17 лет, история номер три (1/1)

Фейерверки были удивительно красивы; когда они взрывались на фоне безжизненного черного неба, казалось, что оно снова расцветает звездами, погасшими тысячелетия назад.

Вокруг на площадке для танцев суетились люди: радостно смеющиеся, одетые в самое нарядное тряпье, размахивающие бутылками с дешевым пойлом, которому самое место в ракетном двигателе, но никак не в желудке. На планете, давшей приют кораблю беженцев, было надежное, качественное силовое поле, держащее атмосферу: почти свежий воздух почти не обжигал легкие морозом. Йана поежился: его куртка недавно оказалась галантно одолжена стоящей рядом блондинке. Впрочем, холод можно было и потерпеть: не так уж часто к молодому механику подкатывали с совершенно очевидными намерениями такие роскошные женщины.

Если честно, то вообще никогда.- Так как, говоришь, ты прибился к этим отбросам? – спросила блондинка, поведя округлым плечиком.До чего сладкий голос, подумал Йана, сладкий и соблазнительный, даже когда она сквернословит и ерничает.Йана решил, что можно проявить немного смелости, притянул женщину к себе и обнял, уютно сложив руки на ее животе:- Шел-шел по Млечному Пути и пришел. Я ведь, знаешь ли, потомок древнего рода, только вот все мои родственники давно погибли. Планета замерзла, пока я постигал науки у прославленных профессоров в отдаленном кибер-монастыре. И все замерзли вместе с планетой. Пффф – и нет никого.Она дрогнула под его руками, ощутимо колыхнулась соблазнительными изгибами и выпуклостями - груди, талии, бедер (о, разумеется, он мог думать только об этих ее изгибах, а вовсе не о том, что говорит):- Вот так в одну минуту и замерзли, пффф – и нет? – переспросила сквозь смех.- Пффф – и нет, - нарочито беспечно повторил Йана, прижимая женщину к себе плотнее и чувствуя, как там, где их бедра соприкасаются, становится так жарко, как не было на этой захолустной планете последнюю тысячу лет. - И от моего огромного состояния остались только неисправные часы и…-…самоуверенность, - насмешливо закончила блондинка, поворачиваясь к нему лицом. – Нелегко, наверное, аристократу делить кров и стол с отрепьем вроде этих?Она мотнула головой в сторону танцующей неподалеку парочки оборванцев, встала на цыпочки, потянулась к его губам. Как же удобно рукам было лежать на этих ее изгибах, будто у его рук никогда и не было другого предназначения! И, конечно, он ответил на поцелуй настолько искренне и жадно, насколько это вообще возможно – в первый раз, с красавицей старше тебя вдвое.- Лордам не пристало проводить Сочельник с простолюдинами, разве нет? – у нее было абсолютно серьезное лицо, но в глазах плясали черти. – Пойдем со мной.В одном из кварталов города, в дальнем секторе, к которому они шли, переступая через напившихся в честь праздника местных, рискующих замерзнуть насмерть, обнаружился ее дом – небольшой, уютный, без старомодных излишеств вроде окон и балконов. Слуга, почему-то со следами бордовой помады на щеке, глядя на свою госпожу с обожанием, снял с нее куртку Йаны, проводил обоих в жарко натопленную спальню и закрыл за собой двери.- У тебя, наверное, было множество женщин, милый, - сказала блондинка, расстегивая свой плотно облегающий комбинезон – чуть склонив голову, с веселым прищуром глядя на Йану, который не знал, куда девать вспотевшие руки. Из вазочки на столе она взяла виноградину – отломила с грозди; настоящую виноградину, Йана о таких только читал в исторических файлах, виноградину из другого времени! – надкусила и прочертила сочащейся половинкой ягоды влажный след на своей груди.- Десятки, - мужественно соврал Йана и, решившись, шагнул вперед, и толкнул чертову роковую блондинку на постель, подминая под себя все эти блядские изгибы, запуская пальцы в мелкие кудри, прижимаясь губами к виноградному смеющемуся рту. Надкушенная ягода, конечно, с едва слышным стуком упала на пол.- Te ayant adus, kalena*, - прошептал виноградный рот, едва Йана отстранился, чтобы набрать воздуха.- Что?.. – недоуменно переспросил он, опираясь на локоть.- Ничего, - расхохоталась женщина, ловко принимаясь за застежку на его брюках, - еще вспомнишь. Кстати, меня Ривер зовут.Йана хмыкнул и снова поцеловал ее, чтобы скрыть неловкость.Утром комната остыла, и Йана проснулся от пробирающего до костей холода.Ривер не было ни на постели рядом, ни вообще в спальне. Этажом ниже обнаружился злой как черт вчерашний слуга со следами помады на щеке, оказавшийся хозяином дома. Страшно ругаясь, он вышвырнул Йану на улицу, не позволив даже забрать куртку с вешалки в прихожей.По дороге к кораблю беженцев Йана нашарил в кармане брюк бумажку, на которой были нарисованы странные концентрические круги; если это и была письменность, она была ему незнакома.На корабле ждала привычная работа: проверка двигателей и систем жизнеобеспечения, рутинная отладка навигационных программ.Во рту ощущался привкус винограда; винограда, который не растет нигде во Вселенной миллион лет; если это письменность, он ее разгадает; когда-нибудь он догонит эту женщину и спросит, за чем, кроме восхитительного секса, она приходила, где она взяла виноград и кто, кроме нее, говорит на том странном языке.* you are welcome, child (по материалам всяких источников с якобы галлифрейской письменностью).