа, кусачек для резки проволоки, саперной лопатки, пистолета ?маузер? с глушителем (к нему 2 запасных обоймы), пневматического пистолета, стреляющего дротиками с транквилизатором (к нему три дротика), сухого пайка и набора для оказания первой помощи. У инженера, кроме всего прочего, набор отмычек и инструменты для обезвреживания ловушек. Все должно быть на своих местах и надежно закреплено. Снайперский карабин — в специальном футляре с противоударным заполнением. Малейший ушиб — и пользы от него, как с козла молока. Снова пристреливать, регулировать… А если оптический прицел повредится — вообще кранты. Так что карабину — особый уход и трепет.1:29. Уже почти над целью…Открылась дверь в кабину, и второй пилот прокричал:— Есть сигнал. Приготовьтесь!Все как один встали и построились в заранее определенном порядке. Первым прыгает Фриц, как самый тяжелый (в довесок к обычному снаряжению он нес рацию). Самые тяжелые всегда прыгают первыми, чтобы более легких в полете не догнать и не врезаться. За ним Мастер. Потом Аксель и Гуннар. Орлица — замыкающая, она же и выпускающая.Орлица открыла дверь самолета, и внутрь ворвался холодный ночной воздух. Внизу — сплошная чернота. Прыгать придется в пустоту, вслепую, и рассчитывать только на себя. Последний глубокий вдох…— ПОШЛИ!!!Оттолкнувшись руками от корпуса самолета, Фриц полетел вниз вперед головой и моментально исчез из виду. За ним прыгнул Мастер. В первую секунду его оглушил удар о воздух, рев которого показался неестественно громким. Вой двигателей самолета, доселе заглушавший все остальные звуки, мгновенно пропал, уступив место завыванию ветра, и Мастеру, как всегда и всем, показалось, что он единственный живой человек во всем мире. В кожу вонзились тысячи иголок — сентябрь на дворе, как-никак. Теперь главное сориентироваться. Мастер повертел головой. Не видно ни зги. Куда он прыгнул? Может, пилоту показалось, и никакого сигнала не было, и он падает навстречу смерти в ветвях неразличимых во тьме деревьев?.. Без паники! Все идет по плану. Нащупать кольцо. Где же оно?.. Вот оно, родимое, на месте. Три, два, один…Хлопок. Резкий рывок, от которого у Мастера клацнули зубы. Воздух перестал выть в ушах, зато в полную силу дал о себе знать боковой ветер. Хотя это для тех, кто на земле, он боковой. Для тех, кто на высоте полутора километров, он со всех сторон. Мастер еще раз осмотрелся. Вон справа внизу белеет что-то. Это Фриц. Раскрылся, хорошо. Теперь бы приземлиться… Так, что это там? Огни. Четыре огонька, образующие квадрат. Мерцают слабо-слабо, но в море сплошной черноты видны за версту. На костры не похоже, значит, фонарики. Небольшие такие, на гриб-подберезовик похожие. Или на мухомор, кому что ближе. Гуннару вот, наверно, ближе мухоморы… Ха-ха, надо будет ему сказать… Так, теперь левую стропу вниз, еще… Теперь хорошо, огни прямо по курсу… Где же Фриц? Вон он, никуда не делся. А куда тут денешься… Ну, огни — это хорошо. А между ними — чернота. И вокруг чернота. Чем эта чернота лучше? А вдруг это враги захватили нашего разведчика, выпытали подробности операции и расставили огни как раз вокруг ельника? Вот смеху будет… Или рельсами поляну утыкали, и ты на эту рельсу, как на кол… Хотя при чем тут рельсы? Рельсы — это против садящихся самолетов, а против парашютистов достаточно взвода автоматчиков в кустах… Но не будем о грустном.Огни все ближе и одновременно друг от друга дальше. Чернота все чернее. Хорошо, хоть ветер угомонился. Теперь сгруппироваться, приготовиться… Толчок! Мастер коснулся ногами земли, упал на бок, тут же встал, вцепившись руками в стропы, побежал к белому куполу и, навалившись на него, загасил. Теперь можно отстегнуть парашют и, собрав его в охапку и взяв оружие на изготовку, идти к другому такому же куполу, к Фрицу. Справа от мастера опустился Аксель. Упал несколько неуклюже, но ничего. Еще чуть-чуть, и освоится не хуже Мастера, а то и лучше. А где же разведчик?..— Приветствую, Мастер Вольф, — Токи Окино, как всегда, появился из ниоткуда. Просто возник бок о бок с Мастером, будто и не отходил от него ни на шаг все это время. Мастер еще раз поразился искусству разведчика.— Привет, Токи. Напугал ты меня. Опять. Как тебе это удается?— Я беру пример с великого императора Хирохито.Мастер не засмеялся, так как это могло обидеть Токи, но улыбки сдержать не смог. Он был уверен — сколько бы времени ни прошло с момента капитуляции Японии, Токи сохранит верность императору. Кто-то сказал бы ?собачью преданность?, но этот кто-то не сидел загнанным зверем на заброшенной ферме посреди Йоркшира, вокруг которой смыкалось кольцо британских солдат. А Токи просто выполз через пролом в задней стене… и через пять минут путь был свободен. В тот раз он в одиночку расправился с восемью солдатами. Остальных добили Мастер с Фрицем. Другие члены их группы погибли. Но документы они все же доставили…Мало-помалу к ним присоединились остальные. Пока Токи бегал собирать фонарики, они закопали парашюты. Проверив, не пострадало ли какое снаряжение (в первую очередь, снайперский карабин), они углубились в лес. Отойдя на приличное расстояние от опушки, устроили короткий привал, во время которого Фриц развернул рацию и послал в эфир очень короткое сообщение: ?Мы на месте. Полный порядок?. Если кто-либо посторонний и перехватил его, то запеленговать местонахождение группы просто не успел бы. С этого момента у них было три дня на выполнение задания и путь до точки эвакуации. По всем прикидкам должны успеть. Значит, в дорогу.Токи шел впереди. Добраться до объекта они должны были не позднее, чем через 24 часа. Штурмовать объект надлежало ночью, стараясь действовать максимально быстро и тихо. Если поднимется тревога, придется очень несладко…Так они и шли. Во время коротких остановок Токи рассказывал им об особенностях расположения и охраны объекта. Настало утро, потом день, а они все шли, стараясь не сбавлять темп и держаться тени деревьев. Они находились приблизительно в 45 километрах к юго-востоку от Ростока, большого индустриального центра, но здесь, в окрестностях городка Даргун, большую часть территории занимали леса и поля. По вполне понятным причинам группа старалась держаться подальше от цивилизации, продвигаясь все дальше на север, выбирая самый трудный путь через густые заросли. Они прошли всего километров тридцать, а солнце уже начало клониться к горизонту. В пять часов дня они, наконец, остановились на привал. Оставалось всего ничего, но надо было собраться с силами и мыслями. И поесть. Запас сухого пайка был рассчитан на три дня. Однако все равно следовало экономить. Особенно если учесть, что на обратном пути их будет на одного человека больше…В 18.30 они тронулись дальше. Токи все так же беззвучно скользил по лесу. Казалось, все сухие ветки сами уползали с его пути, чтобы попасться под ноги остальным. Конечно, по сравнению с обычными туристами, они двигались неслышно, но по сравнению с Токи они выглядели стадом слонов. Казалось, что их слышно в Гамбурге. Но это было не так, и никто их не услышал, не увидел и не погнался за ними. Что само по себе уже полпобеды.Наконец, в 23.43, когда уже совсем стемнело, Токи поднял правую руку вверх, и Мастер, шедший вторым, остановил группу. Впереди, среди деревьев, виднелся свет. Все члены группы присели и взяли оружие наизготовку. Какое-то время царила полная тишина. Мастер только хотел спросить Токи, что случилось, но вдруг обнаружил, что того нет. ?Вот чертяка. Как ему это удается?? — только и успел подумать Мастер, как Токи тронул его за левое плечо и показал на огонь.— Мы на месте.— Пошли, — негромко сказал Мастер, и группа снова пришла в движение. Только теперь они двигались еще медленнее, еще тише. Каждый внутренне подобрался. Вот он, пункт назначения. И вот он, противник.Последние триста метров группа ползла. И вот они уже на самой границе между лесом и широкой поляной, в центре которой стояли два здания. Одно большое, двухэтажное, другое поменьше, одноэтажное, судя по всему, склад. Здания были огорожены проволочным забором с колючей проволокой поверху. От кромки леса до забора было метров пятьдесят. К комплексу вела грунтовая дорога, проходившая через ворота со шлагбаумом. Если учитывать, что они подошли с юга, то ворота были в западной стене. Неподалеку от ворот стоял грузовик Опель ?Блиц?. Прямоугольная площадка, ограниченная забором, была залита светом прожекторов на крыше главного здания. И хорошо охранялась.Мастер насчитал пять охранников. Трое ходили по двору. Еще один сидел в будке около шлагбаума. Еще один стоял на площадке на крыше первого этажа главного здания (второй этаж был по площади в два раза меньше первого и имел отдельный вход, к которому вела боковая металлическая лестница). У всех на вооружении советское оружие (у троих ППШ с коробчатыми магазинами; у того, что на крыше, АВС-36). И все одеты в легко узнаваемую черную форму…Да, сколько бы ударов ни наносили Часовые, ?Молот Тора?, подобно гидре, отращивал новые щупальца. И менял хозяев. По крайней мере, эти члены ?Молота? работали на бежавшего от правосудия высокопоставленного нацистского ученого Густава Шлосселя. Он планировал пересидеть под охраной ?Молота?, а после по поддельным документам уехать в Южную Америку. Но Часовые, поклявшиеся никогда не прекращать борьбу с темными силами, выследили его и эту шайку военных преступников. И именно 3-ей боевой группе, состоявшей целиком из бывших оперативников Абвера, предстояло захватить Шлосселя и передать в руки правосудия. Небезвозмездно, разумеется. И это главное. Высокие материи Мастера и его подопечных (ну, может, за исключением Токи, хранившего верность своему императору) не интересовали. В конце концов, повернись колесо судьбы несколько иначе, они сами могли быть этими изменниками. И кому-то другому платили бы за их ликвидацию…— Наша хитрость приведет их к поражению, — философски заметил Токи. Он всегда так говорил перед началом операции. Мастер не знал, это Токи так молился или пытался приободрить других. Он всегда произносил это одним и тем же невозмутимым голосом, но с каждым разом это звучало все более зловеще.— Работаем, — тихо сказал Мастер, но все без исключения его услышали. И начали действовать.Орлица устроилась в тени дерева побольше и поймала в оптический прицел охранника на крыше. Токи и Аксель, дождавшись удобного момента, перебежали к участку забора за складом и стали резать проволоку. Фриц последовал за ними. Мастер и Гуннар зашли с восточной стороны. Эта сторона была практически не освещена, за исключением двух квадратов света из окон на втором этаже. Проделав в заборе достаточных размеров отверстие, Мастер и разведчик пробрались на территорию комплекса и прижались спиной к стене здания. После чего Мастер стал осторожно пробираться влево, чтобы обогнуть здание с севера, а Гуннар вправо, заходя с юга. Основной удар будет нанесен именно оттуда, а вот Мастер зайдет с тыла. По сведениям, предоставленным Токи, охрана комплекса состояла из двенадцати человек: девяти солдат и трех гражданских, ассистировавших Шлосселю в каких-то его проектах. Ну и самого ученого, которого следовало во что бы то ни стало взять живым. Нет, можно было бы, конечно, пристрелить его прямо на месте, но в этом случае Часовые недосчитались бы пяти тысяч долларов. А ради такой суммы стоило поднапрячься. Дойдя до пролета металлической лестницы, Гуннар подтянулся, со всей возможной осторожностью перелез через перила и опустился на стальные ступеньки. Теперь надо бесшумно подняться на площадку и взять на мушку стоявшего там охранника. Разведчик метнул взгляд на дверь, ведущую в помещение на втором этаже. Лаборатория. И комната Шлосселя. Он должен быть именно там. Гуннар дотронулся до висевшего на поясе пневматического пистолета. Если вдруг появится ученый, надо будет сразу же нейтрализовать его дротиком. И никак иначе.Видя, что Гуннар занял исходную позицию, Орлица перевела прицел на охранника в будке у ворот. Там находилась кнопка тревоги, и нельзя было позволить никому ее нажать. Первую пулю должен был получить именно ?привратник?. Все остальные, кто попытается добраться до нее, будут убиты перекрестным огнем с двух сторон двора. Как и каждый, выбежавший из главного здания. Если какой-нибудь vojak вдруг выбежит со склада, он долго не проживет — не успеет и глазом моргнуть, как его снимет или Гуннар с площадки или Мастер. Или она, Орлица. В идеале противник не должен выстрелить ни разу — выстрелы могут услышать и вызвать полицию. И хотя комплекс находился в отдалении от населенных пунктов, первый же ответный выстрел будет означать, что действовать придется ОЧЕНЬ быстро, а уходить еще быстрее…Перекрестие прицела Орлицы остановилось точно на переносице ?привратника?. Теперь спокойно. Стрелять на выдохе и в перерыве между ударами сердца. Спусковой крючок давить плавно, чтобы выстрел был для тебя неожиданным. Тогда никакое неверное движение не собьет пулю с намеченной траектории… Выдох… После третьего удара… Раз… Два… Три…Карабин издал хлопок и выплюнул пулю. Орлица механически, все так же глядя в прицел и наблюдая за творением рук своих, передернула затвор, а ?привратник? с обезображенным пулей лицом тяжело оседал на пол караульной будки. Цель поражена. Мгновение спустя Гуннар короткой очередью снес полчерепа охраннику на верхней площадке, а Токи, Аксель, Фриц и Мастер с противоположного конца двора открыли огонь по охранникам во дворе. Впрочем, открыл огонь лишь Мастер, так как Аксель даже прицелиться не успел, а Токи метнул в ближайшего к нему противника сюрикен, который, на полсекунды блеснув в лучах прожекторов, вонзился тому в горло. Пока несчастный с бульканьем оседал на землю, выпуская из обмякших рук ППШ, его напарник, получивший четыре пули от Мастера, описал в воздухе сальто и шумно грохнулся оземь. Аксель, даром что инженер, а не боевик, тут же занял стратегическую позицию за ближайшим к воротам углом склада. Гуннар, в свою очередь, рванулся к дверям в лабораторию. Орлица вскочила на ноги и, уже не таясь, побежала в обход комплекса, чтобы занять позицию прямо перед воротами. Токи взял на прицел входные двери, а Мастер приготовился встречать тех, у кого хватит ума и смелости ломануться через окна.Такие нашлись на удивление быстро. Послышался крик ?ALARM!?, одно из окон распахнулось, и из него выпрыгнул деятель с ППС-42. Приземлившись, он перекатился и прижался спиной к грузовику, но Мастер уже жал на спусковой крючок, и торовец, поймав короткую очередь, упал. Его напарник смекнул, видать, что это неспроста, и, подобравшись к окну, приготовился бросать гранату, но тут уже не подвел Аксель. Правда, в отличие от своих более искушенных в стрельбе товарищей, он всадил в противника, а заодно в окно и стену, пуль двадцать. Окно, естественно, разбилось, а крики внутри только усилились. Впрочем, это были скорее крики испуга, чем боевые команды. Моральный дух противника был сломлен. Но расслабляться не стоит. Запаниковавший противник тоже опасен, так как может начать садить куда попало, а пуля — дура, поэтому может кого-то ненароком зацепить. Вот такая вот арифметика…Только Орлица успела засесть в кустах у дороги напротив ворот, как одновременно распахнулись входные двери на первом и втором этажах. Ну, на первом такое дело, открывшего ту дверь встретил очередью Фриц, а вот на втором этаже произошел прокол. Там из дверей выскочил Густав Шлоссель собственной персоной и с ?вальтером? П-38 в руке. Однако он не стал, как можно было бы ожидать, сломя голову нестись к ?спасительной? лестнице, а начал оглядываться по сторонам и тут же увидел Гуннара, не заметить которого было просто невозможно. Стрелять Гуннар не мог, а пневматический пистолет на поясе… В общем, пока Гуннар пытался сорвать с пояса пневматический пистолет, Шлоссель с поразительной для его возраста (лет шестьдесят, не меньше), комплекции (килограммов сто двадцать, как минимум) и подготовки (ученый все-таки, а не Отто Скорцени), повернулся к Гуннару и разрядил в него пистолет.Ну ладно, три пули пролетели мимо цели (ученый все-таки), но пять-то ее достигли. Гуннар всхлипнул и повалился на спину. Аксель, Фриц и Орлица помочь ничем не могли. Первый и второй на какую-то секунду оцепенели, а Орлица в это время выцеливала охранника, который на мгновенье показался в дверном проеме, и тут же снова скрылся за стеной. Мастер ничего не видел. А Токи… Шлоссель с обезумевшим взглядом все еще водил перед собой разряженным пистолетом, а японский разведчик уже перелезал… нет, перелетал через ограду площадки, на лету доставая из-за пояса пневматический пистолет. И только когда его ноги коснулись твердой поверхности, он вскинул руку и выстрелил. Шлоссель схватился за шею, его глаза закатились, и он упал навзничь.…Остаток миссии все члены группы провели на автомате, заставив себя полностью отрешиться от судьбы Гуннара. Охранников оказалось даже меньше — восемь. Правда, засевшие в подвале ассистенты Шлосселя тоже пытались оказать сопротивление, но Фриц оказался быстрее и точнее. И только когда Часовые убедились, что противник уничтожен, они занялись Гуннаром.Бронежилет его не спас. Не с такого расстояния. Нет, три пули он остановил, но две сделали свое черное дело. Одна вошла в легкое, другая — в сердце. Он умер сразу, не мучаясь. Как хотел бы умереть любой диверсант……Фриц предложил прикончить Шлосселя. Плевать на вознаграждение. ?Он убил нашего товарища, а ему это сойдет с рук?!? — гневно вопрошал он, но Мастер сказал, что задание превыше всего, и растолковал Фрицу, что Шлосселю это зачтется. А если нет… Что ж, они нашли его однажды, найдут и во второй раз, если потребуется. Потом, когда Фриц нашел в себе силы встать на ноги, они покинули комплекс, предварительно сложив все трупы в подвале и погасив прожектора (выключателя не нашли, поэтому пришлось, так сказать, с помощью подручных средств). Гуннара со всеми доступными почестями похоронили в полукилометре от комплекса.…В наказание за убийство Гуннара было решено Шлосселя не кормить. А чтобы не шумел, соорудили нехитрый кляп. А Мастер сказал, что если ученый будет плохо себя вести, его оставят на попечение Фрицу, а уж он-то не преминет… в общем, убедили.К исходу второго дня диверсанты несколько успокоились. Облавы с поднятием на уши всего района не было. Может, кто-то и слышал выстрелы со стороны комплекса, но не придал им особого значения. Мало ли, учения. Или банду какую ловили (а их в это смутное время много развелось). Можно позволить себе чуть-чуть расслабиться. Но только самую малость.Они сообщили по рации об удачном завершении миссии. Дело было за малым — дойти до места эвакуации — большой поляны, которая могла принять ?Дакоту?. После чего — перелет на базу, в тихую Швейцарию. И отдых. И деньги……И вот они у цели. Сейчас 00:53, а самолет должен прибыть в 2:00. Следует подготовить полосу: расставить все те же четыре фонарика, но уже не квадратом, а в линию. И ждать…Вот и он. Сделал пару кругов и, приземлившись, остановился посреди поля. Теперь уже можно не скрываться, теперь главное — скорость. Погрузились, запихнули упиравшегося Шлосселя, закрыли дверь. Самолет взревел и начал разбег. Фонарики какой-нибудь другой агент соберет. В них батарейки должны максимум через полчаса сесть. Все рассчитано. Не в первый раз…— Что-то мы рано садимся, — сказал Мастер, войдя в кабину на сорок восьмой минуте полета.— Почему? Как и предполагалось. Сдадите груз, получите плату, потом домой, — сказал один из пилотов.?Странно, всегда сначала на базу доставляли…? — подумал Мастер, но потом решил, что разницы никакой. Если подумать, так даже лучше: меньше этого Шлосселя терпеть, а то ведь у самого руки чешутся…То место, куда приземлился самолет, когда-то было аэродромом. Военным. Но его, как и многие другие, разбомбили, и теперь он не использовался. Ну, почти. В нынешние смутные времена, когда всем не хватало всего, в первую очередь НОРМАЛЬНОЙ еды, питья и одежды, контрабанда и черный рынок расцвели махровым цветом. Поэтому на этом и еще многих других аэродромах часто приземлялись и взлетали самолеты с и без опознавательных знаков. Привычное зрелище. Лучшая маскировка.Их уже ждали. Две легковых машины. Американские. Шесть человек. Черт его знает кто. Значит, американцы. Их же не поймешь. Такие… никакие. Везде свои и везде чужие… Мастер не любил американцев. А какой немец их любил? Просто на данном этапе им по пути. Но завтра кто-то может обратиться к Часовым и сказать: ?Вы знаете, тут такое дело… Вы меня понимаете… Эти янки… Вот деньги…?.— Он? — показывая пальцем на Шлосселя, спросил один из американцев, видимо главный. Высокий, плечистый, темноволосый, с широкими мощными скулами и сигарой во рту. Типичный гангстер.— Он — ответил другой, столь же типичный, на этот раз мафиозный бухгалтер. Маленький, плюгавенький, в очках, соплей перешибешь. Высоколобый аналитик. Насмотрелись на таких. Сразу видно, человек не в своей тарелке. Еще бы, только четыре утра, а изволь тащиться в Богом забытую дыру. Это главному не привыкать, он много повидал. А этот, наверное, ничего кроме своей уютной каморки. Что ж, привыкай, дружочек.Главный щелкнул пальцами, и его подручный, стоявший возле одной из машин, взял с заднего сиденья кожаный саквояж, после чего подошел и вручил его Мастеру. Репп открыл чемодан. Деньги. Пятидолларовые купюры. Так надежнее и удобнее. Тысяча пятидолларовых купюр. Двадцать пачек. Мастер наугад вынул одну, пролистнул. Пятьдесят купюр. Все честно. Закрыв саквояж, Репп кивнул Фрицу, и тот толкнул Шлосселя в объятья встречавших. Те сразу же заломили ему руки за спину и втолкнули в машину. Главный улыбнулся и отсалютовал Часовым, после чего вся комиссия по встрече расселась по машинам и уехала.— А теперь домой, — сказал Мастер, похлопав по чемоданчику. Группа села в самолет, и тот, набрав необходимую скорость, взмыл в воздух.— Жалко Гуннара, — сказал Фриц. Остальные ответили ему молчанием. Они знали, что Гуннар был опытным разведчиком, прошел всю войну. А тут погиб на первом же задании. Что ж, как говорится, от судьбы не уйдешь……Они ненадолго пережили Гуннара. Когда самолет достиг отметки в 2000 метров, саквояж на коленях Мастера взорвался. Ведь кроме пятидолларовых купюр (фальшивых, разумеется), в нем находился взрыватель, соединенный разноцветными проводами с определенным количеством гексогена… 1.Шплюген — Андер, Швейцария, 25 сентября.…Робот приближался к нему. Огромный стальной механический солдат с четырьмя руками, каждая из которых заканчивалась дулом противотанкового ружья. Его красный раскаленный глаз смотрел сквозь тьму прямо на него. В какой бы густой тени он ни скрывался, робот все равно находил его, настигал. Но в этот раз все будет иначе. Он вскинул ?базуку? и, тщательно прицелившись, выстрелил. Однако робот никак не отреагировал на попадание реактивной гранаты. Он медленно приближался, протягивая к Часовому свои лапы со множеством щупалец. Да, щупалец. Толстых, извивающихся. Часовой выстрелил еще раз. Потом еще раз. И еще. Сколько же этому монстру надо? А робот все ближе. Он уже не лязгает, он звенит. Шаг — звонок, шаг — звонок……Звонок…Хигурэ Сумимото открыл глаза. Робот исчез, но звонки не прекратились. Звонил не робот. Звонил телефон.Хигурэ потянулся, разминая задубевшие от сна за письменным столом конечности. Вчера он до поздней ночи составлял рапорт о положении дел в 3-й боевой группе. Сдавал дела. На последнее задание группу повел ?Мастер? Репп, так как Хигурэ попросился в давно целиком и полностью заслуженный отпуск. Завтра… то есть, уже сегодня вечером он вылетает в Марсель, а оттуда на пароходе поплывет в Японию. Домой. В разрушенный Нагасаки. Он был обязан посетить могилы родных и друзей, погибших в огненном вихре…Он поднял трубку не унимавшегося телефона.— Хиг? Это Борис. Не разбудил? Приезжай на базу. Это срочно.— Хорошо, Борис, я там буду.— Я послал за тобой машину. Жду.Хигурэ повесил трубку и посмотрел на часы. Полседьмого утра. Ему не понравился тон Бориса. Он был явно взволнован. Значит, неприятности. Значит, возвращение домой откладывается на неопределенный срок. Опять…Разведчик Хигурэ Сумимото сначала входил в состав одной из диверсионных групп 2-го управления Абвера, а последние три года состоял в тайной организации ветеранов подразделений специального назначения ?Часовые?. Попал он в ее ряды почти случайно. В конце августа 1945 года он сбежал из советского лагеря для военнопленных на территории Польши, почти неделю жил на подножном корме, стараясь идти все время на запад, надеясь добраться до территорий, контролируемых американцами. Тоже враги. Сбросили на его родной город атомную бомбу… Он сам до конца не понимал, что он сделает, если каким-то чудом все же дойдет и встретит американцев. Вцепится им в горло или все-таки сдастся в плен. Кодекс чести требовал вцепиться в горло. Измученные тело и душа — сдаться. Ну, может, убить пару американцев, а потом сдаться. Хотя после такого его наверняка убьют на месте. Просто пристрелят. Что тоже весьма и весьма неплохо…Однако в плен его взяли не американцы, а какие-то бандиты. Приняли его за какого-то Часового… Разве он был похож на Часового? Хотя кто его знает, может, и был… И зачем он только сунулся на эту ферму? Есть хотел? Хотел. И пить. И спать. И умереть. Все сразу. А получил по голове. Потом спас Бориса. И началось…Жаловаться, впрочем, было особо не на что. Он занимался тем, что лучше всего умел и чем больше всего хотел заниматься, и за это ему хорошо платили. Когда Борис возглавил организацию после смерти майора Скотта, он же Вали, он же глава террористической организации ?Молот Тора?, Хигурэ стал его заместителем. Однако быстро понял, что бумажная работа — это не для него, и попросился в боевую группу. Борис не стал возражать. После предательства майора организация Часовых оказалась на грани уничтожения, но они выстояли. И в это тяжелое время организация, как никогда, нуждалась в опытных оперативниках. Предстояло налаживать работу практически с нуля. Для этого нужны были немалые средства, а хорошо платили только за невозможные задания. Их выполнение брал на себя Хигурэ… Он быстро оделся и вышел из дома. Официально этот дом в тихом горном городке Шплюген значился гостиницей, но это было лишь прикрытие. Дом купили Часовые специально для своих наиболее заслуженных членов. Сейчас в нем никто, кроме Хигурэ, не жил, но он отнюдь не пустовал. Он тщательно охранялся. Другое дело, что никто посторонний этого не заметил бы. Хигурэ улыбнулся про себя. Он лично организовывал охрану этого дома: подбирал людей, расставлял посты. Он был доволен своей работой и своими людьми. С организацией было все в порядке. По крайней мере, так он думал до звонка Бориса. Который мог означать только одно — у них опять проблемы.Его уже ждала машина. Неприметный Опель ?Кадет? 1937 года выпуска. Но инженеры-Часовые славно над ним поработали. Под капотом скрывался гораздо боле мощный двигатель, корпус дополнен противопульной броней, стекла тоже специальные. Так называемый ?оперативный вариант?. Самое оно для перевозки важных персон, к числу которых Хигурэ Сумимото, вне всякого сомнения, принадлежал.Штаб Часовых находился в соседнем Андере и был замаскирован под небольшую экспортно-импортную контору. Непосвященный, если бы ему и удалось проникнуть в здание, не увидел бы ничего предосудительного. Так, комнаты с письменными столами. Все основные помещения располагались под землей: командный пункт, госпиталь, комнаты отдыха, склады. Основная масса персонала размещалась не здесь, а на тщательно замаскированной базе в горах. Именно против той базы был направлен главный удар ?Молота Тора?. Штурм продолжался два дня, и в конце концов враг, понеся огромные потери, отступил. Правда, потери Часовых были намного ощутимее — на базе в живых осталось всего восемь человек. Впоследствии, пока Хигурэ мотался по всей Европе в поисках аналитического отдела — единственной ниточки, могущей привести их к майору, — Борис сделал все возможное, чтобы сохранить как можно большую часть их сети. Были изменены все пароли, все явки, всем полевым агентам был дан приказ уходить в подполье и ждать дальнейших распоряжений. Кто-то успел спрятаться, кто-то нет. Через три месяца, когда они потихоньку выползли из кризиса, когда выследили и уничтожили Вали (отдав, правда, за информацию о его местонахождении последние и с огромным трудом собранные сто тысяч долларов), Борис по секрету признался Хигурэ, что в тот черный период они потеряли 97% всей инфраструктуры и 98% всего персонала. Сейчас это не укладывалось в голове. Если бы все они знали об этом, наверняка плюнули бы на все и разбежались. Исчезли бы, как вода в песке. Никто никогда не мог оправиться после ТАКОГО разгрома. А они вот смогли…Опель подкатил к опрятному одноэтажному особнячку на окраине городка. Хигурэ вошел в задние, кивнул дежурному — безобидному на вид старичку с автоматическим ?маузером? под просторным пиджаком — и прошел прямо в кабинет директора. Директор Барт Хартманн, для своих Барни, тоже был с виду прост, однако всегда носил в кобуре револьвер ?вэблей?, а в специальном отделении стола держал автомат Томпсона. За одним из стеллажей с папками скрывалась потайная дверь в кабину лифта, с помощью которого ?постоянные? посетители могли попасть в святая святых. Этот штаб был намного лучше защищен, чем предыдущий, который пришлось оставить вскоре после бегства майора. И это было правильно, потому что прежний комплекс напоминал скорее проходной двор, чем штаб секретной организации — все на виду. Кто-то скажет, что подобная открытость — лучшая маскировка, но Хигурэ больше склонялся к мысли, что лучшая защита — это когда НИКТО посторонний не видит ничего лишнего… А еще лучше — вообще НИЧЕГО.Спустившись на секретный этаж, Хигурэ чуть не столкнулся в коридоре со ?Старым Лисом? Сэмом, который после возвращения Хигурэ к оперативной работе занял должность заместителя командира Часовых. Они пожали друг другу руки, при этом Хигурэ непроизвольно проявил чуть больше энтузиазма, чем следовало, и Сэм едва заметно вздрогнул. Ранение, полученное при обороне базы, давало о себе знать, и было одной из главных причин, почему Сэму пришлось оставить оперативную работу и перейти на более спокойный, но ничуть не менее ответственный пост. Теперь он руководил аналитическим отделом, который после истории с майором пришлось создавать с чистого листа. И еще неизвестно, какое задание было более ?невыполнимым?…Борис принял его в своем кабинете. Они тепло поздоровались, и Хигурэ сел в одно из кресел возле письменного стола. Борис занял место за столом, помолчал немного, потом посмотрел на Хигурэ и произнес.— 3-я группа пропала без вести.На лице Хигурэ не дрогнул ни один мускул, но внутри все оборвалось. Его группа. Они все были его друзьями, многих он знал еще со времен службы в Абвере. В первую очередь это касалось Токи, с которым они еще тогда особенно сдружились.— Где?— Где-то над Германией. Точнее не скажу. Они возвращались, удачно выполнив очередное задание. Правда, потеряв одного человека. Гуннара Зумвальда, разведчика.Гуннар… На его месте должен был быть он, Хигурэ… Надо же, на первом задании…— Их сбили?— Неизвестно. Вообще мало что понятно. Просто исчезли.— Катастрофа? Диверсия?— Все может быть. Именно поэтому я тебя и вызвал. Для начала ты отправишься в Германию, в британскую зону. В Ганновер. Поступишь в распоряжение местной ячейки. Они планировали их маршрут. Разузнаешь на месте, что к чему.— Могу отправляться?— Да. Проблем с поездкой возникнуть не должно, стандартный канал. Я уже предупредил. Возьми все снаряжение, какое сочтешь нужным. Удачи, Часовой.…Вот так вот. Вместо Японии — Западная Германия, британская оккупационная зона. Хигурэ вышел из кабинета и пошел на склад. В принципе, много с собой брать не нужно. Большую часть снаряжения он получит уже на месте. Но кое-чем он решил запастись прямо здесь. Кто его знает, вдруг никто из западногерманских оперативников не использует сюрикены. А с ними Хигурэ всегда чувствовал себя спокойнее. Он взял десять штук, сложенных в специальный пояс для скрытого ношения под одеждой. В случае чего, на пояс надевалась большая металлическая пряжка, он одевался поверх одежды, и сюрикены можно было быстро вынимать и применять по назначению. А так совершенно незаметно, даже под одной лишь рубашкой… 2.Ганновер, Западная Германия, 27—28 сентября.Через два дня Хигурэ прибыл в Ганновер. Путешествие, как и ожидалось, прошло без приключений. Немецкий пограничник, проверявший его документы, сказал, возвращая их: ?Счастливого пути, друг?. Хигурэ понял, что это — один из Часовых. Будучи осведомленным о методах подбора кадров организации, Хигурэ предположил, что этот человек тоже служил в Абвере. Или СС. А Часовые дали ему возможность начать жизнь с чистого листа. И чистого паспорта. Вполне возможно, что это спасло его от суда за военные преступления… Впрочем, это лишь догадки. ?Интересно, сколько еще таких ?каналов? находится в распоряжении Часовых?? — подумал Хигурэ. Но некоторые вещи лучше не знать. Так безопаснее для всех.Путь в Ганновер, находившийся в британской оккупационной зоне, пролегал через французский и американский сектора. Однако после объединения в феврале этого года трех западных оккупационных зон и образования так называемой Тризонии границы между зонами существовали лишь на бумаге. Это, разумеется, нисколько не касалось советской оккупационной зоны, особенно сейчас, в свете заявлений госсекретаря США Бирнса о необходимости объединения всей Германии, проводимой, несмотря на протесты советской стороны, денежной реформы, и как результат, блокады советскими войсками Западного Берлина. В воздухе пахло порохом…На вокзале Ганновера Хигурэ ждал такой же Опель ?Кадет?, неотличимый от своих собратьев. ?Кадетов? было выпущено много, они давно примелькались, и их появление не вызывало особого интереса. На ?Кадете? может ездить практически кто угодно. В том числе и Часовой.Штаб западногерманской ячейки находился в небольшом доме на Гартенштрассе — одной из тихих, неприметных улочек на окраине. От соседних домов он не отличался ровным счетом ничем. Рядом с входной дверью была прибита затертая медная табличка, надпись на которой можно было прочесть, только подойдя к дому вплотную. Обычная контора рядового нотариуса, кое-как сводящего концы с концами в этом суматошном мире. Впрочем, иногда сюда действительно заходили настоящие клиенты. Редко, но заходили. Лавочка-прикрытие должна функционировать, иначе она перестает защищать и начинает привлекать внимание. Но большинство посетителей были совсем иного рода…Хозяин дома уже ждал Хигурэ, и без лишних формальностей провел его в святая святых — потайной подвал, в котором располагались два кабинета и небольшая комната отдыха для агентов, волею судеб и поручением начальства оказавшихся в Ганновере. В одном из кабинетов находился отдел обработки информации, другой занимал начальник ячейки — инженер по образованию и призванию Иван Саенко по прозвищу Кулибин.Саенко было пятьдесят восемь лет. Родом он был с Украины, из Киева. Отец, профессор Киевского университета Святого Владимира, мечтал сделать из сына инженера, и Иван его не разочаровал. В годы революции семья эмигрировала на запад, в Германию, где Иван завершил образование и получил диплом. Когда к власти в Германии пришли нацисты, Саенки перебрались во Францию, так как отец Ивана не мог смириться с установленными ими порядками. Ему, человеку интеллигентному и высокообразованному, больно было наблюдать проявления национальной нетерпимости и преследования инакомыслящих. Иван тоже проникся ненавистью к нацизму и, когда немцы оккупировали Францию, присоединился, несмотря на огромный риск, к Сопротивлению. Вот тут-то и пригодились его талант, знания и умения. Он чинил оружие, изготовлял мины и, что самое главное, собирал и ремонтировал радиопередатчики. Он мог запросто увеличить радиус действия передатчика или же снизить его энергопотребление. Именно тогда за ним закрепилось прозвище ?Кулибин?, ставшее одним из его псевдонимов. Вершиной его творчества должен был стать автоматический передатчик, в который достаточно было зарядить ленту с написанным азбукой Морзе сообщением, включить его и уйти, а аппарат уже сам отправлял сообщение, после чего самоликвидировался. Подобный аппарат существенно обезопасил бы работу разведчиков, однако Иван так и не успел закончить работу. Гестапо выследило его. Всю семью отправили в концлагерь, где они и погибли, а его долго допрашивали и пытали. В конце концов его тоже отправили в концлагерь, но по дороге на конвой напали члены Сопротивления и освободили Ивана, который к тому времени внешне уже мало походил на человека. Его переправили в Англию, где о его здоровье заботились лучшие врачи. Они смогли восстановить его тело, но не его душу. Он рвался на фронт, но вместо этого попал в Управление специальных операций к майору Рэнди Скотту, где и проработал до конца войны. Ну, а потом майор предложил Ивану стать Часовым, и тот с радостью согласился, поскольку идти ему было некуда, а ?Молот Тора? представлял огромную опасность для обескровленного войной мира…— Значит, будете искать самолет, молодой человек? — спросил Кулибин, закуривая. Он предложил и Хигурэ, но тот вежливо отказался.— Да. Борис сказал, что именно вы планировали их маршрут.— Это так. — Кулибин достал из ящика стола сложенную вчетверо карту и развернул ее на столе. Это была карта западных оккупационных зон, расчерченная разноцветными линиями.— Посмотрим, посмотрим, — бормотал Кулибин. — Ага, вот он. Вот эта синяя линия. Это наш стандартный коридор для полетов в эту часть советского сектора. Они должны были лететь вот так… — с этими словами он провел карандашом по линии от Ростока до Нюрнберга, а оттуда до аэродрома на территории Швейцарии.— Значит, они исчезли где-то в этом районе… Вы поддерживали связь с самолетом?— Да, последний сеанс связи был в 2:30 ночи. Пилоты сообщили, что все идет по плану, группа на борту, они взлетают. После этого — тишина.— Когда Вы в следующий раз пытались связаться с самолетом?— В 3.30. Получается, что они исчезли на этом отрезке пути — между Демицем и Нюрнбергом.А если они сбились с курса? Где их тогда искать? В глубине советского сектора? Или в американском? Или здесь, в британском? ?М-да, за час можно далеко улететь?, — подумал Хигурэ.— У вас есть свои люди в местных органах власти?— Конечно.— Запросите у них сводку…— …всех подозрительных происшествий? Вот, пожалуйста, — Саенко пододвинул к Хигурэ две толстых, перехваченных бечевками, папки. — Не думаете же вы, молодой человек, что мы тут хлеб зря едим?Итак, работой разведчик был обеспечен. Сначала он стал просматривать донесения из населенных пунктов на участке маршрута, на котором по расчетам исчез самолет. Ничего интересного. Ни взрывов, ни найденных трупов, ни обломков. Глухо. К сожалению, информации из советского сектора было очень мало, а ведь именно над ним проходила основная часть данного участка маршрута. Придется лезть туда самому… Ладно, а если они сбились с курса? Вдруг они слишком углубились в британскую оккупационную зону? Проверим. Начнем с донесений из района Гамбурга… Ганновера… Бремена……Стоп, это что такое?..?…В окрестностях Варденбурга приблизительно в 3 часа 15 минут фермер Ганс Шуман наблюдал в небе яркую вспышку и слышал отдаленный грохот. Сразу же направился в префектуру и сообщил о происшествии. Дежурный выслушал фермера, однако, учитывая степень алкогольного опьянения последнего (свидетель как раз возвращался домой из пивной), отнесся к его показаниям скептически…?Варденбург!.. Где карта?.. Варденбург……Нет, это невозможно, слишком далеко……Но уж больно время совпадает… Прикинем. Скорость самолета приблизительно 330 км/час. Вылет отсюда в 2 часа ночи… 1 час 15 минут полета… Ну, пока разогнался, пока то да се… Может быть… Но тогда что они там делали?..Хигурэ просмотрел все папки, но ничего, что хотя бы отдаленно напоминало картину аварии самолета, не нашел. Кроме этого донесения из Варденбурга.— Кто у вас в районе Варденбурга? — спросил он у Кулибина.— Варденбурга? Сейчас, сейчас… Ближайший к Варденбургу агент находится в Бремене. Это американский сектор…— Мне нужно в Бремен.— А вам не кажется, молодой человек, что это слишком далеко?— Кажется. Но я должен все проверить.— Может, благоразумнее подождать до утра?— А который час? — увлекшись работой, Хигурэ совершенно потерял счет времени.— Два часа ночи.— Хорошо, тогда я посплю. Разбудите меня в шесть часов?— Хорошо. Вас отвезет Фриц.?Фриц?…— Ах, простите. Там, на самолете…— Ничего-ничего. Не обращайте внимания… 3.Бремен, Западная Германия, 28 сентября — 6 октября.К двум часам дня Хигурэ уже был в Бремене, крупном промышленном городе земли Нижняя Саксония. В годы войны Бремен очень сильно пострадал от налетов британской авиации, так как в нем располагалась одна из главных баз Кригсмарине — немецкого военного флота, и далеко не все следы бурного прошлого удалось устранить за три прошедших года. Как и все крупные города Германии, Бремен представлял собой одну большую стройплощадку. Это было только на руку Хигурэ. По документам он был служащим одной из японских строительных компаний, готовой предложить свои услуги в восстановлении промышленных и гражданских объектов. Эта компания реально существовала и, как и многие другие японские фирмы, активно осваивала новые рынки. Естественно, европейские бизнесмены были от этого не в восторге, но, с другой стороны, это создавало условия для взаимопроникновения капиталов, а обескровленная военными расходами Япония, до некоторого времени практически полностью закрытая для иностранного капитала, была очень лакомым кусочком. Поэтому европейские и американские промышленники охотно вступали в деловые контакты с японскими коллегами. Мало кто догадывался, что во многом благодаря этому Япония вскоре станет тем, что назовут ?дальневосточным тигром?… Но это уже другая история, а сейчас личина японского бизнесмена как нельзя лучше соответствовала миссии Хигурэ, так как позволяла без особых проблем бывать практически где угодно. А туда, куда не мог попасть Хигурэ-бизнесмен, мог попасть Хигурэ-разведчик……Особенно напрягаться не пришлось. На первой же площади Хигурэ заметил толпу, собравшуюся перед доской объявлений. Именно такие доски объявлений наряду с репродукторами служили подлинными средствами массовой информации в условиях только поднимающейся на ноги типографической индустрии, которая пока что не могла обеспечить утренней газетой всех и каждого. Да и покупать регулярно свежую прессу пока что мог себе позволить далеко не каждый…Хигурэ кое-как протиснулся сквозь толпу и прочитал так заинтересовавшее всех сообщение. Это был официальный бюллетень военной комендатуры Бремена, сообщавший об обнаружении в окрестностях Бремена, в болотах под Варденбургом, обломков самолета, предположительно ?Дугласа? DC-3, без опознавательных знаков. Причины катастрофы пока не назывались, сообщалось лишь, что ?расследование ведет совместная немецко-франко-англо-американская группа военных экспертов?, и что ?выводы будут объявлены после окончательного выяснения подробностей катастрофы?.Итак, рассказу фермера поверили. Или же кто-то другой обнаружил обломки и сообщил куда следует. ?По крайней мере, не придется самому лазить по болотам?, — подумал Хигурэ, возвращаясь к машине. Теперь оставалось ждать окончательных выводов комиссии. Впрочем, разведать обстановку в местной комендатуре тоже не помешает…Местный агент Часовых по имени Вальтер Кауфман выделил Хигурэ машину и устроил разведчика на конспиративную квартиру в одном из деловых районов Бремена, в двадцати минутах ходьбы от военной комендатуры. Естественно, квартиру выбирали совсем не из этих соображений, но сейчас это оказалось как нельзя кстати. Небольшая однокомнатная квартирка с крохотной ванной — типичное жилье холостяка. Или разведенного. Или заезжего бизнесмена. Или секретного агента…В последующие дни Хигурэ проводил рекогносцировку местности. Он изучил все подступы к комендатуре, расположившейся в трехэтажном особняке на одной из боковых улочек Бремена. Это было красивое, крепкое здание восемнадцатого века, хорошо сохранившееся ввиду своей удаленности от значительных промышленных или административных объектов. Этот район вообще довольно редко подвергался бомбардировкам, поэтому военная администрация Союзников выбрала именно это здание для военной комендатуры. Как и все старые здания, это наверняка имело просторные погреба, идеально подходящие для хранения архивов. Оно было окружено сквером и отгорожено от внешнего мира высоким железобетонным забором, увенчанным острыми штырями. Забор был явно построен намного позже здания и совершенно с ним не гармонировал. Скорее всего, изначально сквер был обнесен решетчатым забором с затейливыми металлическими узорами и завитушками, но в последние годы войны эта ограда, как и многие другие, была пущена на переплавку для удовлетворения резко возросших потребностей военных заводов. Поэтому после заселения сюда комендатуры из соображений безопасности возвели этот нелепый и бесхитростный забор, который, тем не менее, эффективно справлялся со своей главной задачей — охранять вверенную ему территорию. Но Хигурэ подобный забор остановить не мог, поэтому после двух посещений сквера, в котором ночью было столько мест для укрытия, что особых усилий для того, чтоб остаться незамеченным, прилагать не доводилось, он уже знал почти все, что было нужно. Не хватало только подробной карты внутренней планировки помещений, но это, согласитесь, уже чересчур…Через восемь дней после обнаружения самолета отчет комиссии был, наконец-то, опубликован. К этому моменту Хигурэ уже начал уставать от вынужденной праздности, однако с благодарностью принимал эту возможность расслабиться и, самое главное, отоспаться. Диверсант должен уметь спать впрок — кто знает, когда еще представится возможность как следует выспаться, и Хигурэ заставлял себя спать не меньше десяти часов в сутки. Что касается отчета… Он, конечно же, ответил на некоторые вопросы, но при этом поставил новые. Один из них, если коротко, звучал так: ?Какого черта??.Во-первых, что касается причины катастрофы, то она была ?судя по всему, учитывая то, что обломки самолета разбросаны на довольно большой площади, спровоцирована взрывом в воздухе, причиной которого, скорее всего, являлась утечка горючего из баков, которое воспламенилось электрическим атмосферным разрядом?. Все эти ?судя по всему?, ?скорее всего? и ?по-видимому?, от которых просто рябило в глазах, позволяли сделать вывод, что комиссия не очень уверена в своих словах и оставляет себе пространство для маневра. Или просто пускает пыль в глаза…?В ходе прочесывания местности обнаружено шесть сильно обгоревших трупов, идентификация которых ввиду их состояния невозможна. Также найдены несколько комплектов частей тел, которые свидетельствуют о том, что всего на самолете в момент катастрофы находилось десять человек…?НЕСКОЛЬКО комплектов частей тел… Сколько? Что такое ?комплект частей тела?? Надо понимать, набор частей тела, соответствующих одному человеку. Обнаружили шесть трупов и несколько комплектов, поэтому всего было десять человек… Почему не написать ?четыре комплекта?? Если комплектов меньше, почему тогда летело десять человек, а не девять или восемь? Если больше, почему десять, а не одиннадцать? У Хигурэ сложилось и все усиливалось впечатление, что комиссия заранее определила для себя цифру ?десять? и заранее подгоняла все факты и находки именно под это число. Именно под число человек, которые летели тем злополучным рейсом. Два пилота, штурман, шесть членов боевой группы и захваченный ученый…ШЕСТЬ ЧЛЕНОВ БОЕВОЙ ГРУППЫ…Но их же было ПЯТЬ! Гуннар погиб. Его не было в самолете. Его трупа там тоже не было. Мастер Репп не такой дурак, чтобы приказать членам своей группы, находящейся на чужой территории, тащить труп убитого товарища. Во-первых, лишняя тяжесть, снижающая скорость группы. Во-вторых, присутствие трупа отрицательно сказывается на моральном духе бойцов. Гуннара наверняка похоронили на некотором удалении от объекта — в полукилометре, скорее всего…Откуда на борту ДЕСЯТЫЙ? Кто он? Когда сел в самолет? Может, в экипаже было 4 человека? Да нет, всегда летали по три. Может, в этот раз четверо? Почему? Может, какой-то дополнительный, секретный пассажир? Кто, откуда? ПОЧЕМУ?..…Да еще эти ?несколько комплектов…?Получается, члены комиссии точно знали, сколько человек ДОЛЖНО БЫТЬ в самолете…Придется посетить комендатуру…Лезть надо было этой же ночью. Теперь, когда работа комиссии закончена, ее члены должны были разъехаться, а все документы — переданы в соответствующие штабы, где доступа к ним уже не будет. Поэтому следовало спешить. Как удалось выяснить, комиссии отвели кабинеты на самом верхнем, третьем этаже здания комендатуры, что облегчало работу Хигурэ. Дело было за малым…Из Ганновера привезли все необходимое снаряжение. ?Маузер? с глушителем, фонарик, мини-фотоаппарат, комплект отмычек и специальный набор инструментов, разработанных лично Иваном Саенко, с помощью которых можно было открыть любой сейф. Уж чего-чего, а сейфов в комендатуре должно быть полно. Как и вообще запертых, а потому чертовски привлекательных дверей, шкафов и иже с ними.Хигурэ облачился в черный обтягивающий костюм, в котором совершал все вылазки на территорию комендатуры. В его распоряжении был еще один вариант костюма, который Часовые называли ?лесным? — тот самый маскировочный костюм немецкого разведчика, основная форма для операций. Но в данном случае он не годился, так как фальшивая листва, помогавшая укрыться в зарослях, только мешала бы, ибо перемещаться по городу в облике куста неудобно. А поскольку машину Хигурэ оставлял возле дома (разъезжать по тихим улочкам спящего Бремена в два часа ночи на автомобиле и тем самым привлекать к себе лишнее внимание в его планы не входило), всю дорогу туда и обратно придется проделать на своих двоих. Благо, недалеко. Пистолет он решил не брать — убивать кого-либо он не собирался, а на самый крайний случай у него были десять сюрикенов. Кожаный футляр с отмычками, фонарик и фотоаппарат он разместил на поясе. Этого было достаточно.Около одиннадцати вечера Хигурэ открыл окно своей комнаты, погасил свет и до полуночи сидел в полной темноте. В три минуты первого он надел на голову маску из плотной ткани с прорезями для глаз и вылез из окна, которое отнюдь не случайно находилось в непосредственной близости от пожарной лестницы (поскольку парадный вход освещался, выходить через него Хигурэ не стал). Так как было новолуние, все было покрыто непроглядной мглой, но для Часового это не было помехой — в темноте он ориентировался не хуже, чем днем. Сказывались годы тренировок. Только вдоль улицы светили редкие фонари, так как ровно в полночь большую часть из них выключали — экономили электроэнергию. Поэтому пронесшийся по улице черный силуэт заметить было мудрено.К половине первого Хигурэ добрался до комендатуры. Через забор он перелез так, как уже несколько раз проделывал это — шпиль на одной из угловых башенок был погнут, и перебраться на ту сторону не составляло труда. Главное было не напороться на кого-нибудь из часовых, но Хигурэ и с этим справился, так как успел довольно хорошо изучить их маршруты. Двор патрулировало четыре человека, еще по одному — у каждой из стен здания. Плюс еще один возле главного входа. Но Хигурэ не гордый, он может войти и не через парадное, тем более что нужно ему сразу на третий этаж.Еще два дня назад, когда он последний раз наведывался сюда, свет в окнах третьего этажа горел до самой поздней ночи. Сейчас все окна были темны. С одной стороны это хорошо — значит, там вряд ли кто-то есть. С другой стороны, это могло означать, что он опоздал… Все равно надо все проверить.Дождавшись удобного момента, Хигурэ стрелой метнулся к углу здания и полез наверх по водосточной трубе. Благодаря черному как ночь костюму он был неотличим от стены, а потому невидим. Его могло выдать лишь поскрипывание трубы, но часовой был далеко, к тому же, вокруг заливались невидимые сверчки, создававшие приличную шумовую завесу. Добравшись до третьего этажа, Хигурэ по карнизу дошел до ближайшего окна и заглянул внутрь. Темно, но Хигурэ различил стоявший у дальней стены письменный стол. Под окном не стояло ничего. Отлично, можно входить. Хигурэ потянул за раму, и окно поддалось. Третий этаж все-таки, плюс охрана кругом, вот кто-то шпингалет и не защелкнул. Пока все шло просто, даже слишком…Хигурэ проник в комнату и закрыл окно, после чего на всякий случай задвинул еще и шторы. Так, посмотрим, что тут у нас. Он включил фонарик и быстро, но без спешки, перерыл письменный стол. Ничего интересного. Тогда разведчик занялся несгораемым шкафом в углу. Он был заперт, но замок оказался достаточно примитивным. И опять ничего, что касалось авиакатастрофы. Какие-то бланки, личные дела… ?Наверное, не тот кабинет? решил Хигурэ. Он еще раз представил себе расположение комнат. Да, за время наблюдения свет в этой комнате горел всего дважды (а был он здесь четырежды). И выключался раньше. Судя по всему, этот кабинет комиссии не предоставляли. Что ж, попробуем еще…Всего в комиссию по расследованию таинственной катастрофы входило восемь человек — по два от Западной Германии, Великобритании, Франции и США. Логично было предположить, что комиссии выделили четыре кабинета. Поскольку один из пяти кабинетов в этой части здания никакого отношения к комиссии не имел (по крайней мере, Хигурэ списывал безрезультатность поисков именно на это), оставалось предположить, что комиссия занимала остальные кабинеты.Около пяти минут Хигурэ, прислонившись к двери, присушивался к происходящему в коридоре. Тишина. Ни шагов, ни скрипа половиц, ни звука открываемых дверей, ни дыхания. Свет из-за дверей не пробивался, поэтому в коридоре должно было быть темно. Конечно, пост охранника мог находиться в противоположном конце здания, откуда просматривался весь коридор. Попытаться перелезть из окна в окно? А если то окно заперто? С дверью уж как-нибудь совладаем…Разведчик осторожно приоткрыл дверь. Она тихонько скрипнула, и Хигурэ замер. Однако никаких криков не последовало, никаких шагов не раздалось, поэтому он выскользнул в коридор и запер за собой двери. Темно и пустынно. М-да, он-то думал, что охрана будет посерьезней. Спишем это на удачу. Ведь если это потому, что охранять тут больше нечего, тогда все очень и очень плохо…Всего в коридор выходило шесть дверей. Хигурэ двинулся по коридору к следующему кабинету и, чтобы прочесть табличку на ней, включил на несколько секунд фонарик. О, сюда-то ему и надо. Под металлической табличкой был приколот кнопками прямоугольный лист с надписью: ?Специальная комиссия. Криминальный советник Герман Шумахер. Криминальный секретарь Клаус Дитрих?.Хигурэ огляделся, некоторое время прислушивался, потом достал отмычку и начал ковыряться в замке. Тут замок был новее, чем у шкафа, а потому заковыристей. Пришлось оперировать двумя отмычками. Наконец, раздался долгожданный щелчок, и дверь открылась. Хигурэ вошел в комнату, заперев за собой дверь. Шторы были задвинуты, поэтому он сразу включил фонарик и занялся осмотром.Сразу было видно, что он попал по адресу. На висевшей на стене пробковой панели были приколоты кнопками несколько фотографий остатков самолета и большая подробнейшая топографическая карта района катастрофы, на которой синими флажками были отмечены места обнаружения частей самолета, красными — тел и фрагментов тел. Хоть Хигурэ и не был специалистом, но даже ему было очевидно, что подобный разброс деталей и тел мог быть вызван исключительно сильным взрывом на большой высоте. Что касается фотографий… Вот например лежащий навзничь сильно обгоревший труп. Разобрать какие либо особые приметы сложно, но лежащий рядом остов МП-41 с оторванным взрывом куском глушителя указывает на то, что это или Мастер, или Аксель, или Фриц. У Токи автомата не было, он их не любил… Правда, он мог взять оружие Гуннара… Нет, Токи был низкого роста, скорее всего, это Мастер… ?Вот и свиделись?, — подумал Хигурэ. Друзья приходят и уходят… Оставалось надеяться, что они не мучились…Два стола, три стула, книжный шкаф. Что у нас на столах и в столах? Образцовый порядок. Ничего лишнего. И мало интересного. Дисциплинированные немцы все документы увезли куда надо сразу по окончании работы. Ну действительно, не оставлять же их где попало… Зато полный ящик стола подробных топографических карт всего района и отдельных его частей. Фотографии… Вот то, что осталось от кабины самолета. Пилот, так и оставшийся навеки пристегнутым к креслу… Нет, его, разумеется, уже отстегнули и положили в мешок для тел. Брр. Покойтесь с миром. Вы будете отомщены. Хигурэ об этом позаботится… Что у нас в шкафу?..Сфотографировав на всякий случай три документа, Хигурэ покинул негостеприимный кабинет и перешел в следующий, где, судя по табличке, располагались американцы: полковник Роберт Ч. Джонс и подполковник Грегори Р. Митчелл. Та же пробковая панель, та же карта, фотографии. Этот кабинет был заметно больше немецкого, а четыре дополнительных стула наводили на мысль, что он выполнял роль штаба расследования. Штаб под контролем американцев… Или это американцев поселили в штабе? Нет, судя по всему, первую скрипку в этой комиссии играли именно американцы. Вот народ, всюду лезут! Ладно, посмотрим, что мы имеем в штабе. В столах — порядок. Или пусто. Кому как нравится. В книжном шкафу — ничего лишнего. А в сейфе…Сейф — это хорошо. У немцев сейфа не было, а здесь есть. Большой сейф. Будем надеяться, не пустой. Хигурэ снял с пояса футляр с инструментами и развернул на полу подле сейфа. Посидел немного, вслушиваясь в окружающий мир, и, не зафиксировав ничего подозрительного, приступил к вскрытию сейфа. Попробовал один инструмент. Этот вошел в замочную скважину по первую отметку. Следующий тоже по первую Третий не вошел вообще. Попробуем комбинацию первого и третьего. Не проходит. Повернем на 45 градусов. По первое. Еще повернем. Не входит. Еще повернем… Нет, максимум по первое. Теперь третий со вторым… Эта конструкция с третьей попытки вошла в замок по третье деление. Прогресс! Отложим пока, попробуем четвертый инструмент… А вместе с первым… А вместе с первым и третьим… А если повернуть?..Сейф открылся причудливой комбинацией из инструментов № 1, 4 и 2 (именно в такой последовательности) при повороте на 90 градусов от исходного положения. Когда замок сейфа открылся, Хигурэ расправил занемевшие от долгого пребывания в напряженной позе мышцы спины и посмотрел на часы: 2:07. Все по графику. Разведчик принялся изучать внутренности сейфа. Две полки. На нижней лежат три папки. Все это надо запечатлеть на пленку для последующего изучения. Первая папка (протоколы осмотра мест падений частей самолета) содержала тридцать листов. Вторая (протоколы осмотра мест падений тел и их фрагментов) — двадцать один лист. Третья — всего лишь восемь. Показания очевидцев. Тот самый фермер. Полицейский, к которому он обратился. Еще пара жителей близлежащего поселка. Командир ближайшей радиолокационной станции. Дежуривший в момент катастрофы оператор. Подробнейший, почти на три листа доклад обо всех событиях за время дежурства. Дома изучим…Верхняя полка. Одна тонкая малиновая папка. Два листа бумаги. Озаглавлены одинаково: ?Отчет специальной межведомственной комиссии по результатам расследования катастрофы неизвестного самолета в квадрате … (Бремен, район Варденбурга, зона ответственности США)?. И содержание одинаковое. Практически…Хигурэ как будто ударило током. Его подозрения оправдывались. В первом варианте отчета, датированном тремя днями назад, количество тел колебалось от восьми до девяти (из-за неясностей с фрагментами тел). Его подписали шестеро из восьми членов комиссии. Не было подписей двух американцев, один из которых действительно был главой комиссии. Второй, датированный позавчера, в котором говорилось уже о ДЕСЯТИ телах, был подписан всеми. Кроме французского подполковника Жерара Лакруа.Зато вчерашний вариант, судя по всему, подписали все. Хигурэ начал вспоминать текст опубликованного отчета и сравнивать его с тем, который держал в руках. Опубликованный был менее категоричен, в особенности это касалось количества трупов. В нем появилась та самая расплывчатость в отношении ?комплектов частей тел?, которая и привлекла внимание Хигурэ. Более категоричный вариант Лакруа подписывать отказался. Но американцам эти десять трупов были нужны позарез. Ради того, чтобы прозвучала и запечатлелась в мозгу обывателя именно эта цифра, они согласились на меньшую категоричность и конкретику. ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО!Хигурэ сфотографировал оба документа и положил назад. Посмотрел на часы. 2:55. Он планировал к трем закончить, но посетить кабинет французов было просто необходимо. Поэтому он сложил все, как было, закрыл сейф и принялся за следующий кабинет. Как всегда, самое интересное находится ближе к самому концу пути.В принципе, этот кабинет ничем не отличался от немецкого. Мебель такая же, даже стоит на одних и тех же местах. Однако один из столов, который, судя по табличке, занимал именно подполковник Лакруа, разительно контрастировал с остальными повстречавшимися сегодня Хигурэ столами. На нем царила действительно РАБОЧАЯ обстановка.Стол был завален картами, фотографиями и документами. В углу стола сиротливо стоял наполовину полный стакан с давно остывшим кофе. Один из ящиков задвинут небрежно и явно в спешке, из него торчит уголок какого-то документа. За этим столом явно работали, причем сравнительно недавно. Когда Лакруа уходил, он явно торопился. Куда? Домой (что бы ни служило ему домом в данный период времени)? В другое место? Может, он хотел что-то проверить перед отъездом? До того, как комиссию официально распустят, и ход сюда ему будет заказан? Очень похоже на то. Остается определить, куда…В коридоре включился свет. Хорошо, что столы стояли вдоль боковых стен, иначе Хигурэ пришлось бы работать спиной к двери, и он мог бы не заметить появления полоски света под дверью. Впрочем, он наверняка услышал бы шаги. Кто-то, не таясь, размеренно шел по коридору. И приближался к двери французского кабинета.Хигурэ лихорадочно огляделся в поисках укрытия. Если это простой обход, то охранник наверняка ограничится подергиванием двери, которую Хигурэ предусмотрительно закрыл. А если его обнаружили? Как? Куда бы спрятаться? За книжный шкаф? Слишком тонкий и стоит неудобно. Под стол? Ноги будут видны… Раздалось позвякивание ключей. ОХРАННИК БУДЕТ ОТКРЫВАТЬ ДВЕРЬ! Наконец Хигурэ решился, бесшумно и молниеносно пересек комнату и прижался к стене так, чтобы оказаться скрытым дверью. Оставалось надеяться, что охранник не будет углубляться в комнату, иначе придется принимать меры…Шаги затихли перед дверью и в замок вставили ключ… Но не это было самое худшее. Послышались шаги еще одного человека. Двое — это уже слишком…Дверь открылась, и в комнату из коридора ударил луч света, в котором явственно выделялись две тени.— Ну что там?— А, бардак. Этот псих уехал, забыв прибраться.— Я видел, как он уезжал. Пронесся мимо меня, как будто за ним черти гнались.— Проверь остальные двери.— Почему я?— Потому что я проверил эту, — железная логика, ничего не скажешь.— Ладно, я еще отыграюсь.— Посмотрим, Блеф-Мэн, посмотрим…— Ой, Блеф-Мэн… Сам-то целый стрит бросил…Дверь закрылась, в замке повернулся ключ, и голоса удалились. Когда свет в коридоре погас, Хигурэ отлип от стены и перевел дух. На этот раз пронесло. Зато теперь ясно, что Лакруа куда-то торопился неспроста. Узнать бы, куда именно…КАРТЫ!!! Хигурэ быстро просмотрел их. Потом пересчитал. Потом достал пачку карт из стола французского полковника и пересчитал их. На одну больше. У каждого члена комиссии был свой набор одинаковых карт района падения. Хигурэ начал искать недостающую, благо все они были пронумерованы. Ага. Карта номер 6. Район на северо-западе от места падения самолета. Что есть на ней, чего нет на других? Обширная пустошь к северу от Эльсфлета. Какие-то строения… АМАТЕРАСУ!!!Это похоже… Это же аэродром!Неужели Лакруа нашел место, где самолет садился?Его личное открытие… Понесся проверять… Сам, в одиночку… Как давно он уехал? Хигурэ потрогал кофе. Совсем холодный. Так, он тут с пол-первого. Во всех окнах свет уже не горел. Сейчас 3.10. Как минимум полтора часа… Как далеко это от Бремена? Километров пятьдесят. Есть ли у Лакруа машина? Конечно, есть, не на трамвае же он туда поехал… И не пешком… Хигурэ почувствовал, что надо спешить. Он взял из набора французского полковника карту №6, остальные положил назад. Брать что-либо из кабинетов он не собирался, но на проявку пленки и печать фотографий у него времени не было. Вполне возможно, что, если пропажу и заметят, ее спишут на все того же Лакруа. На мертвых вообще можно списать, что угодно… Хигурэ сам не знал, почему подумал именно об этом. Интуиция? Чутье? Опыт? Дедукция? Потом разберемся.На осмотр английского кабинета времени не было, к тому же Хигурэ был уверен, что, как и в немецком, ничего там не найдет. Он запер кабинет французов и побежал обратно в немецкий. Центральный вход — это для слабых. Или для невидимок. Для настоящих диверсантов — окно и водосточная труба…А вот курящего прямо рядом с трубой американского солдата в условиях игры не было…?Ну же, уходи, придурок! — ругался себе под нос Хигурэ, уже ухватившийся одной рукой за трубу, да так и застывший в этой неудобной позе. — Курить вредно! Стоять на одном месте тоже. Что-то там развивается. Или образуется… Надо ходить. Гулять. Дышать воздухом. Больше двигаться. Ну, пошел вон!?На его счастье, непосредственный начальник охранника тоже так думал, потому что откуда-то из-за угла раздался окрик:— Эй, Доббс, не халтурить! Бросил сигарету и пошел маршировать! — Да, сержант!— И явишься к рапорту!Солдат ругнулся, но сигарету загасил и пошел патрулировать территорию. Хигурэ мало заботило, сколько и каких нарядов тому придется выполнять, сейчас он был готов расцеловать этого неизвестного сержанта, расчистившего ему дорогу. Не теряя ни секунды, разведчик спустился на землю и побежал к углу ограды. Достигнув ее, он, не снижая скорости, энергично заработал руками и ногами и, используя сходящиеся стены в качестве опор, добрался до верхушки угловой башенки и одним махом перемахнул ее. Едва коснувшись земли, Хигурэ молнией понесся по спящим улицам к своей квартире. Надо было взять кое-какое снаряжение. И машину. Хоть и придется перебудить полрайона, время дороже…В 3.35 он уже был у себя. Первым делом оставить фотокамеру и набор для вскрытия сейфов… Нет, пусть будет, мало ли что. А вот пистолет теперь пригодится. Хигурэ пристегнул на пояс кобуру, а в карман засунул два магазина. Ключи от машины… Переодеваться в лесной вариант? И так сойдет. Маску пока можно снять. Одно дело, когда за рулем машины просто японец. Пусть даже в четыре утра. Но если этот японец в маске… На месте наденем… Все взяли, что хотели? Карту не забыть… Вот она, в другом кармане. Ключи взял… Все, вперед. 4.Окрестности Эльсфлета, Западная Германия, 6 октября.Выехав из города, Хигурэ свернул на шоссе, пролегавшее через Дельменхорст, Ольденбург, Эльсфлет, Фарель и заканчивавшееся в Вильгельмсхафене, на побережье Северного моря. В Ольденбурге оно раздваивалось, и надо было внимательно следить, чтобы не свернуть на другую ветку, уходившую на запад, в Эмден. Кроме того, в Ольденбурге пришлось сбросить скорость — контакты с дорожной полицией были нежелательны. Хотя все документы у Хигурэ были в порядке, его багаж мог смутить представителей закона. И как бы ему не хотелось поскорее вдавить педаль газа до предела в пол, он терпеливо дождался, когда дома останутся позади. Часы показывали 4:01…В 4:08 он уже подъезжал к Эльсфлету. Все-таки немецкие дороги — это что-то. Особенно здесь, в местности, практически не подвергавшейся авианалетам. Конечно, Бремен был разбомблен, Вильгельмсхафену тоже досталось, а уж Гамбургу, лежавшему в ста пятидесяти километрах к востоку, вообще не позавидуешь. Но в Эльсфлете никаких стратегических объектов не было. За исключением разве что того самого аэродрома. На карте окружавшие полосу строения обозначались как ?руины?. Даже странно, что за три года их не отстроили. Хотя, может, так было удобнее…Никакая дорога, если верить все той же карте, к аэродрому не вела. Тоже странно, но факт. Наверное, старая грунтовка за эти годы заросла, а новой не протоптали. Все может быть. Но когда Хигурэ подъехал к достаточно приличной проселочной дороге, уходившей в сторону аэродрома, он совсем перестал что-либо понимать. Или картографы схалтурили и не стали обновлять данные, или… или им кто-то подсказал. Интересные дела творятся. А он привык считать немцев педантичным народом… Хотя… Хигурэ посветил фонариком туда, где были написаны выходные данные. Его догадка подтвердилась. Карты были американскими. Опять эти американцы. Все крутилось вокруг них.Не доезжая полукилометра до аэродрома, Хигурэ оставил машину. Дальше он пойдет пешком. Как бы время ни поджимало, осторожность превыше всего. К тому же появление машины может спугнуть… КОГО-ТО. А кого именно, предстояло выяснить.Хигурэ побежал по обочине дороги и вскоре достиг обширной расчищенной от деревьев площадки, на которой и располагался искомый аэродром. Несмотря на темноту, он различил обгоревшие остовы двух ангаров. Но внимание его привлекли не они, а свет в окнах какого-то строения на другом конце полосы. Хигурэ побежал туда.Но уже через несколько метров вынужден был присесть и замереть. Он был не один. Слева от него на краю полосы стоял человек и смотрел в ту сторону, откуда Хигурэ пришел. Самого разведчика он, судя по всему, не видел, но что-то все-таки привлекло его внимание. Его поза была напряжена, в полусогнутой правой руке он держал пистолет. Судя по размерам и очертаниям — ?кольт? М-1911А1. Серьезное оружие. И, что характерно, американское.Хигурэ осторожно огляделся, при этом не упуская охранника из поля внимания. Больше никого видно не было. Значит, убийства никто не увидит. Хигурэ достал из пояса сюрикен и, коротко размахнувшись, метнул, целясь в шею. Попал. Охранник схватился за шею и тяжело осел на землю. Один есть. Оставалось надеяться, что это не какой-нибудь простой сторож. Но уж очень он был не похож на обычного сторожа. Хигурэ подошел к телу и забрал сюрикен. Вытерев его об одежду трупа, он засунул его обратно за пояс и сноровисто обыскал тело. Пистолет, три обоймы, маленькая книжечка — наверняка документы. Ее Хигурэ забрал, после чего снял с пояса ?маузер? и, пригнувшись, побежал к домику. Это был именно домик — одноэтажное кирпичное строение на краю взлетно-посадочной полосы. Перед домиком стоял пикап, а у двери со стороны полосы — еще один охранник. Оружия у него в руках не было, но он наверняка был вооружен. Хигурэ решил сначала заглянуть в окна. Он уже почти достиг стены домика, как вдруг входная дверь отворилась, и на пороге появился еще один человек, волочивший по земле какой-то мешок… Нет, не мешок. Человека без признаков жизни. Руки и ноги безвольно волочились по земле. Неужели Хигурэ опоздал? Нет, не похоже. В свете, лившемся из открытых дверей, разведчик успел разглядеть, что это был довольно пожилой и небритый мужчина в грубом синем комбинезоне, обильно запачканном кровью. Нет, подполковник не может быть таким небритым. Это кто-то другой.Двое охранников подхватили человека и закинули в кузов пикапа. Тот не издал ни звука. Судя по всему, для него все было кончено. Отмучился, бедолага.Один из охранников, вытерев об пиджак руки, сказал своему товарищу по-немецки.— Один готов.— А что французик? — спросил тот, доставая из кармана пачку сигарет.— Пока ничего. Пусть отдохнет. Ганс его так обработал — родная мать не узнает. Еще пара вопросов, и будем с ним заканчивать.Значит, Лакруа еще жив! Это хорошо. Но врагов еще как минимум трое. Это не очень хорошо, но бывало и похуже. Хигурэ осторожно заглянул в окно. Так, это, стало быть, Ганс. Крупный малый, ничего не скажешь. Боксировать с ним Хигурэ не пожелал бы и врагу. Однако бокс в его планы не входил. У него есть ?маузер? и сюрикены…Хигурэ решил действовать поэтапно. Пока двое головорезов курили на крыльце, стоило заняться Гансом, так как он находился в непосредственной близости от Лакруа, а потому мог, почуяв опасность, его прикончить. Жаль, сидит лицом к окну…Хотя стоп. Ганс поднялся с колченогого табурета и пошел к дверям. Удобно. Всех троих за раз снять легче и быстрее, чем отлавливать поодиночке. Хигурэ бесшумно двинулся вдоль стены к углу здания. Вот скрипнула дверь…— Курите? А мне?..— Держи, заплечных дел мастер…— А то! Как я его, а?— Молодец, молодец…— Кстати, что-то Питера давно не видно…— Да пошел же ?патрулировать?. Перестраховщик чертов. Нет тут никого. И быть не может…?Может?, — подумал Хигурэ, высовываясь из-за угла и выпуская одну за другой три 9-миллиметровых пули. Головорезы как один повалились на крыльцо и больше не шевелились. Хигурэ пощупал у каждого пульс и остался доволен. Затем он втащил всех трех в домик (?Есть надо было меньше, Ганс!?) и, закрыв дверь, подошел к лежавшему в углу человеку.На Жерара Лакруа было страшно смотреть. Его форменный китель был изорван, а лицо представляло собой один большой кровоподтек. На полу рядом с ним лежали три выбитых зуба. Подполковника била нервная дрожь, он был полностью сломлен физически и морально. Сколько же его пытали? По всему видать, часа четыре… Сейчас он хотел только одного — умереть. Хигурэ прекрасно его понимал. Но подполковник нужен был ему живым. И, очень желательно, в своем уме… Рядом на столике лежали вещи, вынутые бандитами из карманов француза. Хигурэ раскрыл удостоверение. Да, его сейчас и вправду родная мать не узнала бы. Часовой наклонился к нему и осторожно потряс его за плечо. Тот задергался и закричал по-немецки:— НЕТ! ПОЖАЛУЙСТА! НЕ НАДО!Так еще лучше. Французского Хигурэ не знал, а вот немецким владел отменно. Проблема языкового барьера разрешилась сама собой.— Жерар, пожалуйста, успокойтесь. Все в порядке.— НЕТ! НЕ БЕЙТЕ МЕНЯ!— Никто не будет вас бить. Они ушли. Это друг. Все кончилось.Француз от лица отнял руки с неестественно скрюченными, наверняка сломанными пальцами, и взглянул на Часового. Хотя ?взглянул? — это сильно сказано. Его глаза заплыли, лишь тоненькая щелочка указывала на то, что они открыты.— Боже мой, Боже мой… Вы… Вы кто?— Я же сказал. Друг.— А почему тогда в маске?— Для вашего же блага.— Ясно… А имя у вас есть?— Называйте меня как угодно. Ну, например, Карл, если это так для вас важно… Вы в порядке?— В полном. Как новенький франк.Сарказм — это хороший знак…— Не волнуйтесь, все уже позади.Лакруа кое-как, с видимым усилием сел. Теперь, когда их глаза находились практически на одном уровне, можно было приступать ко второму этапу знакомства.— Вы ведь Жерар Лакруа? Подполковник?— Нет, Людовик Четырнадцатый... Конечно, я Лакруа. Вон мое удостоверение.— Отлично. Вы-то мне и нужны…— А вы, собственно, кто?— Карл, если угодно.— Нет, я в более широком смысле…— Меня тоже интересует авиакатастрофа в этом районе.— Что значит ?тоже??— Бросьте, подполковник. Я знаю, что вы состоите в комиссии по ее расследованию.— Откуда?— Но вы же подписывали отчет о ее работе, не так ли?— Ну, допустим. А как вы здесь оказались??Кто кого допрашивает?? — подумал Хигурэ, но вслух этого не произнес. Надо, чтобы француз ему доверял. Чем больше он будет знать и чем быстрее придет в себя, тем быстрее удастся наладить контакт. Естественно, ВСЕ Хигурэ ему не расскажет. Но нечто правдоподобное он для Лакруа соорудит…— Меня тоже заинтересовал этот аэродром. И вот я здесь.— А почему?— Место удобное.— В смысле?— Для посадки самолета.Лакруа улыбнулся. Лучше бы он этого не делал, потому что гримаса получилась страшная. Но Хигурэ и виду не подал.— Закурить есть?— Да, пожалуйста, — Хигурэ протянул французу пачку сигарет, ранее принадлежавшую одному из бандитов. Тот попытался достать сигарету, но пальцы его не слушались, поэтому Хигурэ сам достал сигарету, сунул ее Жерару в рот и поднес спичку. Француз чуть поморщился, но, тем не менее, затянулся и закашлялся, отчего сигарета выпала. Однако Хигурэ успел ее подхватить и дал несчастному назад. Тот кое-как ухитрился ее взять и затянулся еще разок, после чего сказал:— Ловко вы ее поймали…— Спасибо за комплимент. А чему, если не секрет, вы улыбнулись?— Да так… Я тоже решил, что самолет садился здесь. Но эти напыщенные идиоты… — в голосе Лакруа явственно слышалось неприкрытое раздражение.— Американцы? — уточнил Хигурэ.— Да, полковник в особенности. ?Доказательств нет, доказательств нет?…— Ага. Зато трупы они считать мастаки.— Это точно… А откуда вы знаете?!— Я читал отчет. Там слишком туманно про это написано. В особенности про ?комплекты частей тел?.— Вот! Вот то-то и оно! — воскликнул француз в приливе ажиотажа, но тут же схватился рукой за грудь.— У вас, кажется, ребро сломано. Успокойтесь.— Мне нужно к врачу…— Обязательно. Идти можете?— Да, сейчас. Только передохну… Гады… Кстати, где они?— Их уже нет.— Уехали?— Ага. Далеко-далеко.— П-понял… Дайте руку…— Осторожненько… По чуть-чуть…Совместными усилиями они подняли француза на ноги. Тот некоторое время постоял, после чего пошатнулся и чуть не упал, но Хигурэ вовремя его поддержал.— Ох, merde!..Судя по всему, небольшое сотрясение. Его надо было побыстрее доставить в больницу. Но узнать все было для Хигурэ еще важнее.— Ну как?— Ой… Плохо…— Присядьте-ка, — Хигурэ пододвинул подполковнику табурет. Тот сел и снова приложил руку к груди.— Ничего, ничего… Уже лучше.Ему действительно было лучше. Это был уже не тот подавленный нытик. Лакруа успокоился, приосанился. Из него будет толк.— Для начала скажите, не узнали ли вы кого-либо из нападавших.— Нет, видел впервые.— А этого? — Хигурэ достал удостоверение первого убитого и протянул подполковнику.— Ничего себе…— Вы его знаете?— Это… Это адъютант… Помощник Джонса.— Это которого?.. Главы комиссии?!— Ага. Я их пару раз видел вместе в комендатуре.Так-так. Питер Болдуин, 2-й лейтенант армии США, адъютант полковника армии США Джонса, главы комиссии по расследованию обстоятельств крушения самолета. Причастен к нападению на подполковника Жерара Лакруа, того самого члена этой самой комиссии, который отважился поставить под сомнения выводы, навязанные, судя по всему, лично полковником Джонсом. Это серьезно. Очень серьезно. Куда серьезней, чем можно было себе представить…— А почему вы решили, что самолет садился?— Мы допросили оператора радиолокационной станции. Он сказал, что какой-то самолет в этом районе исчез с экрана, а потом опять появился. А потом опять пропал, уже насовсем…— Понятно.— Кстати, а где Ганс?— Такой большой увалень? Вон лежит.— Нет-нет, смотритель. Пожилой такой…— Они его убили.Лакруа опустил глаза и некоторое время смотрел в пол. Потом сказал.— Это из-за меня. Если бы не я…— Его бы все равно убили, как свидетеля… Он что-то вам рассказал?— Сначала пускать не хотел, говорил, чтоб завтра приходил. Потом отнекивался, но я понял — он что-то скрывает. Я пригрозил ему, и он признался, что да, садился тут самолет. Тут садятся самолеты время от времени. Контрабандисты, все такое. Пригрозили ему, чтоб лишнего не болтал. Иногда деньги давали. Вот и тогда ночью, 25 сентября, сел один. А до того машины подъехали. Темно было, он марку не узнал. Но не немецкие. Из самолета солдаты вышли: в маскировочных костюмах, с автоматами, все дела. Одного человека, по виду врача, вывели насильно, и тем, кто на машинах, на чемоданчик какой-то обменяли. Потом попрощались и улетели. А те уехали. Вот что он видел. Он как раз заканчивал рассказывать, как эти подъехали и…Лакруа еще что-то говорил, но Хигурэ его практически не слышал. Получалось, Мастер продал Шлосселя кому-то постороннему! Это было невероятно! Это какая-то ошибка… Но сомнений не оставалось. Не верить Лакруа оснований не было. То, что его хотели убить, а сторожа таки убили, было неоспоримым фактом. Инсценировка? Нет, невозможно. Может, это все-таки другой самолет?.. Ага, второй самолет в это же время с другой командой в камуфляже и с автоматами, захватившей врача/ученого. Невероятно…Небо на востоке уже серело. Начало шестого. Что делать с Лакруа? Живым его оставлять рискованно. Да и вряд ли ему дадут долго прожить после такого. Плюс он теперь знает, что кто-то еще интересуется этим самолетом. И может об этом под пытками рассказать…Но убивать его Хигурэ очень не хотелось…?Как непрофессионально!? — мелькнула в голове мысль…— А этот полковник Джонс, он откуда?— По-моему, откуда-то из Цинцинатти…— Да нет, где он живет в Германии?— А зачем?..— Какая ВАМ разница?— Действительно. Любопытство губит кота. У американцев военный городок под Бременом… В Риттерсхуде, кажется.— Хорошо. Значит так. Я отвезу вас в Эльсфлет, там наверняка есть врач. Вы меня не знаете, я вас не знаю. Скажете, что на вас напали неизвестные, а вы сумели вырваться… Придумаете что-нибудь. Как добрались до шоссе и сели в машину — не помните. Вообще мало что помните. Так безопаснее. Если проболтаетесь о нашей встрече — вы не жилец. Это не угроза, а констатация факта. Вас будут пытать, пока не узнают все, что вы знаете и рассказали мне. А меня уже рядом не будет...— Я понимаю. Идемте. Моя машина рядом…— Нет, придется на моей. Помните — вас кто-то подобрал на шоссе.— А если спросят, почему я не воспользовался своей машиной?— Ничего не соображали. Шли куда глаза глядят…— А как я этих громил грохнул?— Они отвлеклись, оставили вас одного, а вы схватили пистолет… — ?Очень интересно. Я убил их из своего “маузера”. У этих гавриков оружия под такой патрон нет…? — Пистолет вы… потеряли где-то в лесу… Не знаете где, долго плутали, пока вышли на шоссе. Пару раз падали, вот он и выпал… В болоте сгинул… Короче, чем меньше конкретики, тем лучше. Учитывая ваше состояние, это неудивительно. Поняли?— Понял, понял. Идемте.Медленно, но верно Хигурэ дотащил француза до своей машины. Наверняка быстрее было бы ее подогнать к домику, но Хигурэ не хотел оставлять Лакруа одного — еще выкинет какой-нибудь фортель…Приблизительно без десяти шесть они въехали в Эльсфлет. Хигурэ не знал, где в этом городке больница, но положился на свое чутье. В конце концов они выехали на центральную улицу, и Часовой увидел аптеку. Это, конечно, не больница, но уже лучше, чем ничего.— Выходите.— Это же аптека…— Думаю, вам там тоже смогут помочь. По крайней мере, вызовут настоящих врачей. Удачи.— И вам удачи. И спасибо... что не убили.Хигурэ ничего не сказал. Он подождал, пока француз выберется из машины и закроет дверь, и резко рванул с места. Проехав два квартала, он снял маску и вытер промокший лоб. ?Спасибо, что не убили?. Умный он, этот подполковник. Смелый. Кто знает, может, Хигурэ еще придется пожалеть об этом… 5.Бремен — Риттерсхуде, Западная Германия, 6 октября.Подъехав в 6:28 к своему дому, Хигурэ сунул ?маузер? и инструменты в потайное отделение, после чего запер Опель и направился к дверям. Хоть его черный костюм и был несколько экстравагантен, ничего особенного в нем не было, и для случайных наблюдателей, буде таковые имеются, мог вполне сойти за беговой или гимнастический. Вот смеху было бы, если б он надел ?лесной? вариант… Хигурэ дважды позвонил, и консьерж, несмотря на раннее время, без лишних вопросов открыл двери. Тоже свой человек. Никаких вопросов. Очень удобно.У себя в квартире Хигурэ принял душ, переоделся в гражданскую одежду и позвонил Кауфману, который должен был заехать за отснятой Хигурэ пленкой и снимками. Но разбираться с ними они будут потом. А для начала……А для начала следовало обыскать дом полковника. Хорошо было бы хоть несколько дней понаблюдать за Джонсом, выяснить график его передвижений, но таким количеством времени Часовые не располагали. Нападение на французского подполковника само по себе было очень серьезным происшествием, а тут еще этот лейтенант Болдуин… Все документы нападавших Хигурэ забрал, что должно на некоторое время затормозить официальное расследование, но Болдуина многие наверняка знали в лицо. Да и вообще вся эта история должна насторожить полковника, который непременно попытается уничтожить все улики. В свою очередь те, кто стоит за Джонсом (вряд ли он был в этом деле главным), также будут заметать следы. Они постараются нейтрализовать Джонса, отправят его домой в Америку или прикончат. Поэтому действовать приходилось в авральном режиме и ковать железо, пока горячо. Исходя из этих соображений, Хигурэ поручил Кауфману связаться с Ганновером и затребовать трех человек для организации наблюдения за полковником и его домом, а также инженера, чья помощь может понадобиться при осмотре дома полковника. Кто знает, насколько сильно Джонс не любит незваных гостей… Перед вылазкой в комендатуру Хигурэ заставил себя шесть часов поспать, и был, несмотря на бессонную и полную приключений ночь, бодр и свеж. Поэтому, предоставив Вальтеру заниматься всем этим, он, не желая терять ни минуты, отправился прямиком в Риттерсхуде.Риттерсхуде представлял собой небольшой тихий городок, состоявший практически полностью из частных одноэтажных домиков, в северной части которого несколько кварталов были предоставлены офицерам-американцам и их семьям. Сейчас, когда передача всей полноты власти немецким органам была уже не за горами, их оставалось не так уже и много. Довольно приличное количество домиков, мимо которых проехал Хигурэ, пустовало. Заселять их пока не разрешалось, но как только последняя американская семья покинет этот район, возвращаясь на родину или перебираясь в Бонн, сюда буквально хлынет поток немцев из близлежащего Бремена. Но пока что эти районы оставались закрепленными за американцами. С одной стороны, Часовым это было на руку, так как в пустых домах можно было запросто организовать наблюдательный пост. В то же время любой посторонний непременно привлечет к себе внимание в этом, доступном лишь ограниченному контингенту лиц районе, что создавало дополнительные сложности.6:44. Интересно, когда полковник выходит из дому? Точного адреса Хигурэ не знал. Внешность Джонса пришлось определять по редким фотографиям в газетах. Печатали в основном фотографии обломков самолета, но на одном снимке, запечатлевшем процесс разбора кучи обломков, был изображен в профиль полковник армии США. Имена и должности членов комиссии не раскрывались из соображений секретности, но, как установил Хигурэ, американский полковник в составе комиссии был один. Оставалось надеяться, что это именно Джонс…Нет, все-таки хорошо, что у американцев почтовые ящики с фамилией владельца располагаются прямо перед домом. А на этом даже звание значилось: ?Col. R. C. Jones. US Army?. Проехав мимо дома, Хигурэ припарковал машину через двор, заглушил двигатель и стал разглядывать дом полковника в зеркало заднего вида. Так, на ящике написано не ?Джонсы?, как на других, а именно так: ?Полковник Джонс?. В единственном числе. Означало ли это, что полковник живет здесь один, без семьи? Детской площадки перед домом нет… Может, у него уже взрослые дети? Хотя тогда их тут тем паче нет. Жена? Любовница? Если любовница, то точно не здесь, на виду у сослуживцев. А насчет жены хотелось бы уточнить. Очень неприятно будет на нее напороться… Так, дверь гаража закрыта. Есть внутри машина или нет? Есть ли у полковника машина? Если нет, зачем гараж? Мог просто к дому прилагаться, не сносить же… Может, за ним служебную машину присылают… С шофером… А вдруг его шофером был именно Болдуин? А что — адъютант-помощник-шофер… Но если Болдуин мертв, кто тогда приедет? Приедет ли вообще? Если полковник весь день просидит дома… Да какое там! Происшествие с Лакруа поднимет такой переполох, что полковник будет просто обязан приехать. В крайнем случае за ним пришлют другого шофера… А вдруг к нему решат приставить охрану? И к его дому? Это будет катастрофа. Может, и вправду лучше было этого Лакруа убить, а труп закопать где-нибудь в лесу. Числился бы пропавшим без вести… Ага, и весь гарнизон бросился бы его искать. А так даже лучше: подполковник спасен, злоумышленники убиты. Искать никого не надо, дороги перекрывать незачем, вводить чрезвычайное положение ни к чему… Вот что значит — оперативное чутье! А может, это была банальная жалость… А вот встретился бы ему этот Лакруа тогда, в 45-м — не посмотрел бы, что француз. Для него тогда разницы не было — англичане, американцы, французы… Так, спокойно… Который там час? 7:01…Дверь особняка Джонса открылась, и на пороге появился подтянутый широкоплечий мужчина лет пятидесяти в плаще поверх военной формы. Из-под фуражки пробивались когда-то черные, как смоль, а сейчас уже практически полностью седые волосы. Хигурэ видел его в профиль, и сразу же узнал. Да, это тот самый полковник с фотографии. Запер двери, подошел к воротам, посмотрел на часы. Оглянулся вокруг (Хигурэ, предугадав это, вовремя пригнулся). Он явно кого-то ждал. За ним должны были прислать машину. А она опаздывала. Догадка Хигурэ касательно Болдуина начинала оправдываться. Что же будет дальше? Вот издалека послышался шум мотора. Судя по звуку — джип. Автомобиль приближался с той стороны, откуда приехал Хигурэ и остановился неподалеку. Хигурэ чуть приподнялся, чтобы видеть происходящее. Действительно, армейский Додж VC-1. Полковник выглядел несколько удивленным, но, тем не менее, сел в автомобиль, и джип тронулся, проехал мимо машины Хигурэ и скрылся за поворотом.Так, полковник отбыл. Что касается его возможной жены… КОЛЬЦО! У него не было кольца! Зрение и память разведчика никогда не подводили. Что ж, вопрос можно считать закрытым. Значит, сейчас дом пуст… Судя по удивлению на лице полковника, он ожидал увидеть кого-то другого. К сожалению, расстояние и шум мотора не позволили Хигурэ расслышать разговор, но в целом его гипотеза подтвердилась. И это не могло не радовать. Хотелось бы, чтоб так было и дальше…Хигурэ включил двигатель и, доехав до перекрестка, стал искать телефонную будку. Такая обнаружилась, причем довольно недалеко. Часовой припарковался рядом с ней и позвонил в Бремен.— Ну что там?— Я говорил с Кулибиным, они будут к половине девятого.— Понял. Сразу направь их в Риттерсхуде. Хохштрассе, 11. Имя клиента — на почтовом ящике. Не промахнутся. Я пока осмотрюсь. Если меня нет поблизости, я в доме. В случае чего перезвоню.— Принято. Отбой.— Отбой.Хигурэ вернулся к машине, взял пистолет и отмычки и спрятал их под плащом. Пешком дошел до дома Джонса, удостоверился, что никаких изменений за время его отсутствия не произошло и, не сбавляя шаг, пошел дальше по улице, дойдя до следующего перекрестка. Район просыпался, начинали сновать туда-сюда автомобили, из домов выходили жители. Но не из всех домов. Особенно обрадовало Хигурэ то, что из пяти домов на этой стороне Хохштрассе три пустовали, что давало возможность беспрепятственно подобраться к дому полковника…— Здравствуйте, я могу вам помочь? — раздался голос за спиной Часового. Хигурэ мысленно выругал себя за ротозейство, однако изобразил растерянную улыбку и обернулся, ожидая увидеть полицейского. Но это был человек в спортивном костюме и кедах, судя по всему, совершавший утреннюю пробежку.— Здравствуйте. Скажите, нельзя ли в этом районе приобрести…— Дом? Нет, нельзя. Это зарезервированный район.— Простите, не понял?По лицу бегуна было видно, что ему уже не впервой отвечать на подобные вопросы.— Приходите в январе. Тогда недвижимость будет продаваться.— В январе… Долго ждать. Жалко… А у вас тут красиво. Уютно.— Это точно. Мне самому жалко отсюда уезжать.— А почему вы уезжаете?— Я американец. Служил здесь, а теперь меня переводят домой. Как и почти всех жителей этого района.Хигурэ кивнул.— Теперь понял. Спасибо. Январь, говорите… Хорошо. Еще раз спасибо.— Простите за нескромный вопрос…— Да, конечно. Что угодно.— Вы… Вы японец?И что ему сказать? Да, японец. И вы, гады, мой родной город с лица земли, со всеми жителями, среди которых и старики, и женщины, и дети малые…— Нет, кореец.— Ах, простите…Простите, извините… Извинил бы тебя, да больно здесь людно…— Ничего, я привык. Я ведь вас тоже принял за немца.Американец улыбнулся, сверкнув зубами, шутливо погрозил Хигурэ пальцем и потрусил дальше, а Часовой еще некоторое время постоял на перекрестке, после чего прошел чуть вперед и свернул на переулок, тянувшийся вдоль тыльных стен домов. Выдержка — это наше все… Отсчитав третий дом, Хигурэ без колебаний открыл калитку и подошел к задней двери. Главное в этом деле — не выглядеть подозрительным, прячущимся… Теперь важно открыть дверь за разумное время. Разведчик начал ковырять в замке отмычкой, но ничего не получалось. Хорошо, возьмем другую… Переулок был пуст, а от людей на улице Часового закрывал дом. Но в любой момент кто-то мог появиться в переулке, и тогда начнутся неприятности… Фух, открыл. Хигурэ ощупал косяк двери в поисках каких-либо растяжек или контрольных нитей, но ничего такого не нашел. Или их не было, или он уже все оборвал. Но поскольку никаких посторонних звуков, сопутствующих падению гранаты на пол или выдергиванию чеки, не раздалось, Хигурэ перевел дух и вошел.Ничего не скажешь, уютно. Чистота. Молодец, полковник, дом в порядке содержит… На всякий случай Хигурэ достал пистолет и, соблюдая максимальную тишину, начал осматривать дом. На первом этаже располагались кухня, через которую он зашел, прихожая и гостиная. Лестница, под которой находился небольшой темный чулан, вела на второй этаж. Спальня, ванная комната и еще одна комната, запертая на ключ. Хигурэ присвистнул. Если за этой дверью скрывался кабинет, то он был очень обширным. Как полторы гостиных и полкухни. Там должно быть много всего интересного… Где этот инженер? Уже почти восемь… Еще полчаса, плюс дорога сюда... Ладно, продолжим осмотр. Где тут лестница на чердак? Нет ее. Странно. Судя по внешнему виду, у этого дома должен быть обширный чердак. Даже окошки есть… Может, он не используется? Конечно, такая площадь, и не используется… Вот, пожалуйста. Хоть тут и заметали, но немного штукатурки возле плинтуса осталось. А прямо над этим местом находится квадратная дверца, с первого взгляда абсолютно неотличимая от остального потолка. Интересно, что там… Нет уж, дождемся специалиста. А как в этом доме обстоят дела с подвалом? Разведчик спустился на первый этаж. Так, никаких непроверенных дверей не было. Нет подвала? Нет, нас на мякине не проведешь… Хигурэ залез в чулан под лестницей и, нащупав в темноте выключатель… Стоп, а если ловушка? Как раз для таких, как он, сыщиков-любителей? Хигурэ медленно убрал руку от рычажка и выбрался из чулана. Подождем…Раздался звонок в дверь. 8:19. Рановато… Хигурэ тихо перебежал в гостиную и, едва приоткрыв штору, попытался разглядеть пришедшего… Ух ты, как интересно… Он кинул плащ и шляпу на кресло (вряд ли хозяин дома будет открывать двери в плаще и шляпе) и открыл дверь.— Мастера вызывали? — сверкнул на него очками в тонкой оправе Иван Саенко. Он был одет в клетчатую рубашку и синий комбинезон, на голове красовался черный берет, а в руках он держал небольшой черный чемоданчик, с какими ходят врачи, сантехники, электрики и иже с ними.— Вызывал, — ответил Хигурэ, впуская пожилого инженера и закрывая за ним дверь.— Что, молодой человек, не ожидали увидеть старую штабную крысу?— Ну что вы, я наслышан о ваших подвигах…— Хм, подвигах, надо же… Что-нибудь интересное нашли?— Да, идемте. Где остальные?— В пустующем доме напротив. В случае опасности они свяжутся с нами, — Кулибин указал на небольшую черную коробочку у себя на поясе.— Как Вальтер?— Проявляет снимки.— В газетах уже что-нибудь появилось?— Пока ничего.— Ладно, у нас не так уж и много времени… А вы быстро добрались.— Ну так, кто же за рулем…— Так вы еще и гонщик?— Иногда. Что вы хотели мне показать?— Для начала кабинет. Это на втором этаже.Они поднялись этажом выше, и Кулибин почти сразу указал пальцем на потолок.— Похоже, там люк.— Да, знаю. А вот эта дверь…— Тихо, молодой человек. У нас тут кое-что есть…Кулибин осторожно опустился перед запертой дверью на колени и с помощью извлеченной из чемоданчика лупы внимательно осмотрел ручку, нижнюю часть косяка двери и паркет перед порогом. Затем снял с пояса маленькие кусачки и, все скрупулезно обдумав, перерезал практически невидимую невооруженному и неподготовленному глазу проволочку. После чего поддел щупом участок паркета, и Хигурэ обомлел. В специально устроенной и тщательно замаскированной выемке в полу лежала длинная прямоугольная мина. ?Pmi-43?, — вспомнил Хигурэ. Разнесла бы полдома. Даже страшно подумать — он же ходил в считанных миллиметрах…— Не дрейфьте, юноша, — назидательно произнес Кулибин, — теперь будете знать, на что смотреть.— А вы что, уже с таким встречались?— Нет. Но с кое-чем наподобие… Ладно, давайте замком займемся…Кулибин достал отмычку, аналогичную той, что имелись в распоряжении Хигурэ, и стал ворочать ею в замке. Когда замок щелкнул, удивление Хигурэ переросло все допустимые пределы. Он двумя такими не мог открыть замок на задней двери, который наверняка не шел ни в какое сравнение с замком на кабинете, а Кулибин ОДНОЙ, да за ДВЕ МИНУТЫ… Ух и зубра завербовал майор… Знал толк в людях, в этом ему не откажешь. Хотя вот его, Хигурэ, правда, в свое время недооценил…Они зашли в кабинет, который, как Хигурэ и предполагал, был просто огромен. В центре стоял длинный стол на десять человек, который упирался в массивный резной письменный стол, рабочее место полковника. Зачем полковнику такой стол? Не генерал все-таки. Ох, не прост был этот Роберт Ч. Джонс… Пока Хигурэ рассматривал стены кабинета, увешанные старинным оружием, и книжный шкаф, набитый множеством старинных и, Хигурэ был в этом уверен, очень дорогих книг, Кулибин методично, метр за метром, исследовал сначала пол, потом стены, потом потолок и мебель, после чего подошел к возвышавшемуся в углу сейфу. Этот сейф был почти вдвое выше стоявшего в комендатуре. Когда Хигурэ подошел к сейфу, Саенко как раз заканчивал осмотр двери. В отличие от своего комендатурного собрата, этот сейф имел кодовый замок: четыре больших циферблата с цифрами от нуля до девяти. Хигурэ такой сейф открыть не смог бы, разве что перебором всех вариантов, но Кулибин, кроме всего прочего, был еще и высококлассным медвежатником, а его чемоданчик — поистине бездонным, так как вмещал в своих недрах еще и стетоскоп, который инженер приложил к двери сейфа и стал медленно вращать первый циферблат. Дойдя до цифры ?1?, Саенко остановился и взялся за второй циферблат. В итоге через десять минут, когда комбинация показателей циферблатов образовала число 1208, сейф громко щелкнул. Кулибин тотчас же сложил стетоскоп назад, а вместо него взял в руку щуп и, осторожно, на пару дюймов приоткрыв дверь сейфа, просунул внутрь заостренный и загнутый конец инструмента. Примерно минуту казалось, что инженер вообще не двигается, хотя на самом деле он выполнял очень тяжелую и очень опасную работу. Хигурэ в этом убедился, когда тот, утерев пот со лба, полностью открыл дверь сейфа, и разведчик увидел, что к внутренней стороне двери была прикреплена увесистая посудина с прозрачной жидкостью. Нитроглицерин. Если бы Кулибин сразу открыл дверь, она под действием хитро замаскированного рычажка упала бы на пол и от Часовых осталась бы в лучшем случае горстка пыли…— Рисковый человек этот Джонс. Или чрезвычайно умелый. Такая посудина даже от слишком резкого закрытия двери может детонировать. Да и вообще, держать в доме столько нитроглицерина — все равно, что жить на пороховой бочке. Даже хуже. Вот так-то, молодой человек. А теперь достаньте-ка из моего чемоданчика фотокамеру. Посмотрим, что из всего этого нам может пригодиться……После двух с половиной часов однообразной и потому очень изматывающей работы они сделали перерыв. За это время они просмотрели и сфотографировали три четверти всех бумаг, хранившихся в сейфе. А ведь были еще шесть ящиков письменного стола… Не стоило также забывать о неизведанных глубинах чердака и, вполне вероятно, подвала, в существовании которого еще требовалось убедиться. К тому же Хигурэ уже начал чувствовать легкий голод. Последний раз он ел восемнадцать часов назад. В принципе, он вполне мог не есть еще почти столько же и оставаться дееспособным, но ничего приятного в этом не было. Предусмотрительный Кулибин взял с собой десять запасных катушек с пленкой, однако, если так пойдет и дальше, на ВСЁ их не хватит, и придется либо запоминать, либо наплевать на все условности и забрать с собой самые ценные документы. Плюс ко всему следовало следить за временем и уложиться до возвращения полковника. Оставалось надеяться, что последние события надолго задержат его на рабочем месте…В 13:04 они наконец покончили с содержимым сейфа. В их распоряжении оставалось всего три кассеты с пленкой. Зато собранной ими информации хватило бы аналитическому отделу на несколько месяцев работы. Было очевидно, что полковник методично собирал компромат как на своих непосредственных подчиненных, так и на вышестоящее командование. А, кроме того, еще и на всех заметных деятелей союзнической и немецкой администраций. Интересно, для чего это все? Для шантажа? Чего-нибудь другого? Исходя из объема собранных материалов, в распоряжении полковника должна была находиться целая армия соглядатаев и информаторов. Если хотя бы часть этой информации попадет в прессу, это вызовет такой общественный и политический резонанс, что мало не покажется никому. Сохранение такой информации в тайне целиком и полностью оправдывало и мину под паркетом, и цистерну нитроглицерина…Тщательно восстановив целостность ловушки и осторожно закрыв дверь сейфа, они принялись за ящики стола. Хотя таких взрывоопасных материалов, как в сейфе, в них не содержалось, там было много других интересных материалов. Например, банковские документы, списки счетов, перечни акционеров каких-то американских, немецких, швейцарских и французских фирм… Особый интерес представляла найденная в одном из ящиков шифровальная книга. То, что это была именно шифровальная книга, ни у Хигурэ, ни у Кулибина сомнений не возникало. Но вот с таким шифром они сталкивались впервые. К сожалению, в ней описывался только процесс шифрования сообщения, но не было инструкций по дешифровке. Тем не менее, Часовые ее пересняли на пленку. В другом ящике не было документов, но было три бархатных футляра с бриллиантовыми ожерельями неописуемой красоты, каждое из которых стоило целое состояние. Как же велик был соблазн их прикарманить… Но нет, таким вещам везде строгий учет, а оставлять какие-либо следы своего пребывания здесь было опасно… Еще в одном ящике они нашли пару изящных дуэльных пистолетов в футляре из красного дерева со всеми сопутствующими инструментами. Хигурэ предложил на пару торжественно застрелиться. Кулибин сказал, что есть более простой, но очень эффектный способ самоубийства — по очереди стрелять в сейф. От чьего попадания бутыль с нитроглицерином взорвется, тот проиграл… Ладно, посмеялись, и хватит.Следующим на очереди был чердак. Проверив люк на предмет ловушек, Кулибин сказал, что вроде все чисто. Он потянул за люк, и тот плавно открылся. При этом закрепленная на нем складная лестница раздвинулась, открывая путь наверх. Сервис, однако. На чердаке обнаружился коридор, в который вели две двери — по одной с каждой стороны. Ловушек на дверях не было, однако замки были хорошие, даже посложнее, чем на двери кабинета. Часовых это поначалу удивило, но они очень быстро поняли, почему это так. Обе комнаты были просто доверху забиты предметами искусства, антиквариатом и связками старых ценных бумаг и ассигнаций. Старых, но от того еще более ценных. Стоявшие в особых шкафах рулоны, которые Часовые поначалу приняли за ковры, на деле оказались великолепными картинами… На этом чердаке в занюханном пригороде Бремена был склад сокровищ, вывезенных из музеев Германии и частных коллекций, ломбардов и просто из бабушкиных сундуков на чердаке. ?Интересно, какой процент этого добра принадлежал уничтоженным нацистами евреям?? — эта мысль пришла в головы двух Часовых практически одновременно. Саенко крепко сжал кулаки. Его можно было понять — на хребте таких, как он, самоотверженных борцов с коричневой чумой в Германию въехали ненасытные хапуги. До сих пор притчей во языцех были действия на территории поверженной Германии советских солдат и их командиров. Но союзники были не лучше. А может, даже во сто крат хуже. Ведь публично осуждая Советский Союз, они делали то же самое. Просто чудовищно.Получалось, полковник Джонс был своеобразным хранителем ?общака?? Полковник, ведущий тихую и размеренную жизнь в тихом немецком городке? Может, в этом одна из причин, по которой иностранцам был закрыт доступ в этот район? Кто знает, какие тайны хранят пустующие ныне дома… Нет, вряд ли. Из тех домов все давно вывезено. А из этого еще вывезут. До января полно времени…— Пойдемте отсюда, молодой человек, — сказал Кулибин Хигурэ, положив тому руку на плечо.— Да, у нас еще много работы, — 14:32. Как быстро пролетело время! Пора начинать сворачиваться…Они спустились со второго этажа. Оставалось осмотреть предполагаемый подвал, но, учитывая уже увиденное ими, удивить Часовых могла разве что обнаруженная там атомная бомба. Кулибин открыл дверь чулана и посветил внутрь фонариком, после чего повернул тот самый выключатель, которым не осмелился воспользоваться Хигурэ, от чего зажглась прикрепленная в углу лампочка.— Все тривиально, молодой человек. Надо только…Договорить он не успел. Они услышали шум мотора, визг тормозов, хлопанье дверей, и одновременно со всем этим коробочка на поясе Кулибина ожила и дважды пискнула. Сигнал об опасности! Но он запоздал. По крыльцу уже гремели шаги, в замочной скважине повернулся ключ, и в гостиную из прихожей вошли трое в плащах поверх американской формы. Они явно направлялись на второй этаж и не ожидали тут никого увидеть, поэтому при виде двух человек возле лестницы остановились как вкопанные.?Они здесь незаконно. Во всяком случае, без ведома Джонса?, — решил Хигурэ. Нельзя терять ни секунды, надо атаковать.— Вы что здесь делаете? — строго спросил он. ?Маузер? разведчик вытащил из-за пояса сразу, как услышал звуки открывания двери, и держал его за спиной. Краем глаза Хигурэ видел, что Кулибин застыл, опустив руку в свой чемоданчик. Его лоб был густо покрыт потом, который блестел в лучах светившей из чулана лампы.Но пришедшие тоже были не лыком шиты. Тот, что стоял посередине и, судя по всему, был за главного, гневно, но немного растерянно выкрикнул:— Это ВЫ что здесь делаете? Я лейтенант армии США, а это — собственность правительства США. Предъявите документы!— Спокойно, лейтенант, а мы, по-вашему, кто? Это ВЫ предъявите документы!Лейтенант нервничал. Он боялся и не знал, что делать. Тут НИКОГО не должно было быть. Что самое смешное, это в равной степени относилось и к лейтенанту и его команде. Он уже начинал подумывать, как бы отсюда уйти, вызвав как можно меньше подозрений, но тут один из его подручных, заметив висевший на груди Кулибина миниатюрный фотоаппарат, резко сунул руку за пазуху и закричал:— У НИХ ФОТОАППАРАТ! ЭТО ШПИОНЫ!..?Черт!? — подумал Хигурэ, выбрасывая вперед руку с пистолетом. Если бы не этот старый боров Кулибин, он бы мог без проблем уйти, но не бросать же инженера на произвол судьбы…В следующую секунду оказалось, что Кулибин вполне в состоянии сам о себе позаботиться. Его чемоданчик был воистину бездонным. Хигурэ только навел пистолет в грудь прозорливому американцу, схватившемуся за оружие, как справа от него раздался сухой треск выстрела, и посередине лба лейтенанта, стоявшего к ним ближе всего, появилось красное пятно. Хигурэ посмотрел направо, одновременно спуская курок, и был поражен и одновременно пристыжен увиденным. Лицо Кулибина, до этого выражавшее глубокую растерянность, преобразилось: его глаза за стеклами очков воинственно блестели, губы крепко сжаты, челюсти сведены. Он стрелял прямо через чемоданчик. Что именно за оружие у него было, Хигурэ не рассмотрел, да и времени особенно не было. Единственный оставшийся в живых после их с Кулибиным выстрелов американец уже достал из кобуры ?кольт? и готовился открыть по Часовым огонь. Хигурэ перевел ?маузер? на него, но Кулибин и тут его опередил. Грохнул еще один выстрел, и американец, схватившись левой рукой за грудь, рухнул навзничь.И тут Хигурэ вспомнил, что пользоваться ?маузером? было нельзя — он ведь ?засветил? его там, на аэродроме. Если будет установлено, что в Риттерсхуде использовался тот самый ?маузер?, вся их с Лакруа легенда пойдет коту под хвост… Хигурэ метнулся к убитому им американцу. Пуля попала тому прямо в сердце. Он перевернул труп на спину. Выходного отверстия не было, значит, пуля осталась внутри. Этот труп придется забрать с собой. И гильзу не забыть…Тем временем снаружи захлопали двери второго приехавшего автомобиля. Еще противники. Вдруг зазвучали выстрелы. Это Часовые-наблюдатели открыли огонь с тыла. В ответ раздались очереди. Хигурэ поднял с пола ?кольт? одного из убитых и метнулся к окну. Двое американцев, вооруженные ?масленками? М3А1, укрылись за машиной и перестреливались с двумя Часовыми, засевшими в пустом доме напротив. Еще один Часовой выбежал из-за дома и дважды выстрелил, но короткая очередь изнутри автомобиля настигла его, и он рухнул на газон. Хигурэ разбил рукояткой пистолета окно и открыл огонь. Один из сидевших к нему спиной американцев, получив пулю в голову, ?пораскинул? мозгами и растянулся на тротуаре. Другой развернулся и уже дал было очередь по Хигурэ, но третий выстрел Кулибина ранил его в плечо, и он выпустил автомат. ?Получи свое?, — пробормотал себе под нос Хигурэ и двумя выстрелами сразил американца наповал. Осталось еще четыре патрона. Он выстрелил в силуэт американца, видневшегося сквозь ветровое стекло, и крик боли возвестил о том, что выстрел достиг цели. Отлично!.. Неожиданно в лицо Хигурэ ударили отлетевшие от оконной рамы щепки, и он отшатнулся, инстинктивно закрывая лицо рукой. Еще один стрелок. Где он, черт побери? Так, глаза, к счастью, целы. Это главное. А на пару заноз можно не обращать внимания… Где Кулибин? Еще одна автоматная очередь, совсем близко. Разведчик высунул правую руку из окна и вслепую разрядил пистолет, ориентируясь по звуку. Потом упал на пол и пополз к трупам за новой обоймой. Несколько пуль ударили в стену недалеко от места, где он только что прятался. Этот американец чертовски хорошо стрелял. Где же Кулибин?.. Два выстрела со стороны кухни были ему ответом. Хигурэ сменил обойму и побежал туда. Больше выстрелов не было. Он осторожно зашел на кухню. Она была пуста.— Иван! — позвал Хигурэ.— Что случилось, молодой человек? — спросил Кулибин из прихожей. В руках он держал маленький револьвер, практически утопавший в его широкой ладони. 9-мм ?кольт? ?Детектив Спешиал?. Ну, Кулибин, ну, сукин сын…— Нам надо уходить, — сказал Хигурэ.— Что верно, то верно.— Моя машина в квартале отсюда. Идемте… Да, чуть не забыл. — Хигурэ метнулся в комнату и, пошарив вокруг лестницы, подобрал стреляную гильзу от ?маузера?, после чего взвалил себе на плечи труп убитого им американца.— Потом объясню, — бросил он ошарашенному Кулибину. Тот ничего не сказал, лишь коротко кивнул, подобрал свой безнадежно испорченный чемоданчик, и они побежали к заднему выходу, а потом дворами. Американец весил килограммов девяносто, и Хигурэ довольно быстро выдохся — все-таки он разведчик, а не гренадер. Повсюду слышались крики, вдали обозначился вой сирен… В конце концов Кулибин забрал у Хигурэ ключи и побежал за машиной, оставив Хигурэ отдыхать. Хорошо сказано — отдыхать. Только что произошла перестрелка, есть убитые, а ты стой тут с трупом на плечах и делай вид, что абсолютно здесь ни при чем… Как же медленно тянутся секунды. Сирены уже совсем рядом. Где этот Кулибин?.. Ответом разведчику стал Опель ?Кадет?, протаранивший деревянный заборчик буквально в паре метров от него. Хигурэ подбежал к машине, распахнул ногой заднюю дверь, предусмотрительно открытую Кулибиным, и свалил труп на заднее сиденье, а сам плюхнулся на переднее рядом с водителем. Кулибин тут же дал газ, мастерски бросая машину сразу на вторую, а потом, почти сразу же, на третью передачу, и Хигурэ понял, что они не пропадут. Пока среди Часовых есть такие люди, Европа и мир могут спать спокойно… 6.Ганновер, Западная Германия, 6—14 октября.Они не стали возвращаться в Бремен, а поехали по шоссе на север и успели покинуть американский сектор до того, как поднялся переполох, и на все дороги были высланы патрули. Не доезжая пары километров до Бремерхафена, Кулибин свернул на шоссе на Гамбург. Неподалеку от городка Бремерферде они свернули в лес, где утопили труп, ?маузер? и гильзу в одном из болот, коими эта местность была богата. Потом они доехали почти до самого Гамбурга и свернули на автобан, уходивший на юг, в Ганновер. Кулибин все время гнал машину на скорости около ста—ста десяти километров в час (форсированный двигатель это позволял), и Хигурэ оставалось только гадать, какой фурор среди водителей производил их простой по виду Опель ?Кадет?. Наверное, думали, что это какая-то специальная армейская машина, или некий состоятельный ценитель ?кадетов? поставил на своего любимца двигатель от Дюзенберга. В результате они были в Ганновере уже к половине седьмого вечера.Последующие несколько дней Часовые были вынуждены воздержаться от каких-либо акций, ибо шум поднялся неимоверный. Кровавая перестрелка в тихом пригороде Бремена, унесшая жизни восьми человек (шестерых американских военнослужащих и двух неизвестных, плюс один американец считался пропавшим без вести), не сходила с полос газет еще добрых четыре дня. Радовало одно — принятые Хигурэ меры, судя по всему, подействовали. По крайней мере, нигде не упоминалось о непосредственной связи между перестрелкой и похищением подполковника Жерара Лакруа. Естественно, выдвигались версии о том, что эти происшествия являются звеньями одной цепи, ведь они касались членов комиссии по расследованию загадочной авиакатастрофы, но никто не ставил показания Лакруа под сомнения. По крайней мере, публично. Нет, конечно, находились среди журналистов те, кто усомнился в способности избитого до полусмерти француза расправиться с четырьмя головорезами, но представители французской армии заявляли, что ничего удивительного в этом нет, что Лакруа проявил качества, достойные уважения, не отчаялся в минуту смертельной опасности, а недостаточная четкость его показаний вполне объяснима с точки зрения полученных физических и моральных травм… Через пять дней его выписали из госпиталя и отправили домой во Францию, наградив за проявленные смекалку и смелость орденом. Так что на этом фланге все обошлось…А вот с полковником Джонсом все было далеко не так безоблачно. Во-первых, исчез сам полковник. Просто сквозь землю провалился. Свидетели показали, что утром он, как всегда, поехал на службу на штабной машине. Только никуда, как оказалось, не доехал. Точнее, доехал неизвестно куда. Ни трупа, ни машины… ?Быстро работают, — подумал Хигурэ. — Наверно, как только узнали, что Лакруа нашелся, так сразу и взялись… А потом за материалами приехали…? Что касалось материалов, то дом, ясное дело, опечатали, а когда на третий после перестрелки день туда Вальтер Кауфман наведался, там уже было пусто, хоть шаром покати. Даже из подвала все выгребли, так что о его содержимом оставалось только строить догадки. Кауфман под видом одного из бесчисленных следователей опросил соседей и установил, что прошлой ночью к дому подъехали несколько армейских грузовиков, и какие-то военные что-то из дома выносили… Эх, зря Хигурэ тогда то ожерелье не взял. Оно одно наверняка стоило столько, сколько и за десять невыполнимых миссий не получишь…— Зачем нужно было взрывать самолет?Хигурэ и Кулибин сидели за столом в кабинете последнего, обложившись картами и копиями документов из комендатуры и дома Джонса. Было уже за полночь. После возвращения из Бремена Хигурэ отвели комнату на втором этаже здания, в котором размещался штаб, и он проспал десять часов. Утром, сразу после завтрака, он спустился к Кулибину, который как раз вскрывал конверт с первой порцией напечатанных Кауфманом снимков. Они тут же принялись за работу, прерываясь только для того, чтобы распаковать следующий конверт. Курьерам пришлось изрядно помотаться между двумя городами и прибегнуть к массе ухищрений, чтобы провезти конверты мимо многочисленных постов, которые в свете недавних событий получили приказ досматривать все машины и проверять документы у всех водителей и пассажиров. К счастью, обошлось, и все пакеты дошли до адресата.Кулибин раздавил в пепельнице очередную папиросу и устремил взгляд на Хигурэ. Несмотря на то, что работали они уже много часов, взгляд старого Часового оставался таким же ясным, как утром. Никаких, даже малейших, признаков усталости.— Это же очевидно. Чтобы скрыть передачу Шлосселя неизвестным лицам.Тоже верно. Нацистский преступник Густав Шлоссель и вся боевая группа безвременно погибают в авиакатастрофе. Куча трупов, следов никаких…— Кому это может быть выгодно? — спросил Хигурэ.Кулибин некоторое время помолчал, прикидывая, стоит ли курить еще одну сигарету, решил, что здоровье дороже, и спрятал пачку в ящик стола. Потом сказал.— Думаю, американцам.Действительно, кому же еще? Все просто, как дважды два. Нанимается группа посторонних лиц, никак с правительством США не связанных и фанатично преданных делу. В безлюдном месте Шлосселя тайно снимают с самолета, после чего самолет взрывают, а подконтрольная американцам комиссия выносит требуемый вердикт. Дело в шляпе…Вот только с комиссией вышел маленький прокол. Изучив документы из сейфа Джонса, Часовые выяснили, что на ВСЕХ членов комиссии у полковника имелись компрометирующие материалы. Кроме Лакруа, которого назначили в последний момент, поскольку некоего подполковника Шарля Франсуа д’Эрпэ прихватил аппендицит. На д’Эрпэ у Джонса компромат был. А на Лакруа, который до этого был малозаметной фигурой, недостойной внимания, не было. Потому ли, что его и быть не могло, потому ли, что не искали, не Часовым судить. Но прокол, что ни говори, вышел знатный.— Зачем американцам Шлоссель?— А зачем им фон Браун? — ответил вопросом на вопрос Саенко.— Но ведь Шлоссель — не ракетчик…— Верно. Он химик. Улавливаете, к чему я клоню?Газовые камеры. Боевые отравляющие вещества. Официальное приглашение американцами на работу ТАКОГО специалиста единогласно осудила бы вся мировая общественность. ООН, принявшая в прошлом году (не без негласной помощи Хигурэ и его команды) резолюцию о нераспространении и ликвидации оружия массового поражения, отреагировала бы моментально. Воспылал бы благородным гневом Советский Союз… А так — авиакатастрофа. Жаль, что не удалось привлечь к суду и заставить ответить по всей строгости закона, но от судьбы не уйдешь, и Бог покарал нечестивца… Приблизительно так. Наверняка Шлоссель с новеньким паспортом уже давно сидит в какой-нибудь секретной американской лаборатории и трудится на благо своих спасителей. Второй шанс надо отрабатывать…— Сволочи, — только и смог вымолвить Хигурэ.— Нет. Экономные. Зачем тратить деньги на исследования с чистого листа, если можно воспользоваться плодами многолетних экспериментов? Причем, можно сказать, бесплатно и совершенно секретно?— Это никоим образом их не оправдывает. Вот вы бы никогда до такого не опустились…Глаза Кулибина нехорошо блеснули. Или Хигурэ показалось? Как бы там ни было, Кулибин посмотрел на часы на столе и сказал:— Ладно, на сегодня хватит. Что-то я устал. Утро вечера мудренее.?Похоже, своим упоминанием о плодах чужого труда я его как-то задел?, — думал Хигурэ, поднимаясь к себе. Очень интересно…На следующий день они, как ни в чем не бывало, продолжили работу. Хигурэ поначалу решил, что необычная реакция Кулибина была плодом его распаленного всеми этими событиями воображения, но он привык доверять своим чувствам. Надо будет как-нибудь поговорить с Кулибиным начистоту…— Хорошо, зайдем с другой стороны. Почему пилоты не сообщили вам о планируемой посадке?— А зачем? Они были уверены, что это предусмотрено планом.— Почему вы так думаете?— Потому что в противном случае они бы с нами связались. И не стали бы там садиться до получения подтверждения.— Вы же говорили, что по плану они должны были лететь в Швейцарию.— Да. По НАШЕМУ плану.— По чьему это ?нашему??— Западногерманской группы, которую курирую я. Я ведь вам говорил в самый первый день…— Вы хотите сказать, что пилоты получили другие указания?— Наверно. Все-таки приказы пилотам раздаем не мы. Мы просто разрабатываем наилучший с нашей точки зрения маршрут. А приказы пилотам раздает Штаб.— То есть, Борис?— Нет, я уверен, для этого есть специальный отдел… В конце концов, это вы у нас ?швейцарец?. Вам лучше знать, кто чем занимается…— Вы не поверите, но мне, как боевику, безразлично, как пилоты узнают, куда лететь. Главное, чтобы привезли туда, куда нужно.— Абсолютно с вами согласен. Каждый сверчок должен знать свой шесток. В данном случае кто-то умело этим воспользовался.— Например, подсунул пилотам другой план?— Да. Следует учитывать, что план полета — это не только маршрут. Это еще и карта радиочастот для каждого отрезка пути. Судя по всему, для заключительного этапа маршрута в плане значилась частота, отличная от штатной. Поэтому-то мы и не слышали пилотов.— Значит…— Среди нас — предатель…Что называется, ?вы будете смеяться, но среди нас опять предатель?. Или предатели. Саботажники-вредители. Солдат убивают, самолеты взрывают… Неужто снова придется бояться удара ножом в спину? По всему видать, придется…— Мне очень не хочется в это верить… — пробормотал Хигурэ, устремив невидящий взгляд в разложенные на столе документы.— Мне тоже, молодой человек. Я прекрасно помню события полуторалетней давности, но другого ответа на все эти вопросы у меня нет.У Хигурэ его тоже не было. Часовые явно подверглись хорошо спланированной атаке, невозможной без информации, предоставить которую мог только кто-то изнутри…КТО?— Как вы считаете, кто он? Или они?— Кто его знает… Сейчас организация так разрослась…— Кто-то из новых?— Я на это надеюсь…Хигурэ вздрогнул, и тут же мысленно сам себя выругал. Что-то он совершенно утратил самообладание. Расклеился, можно даже сказать. Хотя ситуация и впрямь была из пренеприятных, боец должен оставаться собранным, несмотря ни на что. А он раскис, как… как сам не знает что. Или кто…Хватит, так они никуда не продвинутся. Надо искать. Перед ними горы материалов. Добытых под вражескими пулями, что лишний раз доказывает, насколько они важны. Пока что у них связаны руки, но когда все утрясется, они снова выйдут на охоту. Значит, надо заранее определить цели: места, достойные посещения; людей, с которыми стоит пообщаться; документы, которые нужно добыть…Четыре последующих дня они, как проклятые, штудировали кипы снимков. Сортировали и пересортировывали их. Рисовали схемы и таблицы. Составляли списки всех лиц и мест, упомянутых в анналах Джонса, сравнивали их с местами и лицами, упоминавшимися в банковских документах, одновременно проверяя, не промелькнет ли что-то знакомое в протоколах комиссии… Весь отдел работал в режиме военного времени. Закончив под вечер (а иногда — под утро) работу, они составляли краткий отчет и отсылали его в Швейцарию, в аналитический отдел, с нарочным по эстафете (документы такой важности и силы не стоило доверять обычной почте), с пометкой ?Секретно. Непосредственно в руки Б.?, то есть Борису. Уж он разберется. Они вместе с Сэмом землю носом будут рыть, но иуду отыщут…Через неделю такого ?бдения? Хигурэ почувствовал себя выжатым лимоном. От этих документов, списков и таблиц его мутило, и он искренне пожалел работников аналитического отдела. Для него это издержки так называемого ?отмокания? — временного отстранения от оперативной работы, пока пыль не уляжется. А для них это — каждый день, из года в год… С другой стороны, риск относительно небольшой, никакой ночной беготни по болотам или аэродромам заброшенным. Что ж, каждому, как говорится, свое. Поэтому Хигурэ искренне обрадовался, когда в очередной депеше из штаба ему предписывалось прибыть в Швейцарию и принять на себя руководство боевой группой для ответственного задания. Можно подумать, бывают на свете безответственные задания. Вот люди — да, бывают. А задания — никогда…Впрочем, радость оттого, что наконец-то подвернулась настоящая работа, довольно быстро сменилась удивлением. Он искренне полагал, что сейчас самое важное — распутать головоломку с авиакатастрофой и отомстить за смерть боевых товарищей. Но приказы обсуждать он не привык, поэтому стал собираться в дорогу. Он должен был выезжать утром в пятницу, 15 числа, поэтому 14-го вечером, когда они с Кулибиным закончили очередной доклад, который Хигурэ лично отвезет в Штаб, он стал прощаться.— Что ж, молодой человек, вы прекрасно поработали. Рад, что имел честь работать вместе с вами.— Ну что вы, Иван. Это для меня великая честь, что работал под вашим руководством. Ваше мастерство меня просто поразило.— Ладно, чего там, одно дело делаем…— Еще раз спасибо за все. Надеюсь, еще свидимся. И не при столь ужасных обстоятельствах…— И я на это надеюсь… А напоследок я хотел бы вам кое-что показать. Пойдемте.Кулибин провел рукой под крышкой стола, и книжная полка у стены отъехала в сторону, открывая тайный проход. ?Очень интересно, у Кулибина есть личный тайник?, — изумился Хигурэ, но виду не подал, а прошел вслед за хозяином в двери, закрывшиеся сразу за ним, и они стали спускаться по винтовой лестнице. Лестница привела их в обширный темный подвал, и когда Кулибин, нащупав выключатель, включил свет, Хигурэ застыл, как громом пораженный.— Это же…Посреди обширного зала, у стен которого стояли заваленные всякими приборами и инструментами столы, высился… МЕХАНИЧЕСКИЙ СОЛДАТ! Правда, не желтый, как его собратья, от встречи с которыми у Хигурэ остались не самые лучшие воспоминания, а голубой, с белыми цифрами на передней панели. Оружия не было, механические руки оканчивались связками проводов, но в роботе все равно чувствовалась некая неведомая сила.— Да, это механический солдат. Нам удалось захватить его на секретной фабрике ?Молота? в Польше.— Так вот почему упоминание о плодах чужого труда… — Хигурэ запнулся, не зная, как продолжить, но Кулибин пришел ему на помощь.— Вы правы, молодой человек, и весьма проницательны. Этот солдат — мое маленькое хобби. Я работаю с ним уже более года, но не перестаю поражаться мастерству его создателей. Это были поистине гениальные люди.— А вы… пытались его включать?— Да. Предварительно сняв с него все вооружение и кое-как разобравшись в системе управления. Я оснастил его блоком дистанционного управления, чтобы иметь возможность в любой момент его выключить… Ничего страшного не произошло, если вас это интересует…— А с оружием пробовали?Кулибин посмотрел на разведчика, и этот его взгляд Хигурэ очень не понравился.— Нет, молодой человек. Я видел, что сделали его собратья с рабочими и учеными на том заводе. Жуткое зрелище… Не думаю, что когда-либо решусь вооружить его.— Очень разумно. А если кто-то вдруг решит его похитить?— Все предусмотрено. Недаром я держу его именно здесь… Ладно, нам пора.Они вернулись тем же путем, но по дороге Хигурэ не удержался и все-таки задал мучивший его вопрос:— Скажите, а почему вы мне его показали?— Я вам верю, молодой человек.Больше Кулибин этой темы не касался. А когда Хигурэ уже выходил из его кабинета, Иван жестом остановил его и сказал.— Будьте осторожны. И удачи. Она вам пригодится.— Спасибо, сэнсэй, — Хигурэ поклонился и вышел, а Кулибин закурил очередную сигарету и некоторое время просто сидел в кресле, наблюдая за струившимся вверх дымом. Потом нажал кнопку селектора:— Юрген? Зайдите ко мне.Работа продолжалась… 7.Гларнские Альпы, Швейцария, 16—30 октября.— Уже неплохо, но надо повторить. Слаженности нет. Заиль, ты запаздываешь. Группа уже под дверями, а ты только на третьей контрольной точке. Медленно проходишь туннель.— Зачем мне вообще лезть в этот туннель, если он прямой, как кишка, и сразу видно, что внутри никого нет?— Так ты оказываешься вне поля зрения охранника вон там.—Я могу спокойно проползти за трубой, и он меня не увидит.— Зато с крыши увидят и проделают в тебе кучу дырок. Полезешь в трубу. Ахмад!— Слушаю!— Когда прикрываешь Олли и Хавьера, не высовывайся так сильно — всю охрану пугаешь.— Ха-ха, теперь враги меня боятся!— Боятся-боятся, поэтому пристрелят сразу же. В остальном хорошо… Да, кстати, Скирпа!— Да, командир?— Смени позицию. Эту сторону наверняка будут патрулировать. Попробуй вон в том лесочке.— Сделаю прямо сейчас.— Хорошо. Все по местам!.. Работаем!Хигурэ запустил секундомер. Вот Заиль и Олли. Подползли, подождали пока пройдет охранник, после чего перебежали за угол здания. Где Ахмад? Вон он, прикрывает. В этот раз хорошо. Если не знаешь, что он там, нипочем не заметишь… Заиль уже в трубе… Охранник появился, осмотрел двор, пошел к дверям. Заиль должен вылезти, пока тот спиной к трубе. ?Быстрее!? — поторопил его про себя Хигурэ. Восемь секунд, девять, десять… Вылез. Уложился. Охранник уже у двери. Взялся за ручку, но Заиль настиг его и повалил на землю. Олли и Хавьер тут же бросились к дверям, а Ахмад перебежал к углу здания. Теперь Скирпа… Грохнул выстрел, и в голове охранника на вышке появилась очередная дырка. Хорошо, что он ненастоящий… Хавьер тем временем справился с замком, и Олли с Заилем ворвались в помещение. Раздались две приглушенные очереди. Ахмад пробежал вдоль здания и выстрелами из-за угла нейтрализовал еще одного охранника-манекена. Правда, из первых четырех выпущенных им пуль в цель попала только одна, пришлось добавлять… Дверь комнаты, в которой сидел Хигурэ, слетела с петель, и он увидел направленные на него стволы автоматов. Поднял руки вверх, одновременно останавливая секундомер. В этот раз намного лучше.— Ладно, сдаюсь, уговорили, — улыбнулся Хигурэ.— Jaa, — сказал Олли, опуская оружие и хлопая по плечу стоящего рядом Заиля, — мы его взяли.Они вышли из комнаты и спустились на первый этаж. У двух манекенов, ?охранявших? комнату, отсутствовали головы. Хигурэ отметил про себя высокую кучность попаданий. Стоявший посреди комнаты Ахмад выглядел недовольным.— Что случилось? — спросил Хигурэ.— Две очереди понадобилось. Первая плохо легла.— Ничего, завтра еще повторим.— В следующий раз убью. Обещаю.— Верю. Так, до шести часов все свободны. Разойтись.?Хорошие ребята. Толк из них будет?, — думал Хигурэ, возвращаясь в казарму. Их тренировочный лагерь располагался в лесных дебрях на отрогах горной гряды, являвшейся частью Гларнских Альп — горной цепи, простиравшейся с запада на восток от Бернских Альп до самой границы с Австрией. В этих укромных местах у Часовых было еще несколько тренировочных лагерей, замаскированных под туристические базы и санатории. Кто догадается, что эти катающиеся на лыжах и карабкающиеся по горам туристы на самом деле солдаты?Хигурэ назначили командиром шестой боевой группы. В отличие от других групп, состоявших в основном из представителей какой-то одной страны, эта группа была интернациональной. В нее входили разведчик индус Заиль Сингх Сиддху, инженер аргентинец Хавьер Вивас, штурмовик иранец Ахмад Намджу, гренадер из Финляндии Олли Хейкинен и снайпер Скирпа Тадаш, литовец. В силу ее специфики группу посылали на задания редко, как правило, в отдаленные регионы: Египет, Турция, Португалия… Но это не означало, что эти люди не были профессионалами. Они все служили во втором управлении Абвера и не раз забрасывались в глубокий тыл союзников. Раньше в эту группу входил разведчик немец Гуннар Зумвальд, которому по объективным причинам не нашлось места в 3-й ?немецкой? группе, так как конкуренции с такими разведчиками, как Хигурэ и Токи он не выдерживал. После того, как Гуннар занял место Хигурэ, и в группе осталось пять человек, ее стали использовать еще реже. Поэтому неудивительно, что известие о приходе в их группу прославленного Хигурэ все они восприняли с искренней радостью. Еще бы, ведь это, во-первых, давало возможность поработать бок о бок с человеком, чьи деяния еще во время войны стали легендой. А, во-вторых, и это особенно радовало, знаменовало собой скорый выход на задание.…Когда Хигурэ в субботу, 16 октября, прибыл в Андер, они с Борисом и Сэмом без лишних слов заперлись в кабинете командира Часовых и сразу перешли к делу. Все трое не скрывали своей искренней озабоченности происходящим. Отчеты Хигурэ и Кулибина грозили подорвать сами устои их организации, основанной на полном доверии друг другу, и снова ввергнуть все в пучину хаоса. Хигурэ сразу заметил, как похудел и осунулся Борис, работавший в еще более напряженном, чем они с Кулибиным, режиме, каким хмурым и неразговорчивым стал еще недавно жизнерадостный Сэм. Все были согласны, что сейчас нет дела важнее, чем установить истину в деле о катастрофе, но, тем не менее, Хигурэ отозвали назад, поскольку буквально из ничего возникла новая опасность…Хигурэ не мог забыть ту гамму чувств, которую испытал, просматривая снимки, привезенные из советской оккупационной зоны одним из агентов, поплатившимся за эту информацию жизнью. Его изрешеченную пулями машину нашли в лесочке в километре от тайника, в который он успел спрятать снимки и свой рапорт. Но, как бы цинично это не звучало, информация того стоила. А заключалась она в том, что в распоряжении ?Молота? могла быть атомная бомба…Что ж, этого следовало ожидать. После того, как усилиями Часовых, в том числе самого Хигурэ, в руки майора Скотта попало огромное количество материалов ядерной программы нацистов, глупо было ожидать, что он ими не воспользуется. Хотя тогда, в затерянном в египетских песках бункере, он заявил, что все материалы передал русским, было ясно, что он врет. Не такой был человек майор, чтобы добровольно расстаться с таким инструментом устрашения. И вот доказательство этому…На фотографиях был изображен некий заводик на территории Восточной Германии, в окрестностях городка Бельциг, в ста десяти километрах от границы с британской оккупационной зоной. Это был небольшой комплекс, состоявший из пяти небольших одноэтажных строений и главного производственного корпуса — длинного двухэтажного здания с покатой, крытой листовым железом крышей. Снимки внутри здания, сделанные, вне всякого сомнения, скрытой камерой, показывали большой цех в два этажа высотой. На уровне второго этажа проходили металлические галереи с балюстрадой из стальных прутьев, соединявшие между собой административные помещения в разных концах второго этажа здания. На одном из снимков в кадр попал стоящий на галерее солдат в знакомой до боли черной форме. В цехе ряды верстаков чередовались с рядами столов, на которых лежали тракторные и автомобильные двигатели. Но это было лишь прикрытием. На одном из столов лежал необычный предмет, который с первого раза тоже можно было принять за двигатель. Но это, как пояснил Сэм, был нечто, напоминавшее блок наведения ракеты Фау-2, подвергнутый существенной доработке. По всему выходило, что ?Молот Тора? затевает ракетный удар.— Возможная цель? — спросил Хигурэ.— Теоретически любой крупный город или военный объект на территории Европы. — Сэм сверился со своими данными. — Однако следует учитывать, что сейчас в Париже проходит съезд Генеральной Ассамблеи ООН, на котором планируется принятие Всеобщей декларации прав человека — документа исключительной важности. Это очень заманчивая цель. А если учесть, что они могут обладать ядерным зарядом… Перед мысленным взором Хигурэ пронеслись виды разрушенных японских городов, длинные списки убитых и пропавших без вести… А ведь Париж — значительно более крупный город… Нет, он этого не допустит.— …Таким образом, задачей твоей группы будет пробраться на территорию комплекса и попытаться найти документы о связях этого предприятия, после чего взорвать завод. Мы предполагаем ожесточенное сопротивление, но это не должно вас остановить. Судьба всей Европы и мира зависит от успеха этой операции, — закончил свою речь Борис. Последней фразы он мог и не говорить, все и так было ясно. Хигурэ пришлось признать, что отозвали его не зря. Расследование могло подождать. ЭТО ждать не могло…По вполне понятной причине истинную цель миссии нужно было любой ценой сохранить в глубокой тайне. Тем более в свете последних событий. Именно поэтому группа Хигурэ отрабатывала все возможные сценарии: освобождение заложников, захват либо устранение важной персоны, подрыв моста, зачистку местности, похищение документов или важного предмета… На подготовку отвели две недели. С одной стороны, слишком долго — за это время могло много чего произойти, а на счету была каждая минута. С другой стороны, надо как следует подготовиться, отработать командное взаимодействие, предельно отточить навыки. Еще месяц назад задание подобной важности доверили бы исключительно немецкой группе — знакомые места, богатейший опыт… Однако выбирать не приходилось. В самом крайнем случае Хигурэ сам сделает все возможное и невозможное, как он это делал уже не один десяток раз... И эти две недели он и его группа постарались потратить с максимальной отдачей. Тренировочные операции, стрельбы, физическая подготовка, курсы маскировки и первой помощи, обучение методам обнаружения ловушек и технике допроса сменяли друг друга как в калейдоскопе, перемежаясь краткими периодами отдыха и сна. Никаких послаблений. Еще раз. Еще раз. Целиться лучше! Стрелять точнее! Бежать быстрее! Смотреть внимательнее! Бить сильнее! Еще раз! Повторить сначала! Еще два круга! Быстрее! Аккуратнее! Точнее! Веселее! Работаем!..Около полудня в четверг, 28 октября в лагерь приехал Борис собственной персоной, и Хигурэ, объявив перерыв до обеда и оставив Ахмада за старшего, поехал с ним кататься на лыжах. Они выбрали самую отдаленную от корпусов горку и пару раз съехали с нее, изображая обычных туристов. Борис катался азартно, со смехом и залихватским гиканьем. По всему видать, засиделся в Штабе и неприкрыто радовался возможности в кои-то веки размять кости. Хигурэ пытался от него не отставать, также радуясь в душе хоть какому-то разнообразию, но с нетерпением ждал, когда Борис сочтет нужным заговорить о деле. Они в очередной раз забрались на гору, но когда Борис убрал с глаз лыжные очки, Хигурэ понял, что момент настал.— Ну как ты тут, Хиг?— Хорошо. Ребята подобрались отличные, так и рвутся в бой. Ну и природа, сам понимаешь…— Рад за тебя. У вас тут прямо курорт. По тебе видно, что тебе это все в радость. Все это время мечтал вырваться в горы на месяц-другой и ни о чем не думать, не волноваться… Старею, наверное.— Ну ты сказал. Да ты всем молодым сто очков форы дашь. Ну ладно, десять, — засмеялся Хигурэ, и Борис улыбнулся в ответ. Потом снова посерьезнел и сказал:— Ладно. Это все присказка была. А сказка… Меня очень беспокоит все это… Вся эта неопределенность, необходимость постоянно оглядываться и держать язык за зубами.— Я понимаю, — кивнул Хигурэ.Борис выдержал длительную паузу. Видно было, что то, что он собирается сказать и скажет, ему неприятно. Даже больно. Но сказать это было необходимо, потому он глубоко вздохнул и медленно, неохотно произнес:— Знаешь, я все больше склоняюсь к мысли, что Часовым пора… как бы это сказать… уйти со сцены, что ли.Хигурэ не поверил своим ушам.— Как ты можешь так говорить, Борисович? Ты, отдавший всего себя без остатка служению людям, спасший мир от новой чумы?Борис грустно улыбнулся.— Это в прошлом. А сейчас мы, по-твоему, кто?— Как кто? ?Молот Тора? еще жив и шевелится, одна эта история с ракетой чего стоит… Мы — те, кто может им помешать. Реально помешать.— Меня радует твой оптимизм, Хиг. Исключительно благодаря такому вот оптимизму мы смогли выжить и возродиться, словно птица-феникс. Но мир изменился. Мне кажется, своими действиями мы можем, сами того не желая, спровоцировать новую войну. Это переломный момент. Союзники, победившие Гитлера, вот-вот перессорятся между собой. Со стороны Запада — демарш Бирнса, разговоры о необходимости объединения Германии, допуск в состав ООН, кроме СССР как такового, только одной советской республики, форсирование денежной реформы, работа над конституцией Западной Германии… Про Фултон я вообще молчу! С советской стороны — блокада Западного Берлина, работа над собственной атомной бомбой, несомненно, ускорившаяся после предательства майора… Мир на пороге нового конфликта. На Западе детей пугают красной угрозой, на Востоке — воинственными буржуазными империалистами… — последнюю фразу Борис буквально выстрелил.— Твои слова только подтверждают необходимость в такой организации, как Часовые, — выкрикнул Хигурэ, теряя свое знаменитое самообладание. В ответ Борис печально покачал головой, внимательно изучая концы своих лыж. Хигурэ глубоко вдохнул морозный высокогорный воздух, разбавленный ароматом елей, обуздывая сердцебиение и давление. Выдержка. Главное — выдержка…— Подумай, Хиг. Хорошенько подумай. ЧТО мы делаем? ЧТО? Пробираемся на занятую советскими войсками территорию и похищаем Густава Шлосселя. Да, он военный преступник. Да, его необходимо судить. Но ведь цель наших нанимателей, как оказалось, не так чиста и благородна. Они ИСПОЛЬЗОВАЛИ нас, чтобы добраться до Шлосселя, а потом убили наших друзей, чтобы замести следы… Мы для них пешки, тупые исполнители, никто. Используя нас, они ничем не рискуют. Получится у нас — хорошо. Не получится — черт с ними, найдем кого-нибудь другого. Ведь если Советы нас застукают, церемониться не станут… Кроме того, вспыхнет международный скандал, посыплются ноты протеста… А там и до полномасштабной войны недалеко. С применением атомного оружия, между прочим. А я не хочу, чтобы на мою Родину упали атомные бомбы. Кому, как не тебе, Хиг, знать, что это такое…Да, это Борис, конечно, верно подметил…— Почему-то раньше, когда приходилось совершать вояжи в СССР, ты не сильно возражал. Или я не прав? Почему? — не сдавался Хигурэ.— Потому что тогда, полтора года назад, Европа была слишком слаба, чтобы противопоставить что-либо ?Молоту Тора?.— А сейчас?— А сейчас… я не знаю. Действительно не знаю. Знаю только, что дальнейшие наши действия будут не разряжать, а лишь накалять обстановку. Думаешь, как трактует твои похождения в Бремене западная пресса? Как вылазку ?комми?!— Подумаешь! Кто поверит столь явным инсинуациям?— Поначалу мало кто. После следующего происшествия поверят больше. Тут ведь какое дело — чем чаще люди слышат какое-либо утверждение, тем больше они начинают в него верить. Даже если это утверждение лживо и от начала до конца высосано из пальца…— Хорошо. — Хигурэ воздел руку, останавливая Бориса. — Что ты предлагаешь?— Я предлагаю сворачиваться. Я поговорил с Сэмом, он принял мои доводы… Знаешь, интересно получилось: русский и американец обсуждают судьбу послевоенной Европы. Эдакий Потсдам в миниатюре…— А как же все это? — Хигурэ обвел рукой окружающий простор, имея в виду всю инфраструктуру организации. — Куда всем нам идти?— А зачем куда-либо идти? Ведь все работает! Все эти фирмы, компании, отели, турбазы… Их надо только ОТКРЫТЬ! Гнать вас никто не будет. Но и держать насильно тоже никто не собирается. Хотите — оставайтесь. Нет — пожалуйста, мы выдадим всем желающим новенькие документы и вперед! Начните жизнь с чистого листа! Всюду требуются рабочие руки! Устраивайтесь на заводы, фабрики, стройки, в полицию, наконец! Поступайте в университеты… да будьте вы КЕМ ХОТИТЕ, в конце концов! Обзаводитесь семьями, рожайте детей. Мирная жизнь тоже может быть прекрасна и интересна! Можем, естественно, переписываться, сообщать об успехах и неудачах, время от времени встречаться, поминать павших товарищей… Но для всех нас пришло время ВЕРНУТЬСЯ С ВОЙНЫ!Борис говорил с таким запалом, такой экспрессией… Хигурэ никогда не видел его таким воодушевленным. Ну, может быть, один раз, перед штурмом базы Вали…Но что-то в его словах все-таки было. Хорошо бы спросить других… Интересно, кем мог бы стать, например, Олли? Грузчиком? Сталеваром? Тяжелоатлетом?.. А захочет ли? Герой войны, гренадер — и в грузчики-шахтеры?.. Нет, надо у него спросить… Впрочем, можно и остаться…— Я, например, уходить не хочу… — пробормотал Хигурэ.Борис обнял друга за плечи.— Ты не представляешь, как я рад это слышать, Хиг. Оставайся. Знаешь, я планирую открыть целый спорткомплекс, в котором кроме всего прочего — бассейнов там, тренажеров — будут секции гимнастики и, — Борис заговорщицки подмигнул, — восточных единоборств. Кто справится с этим лучше, чем ты? Представь, к тебе будут съезжаться ученики со всей Европы, будут называть тебя ?учитель?, ?сэнсэй?. Я знаю, насколько это почетно…Да. Очень почетно. И приятно…— Ты говоришь правильные и весьма заманчивые вещи, Борис, — Хигурэ так и не научился звать друга ?Боря? — как-то слишком уж по-детски. Но на обращение ?Хиг? не обижался. — Очень заманчивые… Но нам надо работать. Надо во что бы то ни стало найти тех, кто убил наших товарищей…— А чего их искать? Вон они, по радио и в газетах каждый день выступают… Не исполнители, конечно. Заказчики. Крупные дельцы, военная верхушка, видные политики…Хигурэ эти слова покоробили.— Нет, я имел в виду, кто конкретно!— Конкретно? Какой-нибудь лейтенант армии США. Ему приказали, он выполнил. Он мог даже не знать, что в чемодане, который передает, бомба. В этом случае он, в общем-то, и не виноват… А вот предателя в наших рядах надо найти обязательно, тут я с тобой согласен. А как найдем — сворачиваемся… Сэм тоже такое условие поставил. Ну, так как, Хиг?— В принципе, я не против. Но сначала — предатель.Они сняли перчатки и пожали друг другу руки.— Я знал, что ты поймешь. Ты не думай, мне самому очень тяжело было это говорить и об этом думать. Но я прав, Хиг. Я знаю, что прав… Ладно, чего стоишь? Догоняй! — И Борис, резко оттолкнувшись палками, помчался вниз по склону.— Стой, гад, размажу! — закричал ему вслед Хигурэ, и, смеясь, бросился вдогонку…Когда уставшие, взмыленные и голодные как звери, но при этом довольные, словно дети, они пешком, взвалив на плечи лыжи, возвращались в лагерь, Борис сказал то, зачем, собственно, сюда приехал:— Кстати, что касается твоей миссии… Агентура докладывает, что все по-прежнему. Можно было ожидать, что после убийства нашего агента они свернут деятельность, но, видно, решили, что он не успел передать информацию, потому чувствуют себя в относительной безопасности. Даже хорошо, что мы выждали. Первое время охранники там просто кишмя кишели, но сейчас успокоились. Мы явно вышли на большую организацию. Ракету надо где-то хранить, где-то испытывать… В общем, добудьте, что можете. Мы на вас надеемся… Это будет достойным завершением нашей деятельности. Это большая честь, — добавил он, заметив, как враз погрустнел Хигурэ, успевший отвлечься от этих мыслей, — уйти вот так, на пике могущества, а не в упадке…— Да, пожалуй… Давай сегодня не будем о грустном. Завтра мы отправляемся…— Кстати! — Борис хлопнул себя по лбу. — Совсем, дурак старый, заговорился. Я же так и не рассказал тебе некоторые подробности операции…