скучаю (1/1)

Мне не хватает вашей звезды. А вам не хватает моих кудряшек. Я верю иАндрей Михайлович, я скучаю. И тоска пробирает до кончиков пальцев. Тоска, которая не растворится таблеткой феназепама в стакане вина, тоска, с которой легче спиться, чем спать, тоска, от которой за раной рана, от которой остаются шрамы и ни один, ни один, сука, не заживает. И раны не заживают, только появляются, подорожник не помогает, спирт не дезинфицирует: ни этиловый, ни винный, ни медицинский. Ни при применении наружном, ни внутрь. Я руку в кудряшки свои запускаю, запускаю — и представляю, что это вы, Андрей Михайлович, меня снова гладите. Вы меня снова любите, снова гладите. Снова гладите, а потом поцелуете. И станет мне хорошо. Банальный поцелуй в щёчку, ваши нежные губы — это не так много, не много, но я живу от касания до касания, в состоянии вечного угасания, в вечном пьяном угаре в том чёртовом ?между?, в том чёртовом, в том отмороженном ?между?, где меня греет глинтвейн и что-то, что ещё стучит слева, стучит слева — мать его за ногу, мать его налево. В стенку бокал, вино по белым обоям гримёрки. Я устал. Андрей, я скучаю. Я принесу все звёзды на блюдечке, я их использую вместо мака в рулете, я вместо шоколадной крошки посыплю ими ваш тирамису. Я достану все звёзды, они — мелкие, блеклые точки. Я люблю только вашу звезду. Ваша звезда горит ярче всех, только ваша звезда — путеводная. Только глядя на вас не сбиваюсь с пути. Пока вы на моём небосводе горите — я буду в пути, не потеряюсь, не собьюсь, не сопьюсь. Буду жить. Буду верить. И буду скучать. От эфира к эфиру вы рядом, я живу от эфира к эфиру, я всякий раз в плен попадаю, но мне это нравится: быть в вашем плену, быть подле вас, быть рядом. Касаться вас взглядом, касаться заметно едва вас пальчиком под столом, смотреть в ваш экранчик, смотреть на вас, к чёрту этих поющих аматоров, я в этом шоу ради вас. Вы редко способны к проявлению чувств на публике, вы холодны, холодны ко всему: к пению, к музыке, и ко мне. Вы ко мне холодны, но верю я, что это не так. Что я нужен вам так же, как вы нужны мне. Чуть меньше, или не чуть, но всё-таки нужен хоть капельку, хоть на йоту вам нужен; я влюбчив, я влюбчив и, каждый раз любовью взрываясь, оказываюсь контужен. Я влюбляюсь до последней кудряшки, я любовью приправляю каждую ноту. Возьмите меня за руку, поцелуйте в щёчку. От эфира к эфиру, эфир за эфиром кончаются, взрываются нотами, слезами выбывших проливаются. Кто-то побеждает, кто-то выбывает, суета, спешка, деньги, хуета, вино в гримёрке, Киев ночью — мы за руки держимся, мы по ночному Киеву гуляем, ходим, шатаемся, шляемся — любим друг друга и, в общем, шагаем домой. На неделе — у всех репетиции, у вас эти ваши группы, у меня моя ?Пианобанда?, все заняты. Улица осенью по почкам бьёт, осень дождями на нас наступает, открывайте зонты! Все заняты. А по ночам не дождит. И нам не прошагать под одиноким зонтом, не прошагать — и потому я тоскую. Тоскую по-осеннему. Не прошагать, не погулять, не выпить, в кровати не полежать. Остаётся делать вид, что наплевать. Остаётся ждать субботу, от субботы к субботе, от эфира к эфиру. Мне наплевать, кто там победит в этом шоу, в этом цирке. Всех победителей всех годов и сезонов для меня звать Джон или Джейн Доу. Мне не наплевать только на себя и на вас. Андрей Михайлович, я скучаю. Я тоскую: эфиры закончились, эфиры закончились — теперь нельзя жить от эфира к эфире и от субботы к субботе. Андрей, где ты? И в пустой гримёрке слышу: — Я здесь.И могучие руки обнимают меня, к себе прижимают. Прижимают так, как прижимают тех, кого никогда не отпустят. Прижимают так, как прижимают тех, кого любят сильнее всего на свете. Я кладу свою руку на его. И сердце, сердце пылает; сердце отбивает ритм какой-то известной песни. Твоей ли, моей ли — не знаю. Мне с тобою так хорошо. Не отпускай меня. Не отпускай. Сильнее сжимай, сильнее сжимай, носом в мои волосы зарывайся. Вдыхай меня. Вдыхай меня. Поцелуй меня. Поцелуй. Я скучал.