III. КОРОЛЕВА ДРАМЫ (1/1)

Открыв шторы утром следующего дня, я обомлела. Время словно повернулось вспять, и вместо дышащего жизнью марта, землю захватил призрак декабря. Снег крупными хлопьями, похожими на перья, мерно опускался вниз, застилая прошлогоднюю пожухлую траву мягким одеялом. Чернеющие наготой ветви кленов и вишневых деревьев на заднем дворе были заполнены пушистой массой, будто за ночь кто-то заставил их зацвести.Наверное, меня бы порадовал настоящий снег, который прежде можно было увидеть чаще на экране телевизора, чем вживую; но только если я бы не знала, что он пришел из гор. Оттуда, где накануне погиб человек. Вместо должного восторга волны мурашек покрыли тело от пяток до спины и сконцентрировались неприятным, холодным водоворотом под ложечкой. Дыхание сбилось; глаза закрылись, чтобы передохнуть от острой яркости белого цвета. Тогда темнота под веками заполнилась багровыми пятнами и реалистичными картинками. Красное на белом, белое на красном. Вместе с собой неожиданная вьюга принесла скорбь. Руки сами задернули занавески, погружая комнату обратно во мрак, освещенный тусклым золотистым светом маленьких лампочек. Эти уютные плетеные фонарики?— как постеры и диски на полках?— я привезла сюда из Аризоны. Каждую ночь они помогали хоть немного успокоиться, наполняя эти неуютные стены цвета выцветших океанских волн домашним теплом.Казалось, я могла не делать ничего вообще, но смена одного хлама на другой была мне необходима. Ранее здесь были дурацкие старые рисунки пейзажей Аризоны и фотографии, вывешенные из желания видеть знакомые лица и места даже вдалеке. Всё кричало о том, что тогда моя голова была забита исключительно возвращением в Финикс. Среди полароидных фотокарточек были и изображения мамы, и старых друзей, и, разумеется, Саманты. Забавно, как Уильямс пробралась даже сюда, в маленький городок за тридевять земель. Разумеется, вживую ее тут никогда не было, но все-таки я сюда притащила её тень. Наше с Сэм совместное фото, булавкой закрепленное над рабочим столом глаза выхватили сразу, едва я успела поставить чемодан. На нем был её двенадцатый день рождения, я целовала ее покрытую золотыми блестками щеку. Этот снимок был сделан в тот год, когда мы официально стали лучшими подругами, обменявшись кулонами в виде половинок сердец, и в тот же год, когда я решила, что приехала в Форкс последний раз. Пять лет спустя всё тут резало глаза злой иронией. Тем не менее, несмотря на болезненность, которую причиняла мне эта фотография?— кроме маминых?— она стала единственным, что полетело не в мусорное ведро, а в шкатулку: подальше от глаз, но в зону доступности. Словно где-то в подкорке я все еще продолжала надеяться на то, что скоро смогу безболезненно разглядывать этот снимок.На самом деле, сохранение комнаты нетронутой?— за исключением покупки кровати побольше аккурат перед моим приездом?— меня крайне удивило. Чарли мог бы сделать тут кабинет для работы или хранилище для трофеев. Ему, по сути, ничто не мешало, кроме приступов ностальгии. Тоску по прошлому я заметила, как только преступила порог дома и поняла, что в нем не поменялось ничего, вплоть до краски на кухонных шкафах?— ну, может, всё облупилось сильнее спустя годы. Общие снимки с матерью, со мной в пеленках продолжали стоять в рамках по всему дому. Возможно, сохраняя эту фотографию с Сэм, я подтверждала те периодические замечания Рене о моей схожести с Чарли. Мы оба не умели оставлять прошлое позади.Сам отец, судя по храпу, который был слышен даже в коридоре, еще спал, и я не стала его поднимать, чтобы он отвез меня. У него явно выдались нелегкие деньки, особенно последние два. На холодильнике под магнитом в виде кактуса осталась записка о том, что доберусь до школы своим ходом. Я без особого аппетита покопошилась вилкой во вчерашней лапше из ресторана, затем собралась и, наконец, вышла за порог в промозглые утренние сумерки.Когда приехал автобус, пальцы ног чуть не отнялись: вместо них ощущалось странное онемевшее покалывание. Все-таки нужно было надевать тёплые носки, которые какой день уже предлагал Чарли. Очевидно, зимние ботинки из Финикса годились только на мягкую осень здесь, в Вашингтоне. Собираясь сюда, к своей глупости я решила, что температура просто не может скакать так сильно в марте. А еще толком не было понятно, что такое снег. Вернее, я не видела его в таком количестве раньше. Он не был мягким, как мне показалось из окна дома. Это была липнущая к подошвам, рыхлая масса, похожая на перемерзшее мороженное и издающая под тяжестью тела громкий, ни на что не похожий звук. Ребята в школе, похоже, не разделяли моих чувств. Они искренне наслаждались погодой. Вместо того, чтобы толпиться в коридорах, все, кто приехал, собрались на парковке, обкидывая друг друга снегом и лепили грязноватых снеговиков. Я же постаралась пройти ко входу незамеченной и почти сделала это, когда внезапно крепко слепленный ком снега прилетел мне прямо в плечо, разбиваясь на кусочки о ткань и твердость тела под ней. Спину обожгло, я тут же завертелась, вопя, пытаясь вытащить из-за воротника парки забившийся туда осколок ледяного снаряда.—?Ты ранена, не думай убежать! —?сказал Майк Ньютон прямо на ухо.Я не знала, что было более мерзко: ощущать то, как под одежду течет холодная вода или то, как Майк мокрой перчаткой достает этот комок снега и при этом касается моей шеи, нарушая все негласные законы о личном пространстве. Я вздрагивала, кричала и извивалась, будто меня в самом деле пристрелили. Но лучше бы уж это было так. Перед глазами от ощущения влаги встала картинка разорванного горла, внутри меня происходила настоящая борьба с ощущением приступа тошноты. Улыбка Майка поблекла при виде моего лица; он чуть отступил.—?В автобусе укачало,?— солгала я, предвосхищая его вопрос. —?Пройдет.Остальные, понятное дело, не знали о погибшем туристе; радоваться ничто не мешало. Да даже если они уже видели заголовки в газетах или в утренних новостях, то, наверное, вряд ли обратили внимание. Людям не показывают почти никогда того, что вчера волей случая увидела я. Красное на белом, белое на красном и синие окоченелые пальцы, как из пластика, торчащие из-под сугроба.—?Тебе просто нужно чуть свежего воздуха,?— ответил Ньютон участливо обнимая меня за плечи. —?Присоединяйся к снежной битве сейчас или после уроков.Я стряхнула с себя руку и покачала головой, осаждая его энтузиазм:—?Не люблю снег. Точнее, пока не привыкла к такому холоду, да и перчаток нет.—?Я бы дал свои, вот увидишь, ты втянешься… —?Кажется, до него все же доходило слово ?нет?, потому он пожал плечами и улыбнулся. —?Впрочем, как знаешь. Передумаешь?— жду. Парень унесся играть с ребятами, а я двинулась в сторону здания из красного кирпича. Наконец меня обняло безопасное тепло, отчего конечности стало пощипывать. Несмотря на то, что весь галдеж был позади, внутри здания не было так спокойно: шла перемена перед нулевым уроком, потому народа было достаточно. Многие толпились у классов и шкафчиков, общались или забирали свои вещи, но стоило мне пройти мимо, они начинали шептаться. Это порождало в голове не самые приятные воспоминания, и заставляло в панике бежать к тихим углам, туда, где их взгляды до меня не дотянутся.Спокойно, Белла, ты еще не успела тут налажать.Не поддаваясь внутренней панике, я неловко приветствовала тех, кто узнавал меня и махал рукой, и только Эрику, обвешанному рюкзаком со спины и фотоаппаратом?— на груди, улыбнулась совершенно искренне. Выглядел он на первый взгляд довольно угрожающе: худощавая тень в тёмной мешковатой одежде, на один глаз опущена черная челка, от которой он наверняка страдал, а полная нижняя губа проткнута пирсингом.—?Привет-привет, неспящая в Форксе,?— Поздоровался он, на удивление бодро улыбнувшись в ответ. —?Ты что тут в такую рань, записалась в газету?—?Я здесь, потому что мне пришлось ехать на автобусе. У вас, ребята, с транспортом тут не очень. И нет, я уже записалась на драматическое искусство, но уже об этом жалею.—?Ого, драматург Свон, что-то в этом есть,?— Подкалывал Эрик.Удивительно, но, кажется, я не знаю, кто он вообще, хотя мы будто общались уже сто лет.—?Да, такая честь говорить с великим репортером… М-м-м… Как твоя фамилия?Он рассмеялся и протянул руку.—?Йорки. Эрик Йорки. Можно просто Великий. К вашим услугам. Так, а почему ты жалеешь о выборе. Тебе не нравится, как тут преподают?Я неловко пожала руку в ответ, но быстро отдернула, понимая, что она чуть запотела.—?Вовсе не в этом дело…Мне не хотелось быть сплетницей, потому, когда захотелось заикнуться о том, что там будет Эдит, я промолчала и продолжила, концентрируясь на причинах заранее ненавидеть пресловутый факультатив:—?Я пока туда не ходила, ничего плохого сказать не могу. В общем, просто переживаю, да это еще и по вечерам. Машиной, как видишь, я еще не разжилась и не знаю, стоит ли, если выпуск всего через полтора года.Эрик нахмурился на мгновение, будто чуял двойное дно, но ответ дал нейтральный:—?Думаю, тебе могут поменять дополнительную дисциплину. Так что буду рад, если перейдешь на темную сторону.—?Я подумаю над твоим предложением, если разочаруюсь в джедаях.Эрик ухмыльнулся, давая понять: тест на гика я прошла.—?А ты не из рыцарей снежного ордена? Я про битву снаружи. Там куча ребят.Тогда его улыбка померкла, и он явно почувствовал себя неуютно.—?Не хочу закончить головой в сугробе,?— Эрик стряхнул челку с глаз движением головы, выказывая свое раздражение. —?Может, у вас в большом городе было посвободнее, но тут не особенно любят тех, у кого душа наружу. Форкс?— город, где все друг друга обсуждают, а иногда осуждают. Да и какое веселье, когда работа не ждет? До конца следующей недели нужно собрать еще материал. Если ничего сенсационного не случится, придется писать о том, что погода в марте еще никогда так не морозила задницы жителям Форкса. И что во всем виновата Белла Свон, покинувшая Аризону.Я рассмеялась, пихая его в плечо:—?Про большой город ты не прав, там те еще придурки живут. Поверь, я правда знаю, что значит отличаться, и это?— одна из тех причин, по которой я здесь. Скажу честно: пока люди мне здесь больше нравятся, хотя погода и правда дерьмовая.—?Сомневаюсь, что ты пытаешься самовыражаться в семье ортодоксальных иудеев, но, допустим, ты меня понимаешь.Зазвенел звонок, отчего сердце пропустило удар. Лицо Йорки сморщилось, и он прикрыл уши. Когда спустя время коридор погрузился в тишину и другие ребята потихоньку разошлись по кабинетам, Эрик оглянулся, изучающе посмотрел на меня, а после сказал:—?Раз тебе нечего делать, Свон, пойдем со мной. Покажу, чего ты лишилась, отказавшись от редакции.Он перестал подпирать шкафчик плечом, закрыл его на замок, и, кивнув головой, жестом позвал следовать за ним. Я, разумеется, была рада оказаться где-нибудь при деле вместо того, чтобы слоняться по школе.—?Если будешь ездить в школу вечером,?— продолжал парень. —?Скажу, что смысл иметь машину есть, особенно тут, чтобы уехать куда-нибудь в Портленд на выходных. По дешевке можно найти что-то подержанное: у меня, вот, есть целый фургон. Конечно, не новый, но и не все взрослые себе могут позволить машину последней серии, как какие-нибудь Каллены.Я вскинула брови, слыша знакомую фамилию.—?А что Каллены?Мы зашли в дверь, спрятанную между офисом администрации и учительской, и оказались в маленькой комнате с единственным окном. То, что это была каморка, Эрик не наврал. Комнатушка, казалось, была меньше моей комнаты и завалена всяким хламом. На старых, списанных из классов полках, покоились проекторы, проигрыватели и кассеты, провода торчали и спутанной массой падали вниз, словно растения из будущего. На столе, помимо компьютера, стоял микрофон с кнопкой. Судя по всему, это была аппаратная, откуда делались объявления по школьному радио и, очевидно, одновременно тут располагалась редакция местной школьной газеты. Об этом говорила доска, к которой были прикреплены иголками различные заметки и фото. Эрик, сняв с себя камеру, положил ее на стол, затем потянул меня к окну за рукав куртки.—?Смотри,?— сказал он.Эта комната, справедливости ради, на самом деле была прекрасной обзорной площадкой. Отсюда открывался очень хороший вид на парковку, где оставшихся ребят разгонял по зданиям кто-то из администрации, но парень не обращал внимания. Он показывал пальцем на дальний угол, туда, где стоял очень дорогой внедорожник на высоких и мощных колесах. Рядом?— черная спортивная машина, марку которой я не могла разглядеть, но, судя по ее изгибам и блеску краски, она была совсем новой.—?Наверное, они на Аляске золото копали, иначе такие дорогие игрушки я объяснить не могу. Большая тачка у этого громилы Эмметта, черная, кажется, у кого-то из Хейлов. Еще у Эдит Каллен серебряная.Я тут же вспомнила все автомобили, которые тут заприметила, и моя память нашла лишь одну совершенно новую серебристую машину. Она принадлежала вовсе не учителю, а моей соседке по парте, кто бы мог подумать.—?Которая ?вольво? последней модели?Парень кивнул.—?Впечатляет. Так вы их здесь не любите, потому что они слишком богаты? Почти каждый, кого я спрашивала про них, говорит всякую чушь.—?Мы их не ненавидим. Хотя, может, кто-то и да. Большинство, я думаю, просто не знает их, а они не хотят, чтобы другие узнавали их. Тогда это работает, как гроза, когда заряженные облака сталкиваются,?— Он поднял ладони, показывая пальцами взрыв. —?Но вместо молний мы получаем сплетни. Проблема в том, что Каллены выбрали стратегию ничего не опровергать, но и не подтверждать. Вот теперь их и видят только с одной стороны, потому что они не дают никаких ответов. Ну, а кто их не знает, тоже скорее всего подхватит негативную энергетику.—?И на чьей стороне ты? —?поинтересовалась я.—?Как журналист,?— сказал он с некой гордостью. —?Я не имею права принимать чью-то сторону. Наблюдаю. И иногда снимаю. Следить за скандалами всегда интереснее, чем ввязываться в них.—?А не как журналист?Парень взял камеру и стал изучать ее, пока я разглядывала каждый сантиметр комнаты, в частности полки, на которых были стопками сложены предыдущие газеты, некоторые из которых, держу пари, были выпущены задолго до рождения Йорки. Там были пачки с пометками ?1977?. На доске же я увидела какие-то неразборчивые заметки о бале в апреле, вопрос о школьной ярмарке и театральной постановке, а затем много стикеров со своим именем. ?Изабелла?, ?Белла?, ?Аризона?, ?дочь шерифа Свона?. Он что, решил написать мою биографию? Не знай я о статье, испугалась бы, что он какой-то странный извращенец.—?Наверное, я всё равно скорее испытываю симпатию,?— признался Эрик осторожно. —?Как к объекту изучения.Это прозвучало немного хищно, так что мои брови удивленно взлетели вверх. Я в этот момент смотрела на ручку второй двери в комнате, хотя за ней вряд ли пряталось что-то интересное. Может, еще один архив с более древними школьными заметками. Списанные проекторы или книги.—?И что ты изучаешь? То, как они получили такие машины в старшей школе?—?Ну, можно сказать и так,?— Посмеивался Эрик. —?Но ты выбрала драму, извини. Может, в один день ты прочтёшь о том, что доктор Каллен?— часть итальянской мафии. И не в школьной газете, а в ?Нью-Йорк Таймс?.Смеясь от абсурдности этой мысли, я все же приоткрыла дверь тайной комнаты, но ничего не разглядела в кромешной тьме. Сбоку был выключатель, который, похоже, не меняли с момента постройки школы. Не задумываясь, я на него нажала. От вспышки цвета крови по телу прошло цунами мурашек, заставляя меня отскочить прямо на Эрика, который подкрался слишком внезапно.—?Спокойно, Свон! Это просто проявочная, а не склад трупов.Парень держал меня за плечи, так, чтобы я успокоилась и не разнесла всю аппаратную. Действительно, глаза поймали внутри полки и раковину, не более. Но все это было словно пропущено через красное стекло и резало глаза.?— Туда нельзя,?— сказал парень, плотно закрывая дверь, прежде чем я успела увидеть больше. —?Ничего личного, там фотографии в процессе подготовки, и любой луч света может запороть всю работу за месяц. Школа у нас старая, они не могут себе позволить современную аппаратуру, вот и приходится пользоваться тем, что есть.Эрик нёс какую-то околесицу про химикаты, про сложности обработки снимков, про то, как это с другой стороны ему нравится. Его голос постепенно стал далеким и неразличимым, но я хваталась за него, пока моргала в попытках прогнать видения. Только вот, как и утром, стоило закрыть глаза, вместо темноты меня ждали плоть и кровь. А затем всё вокруг стало погружаться в тьму наяву. Я не сразу поняла, как обмякла, это было мгновение, всего секунда, но после я обнаружила то, что меня держали.—?Эй, Свон, все нормально? —?спрашивал Эрик, он приподнял мое лицо и постукивал по щекам, стараясь привести в чувство. —?Может тебе воды дать?Дверь открылась. Я повернула голову и увидела Анджелу Уэбер. Она, похоже, билась с ребятами, оттого была вся мокрая и продрогшая. Эрик, тем временем, склонился надо мной, служа опорой, чтобы я не рухнула на пол совсем, его рука была на моей щеке. Похоже, она многое поняла не так.—?Извините, ребята, не хотела мешать,?— сказала Андж, выбегая назад.Мы с Эриком посмотрели друг на друга, медленно понимая то, как все выглядело со стороны. Я покраснела, Эрик тоже.—?Вот так и появляются скандалы, Свон,?— сказал он, слушая грохот двери.—?Извини,?— отпихивая его в сторону, бормотала я онемевшими губами. —?Я всё исправлю.Меня мутило еще с автобуса, и больше терпеть не было сил. Ноги уже несли тело к ближайшему туалету, чтобы я могла освободить желудок от завтрака, мысленно благодаря свой организм за то, что аппетита утром не было. В голове всё смешалось. Кровь, красный свет, слухи, скандалы из прошлой школы. Внезапно очень многое навалилось, будто всё, отодвинутое в глубину сознания с помощью блокировки эмоций теперь больше не могло оставаться за этой стеной. Она рухнула и вместе с истерикой придавила меня, будто гробовая плита. Я так скучала по маме, так скучала по теплу, по своей кровати и прошлой жизни, которую вернуть уже было нельзя. Липкими щупальцами мысль о том, что я хочу сделать себе больно зафиксировалась в горле. С другой стороны, это пока был не позыв, а всего лишь мысль. Мой психолог учила, что лучше проговорить проблему вслух, признать, что она есть, затем посчитать до пяти и отпустить.Один.—?Финикс в прошлом,?— прошептала я, загибая большой палец.Два.—?Погода изменится.Три.—?Пути назад нет.Четыре.—?Я увижу маму летом.Пять.Глаза закрылись, шум крови в ушах ушел и остался лишь легкой пульсацией в висках.—?Я уеду из Форкса через полтора года,?— облизывая сухие губы, подытожила я.Прошло достаточно времени, прежде чем удалось немного прийти в себя. Сконцентрироваться окончательно заставили шаги, которые были у раковины. Похоже, все время тут кто-то был, но старался мне не мешать. Аккуратные ботинки осторожно, почти бесшумно направились на выход, но замерли возле моей кабинки, помялись чуть-чуть на месте, словно бы их хозяйка хотела спросить что-то, а затем продолжили путь. Возможно, это была Анджела. Нужно было ее найти. Я поднялась, ухватываясь за эту мысль. Кроме того, зазвенел звонок с урока, и это значило то, что нужно было идти. Еще несколько минут ушло на то, чтобы умыться, прополоскать рот, закинуть две пластинки жвачки. После на ватных ногах я двинулась к нужному классу, оглядывая коридоры в поисках Андж. На самом деле, любой другой нормальный человек бы ушел в медпункт, но в Аризоне приходилось переживать и худшие дни.Анджелы так нигде и не оказалось, что, наверное, было к лучшему, я могла сконцентрироваться на занятиях. К большему облегчению, вторая половина парты была пустой. Таким образом у меня был шанс прочистить голову от дурных мыслей, а заодно перечитать написанное накануне. Формально я уже делала анализ ?Грозового Перевала?, но он меня совсем не устроил, когда я его нашла. Текст показался таким детским и наивным, хотя в момент создания казалось, будто мне в этой жизни известно достаточно, чтобы описывать чувства с такой уверенностью. Интересно, покажется ли то, что я написала прошлым вечером, таким же мусором спустя время? Вероятнее всего.—?Разрешишь присесть? —?раздался голос Эдит Каллен сверху, прерывая размышления.Признаться, подняв глаза, я поначалу испытала скрытое удовлетворение от того, что сегодня тот день, когда она наконец-то выглядела не лучшим образом: тёмные, с бронзовым отливом волосы не были собраны, а разметались по плечам и нуждались в том, чтобы их расчесали. Конечно, на самом деле, это было вовсе не тем, что её портило, но мне в этот момент хотелось так думать. Впрочем, всё остальное еще более красноречиво говорило о том, что было что-то не так: Каллен была одета точно также, как и накануне, когда мы столкнулись в коридоре?— в белую блузку с голубоватым оттенком и юбку, но сверху было не пальто, а кофта, сидящая явно не по размеру в длине рукава. Похоже, она принадлежала Элис или кому угодно, кроме неё. Каллен не ночевала дома? Впервые она выглядела несколько беззащитной и похожей на обычного человека, потому торжество вскоре сменилось на странное беспокойство. Хотя, казалось, почему вообще нужно ей сочувствовать? Кивнув в ошарашенном приветствии, я поднялась и отошла, давая ей сесть рядом в ожидании мистера Дженкинса. Тем временем, класс давно уже собрался. Люди на первых рядах высказывались по поводу произведения для анализа. Создавалось ощущение того, что никто не был так уж воодушевлен, и я одна перечитывала взахлеб, засыпая с книгой в обнимку.—?Я еле дочитала. Там столько негатива, что я три раза медитировала в перерывах,?— говорила одна из девочек, как я поняла, она была фанаткой йоги. —?Тупо рассказ о двух психах. Не знаю, кто может считать это романтичным.—?Ты-то хоть осилила. Я бросила на семидесятой странице и просто прочитала краткий пересказ,?— ныла Джессика. —?Мрачно, скучно. Не по моему характеру. А эта Кэтрин только и делала, что металась и подпортила жизнь стольким людям. Разве это вообще любовь? Она просто эгоистка и вообще какая-то сука!По классу прокатилась волна шепота, погружая помещение в стыдливую тишину, потому что мистер Дженкинс вошел. Мы его поприветствовали, а он позволил нам сесть и спокойно сказал:—?Нет ничего лучше бурной дискуссии. Наверное, противоречия вокруг ?Грозового Перевала??— одна из причин, по которой роман не забыт до сих пор. Мисс Стэнли, не могли бы вы, поскольку я пропустил большую часть высказывания, более развернуто и корректно пояснить свою позицию?—?Да, Сэр,?— уже с меньшим пылом отозвалась она, вся красная. —?У меня иные представления о семье и отношениях. Читая, я надеялась на чистую и светлую историю любви, потому что это?— одна из главных книг на романтическую тему, судя по рекомендациям. Несмотря на это, я увидела здесь пример нездоровых отношений двух, не побоюсь этих слов, клинически больных людей. Кэтрин Эрншо?— персонаж эгоистичный и явно скучающий, отчего она потом и сошла с ума, а Хитклифф ничем не лучше?— абьюзивный тип, который не может смириться с тем, что его бросили. Но он, кажется, был сумасшедшим еще с детства. Какие ценности нам прививает эта книга? Романтизацию насилия? Думаю, мы бы видели меньше несчастных семей, если бы ее не существовало.—?Благодарю. Версию мисс Стэнли, доктора психологических наук, мы услышали,?— по классу прокатился смешок. —?Мисс Каллен, что считаете вы?Эдит заговорила ровным тоном, даже не глядя в тетрадь, будто бы она просто выдумывала свое высказывание на ходу или вызубрила его наизусть:—?В детстве соседские мальчишки, дети фермера, постоянно дразнили тем, что они едят мёд прямо с сот и говорили, что мне его никогда не попробовать. Насмотревшись, я пробралась на эту пасеку однажды по наступлению темноты. Разумеется, об экипировке, о правилах безопасности и всём подобном у меня не было никакого представления; мне просто хотелось мёда и утереть им нос. Не задумываясь, я залезла рукой прямо в улей, и тут же столкнулась с последствиями. Фермер долго ругался, даже позвал родителей,?— она мягко, но печально улыбнулась. —?Но всё же напоследок дал нам небольшую банку мёда. Попробовав его, я поняла, что все перенесенные мной страдания и укусы были пережиты зря. Мёд был отвратительным.Казалось, Каллен немного задумалась. Не трудно было догадаться, что она тосковала по родителям, которых, судя по тому, что она была удочерена, уже не было в живых. Как много Эдит помнила о них? Сколько ей было лет, когда ее жизнь перевернулась с ног на голову? Нет, Белла, только не говори, что ты начала ей сочувствовать.—?Так вот,?— Продолжила Каллен, уже несколько более жестко. —?Я хочу сказать о том, что, возможно, это?— в самом деле неплохая книга про реальные отношения, но не все могут принять подобную точку зрения из-за навязываемой обществом модели диснеевских принцесс.Учитель вскинул брови:—?Но, если вы не любите ?Дисней?, не значит, что остальным несимпатичны эти идеи и что они не работают вообще.—?Я, скорее, говорю о том, что люди хотят свой счастливый конец, потому что его подсовывает культура, которая, как известно, романтизирует многие вещи. Те же сказки в своих истоках были намного более кровавыми и жестокими, а затем кто-то решил, что детской психике вредно знать, к примеру, о спящей красавице, беззащитным положением которой воспользовался принц, имея в голове самые низменные мотивы,?— Эдит почти театрально помолчала. —?И вот, после вылизанных сюжетов без острых углов, все хотят встретить единственного в своей жизни человека, влюбиться за день и пожениться через два, умереть вместе. Давайте смотреть правде в глаза: сказки рассказывают об исключениях и вымышленных вещах с ноткой морали. Большинству людей на этой планете просто не дано узнать?— даже если бы они жили дольше сотни лет?— что такое любовь. В то же время ?Грозовой Перевал? будто насмехается над ?и жили они долго и счастливо?. Эта книга вместо рыцаря в доспехах дает нам одержимого демонами мужчину без рода и племени, а в качестве принцессы здесь богатая и избалованная истеричка. В конце концов, автор показывает, что в отношениях большинство вещей сводится к желанию обладать и делает драму на том, что главный герой не может получить то, что он хочет. Эйфорию, сравнимую с наркотиком. Но, быть может, любовь?— такая же иллюзия, как и удовольствие от морфия? Был бы Хитклифф счастлив, получи свое? У меня есть предположение, что Кэтрин была для него тем самым медом, который я однажды так хотела.В классе повисла тишина, в которой все пытались переварить высказывание Эдит. В том числе, это делала и я. Теперь перед глазами проносились все события, начинавшиеся с той злосчастной ночи прошлой осенью. Было ли чувство к Сэм ?тем самым?? Или же я просто перепутала свою привязанность к человеку и подменила ее на нечто по описанию похожее на любовь, потому что никогда не знала, что это на самом деле такое? Одновременно я почувствовала, сколько времени утекло в реальности. Моя душа на секунду будто треснула напополам. Уже был март, я была в другом месте, с другими людьми, но в общем и целом?— совсем одна и не могла с этим смириться. Я пробовала двигаться дальше, но все еще испытывала почти забытый трепет, только не могла понять, скучала ли я по человеку или же просто по ощущению того, что в моей жизни что-то происходит. Периодически Джереми Айронс тоже возвращался в воспоминания. Он был действительно хорошим парнем и, наверное, продолжи я с ним встречаться, все бы на этот момент уже даже не помнили об инциденте. Но ведь так я думала уже сейчас, когда всё закончилось, а еще в январе страдала от невыносимости своей жизни. Кончик большого пальца проник под длинный рукав теплой серой кофты и коснулся корявого следа от пореза на запястье.Всё закончилось. Выдохни.—?…Мисс Свон, близки ли вам идеи ?Диснея??Я вздрогнула, не сразу понимая, что мистер Дженкинс спрашивал меня. Дрожащие от нервов пальцы быстро перелистывали страницы тетради, пытаясь найти написанный текст, чтобы собрать мысли в кучу.—?Я не совсем согласна,?— Это было сказано осторожно, будто бы непререкаемому главенству Каллен был брошен вызов. —?Для меня Бронте все же писала о бессмертной и безусловной любви. О том, что есть нечто большее, чем обладание телом человека. Это обладание душой. Может звучать, как проклятие, если вспомнить книгу, да и, наверное, у Хитклиффа с Кэтрин были не лучшие обстоятельства, чтобы быть вместе. Но всё-таки это книга о чувствах в том числе. Их души принадлежали друг другу и никому больше. Наверное, это и называется истиной любовью. Грязь, которая происходит на фоне, для меня говорит о том, что их разлука неправильна.—?Прошу прощения,?— ответила Эдит вместо Дженкинса. —?Но я полагаю, что всё происходящее между Хитклиффом и Кэтрин неправильно изначально. Это?— та связь, которая не должна была существовать, потому что их души из тех, что должны гореть в аду.Если это и была попытка снова завести со мной диалог, то я ее решила проигнорировать, в частности потому что мистер Дженкинс уже раздавал нам тесты. Я с облегчением поняла, что задания местами перекликаются с теми, что были в Финиксе, пусть и не полностью. Всё это время я, как могла, пыталась не смотреть на Эдит, однако чувствовала то, как она всматривается в меня, будто бы до этого я была призраком. Не выдержав напряжения, я скользнула по ней взглядом, но обнаружила, что она всё же писала свое задание. Затем меня поразило разрядом внезапного осознания. Чувство того, что в ней было что-то не так, преследовало с самого её появления сегодня в классе.Теперь же до меня дошло, что дело даже не в том, как внезапно девушка с медными волосами заметила мое существование. Цвет ее глаз сто процентов поменялся. Он больше не был настолько черным, как во сне, как вчера в коридоре, как в описании Хитклиффа. Это были поразительно красивые глаза, радужки которых будто были вытканы золотой нитью. Линзы? А еще я заметила выглянувший из-под свитера белый манжет, пропитанный чем-то алым. Она обтянула рукав посильнее, нервно ёрзая, а я отвернулась, ощущая головокружение, лишь допуская мысль о том, что это была кровь.—?Мисс Свон, сдайте работу! —?сказал Дженкинс.Я даже не поняла, в чем дело, но Эдит сообразила раньше меня.—?Она спросила запасную ручку, мистер Дженкинс,?— ответила та ровно, изящным движением вытягивая названный предмет из пенала.Учитель с натяжкой принял аргумент, потому мне позволили решить тест до конца. Ручка, на самом деле, полностью соответствовала Каллен: даже от этой мелочи веяло дороговизной и сдержанностью, а оформленный в черный и золотой корпус напомнил ее глаза. Покрутив вещь в руках, я уткнулась в свой лист, но занимаясь отнюдь не размышлениями о символизме в романе Бронте. Эдит завершила задание чуть раньше, и решила воспользоваться правом на досрочное освобождение по завершении задания.—?Напоминаю, что жду всех из группы в актовом зале к шести, как и вас, мисс Свон,?— сказал мистер Дженкинс, прежде чем Каллен успела выйти из класса. —?Без опозданий и пропусков, прошу вас отдельно, мисс Каллен.Девушка замерла в дверях, посмотрела на меня со всполохом непонятных эмоций, кивнула учителю и просто ушла. Тогда же пришло понимание, что ручка всё еще была у меня. Наспех подписав тест и закинув вещи в рюкзак, я вылетела в коридор следом, но след Эдит простыл.Послонявшись туда-сюда, как потерянный котенок, я остановилась у окна. Снег давно прекратился, а тот, что выпал ночью, уже начал таять, шумно стекая вниз по козырькам. Не знаю, что может быть хуже: это или жуткий холод. Когда ученики стали потихоньку выходить, они, всматриваясь в тот же пейзаж, разочарованно вздыхали, понимая, что второго раунда снежной битвы не будет. Тем временем, тошнота все еще была на месте, она перемешивалась с паникой и глухо стучала в сердце. Второго обморока быть не должно, но мне нужен был отдых. После недолгих раздумий я всё-таки полезла в рюкзак, нашла там карту школы и попыталась среди схематичных геометрических фигур отыскать медпункт. Им оказалось отдельное здание за школой, рядом со спортзалом, где после того, как добродушная медсестра дала мне таблетку, я стала ждать отца.Чарли прибыл спустя пятнадцать минут на своем форде с мигалками и огромной надписью ?Полиция?. Чувствую, не поясни я, в чем дело, они бы были включены и сирены разрывались бы на весь район. Ученики, тем временем, высыпали к столовой, и таким образом все видели то, как я сажусь в отцовский автомобиль.—?Прости,?— сказала я, снимая капюшон. —?Наверное, лапша не очень. Надеюсь, ты ее не ел.Кажется, и он, и я избегали темы фотографий, потому поддержал эту идею.—?Может, ты просто не привыкла к местной кухне, если думаешь, что дело в ней,?— говорил отец. —?У меня-то желудок крепкий.—?Сегодня приготовлю что-нибудь сама к ужину.—?Тебе явно нужен отдых, да и ты разве не идешь на свои эти танцы или что там у тебя?—?Драматическое искусство,?— едва разборчиво пробубнила я. —?Не знаю, посмотрю по самочувствию.Отец завел машину и, к счастью, увез меня как можно быстрее. Дома действительно стало получше: помогло то, что я подремала. Сон, правда, я видела точно не из приятных. Кошмары были частыми гостями, так что я просто переваривала увиденное, уговаривая себя в том, что воображение таким образом справлялось со стрессами, полученными в последнее время, и готовило к тому, чтобы столкнуться с новыми препятствиями.По сюжету я сидела в кафетерии на своем месте с Джесс и Андж, столовая была полной, но вдруг люди исчезли, и в конце концов, кроме меня осталась одна Эдит Каллен. В ее руках оказалось яблоко. Она его надкусила, но картинка была не важна, дело было в звуке. Он звучал невыносимо громко, будто эхо в горах и вовсе не похоже на то, как надкусывают яблоко, скорее, это был хруст костей. Тогда же по щелчку свет погас, и всё вокруг стало красным, совсем как в проявочной Эрика, которую я видела утром. Под тёмным светом картинка осталась негативом с плёнки: одежда Каллен стала белой, ее глаза?— демонически-черными, без белков и радужек, а яблоко, стоило мне отвлечься на другие детали, превратилось в человека. Судя по его неподвижности, он был мертв, а из его шеи потекли реки крови прямо к моим ногам. Когда горячая жидкость подступила к кончикам пальцев, я проснулась.После еще какое-то время мне нужно было осмыслить реальность. Спать днем я просто ненавидела, особенно здесь, в Форксе. Когда бы ты ни проснулся, никогда не было ясно, что за окном: день, вечер или утро следующего дня, потому что за шторами всё было серо-черным и сумеречным. Сколько времени стало ясно тогда, когда часы показали три дня. Было время подумать о том, стоило ли идти на чертов факультатив.Ко времени, когда нужно было собираться, всё было против моей лени: боли прошли, на улице относительно распогодилось, картошка и курица для папы были готовы, полы вымыты. Тогда, взвесив все ?за? и ?против? я решила, что первое занятие лучше не пропускать и не показывать себя безответственной ученицей. Мир уже накрывали тусклые сумерки, растворяя в темнеющем небе серовато-синие дождевые облака. Полупустой школьный автобус высадил меня и еще пару спортсменов, затем скрылся за зданием школы, не давая пути назад. Выбравшись в морозный вечер, я поймала себя на мысли, что смотрю именно в тот угол, где был припаркован внедорожник Эмметта Каллена и на машину рядом. На фоне этого монстра серебристый ?Вольво? выглядел изящно и тонко, но в то же время строго, как и его хозяйка. Её на улице видно не было, а вот здоровяк садился в машину к блондинке внутри, громко хлопнул дверью, после чего завел ревущий мотор. Колеса беспрепятственно раскололи замерзшие лужи, начав выезжать, но водитель медлил. Или это мне происходящее казалось замедленным фильмом? Я прекрасно видела, что они тоже не отрывали от меня взгляда. В какой-то момент появилось ощущение того, что я олень на дороге, который пялится на неминуемую смерть. Машина приближалась, ехала прямо на меня, но в последний момент со скрежетом свернула в сторону, и тогда я поняла, что все это время не дышала и при этом почему-то не посчитала нужным сойти с пути, словно выдерживала какое-то негласно начатое испытание. Это такое гостеприимство с Аляски?Прошло время, прежде чем путь к школе продолжился. На самом деле, трудности лишь начинались: выяснилось, что я понятия не имею, где актовый зал, а карта, похоже, была успешно забыта в медпункте. Пришлось еще какое-то время поблуждать. Зловеще-пустые коридоры заполнял призрак музыки, на который я пошла интуитивно, пока тот не усилился. Гармония звуков пианино успокаивала, возвращая мысленно в те дни, когда мой преподаватель по балету сидела в зеркальной комнате, играя Клода Дебюсси.В конце концов, постоянно смолкающие и начинающиеся вновь мелодии привели к двустворчатым черным дверям. Приглушенный свет внутри был достаточно теплым, чтобы не отталкивать, а заманивать во тьму. Первое время пришлось идти наощупь, по стене; затем со светом стало получше, и перед глазами вырисовался довольно просторный для этой школы актовый зал. Шторы были завешаны, источником света был лишь только настенный свет и тот, что горел внутри сцены. На самом помосте стояла неизвестная мне девушка, которая пыталась безуспешно взять высокую ноту. Мистер Дженкинс, сидящий рядом с другим преподавателем, поморщился. Второй преподаватель сдирижировал ладонью, и пианист остановил игру плавным затуханием, в то время как девушка перестала петь слишком резко.—?Спасибо, на сегодня всё, результаты прослушивания вывесим позже,?— показывая разочарование лишь своим лицом, нейтрально объявил второй учитель и поднялся.Пожав руку Дженкинсу, он ушел. Вслед за ним встали и стали расходиться другие ребята. Тогда я увидела движение на задних рядах. Оживились приехавшие на драматическое искусство. Тут была и Джессика, и пара других ребят с Французского, но среди них не было видно Каллен, будто бы ее присутствие должно было волновать. Нахмурившись, я растерянно обернулась и только тогда увидела, что она, разминая запястья, грациозно спускается с помоста. Всё это время девушка, по всей видимости, была за кулисами и играла на прослушивании. Кто бы мог усомниться в том, что она и тут была мастером. Разумеется, всё время Эдит тут не торчала, от ее несвежего утреннего вида не было следа: она уже переоделась в кашемировую водолазку оттенка слоновая кость, кофейного цвета брюки с широким ремнем и завязала волосы лентой, так, что пряди немного выскальзывали из нее, что смягчало строгий вид. Этот восхитительный минимализм был противоположностью Саманты Уильямс, но по каким-то причинам я не могла перестать их сравнивать. Вернее сказать, противопоставлять. Вне сомнения, обе девушки были будто не из этого мира, а пришли прямиком из телевизора. Из той вселенной, где всё выверенно и блестит от лоска.—?О, Аризона! Ты пришла,?— воскликнул Майк Ньютон излишне восторженно, заставляя меня подпрыгнуть.—?Не вижу смысла записываться сюда, если я не собираюсь ходить,?— Мой ответ вышел резче, чем я думала.—?И то правда. Ты прикинь, кто-то стал разгонять, что тебя забрали в полицию. Придуркам надо напоминать сто раз, что твой отец?— шериф.Как мило с его стороны заступаться. Но я этого не просила. Каллен, тем временем, снова огибала меня за километр и смотрела с противоположного конца зала, так, будто снова хотела, чтобы ее безупречный наряд был в крови. Моей.—?А вдруг меня все-таки задержали? Откуда тебе знать? —?парировала я.Попытки отстраниться все-таки пошли прахом. Парень только оперся о стену локтем и склонился ближе, чтобы шепнуть мне ухо то, от чего я вся внутри сжалась, и вовсе не от приятных ощущений.—?Только за преступную милоту, разве что.Игнорируя Ньютона, я ухватилась за любое происходящее вокруг движение и поспешила к Дженкинсу, вокруг которого все собирались для совещания. Наконец, участники заняли места. Только тогда Ньютон перестал следовать за мной. В чем дело, дошло не сразу, только когда втянула воздух в легкие. Я даже не заметила, как автоматически встала рядом с Каллен. Этот запах духов с примесью чего-то, что напоминало о грозе можно было чуять за версту. Он был слишком особенным и, пожалуй, единственным приятным в ней.—?Итак, Ромео и Джульетта?— тема этой четверти. К началу апреля, то есть, к весенним каникулам, мы должны будем показать полноценную постановку. Кто скажет, почему эта пьесса до сих пор входит в десятку самых популярных?—?Непобедимость любви,?— сказала Стэнли, при этом косясь на Ньютона.—?Неравенство,?— сказал кто-то еще из ребят.—?Превосходство смерти над всем вышеперечисленным,?— мрачно ответила Эдит Каллен, перекрывая все обсуждения.—?Ну,?— робко пискнула я. —?Здесь можно будет найти совершенно любой подтекст. К примеру, развить ту концепцию, о которой говорила Эдит сегодня на занятии. О том, что любовь трагична и не вечна…Едва Дженкинс стал говорить, я уже пожалела, что вляпалась во всё это.—?Превосходно, мисс Каллен, мисс Свон, - мужчина кивнул каждой из нас. - Поскольку, судя по тесту, вы хорошо работаете вместе, займетесь и сценарием. Сдадите его в конце следующей недели. Осилите?— поставлю максимально высокие баллы и засчитаю ваши оценки за проверочную работу, мисс Свон.Мы с Каллен переглянулись. Она смотрела хмуро, отчего-то почти печально, а я?— с полнейшей паникой и безысходностью. Мы работаем вместе. Дженкинс прекрасно знал, как наказать, хотя причин для того вовсе не было.Остаток часа прошел за распределением обязанностей и обозначением условий. Мы, судя по всему, должны будем вставить туда номера с танцами и песнями, чтобы это было еще и максимально нейтрально.На самом деле, эта суета вокруг постановки охватила меня и утопила с головой, отбрасывая остальные проблемы. Я возвращалась в форму, и это казалось чем-то, что осталось в прошлой жизни. Но как сильно присутствие Эдит Каллен помешает мне в этом?Мне хотелось вылить куда-то эмоции, и уже после выхода заметила Джессику Стэнли возле шкафчиков, к которой я и поспешила. Она поправляла свой блеск для губ, глядя в небольшое складное зеркало. Несмотря на то, что я ее позвала, она даже не обернулась, заставляя меня нахмуриться.—?Ты тоже не можешь поверить, что меня засунули в компанию Каллен.?Я не успела закончить. Девушка наконец бросила заниматься самолюбованием и обернулась. Несмотря на то, что она была чуть ниже, я почувствовала себя слабее и сделала шаг назад.—?Я не могу поверить, что ты такая быстрая, Белла,?— ядовито прошипела Стэнли, вгоняя меня в ступор. —?Может, позовешь своих бойфрендов с ней разобраться?Застыв, я не знала, что делать, дыхание сперло, потому что девушка совсем не была настроена дружески.—?О чем ты, Джесс?—?Ладно, сделаем вид, что ты правда не понимаешь. Одно дело обжиматься с Эриком! Уэбер ведь сама не может ему сказать, что этот придурок ей нравится, хотя они делят эту подсобку с девятого класса.Я уже оставила инцидент с Йорки позади и совсем забыла о нем, наивно полагая, что Анджела так среагировала просто потому, что ей стало неловко. Ну, конечно. Как я могла не догадаться, что Анджеле нравится Эрик! Она ведь уходила вслед за ним из столовой, поправляла волосы, когда он появлялся на Французском и очень тупо хихикала, стоило ему сказать хоть слово. Я ощущала эти романтические вибрации, но игнорировала их, потому что Йорки совершенно не интересовал меня в романтическом плане. О, черт, как же я влипла.—?Я не…Она не давала вставить слова, всё продолжала.—?Но, чтобы сразу с двумя, это просто сенсация! Ты перевелась сюда из школы шлюх, Свон, или что?Так. С Эриком все было ясно, но кто был второй? До меня не сразу дошло, что дело было в Майке и том, как тот вел себя со мной. Во-первых, его утренние попытки обнять не прошли бесследно и новости о них не могли не дойти Джесс, потому что ее подружка Уэбер в это время принимала активное участие в снежном замесе. Во-вторых, в зале паренек просто таращился на меня и открыто проявлял своё внимание. Вот это комбо, Свон.—?Все не так, как ты думаешь, Джессика,?— Осторожно ответила я. —?Я с утра себя плохо чувствовала и даже ушла после первого урока, а эти двое просто пытались мне помочь.—?Ага, так это теперь называется. Помощь благородных рыцарей.—?Не хочу вмешиваться,?— звучный голос раздался, будто из пустоты. —?Но утром я стала невольным свидетелем того, как Беллу тошнило добрые полчаса. И возможно, это не моё дело, но для меня очевидно, что это Ньютон обожает играть сердцами новеньких.Появление Эдит Каллен ошарашило Джессику не меньше, чем меня, потому она какое-то время просто хлопала большими глазами, не находя слов. Мотивов прикрывать меня у Каллен совсем не было, Стэнли тоже это понимала, потому она умерила свой пыл. С волнением пригладив волосы, девчонка убежала, будто одно появление Эдит наводило на нее ужас. Я взглянула на Каллен, и сейчас та в самом деле выглядела непреступной статуей, внушающей угрозу для всех, кто мог подойти к ней. Её обманчивая хрупкость исчезла; осталась холодная жесткость. И странное дело: еще вчера я бы побоялась стоять рядом, когда она пылала такой злобой, но сейчас она словно источала особую ауру. Это была защита, которая была направлена на меня, и от этого серце слегка подпрыгнуло и закололо. Поглядев вниз, я тут же узнала ботинки. Утонченные и аккуратные, утром они вышагивали под кабинкой. Тут же я вспомнила, что она спасла меня уже трижды за этот день, потому полезла в рюкзак за ручкой.—?Спасибо,?— Севшим от волнения голосом сказала я и протянула ей предмет.Она взяла ручку, немного хмурясь, будто я делала что-то странное.—?Могла бы и не возвращать. У меня их полно,?— ответила Эдит, всё же убирая её в сумку.—?Не люблю брать чужое. Но я не только за это благодарю. Так ты подслушивала?—?Как и сказала, невольно. Оба раза.Кажется, мне пора было сваливать, потому что повисла долгая, очень неловкая пауза. Эдит слышала, как я потеряла контроль утром в туалете. И все-таки красное пятно на ее рубашке, которое попало в поле моего зрения утром, не давало мне покоя. Теперь многое, однако, собиралось в единую картинку.—?У тебя тоже было не всё порядке? —?спросила я, наконец. —?Я видела кровь на рубашке. Или ты скажешь, что это был кетчуп?Она отвечала так непринужденно, словно репетировала или повторяла это тысячу раз:—?Носовое кровотечение, именно потому я и оказалась с тобой в дамской комнате в нужное время. Благо, что сестра одолжила мне кофту, хотя, от твоих глаз это не укрылось.Она сделала паузу, почти театрально сложила руки в замок за спиной, а ее ступни скрестились в очень знакомой мне пятой позиции*.—?У меня анемия,?— Призналась Эдит. —?От этого я себя порой неважно чувствую, особенно когда погода так быстро сменяется. Тебе ведь она тоже не по душе?Первый раз я слышала о таком заболевании, но всё-таки это звучало, как что-то убедительное. Её вопрос заставил меня нахмуриться. Она переводила тему, что значило нежелание говорить о крови, но при том продолжала беседу.—?Наверное, да,?— нехотя признала я. —?Но я просто еще не привыкла к резкой смене климата. Сама понимаешь, насколько это отличается от Аризоны. Кажется, мне комфортнее в тепле.—?Но ты ведь наверняка знала, куда едешь. Вряд ли тепличный цветок когда-либо привыкнет к Антарктиде. Скорее, он здесь погибнет.Это звучало почти что угрозой, которую я решила проигнорировать.—?Если я и какой-то цветок, то, наверное, кактус,?— усмехнулась я. —?Эти ребята и с холодом прекрасно справляются, но нужно время. А какой цветок ты?Я завернулась в парку и натянула капюшон. На фоне элегантной небрежности Каллен, разумеется, мой внешний вид был нелеп: спутанные волосы мышиного цвета, потрепанные джинсы, под курткой?— заношенный свитер оттенка то ли еловой иголки, то ли морской волны. Девушка обернула черный шарф вокруг шеи и с улыбкой дала ответ:—?Papáver, мак.**______________________________________________________________V позиция* (балет). Одна нога располагается впереди другой, ступни плотно прилегают друг к другу, при этом пятка одной ноги соприкасается с носком другой. Эта позиция также называется sus-sous (с фр.?—??над-под?).Papáver (мак)** Мак занимает особое место в балканской и славянской мифо-ритуальных традициях. У большинства народов этот цветок связывался с символикой сна и смерти; в мифологии греков мак — атрибут Гипноса, бога сна, и Нюкты, персонифицированной Ночи. Во многих легендах мак нередко ассоциируется с невинно пролитой кровью: существует поверье, что первые маки выросли из капель крови распятого Христа. У многих древних народов мак — символ траура и скорби.