17. Красноречивое молчание (1/1)

Написано на заявку "08.05 SGA, Питер Кавано/Элизабет Вейр. "Есть вещи, о которых не говорят вслух". A+". Основная идея фика родилась из обсуждения на фандомной сходке и принадлежит Гиноре Рэйли. Огромное ей спасибо за разрешение на воплощение этой идеи.Странно, сколько мелочей остается в памяти. Ненужных и всё-таки хранящихся где-то на подкорке, несмотря на годы, прошедшие после отнюдь не цивилизованного расставания.Ты смотришь на неё, не то, чтобы с ненавистью – ненависть слишком сильное чувство и далеко не все его заслуживают, но почти инстинктивная неприязнь заставляет поморщиться. И всё равно ты знаешь, какой пастой она чистила зубы, что ела на завтрак и о чём думала перед зеркалом, стараясь пригладить непокорную тёмную прядь.Кажется, вы всё ещё настроены друг на друга. Как испорченный камертон, в котором эхом её имя на выдохе, ей всегда нравилось, как ты произносишь его на самом пике – Лиз, Лиз, Лиз, глубоко, с хриплым придыханием.- С этими волосами ты похож на рокера, Питер, - смеялась она и нежно перебирала в ладонях отросшие пряди.Уже неважно, почему и когда ваша совместная жизнь превратилась в стычки соседей по комнате. Хотя…Something should be simple – even an end has a start, если верить четверке музыкантов из Бирмингема.Возможно, первый звоночком стало возвращение Лиз из Вашингтона с очередных переговоров по ядерному разоружению. Договор был подписан, но из прилагавшихся к нему дополнений недвусмысленно следует, что в этот раз выгода досталась не американской стороне, и ты внезапно понимаешь, что дипломат из Элизабет Вейр такой же херовый, как из тебя Курт Кобейн.Через две недели она улетит в Колорадо, и хрен бы с секретностью и доступом, но, когда ты набираешь её номер, и руки, чёрт их подери, противно дрожат – в НАСА рассмотрели твоей проект по оптимизации систем жизнеобеспечения шаттлов и решили, что не стоит на него терять деньги честных налогоплательщиков, и тебе нужно совсем немного, пара каких-то ласковых слов, можно и одно слово – твоё имя, нежным, сочувствующим голосом, Элизабет бросает трубку на середине фразы. И не перезванивает.И всё катится под откос – мне некогда, Питер, неужели трудно помыть за собой чашку, Питер, выключи телевизор, у меня болит голова. Она не расстается с мобильником – и в ванной тоже, и через четыре месяца ты подписываешь заявление на развод. Его привезёт адвокат Лиз, нет, теперь уже навсегда Элизабет, прямо к тебе на работу, и ты уйдешь из дома, не взяв ничего из вещей: мне плевать, что ты с ними сделаешь – сожги, выбрось, подари Саймону. Он, кстати, знает, что ты замужем?Много позже ты узнаешь, что Элизабет яростно противилась тому, чтобы тебя взяли на Атлантиду – Думейс нечаянно проговорилась, мир её праху. И что именно доктор МакКей отстоял твою кандидатуру. О, он может сколько угодно орать на подчинённых и обзывать их идиотами, но ты – неплохой инженер, и ему это прекрасно известно. Некомпетентные личности не удостаиваются замечаний и придирок, они просто незаметно исчезают из Программы Звездных Врат.На Атлантиде Элизабет продолжает изображать из себя дипломата и действует так же топорно. Тейла, Шеппард и МакКей совсем не дипломаты, но смайлик ?рукалицо? стал привычным выражением их отношения к происходящему.Тебя она слушает скривившись, отвечает сквозь зубы – типичное поведение ?бывшей?. Она не замечает, что именно твоя идея спасла ЗВА-1, когда джампер застрял во Вратах (тот же МакКей, на мгновение забыв о своей неприязни, поблагодарил тебя, пусть и весьма сдержанно).Через год ты переводишься на ?Дедал?. Линдси Новак и Эрмиод относятся к тебе c гораздо большей симпатией и уважением, по крайней мере, за незадачливым техником, решившим, что он разбирается в технике асгардов, особенно в двигателях, лучше всех во Вселенной, вы гоняетесь втроем, а потом об этом узнает Колдвелл – и доктор Эзра Смит прячется в грузовом отсеке уже от четверых.Но тебе не сидится на месте, и ты снова на Атлантиде, и ситуация опять патовая. Только сейчас ты – главный подозреваемый в саботаже и попытке взорвать летучий город.Ты молча сидишь на стуле в комнатёнке, приспособленной для допросов, и не собираешься доказывать, что не виноват.- Ты заговоришь, Ронон об этом позаботится, - обещает Элизабет. Нет, уже не Элизабет, а просто доктор Вейр.Ты знаешь каждую морщинку на этом лице, и то, что в юности она красила волосы, стремясь добиться сходства с Мерилин Монро. Ты помнишь, что она не любит шоколад, обожает мартини со льдом и розовое шампанское, ненавидит свои дни рождения, и что от поцелуев в чувствительное местечко за ухом у неё слабеют колени.И что до последнего момента ты не верил, что она может пасть настолько низко – за дверями виден силуэт сатеданца, и у тебя кружится голова, и ноют пальцы.Но о некоторых вещах вслух не говорят, и даже когда жалобно хрустнут фаланги, ты не издашь ни звука.