Глава VIII (1/1)

В личных покоях спокойно и безопасно. Гилтиас с недавних пор предпочитал разгульные вечера одиноким. Мог по два часа смотреться в зеркало, закрывшись в верхних покоях и раздевшись догола. Рисунок на бедре чернел, волосы... тускнели или темнели? Изо дня в день перед зеркальной гладью исчезала маска циничного повелителя, являя под собой испуганного юношу. Только здесь, где никто не видит. В остальное время публике являлся тот, кого на троне хотела видеть Такхизис. Злость сидит внутри, выжидает случая выплеснуться на неугодных. Вытаскивает наружу его рога и когти, покрывает тело чешуей. Это можно контролировать, он постепенно учится. Не рвать собственную душу страданиями других, отстраненно смотреть на наказание виновных. Злость подчинялась, холодела, вовсе сходила на нет и сменялась похотью. Та вела за собой желание красоваться, смотреть, брать, брать и еще раз брать. Уходила жажда разврата и приходила тоска. Ее выносить сложнее чем все предыдущее вместе взятое. Лучше терзать и мучить виновных и неповинных, тискать и вжимать в кровать девок... Только не испытывать стягивающую грудь тоскливость. Что угодно, только не безумное желание сдирать с себя кожу заживо, только не навязчивая мысль шагнуть из окна башни и полететь к далеким зовущим горам. Откуда это берется? Он - повелитель. Башня, верная советница, любое богатство Ксентарона, уважение, страх - все это его. Особенно страх. Тщательно скрытый и от того болезненный. Страшит каждый следующий день, любое изменение во внешности, порывы издеваться и упиваться слабостью людей и эльфов... Это не его. Не должно сидеть в нем. Гилтиас ни секунды не чувствовал спокойствия, часто завидовал всегда невозмутимой и даже будто неживой Метели. Он-то знал, что она жива еще как, но... как? Почему он не может прилюдно быть циником, а наедине с теми, кто хотя бы немного знает его, оживать и раскрываться? Только близко его не знает никто. Та же ледяная советница. Видит больше других, знает слабости Владыки и всего лишь делает свои выводы на основании домыслов. Пусть. С натяжкой ее можно считать той, кому можно немного открыться. Только возможность еще раз поговорить по душам ускользала раз за разом: корона вела переговоры с гномьими народами, пока что не заключившими союз с ней. Драконы были заняты одновременно или сменяя друг друга. Гилтиас выматывался, сил на разговоры не оставалось - все уходило на сдерживание злости, вежливый тон и поддерживание вида доброжелательного повелителя, каким он отчаянно пытался быть. Свободное время по итогу посвящал фантазиям, а не действиям. Запирался у себя и воображал... что угодно и с кем угодно, но от многих фантазий в адрес других сдерживала одна единственная, заменявшая все, - Метель. Обещал не думать про нее в таком направлении, но руки так и тянулись содрать голубую ткань с плеч и груди, задрать юбки... Дракон заскулил, упершись лбом в раму зеркала. Обещал же... Но что ему светит, если советница узнает о творящемся в кудрявой голове? Мысли читать не умеет, но была уверенность: если захочет, Метель узнает. Молчи, терпи и смотри голодным зверем. - Не могу не согласиться с твоей первой приближенной, - Такхизис прислонилась к деревянному столбу его кровати. - От того, что ты думаешь головой, миру пользы больше. - Думаешь, не знаю? - Гилтиас резко обернулся. Комната была пуста, но присутствие Госпожи явно ощущалось. - Вы с Метелью так и будете одно и то же на разные мотивы повторять? - Без наших подсказок ты бы далеко не ушел. - Я не ребенок, чтобы со мной носиться, - он смерил хмурым взглядом богиню в отражении. - Говори и доказывай это кому-нибудь другому. Только как раз другие тебя ребенком не считают, - Такхизис тонко улыбнулась. - Они видят того, кого ты показываешь им, и верят в твою уверенность и жестокость. Браво, отлично держишься. - Это двуличность. Даже Метель не опускается до такого. - Хочешь обвинить меня во всех твоих грехах? - богиня встала за правым плечом от чего воздух вокруг них поплыл маревом. - Если бы не ты... - Гилтиас подавился возмущением, почувствовав холодно-горячую ладонь на бедре с рисунком. - Если бы не я, жил бы себе спокойно, был бы никем, звался никак, никому не был бы нужен, не знал радости жизни, не знал свободы. - Какой свободы? Покажи, не видно что-то. - Обязательства повелителя накладывают свою печать, не спорю. Но ты можешь позволить себе то, чего не мог никогда. Гилтиас попытался отойти, но Госпожа удержала его за плечо. - Спокойнее. Я единственная, кто все понимает. Винить меня не надо, только себя, если угодно. Возможность выбора и действия подарила тебе я, а решение, как ими пользоваться, осталось за тобой. - Если бы только возможность... - дракон попытался убрать ее руку с бедра и указал на него глазами. - Это - наказание! - Неужели болит? - Такхизис почти искренне удивилась. - Или... Ах, моему золотому мальчику не нравится лишняя черная деталь на нем. Так портит общий вид? - она мягко толкнула его вперед и отошла назад, присаживаясь на кровать. - Ничего, скоро перестанет выделяться... Не удержавшись на ногах, Гилтиас оперся о стекло и выругался на оставленные ладонями следы. Опять застала его врасплох и лишила твердой опоры. - Должно гордиться, а не пугаться. Хорошо бы ты смотрелся в золоте, когда внутри все черно? Дракон бросил очередной злой взгляд через плечо. На кровати действительно сидела Темная Госпожа и сочувственно, по-матерински, улыбалась ему. - Черно внутри? - Разве нет? Сам видишь, как стал вести себя, развлекаться, относиться к тем, кто не достоин пристального внимания. Знаешь, от чего теперь получаешь удовольствие. - Это жестокость и извращенность! Быть таким правителю не обязательно, править можно без причинения вреда подданным! И без... остального. Какой я после этого благодетель? - Хочешь им быть? - Не знаю. Ничего не знаю! - Гилтиас топнул ногой, рассмешив богиню. - Пытки и разврат вошли в привычку, но не начали нравиться.

- Жаль Метель не видит, как сбываются ее прозвища. То ли еще будет, - веселая улыбка Такхизис сменилась загадочной. - Госпожа, я... запутался. Не понимаю, боюсь! - злость в глазах дракона таяла. - Я правда привык быть злым. Метель хвалила за причинение боли... Оставаться со служанками на ночь нравилось по началу. Было интересно, но сейчас запутался. Откуда эта грязь во мне? - Откуда... - богиня покачала головой. - Я-то думала, сомнения остались позади, и ты видишь свой путь далеко вперед. Иди ко мне. Гилтиас бросился на колени и обнял ноги богини. - Дитя мое... - Такхизис ласково гладила его по голове и плечам. Ничего схожего со страшными касаниями, которые до сих пор иногда снились. Неродных драконов для нее не было. Подвернется случай и возьмет себе под темное крыло всех крылатых детей светлых богов. - Понимаешь сам, что боишься не меня, а себя самого. В зеркале видишь не себя, чувствуешь будто чужие желания и эмоции... - дракон закивал, не поднимая головы. - Зачем бежать от себя? Прими все, станет легче. Без доли черствости не удержать бразды правления. Тут ты идешь верным путем. Остальные желания и действия только твои. У тебя в руках было решение: остаться прежним со старыми привычками или испробовать нового - большего. Многое еще впереди, ты прекрасно начал, так не теряйся, продолжай так же. Не забывай о долге... Ведь ты согласился сменить Деймоса, потому что больше некому, а ты справишься лучше и покажешь всем, чего стоишь. Показываешь сейчас немножко не то. Госпожа остановила руку на затылке, мягко вороша волосы пальцами, и пронзила дракона взглядом, слыша его мысли, одну пронзительнее другой. Немножко... Слово от первой до последней буквы наполнено враньем. Вытворенное драконом куда больше. Но может, в масштабах мыслей темной богини это действительно немножко? Гилтиас об этом думал, не произнося вслух, но Госпожа специально произнесла это слово именно так, заставляя задуматься и распутать глубок затруднений самостоятельно. Дракон благодарно молчал, вздыхая все легче. - Прощаю недальновидность, - усмехнулась Такхизис. - Никто с первого раза не идет по верному пути, все оступаются, единицы возвращаются и идут прямо. Но прощается только первый раз. - Я пойду прямо, - Гилтиас благодарно посмотрел ей в глаза снизу вверх. - Сначала полетай. Проветри голову. Вот оно! Точно стал забывать, чем занимал время когда-то, как отдыхал, что дарило счастье похлеще сочных форм какой-нибудь прислужки. Дракон, скрывая смятение за нервной улыбкой, спешно встал и оделся. - Рисунок на ноге не исчезнет? - Нет, - Такхизис слегка удивилась вопросу. Вместо этой фразы должна быть другая, но этот дракон умудрился вставить свое. -Носи с гордостью и не бойся, если почернеет окончательно. - Его появление... - Связано с твоим поведением. - А почернение... - Тоже - если продолжишь вести себя отвратно. Попробуй сочетать, вдруг получится. Будь хорошим правителем, но продолжай грешить напропалую, а когда будешь уверен в равновесии того и другого, сделаешь этот рисунок личным гербом и печатью. Как знак собственной силы, которую ты доказал в первую очередь себе. - И Метели, - Гилтиас оперся о прикроватный столб, смотря уже сверху вниз и с прежней хитринкой. - Что, прости? - Ей что-то доказывать приходится чаще, чем кому-либо. Чаще, чем тебе. - Вот как. Не удивительно, - в воцарившемся молчании Такхизис встала, бесстрастно смотря в ответ, и ушла в зеркало. - Это побег? Темная Госпожа ревнует? - донеслось насмешливое ей вслед. Уходящий дальше в отражение силуэт виднелся еще долго, но Гилтиасу быстро наскучило наблюдать, и он открыл окно, с ухмылкой вдыхая прохладный воздух. Окрестные скалы скрылись в ночной темноте, небо было ясным - видно каждую звезду. Над горами пока слабо, но уже светилось созвездие пятиглавой драконицы. Этот мир начинал видеть, кто усадил нового повелителя на трон. Ксентарону не оставалось выбора среди богов, пока все, до чего могли дотянуться, крепко держали восемь драконьих лап (или четыре человеческие руки). Если им действительно под силу быть мудрыми, расчетливыми, в меру хитрыми и уже несколько лет умудряться править целым миром почти без сучка, без задоринки, то в них и драконью богиню можно верить. Такхизис - единственная, вторгающаяся без приглашения в личные покои Гилтиаса. Когда нужно утешение, наставление, спасение от одиночества. Не всегда он действительно ждал от нее этого. Пора уже задуматься над запретом и ей приходить сюда. Зачем богиня тратит время на какого-то дракона - одного из многих? Хороший вопрос, но боги тоже жаждут развлечений, а драконы одинаковы не все. Многим крылатым запрещено даже близко подходить к замкам правителей. Они чрезмерно жестоки и самовлюбленны - таким нельзя носить корону. Гилтиас постепенно вкушал и того и другого, но остатки былого света уравновешивали и не давали пойти по пути тирании. Что до Такхизис... Правление Ксентароном вошло в твердое русло. Скоро этот мир начнет склоняться к ее ногам. Можно отвлечься от ненавязчивого вмешательства в жизнь его обитателей и вернуться к дракону, брошенному ею во тьму. Уделить бедняге больше времени, дабы не чувствовал себя действительно брошенным. Удержаться бы и не надоесть или не досмотреть. С драконами, рожденными в Бездне, лучше не церемониться, быть краткой, являться в час крайней нужды. Их светлым братьям наоборот нужно больше внимания, иначе напорешься на смертельную обиду. Гилтиас был между - уже не золотой, еще не... а любопытно узнать на что сменится эта драгоценная шкурка. Не без помощи Метели удалось начать превращать золотой алмаз в черный бриллиант. Множество граней принадлежало ее когтям и зубам. Еще немного и потеснит саму Такхизис, взяв первенство над душой и телом Гилтиаса. Смешно. Пусть попробует забыть договор - обещание помогать с превращением мелкого дракона в существо хитрее Ская, величественнее Деймоса и опаснее самой Метели. Последний пункт не был обязателен, но подстегивал и не давал права на ошибку. Если не справится, у объединенной против нее армии Энии и Ксентарона появятся драконьи всадники с копьями. Впрочем, пока все получалось успешно. Кроме одного. Гилтиас постоянно сравнивает их, дивится схожестям и радуется различиям. Не в пользу Такхизис. Возможно не стоило так рьяно его мучить в ту ночь, но иных доходчивых и быстрых объяснений не было. В конце концов, когти Госпожи пытали лишь его тело, в отличие от Метели, пытавшейся задеть чувства и докопаться до глубоких переживаний. Все последующие касания темной богини были ласковыми, но дракон в ужасе бежал от них и почти с удовольствием подставлялся ранящим словам ледяной драконицы. Сейчас он мимолетно порадовался привычному разговору с богиней. Понимание с полуслова, возможность молчать и все равно быть понятым. Метель бы много раз поставила под сомнение его слова, резкими выражениями начала убеждать правителя в правоте и в итоге у нее получилось бы. Такой разговор, пожалуй, интереснее и живее. Как бы Метель повела себя, оказавшись здесь? Издевалась бы над интерьерными решениями повелителя или одобряла? Отбежала бы от пылающего камина или с любопытством подошла ближе? Не без разницы ли? Немой вопрос утонул в падении из окна, прервавшемся в каких-то сантиметрах до земли. Золотые крылья сгребли воздух и подняли хозяина над башней. Гилтиас довольно жмурился, вслепую поднимаясь все выше и выше. Направившись в сторону гор, он принял полный драконий вид и с удовольствием потянулся, расправляя лапы и мотая головой. Внизу проносились вершины скал: одни покрыты снегом, другие деревьями. От некоторых особо высоких сосен приходилось уворачиваться. В груди заискрилось что-то, не похожее на огонь или дым. Смех... Забытый, совершенно искренний, чужой. Дракон пробно тихо хохотнул и тут же засмеялся громче, словно прорвало долго и тщательно засыпаемый землей гейзер. Он воспарил выше и с одной ему ведомой высокой точки упал вниз, закрутился вокруг себя и полетел зигзагом, отклоняясь в сторону равнины, где было больше просторов для виражей. Полет стал тем самым бессовестным счастьем, которого так не хватало. Ни одно из новых развлечений не дарило той же радости - факт. Первый раз после переезда в башню взлетел просто так, без цели добраться из одной точки в другую. Заливисто хохоча, дракон облетел башню и взял направление в противоположную от гор сторону. Суетящиеся во дворе башни и на улицах маленького столичного городка люди проводили его удивленными или восхищенными взглядами, а затем лица всех вытянулись в испуге. Что творит их владыка? Не успев отлететь от столицы, дракон завихлял и стремительно начал терять высоту. Дергаясь, брыкаясь и размахивая хвостом, он пытался улететь дальше от построек. Радость в один миг будто выдрало когтями (он даже знал, чьими), глаза заволокло кровавой пеленой при виде толпящихся на улочках людей, в голову ударило желание сию же секунду вонзить когти, зубы и шипы в первое попавшееся живое существо. Нельзя! Это безобидные подданные! Пропала всякая ориентация в пространстве. Удалось отлететь от собственной столицы, но Гилтиас поздно понял, куда именно. Зеваки из башни только и видели, как владыка спикировал на скалы и исчез. Долго никто не шел его искать. - Хор-роши подданные... - рыкнул пролежавший с полчаса на земле повелитель, едва пришел в себя. Обморок? Не могло такого быть! Что взять с горожан? Между драконами и смертным населением пропасть, которую не преодолеть никак. Выбирайся сам из поломанных крыльями деревьев. Этот полет будет уроком не выходить никуда в одиночку. Окружил себя толпой, сделал все, чтобы больше не быть одному, вот и не жалуйся. Стражники башни пришли еще позже. Продолжай Владыка лежать в настоящем виде, обнаружили бы быстрее, чем скромную молчаливую фигурку под буреломом. А в облике человека при виде других нет ни следа животной ярости, захватившей разум... В башне первой встретилась Метель. Судя по бумаге в руке, с отчетом или каким-то списком, требующим заверения. Гилтиас застрял на месте, представляя рисунок со своего бедра на документах, сургучных печатях и знамени позади трона. В этом явно что-то было... Советница терпеливо ждала, пока он отомрет, но едва на губах дракона появилась дикая ухмылка, грубовато ткнула его в плечо. - Ваше величество, не соизволите... - Метель. - дракон только что осознал, кто все это время держал бумаги, и выпалил первое, пришедшее на ум и вполне отвечающее желаниям отбитого о деревья и камни тела: - Согрей постель своему господину! - Что?! Я не... - Это приказ. - Иди ты в Бездну, мелкий. - Туда тоже пойду, - серьезно кивнул Гилтиас и с грустной улыбкой проследил за ушедшей на лестницу драконицей. Ничего в их отношениях не изменилось за исключением расширившегося количества фраз, разрешенных говорить друг другу, и увеличившегося числа мест, куда они могли друг друга ткнуть или просто задеть. Все тот же пытающийся казаться важным юнец на троне и его взрослая наставница...*** Цвет чешуи изменялся. Из любопытства и опасения снова лишиться рассудка, всего пару раз с тех пор принимал истинный вид, но и того хватало. На крыльях стали заметны краснеющие медью пятна посреди кожистых перепонок. Выглядело как постепенно стирающаяся золотая краска, под которой был другой цвет - настоящий. На чешуйках то же самое. Просто так ли новый цвет проступит или поменяется вообще все, как во время линьки, Гилтиас старался не думать. Рога характерно чесались и лишний раз уговаривали не принимать настоящий облик. В человеческом не лучше, проклятый рисунок постепенно обретал четкость и чесался не меньше. Ни минуты покоя, ни секунды... Спустя пару месяцев Гилтиас трусливо сбежал прямо с собрания послов подвластных народов, оставив все на Метель. Ей не привыкать, позже сочтутся как-нибудь. Бедро чесалось пуще прежнего, зуд расползался по телу и мерещился там, где его вообще быть не могло. Темно-золотой дракон взлетел с крыльца башни и по кривой полетел туда, где точно нет людей и поселений. На землю посыпалось золото с мощных крыльев. Пока сознание не изменило, он ускорился. От скорости и ветра золото посыпалось с остальных частей его тела, оседая на снегу. Замерзшего озера достиг, едва удерживаясь в здравом уме, поэтому сразу бессильно упал в снег, перекинувшись в человека. Не следил бы никто... Мнение других не так важно, но он повелевает всеми и ведет за собой. Негоже на глазах у собственных людей валяться размазней и проявлять слабость. Еще раз встать. Еще раз увидеть, какой он. Кто он. Слева и справа темно-медные крылья, такие же лапы внизу. Из отражения в ледяной глади смотрит медная морда с черным венцом рогов. Пусть так. Перемену принял легко. Смирился задолго до нее, к чему устраивать сцены сейчас. Больше никто не увидит и не узнает. Метель может... Но только тогда, когда сам решится ей показать. Придется отказаться от облика, в котором родился, - от своей сути... Дело даже не в цвете. Животная ярость захватывает разум быстрее, едва он принимает облик дракона. Пребывание в урожденном и самом любимом виде теперь заказано и чревато жертвами. Жажда крови не поддавалась контролю, красный туман вставал перед взором, едва могучий дракон разворачивал крылья. Только он вспомнил величайшую радость полета...