Глава первая, в которой Шан Цинхуа уходит из дома, а Шэнь Цинцю едва не жалеет о своём решении (1/1)

So take your hand in mineIt's ours tonightThis is a Rebel Love SongHearts will sacrificeIt's do or dieThis is a Rebel Love Song[Rebel Love Song] by Black Veil BridesБольно почти не было. Только обидно. Впрочем, даже обида была уже какая-то тусклая, словно припорошённая пеплом. Слишком долго все тянулось, слишком устал Цинхуа от этого, и не было ничего удивительного в том, что реагировал он уже не так остро, как в детстве.—?Вот же мразь! —?у Шэнь Цинцю, зато, злости хватало на двоих. Его с виду хрупкие тонкие пальцы с такой силой сжали подбородок друга, что Цинхуа не выдержал, отдёрнулся с жалобным всхлипом.—?Полегче!Цинцю смерил его подозрительным взглядом, словно вопрошая: ?Уж не собираешься ли ты мне тут расплакаться???— и снова развернул лицо Цинхуа к себе. Аккуратно промокнул смоченным в перекиси ватным тампоном разбитую губу и на очередной жалобный писк недовольно закатил глаза. Но руки всё-таки убрал.—?Врезал бы ему уже в ответ,?— вздохнул он, принимаясь складывать назад в аптечку пузырёк с перекисью, остатки ваты и не понадобившиеся, к счастью, бинты. —?В который ведь раз такая херня.Шан Цинхуа отвел взгляд. Он и сам не был уверен, почему до сих пор терпит подобное отношение отца. Давно пора было прекратить все это, но Цинхуа знал?— у него кишка тонка вот так просто дать сдачи. Да и потом, он был слишком слаб, чтобы открыто вступить в драку. Растянутая толстовка мешком болталась на худых плечах, а джинсы норовили пониже удрать с талии, и выглядел Цинхуа, скорее, как тощий нескладный подросток, а не как взрослый сильный мужчина. Отец вырубил бы его одним ударом, если бы захотел.Идеальным вариантом было бы собрать вещи и уйти, но отец ни за что не отпустил бы, а сбежать у Цинхуа не хватало духу. Да и куда бежать-то? Своего жилья у него нет, на кафедре платят копейки, которых едва на еду хватает. Ну, убежит он, а что потом? Подыхать на свалке в коробке из-под холодильника?Он понимал, что обманывает самого себя. Иногда становилось паршиво настолько, что он уже согласен был и на коробку, и даже вовсе без коробки. Останавливал страх. Страх, что он не справится, не сможет, не вытянет, что в итоге придётся вернуться обратно к отцу. И все станет ещё хуже.—?Ну, вот что,?— Шэнь Цинцю поднялся. —?Сейчас ты выпьешь горячего чаю и поспишь немного. А потом поедешь домой и соберёшь вещи. Ничего лишнего, только самое необходимое. Документы, смену одежды, все такое.Шан Цинхуа совсем сжался, втянул голову в плечи и стал похож на взъерошенного и ужасно несчастного воробья.—?Отец дома. Он…—?Что ?он?? —?хмыкнул Шэнь Цинцю. —?Не отпустит? Цинхуа, мать твою, тебе двадцать три, не десять. И из этих двадцати трёх лет твой отец издевается над тобой уже сколько? Лет пятнадцать? Тебе не кажется, что ты терпел более чем достаточно?По мнению самого Цинхуа достаточно было и одного самого первого раза. Но уходить было совершенно некуда, и при одной только мысли о том, как он говорит отцу, что съезжает, холодело в животе.—?Поживёшь пока у меня,?— неожиданно заявил вдруг Цинцю, несколько нервно теребя ворот тщательно отглаженной, без единой складочки рубашки. —?Выдохнешь немного, закончишь кандидатскую, определишься с работой. А там видно будет.—?А-Юань! —?просиял Цинхуа на мгновение, но его лицо тут же снова приняло прежнее затравленное выражение. И Шэнь Цинцю вдруг подумал?— а ведь он единственный, кто видит такого Цинхуа, настоящего, а не говорливое и шумное недоразумение, каким тот обычно предстаёт перед другими людьми.Давно пора было предложить Цинхуа переехать к нему, и Шэнь Цинцю никак не мог понять, почему же не сделал этого раньше. Повёлся на легкомысленную улыбку и вечное ?всё хорошо?, которыми друг разбрасывался направо и налево? А, может, испугался ответственности? Ну как не вытянет, не сможет вместе, и тогда их жизнь вдвоём превратится в настоящий ад, но отозвать своё щедрое предложение уже не выйдет. На душе стало почему-то ужасно гадко. Ему вдруг показалось, что Шан Цинхуа знает все, о чем он думает, видит его насквозь. Видит страх Цинцю оказаться паршивым другом.Затолкав неприятные мысли поглубже, Шэнь Цинцю неожиданно мягко положил ладонь Цинхуа на макушку, ещё сильнее растрепал неряшливо собранные в куцый хвостик волосы.—?Все нормально будет,?— пообещал он. —?Отец не посмеет тебя тронуть, вот увидишь.—?Почему ты так уверен?Во взгляде Шан Цинхуа едва заметно промелькнула надежда, и мерзкое чувство внутри сделалось ещё сильнее. Да неужели же ты струсил, Шэнь Цинцю? Что, снова сошлёшься на занятость и бросишь лучшего друга одного разбираться со своими проблемами?Слова слетели с языка сами собой:—?Потому что на этот раз мы пойдём вместе.Шэнь Цинцю терпеть не мог вмешиваться в чужие дела. Но как-то так получалось, что именно этим он постоянно и занимался. Чужие проблемы липли к нему, как кошачья шерсть к одежде, и Цинцю то и дело обнаруживал себя в гуще событий.То, ещё в бытность Шэнь Цинцю студентом, его однокурсник получал тяжёлую травму на безобидной прогулке в горах, и приходилось тащить его на себе до ближайшей деревни, потому что в глуши мобильные закономерно не ловили, и не было возможности сразу вызвать помощь. То соседка по лестничной клетке заваливалась к Цинцю домой переночевать, потому что поссорилась со своей девушкой. Следом являлась и сама девушка, и Шэнь Цинцю по очереди успокаивал одну и вторую, а потом полночи проводил на лавочке у подъезда, ожидая, когда закончится бурное примирение. То в зоопарке из вольера непостижимым образом сбегал носорог, и Шэнь Цинцю, по чистой случайности именно в этот день пришедший покормить уточек, растаскивал по безопасным местам вопящих от ужаса детишек.Пожалуй, единственным человеком в жизни Шэнь Цинцю, у которого не наблюдалось проблем, был его парень?— Ло Бинхэ. И вот здесь-то Цинцю, наконец, мог отвести душу. Бинхэ никогда ни о чем не просил, ну, по крайней мере, о чём-то серьёзном. Все свои проблемы он предпочитал решать сам, заодно периодически прихватывая и проблемы Шэнь Цинцю. А если точнее, окружая Цинцю такой заботой, что тому не приходилось шевелить и пальцем. Стоило ему только заикнуться о чём-то, как это тут же выполнялось. Цинцю хочет на завтрак булочек со свининой? Бинхэ просыпается на два часа раньше, чтобы их приготовить. Цинцю ломает любимый коллекционный веер? Бинхэ возится всю ночь, но на утро веер как новенький. Цинцю тяжело простужается? Бинхэ пять дней не отходит от его постели, кормит с ложечки и на руках носит в уборную.Отец Ло Бинхэ?— Тяньлан-цзюнь?— работал в управлении по контролю за оборотом наркотиков. И хотя Бинхэ предпочитал преодолевать все трудности самостоятельно, Шэнь Цинцю все равно считал, что подобные связи лишними не бывают, а потому старался поддерживать с отцом своего бойфренда некое подобие доверительных отношений. Сам же Тяньлан-цзюнь в сыне и его избраннике души не чаял, по крайней мере, с виду, заставляя Шэнь Цинцю то и дело испытывать неловкость.Подобной идиллии в отношениях Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ достигли далеко не сразу, и начиналось всё вовсе не радужно. Может, сказывался возраст?— когда тебе восемнадцать, порой бывает трудно разобраться в себе, и ещё труднее принять чувства человека одного с тобой пола. Может, виной всему был не самый простой характер и излишнее высокомерие Шэнь Цинцю, может, чрезмерная навязчивость и эмоциональность Ло Бинхэ, но, как бы то ни было, едва познакомившись, они тут же рухнули в пучину споров, ругани и взаимных упрёков. Потом, правда, был период относительного затишья и даже долгое, на три года почти, расставание, когда Ло Бинхэ пришлось уехать учиться в другую страну. По возвращении последовало ещё несколько бурных ссор, а потом вдруг как отрезало. Однажды после особенно крупной размолвки Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ вдруг неожиданно помирились и просто стали, наконец, встречаться, с того момента не поругавшись больше ни разу.И вот теперь, стоило Цинцю попросить, Ло Бинхэ не колебался ни минуты.—?Извини, что втягиваю тебя в это, Бинхэ,?— сказать по правде, Шэнь Цинцю и сам не понимал, за что и перед кем именно чувствовал себя виноватым. Перед Бинхэ за то, что просит его помочь с решением чужих проблем? Или перед Цинхуа за то, что посвящает в его ситуацию постороннего человека? Хотя, какой же Бинхэ посторонний? Они с Цинхуа тоже друзья, пусть и не столь близкие. В конце концов, именно Цинхуа их с Бинхэ и познакомил.Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа подружились ещё в начальной школе, хоть и учились в разных классах. И знали друг друга вот уже полтора десятка лет. Шэнь Цинцю был в курсе ситуации в семье Цинхуа, знал о разводе его родителей и уходе его матери, знал о новой женщине его отца и о том, что отношения у Цинхуа с мачехой натянутые. Но в детстве эти проблемы были по понятным причинам неразрешимы. Сам Цинцю в силу возраста ничем не мог помочь, да Цинхуа и не просил, предпочитая переживать в одиночку. А потом и вовсе замкнулся, перестав рассказывать о своих тревогах и горестях.О том, что именно тогда Цинхуа и начал бить отец, Шэнь Цинцю узнал гораздо позже.Родители частенько вымещают злость и раздражение на собственных детях. И Шан Цинхуа не стал исключением. С уходом жены внутри у его отца что-то словно бы надломилось. Первое время он ещё мог сдерживаться, но, сначала небольшая, трещина в нем постепенно становилась все шире, все сильнее обнажая скрывающуюся в глубине уродливую чёрную бездну.Шан Цинхуа научился виртуозно врать, пряча душевную боль за пустой болтовней и улыбками, а ушибы и ссадины?— под длинными рукавами безразмерных толстовок. Даже отказался ходить в школьный бассейн, сославшись на проблемы со здоровьем, которых, конечно, не было. Зато были синяки на спине и рёбрах, которые не сходили неделями, и которые обязательно вызвали бы ненужные вопросы.Цинхуа не любил привлекать к себе внимание. И ему всё лучше и лучше удавалось держаться в тени, так что скоро не только одноклассники, но даже некоторые учителя перестали замечать его. Он умудрялся скрывать всё даже от лучшего друга, пока однажды, уже в старшей школе, отец не перегнул палку, и Цинхуа не оказался в больнице с сотрясением мозга. И если врачей ему ещё удалось обдурить сказочкой о неудачном падении, то Цинцю, который примчался в травму сразу, как только узнал, не поверил ни единому его слову. Хотя бы потому, что, привезя Цинхуа в больницу и перекинув заботу о нём на врачей, отец навестить его больше так ни разу и не соизволил.Даже в юности Шэнь Цинцю нельзя было отказать в проницательности. Сидя на жёстком стуле у палаты друга, он видел, как отец Цинхуа разговаривает с врачом,?— заискивающе улыбаясь и то и дело кланяясь. В тот момент Цинцю поймал себя на мысли, что этот мужчина вызывает у него странное чувство на грани с отвращением. И, сложив два и два, всё понял.Буквально припёртый к стенке, Цинхуа в итоге вынужден был рассказать всё Цинцю, само собой, взяв с него обещание не вмешиваться. Нужно было хватать его в охапку ещё тогда и прямо из больницы везти к себе, но в тот момент Шэнь Цинцю и сам переживал не лучшие времена. До выпуска оставалось всего ничего, он постоянно ругался с родителями по поводу того, в какой поступать университет, и, погруженный в собственные проблемы, спустил все на тормозах.После этого инцидента отец Цинхуа немного присмирел. А может, сам Цинхуа начал скрывать свои проблемы ещё тщательнее. В любом случае, какое-то время всё было тихо, и вот, года три назад началось вновь.Сначала Цинхуа думал, что причиной, по которой отец вдруг перестал распускать руки, стал возраст. Всё-таки бить ребёнка?— совсем не то же самое, что бить уже практически взрослого человека, который может врезать в ответ. Да и сам отец не молодел.Несколько лет учёбы в университете, на время которых удалось получить место в общежитии, прошли относительно спокойно, не считая пары безобидных словесных перепалок, и Цинхуа расслабился, решив, что всё позади.Но радовался он рано. На последнем курсе из-за какой-то бюрократической ошибки Цинхуа пришлось съехать из университетского общежития обратно домой.И кошмар начался снова.Сильный человек не стал бы ждать, изо дня в день надеясь, что всё наладится. Сильный человек не позволил бы никому поднять на себя руку. А, может даже, сильный человек просто взял и ушёл бы из дома, предварительно выбив своему обидчику зубы, и больше бы не вернулся.Шан Цинхуа никогда не считал себя сильным человеком. И потому просто терпел.Ненавидел ли он своего отца? Шан Цинхуа не знал ответа на этот вопрос. Когда тебя так долго мучают, рано или поздно боль и страх неизбежно превращаются в ненависть (1). Но, глядя на своё отражение в зеркале, Шан Цинхуа трогал пальцами очередной синяк, морщился, охал тихонько, но, как ни старался, ненависти к отцу внутри не ощущал. Только усталость да горькое чувство вины.Безусловная любовь?— самое страшное чувство на свете, чувство, которое по древнему молчаливому уговору дети и родители обязаны испытывать друг к другу, обошло их семью стороной. И на замену ему небеса щедро отсыпали равнодушия матери, жестокости отцу и вины сыну. Именно вина в конечном итоге и не позволяла ему уйти. Вина за то, что он, Шан Цинхуа, оказался таким плохим сыном. Сыном, из-за которого его бросила мать. Сыном, который не любит отца.И если уж Шан Цинхуа не испытывал к своему отцу любви и тем более был не в силах вернуть домой маму, оставалось лишь молча терпеть. Это все, что он мог предложить взамен.Договорившись с Бинхэ, Шэнь Цинцю отложил телефон и на цыпочках прошёл в комнату. Цинхуа лежал на диване, по самый нос укутавшись в плед, и, кажется, действительно крепко спал. Знай Шэнь Цинцю, что он практически единственный человек, с которым Цинхуа чувствует себя в безопасности, он, возможно бы даже обрадовался. Знай Шэнь Цинцю, что за уродливые искажённые мысли бродят в голове Цинхуа, он бы надавал ему по шее и выпнул бы к психологу. У него как раз и контакты имелись. Юэ Цинъюань был отличным специалистом, несколько лет назад вытащившим самого Шэнь Цинцю из чёрной дыры, в которую тот умудрился себя загнать. Именно благодаря ему у них с Бинхэ сейчас всё было так хорошо.Но вина Шан Цинхуа была заключена слишком глубоко в его сердце, и помощь Юэ Цинъюаня так и оставалась невостребованной.Цинцю вздохнул и отправился назад в кухню инспектировать холодильник. Если Цинхуа теперь будет жить с ним, еды понадобится в два раза больше. В холодильнике обнаружилась упаковка каких-то консервов с непонятным сроком годности, скукожившаяся половинка лимона и носок, который Цинцю потерял ещё в прошлом месяце.Вздохнув уже в который раз за последнюю пару часов, Шэнь Цинцю снова взялся за телефон. Опять придётся выслушивать ворчание Бинхэ по поводу недостаточно правильного питания.***—?Явился?Шан Цинхуа подавил сильнейшее желание втянуть голову в плечи и глаз не отвел, прямо встретив недовольный взгляд отца. С поддержкой друзей сделать это было гораздо легче. Отец, правда, не впечатлился.—?Смотрю, дружков своих приволок? —?бросил он, хмуро глянув на стоящих за спиной Цинхуа Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ. —?Не помню, чтобы я позволял устраивать гулянки в моем доме.—?Мы не… —?начал Шан Цинхуа.Но отец тут же перебил его.—?Заходи, а эти пусть проваливают. У нас тут не притон.—?Не очень-то вы вежливы,?— спокойно заметил Шэнь Цинцю.Его тон, похоже, задел мужчину.—?Поговори мне ещё, сопляк! —?окрысился он.Шэнь Цинцю жестом остановил дёрнувшегося уже было вперёд Бинхэ и все так же спокойно произнёс:—?Цинхуа, ты ведь не против, если мы войдём?Ещё бы он был против!—?Мы совсем ненадолго,?— словно оправдываясь, зачастил Цинхуа, протискиваясь мимо отца в квартиру. —?Я только возьму кое-какие вещи, и мы сразу уйдём.Не дожидаясь возражений, Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ двинулись следом, так что мужчине пришлось посторониться.Комната Цинхуа по размерам больше напоминала чулан, все втроём они бы там точно не поместились, а потому Цинцю и Бинхэ остались стоять в дверях, пока Цинхуа запихивал в рюкзак одежду и искал документы.Его отец все это время недовольно поглядывал на троицу с дивана в гостиной и, похоже, уже прекрасно понял, откуда ветер дует. Так что, стоило Шан Цинхуа выйти из комнаты с рюкзаком в руках, он медленно поднялся, вразвалочку подошёл к сыну и ткнул его пальцем в грудь:—?Ты куда это намылился?—?Я же сказал, что пришёл за своими вещами,?— тихо ответил Цинхуа, болезненно поморщившись.—?Твоими? Вещами? —?ядовито процедил отец. —?В этом доме разве есть что-то твоё?Цинхуа опешил. Часто-часто заморгал, обеими руками прижимая к груди рюкзак.—?Всё, что есть в этом доме, куплено на мои деньги! —?отец возвышался над ним, словно чёрная скала над водной гладью. —?Твои шмотки, твои книги и даже твоя тощая задница. Даже воздух, которым ты дышишь в этой квартире, дружок, принадлежит мне.Ласковое слово, произнесённое с нескрываемой ненавистью, больно резануло по ушам. Цинхуа почувствовал, как у него начинают неметь руки. Отец вырвал у него рюкзак и швырнул через всю комнату.—?Думаешь, можешь делать всё, что хочешь? —?взвился он, брызжа слюной, и Цинхуа снова поморщился, прикрывая лицо. Он был почти уверен?— попади эта слюна на кожу, точно прожжёт её до самой кости, столько в ней было ядовитой злости. —?Ну уж нет! Хочешь уйти?— вали. Но мои вещи останутся в моем доме.—?Вы что себе позволяете?!Ло Бинхэ, не выдержав, в один шаг оказался рядом с мужчиной и крепко схватил его за запястье. Он был почти на голову выше и уж точно сильнее, но, похоже, отец Цинхуа не испугался, только разозлился ещё больше.—?Тронешь хоть пальцем, и я вызову полицию,?— рявкнул он. —?Скажу, что мой сын и его дружки ограбили и избили меня. А моя жена и все соседи будут свидетелями.—?Бинхэ, не надо! —?поспешил вмешаться Цинхуа. Чего доброго, отец действительно поднимет шум, и тогда не избежать неприятностей.Ло Бинхэ недовольно поджал губы, но руку мужчины выпустил.—?Цинхуа, бери вещи и пошли,?— велел молчавший до этого Шэнь Цинцю.Но Цинхуа даже не посмотрел в сторону валяющегося в углу рюкзака, только крепко стиснул пальцами толстовку на животе.—?Всё в порядке. Здесь, и правда, нет ничего моего,?— шепнул он, развернулся и почти бегом бросился прочь из квартиры.—?А-Цю? —?Бинхэ вопросительно взглянул на Шэнь Цинцю, но тот покачал головой.Конечно, у Бинхэ вполне хватило бы сил, чтобы удержать отца Цинхуа и даже зажать ему рот, чтобы он не кричал. И Цинцю спокойно забрал бы рюкзак с вещами. А ещё лучше было бы прямо отсюда позвонить отцу Бинхэ, чтобы прислал своих парней разобраться. Цинцю с удовольствием посмотрел бы, как будет выкручиваться этот ублюдок, когда наркоконтроль найдёт у него в квартире пару пакетиков дури. Вот только он сомневался, что Цинхуа хотел бы этого.—?Оставь его, Бинхэ. Идём.Выйдя на улицу, они нашли Шан Цинхуа тут же у подъезда. Он сидел на корточках, обхватив себя руками и низко опустив голову, и Цинцю сначала решил даже, что он плачет, так сильно у него дрожали плечи.—?Эй, да ты что?! —?Шэнь Цинцю присел рядом с другом. Но от его прикосновения Цинхуа сжался ещё сильнее.—?Простите,?— слова были едва слышны. —?Я знал, что отец выкинет что-то подобное. Не нужно вам было вмешиваться.—?Ещё как нужно,?— хмуро бросил Бинхэ. —?А тебе нужно было позволить мне начистить ему рожу.—?Бинхэ! —?Шэнь Цинцю предостерегающе глянул на своего парня, и тот тут же прикусил язык. Цинцю приобнял Цинхуа за плечи. —?Это ты прости. Неудачная была затея. Наверное, стоило действительно подождать, пока его не будет дома.Он и в самом деле совсем иначе представлял себе всю эту ситуацию и совершенно не ожидал, что даже высокий, мускулистый Бинхэ не произведёт на отца Цинхуа должного впечатления. Цинцю надеялся, что он испугается и не станет препятствовать, но, кажется, просчитался. Бездна внутри этого человека оказалась слишком глубока.—?Пошли отсюда, нечего тут больше делать,?— вновь подал голос Бинхэ. —?В конце концов, одежду можно новую купить. Да и документы восстановить не большая проблема.Шан Цинхуа вдруг поднял голову (не плакал?— с удивлением отметил Цинцю), сунул руку в карман на животе толстовки и достал ID-карту и тонкий бумажный конверт.Шэнь Цинцю одобрительно хмыкнул.—?Молодец, Шан-гэгэ,?— расплылся в улыбке Бинхэ и протянул Цинхуа руку.Шан Цинхуа кривовато улыбнулся в ответ и, ухватившись за неё, поднялся.Ло Бинхэ окончательно разошёлся, сгрёб Цинхуа за плечи и пятерней взлохматил ему волосы.—?Идём! Твоё освобождение стоит отпраздновать!Шэнь Цинцю шёл за ними следом, слушал болтовню Бинхэ и хмурился. Да, все закончилось относительно неплохо, но кое-что не давало ему покоя. И поразмыслив немного, Цинцю понял, что именно.Улыбка.Его друг улыбался одними губами. В глазах же его плескалась знакомая чёрная бездна. И Шэнь Цинцю искренне надеялся, что эта бездна не поглотит Шан Цинхуа.***Жить вдвоём на первых порах оказалось проще, чем думал Шэнь Цинцю. Их с Цинхуа распорядок дня различался настолько, что они почти не пересекались и лишь изредка перекидывались парой слов, случайно сталкиваясь у холодильника.Цинцю просыпался ближе к полудню. Должность редактора в небольшом издательстве, в которое он устроился почти сразу после университета, позволяла работать из дома. И Шэнь Цинцю хоть и считал, что родные стены его расхолаживают, не давая настроиться на правильный рабочий лад, ездил в офис исключительно по необходимости и перебираться туда окончательно не слишком торопился.Шан Цинхуа же вскакивал ни свет ни заря и весь день впахивал на кафедре родного университета, а по ночам корпел над кандидатской, которая, по правде сказать, отнимала больше сил и времени, чем приносила какой-то практической пользы. Профессия у Цинхуа хоть и была довольно востребованной, но устроиться куда-то сразу после выпуска он так и не смог. И, помыкавшись несколько месяцев без работы и, как результат, без денег, согласился на предложение своего бывшего преподавателя поработать на кафедре ?мальчиком на побегушках?. Официально он числился лаборантом, но по факту просто выполнял все подряд мелкие поручения от вышестоящего руководства, начиная с ведения документации и заканчивая готовкой кофе для профессорского состава.Так что когда Шэнь Цинцю ещё недовольно шипел в подушку, пытаясь нащупать на тумбочке будильник, Шан Цинхуа уже успевал переделать тысячу неважных и совершенно никому не нужных, но почему-то всегда ужасно срочных и неотложных дел.В выходные им тоже редко удавалось пообщаться. Большую часть свободного времени Шэнь Цинцю проводил с Бинхэ. Сказать по правде, затевая всю эту эпопею с уходом Цинхуа из дома, Шэнь Цинцю совершенно не подумал о том, как отреагирует на всё это Ло Бинхэ. Да, официально они встречались, но о том, чтобы съехаться, речи пока не шло, хотя Бинхэ периодически заводил разговоры о том, что был бы совсем не против делить с Цинцю жилплощадь на постоянной основе.Но никакого недовольства он не проявил ни в тот день, когда Цинцю поделился с ним своим планом и попросил помощи, ни позже, когда Цинхуа уже прочно обосновался в его небольшой квартирке. Шэнь Цинцю, которому гордость не позволяла спросить прямо, весь обнамекался, но Бинхэ отмалчивался. Может, притворялся, а, может, и правда, не понимал намёков. В конечном итоге Шэнь Цинцю решил, что оно и к лучшему, и эту тему поднимать перестал. Сцен ревности не закатывают, и ладно.Вдвоём с Бинхэ они то и дело пытались расшевелить Цинхуа, вытащить его на прогулку или в торговый центр, но, пару раз сходив с ними в кино и поужинать, Цинхуа стал отказываться. Сначала под благовидными предлогами, а потом и вовсе сослался на какие-то сложности с кандидатской и с головой ушёл в работу, окончательно перестав реагировать на внешние раздражители.Такой Цинхуа положительно не устраивал Шэнь Цинцю. Ему бы радоваться, что друг тихо сидит себе за ноутбуком или пропадает на подработке, не доставляя ему хлопот, вот только радоваться почему-то не хотелось. Цинцю, может, и был малость толстокожим в плане проявления сочувствия, зато не был слепым. Он прекрасно понимал, что Цинхуа паршиво, но говорить об этом он не станет, потому что не хочет доставлять ещё больше проблем или, что ещё хуже, считает, что Цинцю и так уже достаточно для него сделал. Он и на совместные прогулки с Бинхэ перестал ходить наверняка только для того, чтобы не быть третьим лишним и не мешать друзьям наслаждаться личной жизнью. Об инциденте с отцом Цинхуа почти не вспоминал, но Шэнь Цинцю знал, что эту проблему переводить в разряд решённых пока рановато.Некоторые жизненно важные мелочи, кое-что из одежды и подержанный ноутбук, необходимый для работы, они купили почти сразу?— Цинцю предлагал занять денег, но Цинхуа отказался наотрез и распотрошил заначку. К счастью, документы восстанавливать не пришлось, и это значительно облегчало ситуацию хотя бы в чисто бытовом плане. Что делать в плане психологическом, Шэнь Цинцю пока не имел ни малейшего понятия. Он несколько раз тактично предлагал Цинхуа дать номер хорошего психолога, но тот только пожимал плечами и улыбался во всегдашней своей немного дурашливой манере.—?Я в полном порядке, А-Юань,?— убеждал Цинхуа. —?Тебе не о чем волноваться. Я же дома лишился, а не мозгов. Кстати, я тут подумываю взять ещё одну подработку, как раз подвернулась по случаю. Так что терпеть меня тебе осталось, ну, максимум ещё пару месяцев. А потом я подыщу что-нибудь и перестану тебе надоедать.Шэнь Цинцю невероятно раздражала подобная напускная весёлость друга, и ещё сильнее бесило это его намеренное желание ?не мешать?. Глядя на бледную тень с запавшими от недосыпа глазами, скользящую из комнаты в кухню и обратно, Цинцю прямо-таки чувствовал, как в нём растёт и крепнет желание отвесить Цинхуа затрещину, чтобы друг раз и навсегда перестал притворяться живчиком и преодолевать и лучше разок поплакал бы что ли.К сожалению, Шэнь Цинцю, хоть и мог похвастаться успешной дрессировкой собственных тараканов, понятия не имел, что делать с чужими. Да и потом, он просто-напросто переживал за друга, который буквально на глазах превращался из нормально человека в ходячий автомат по потреблению кофе. И чем сильнее Цинцю переживал, тем сильнее он злился.Он сделался раздражительным и в те редкие моменты, когда они оставались вдвоём, то и дело отпускал в сторону Цинхуа колкости. Их и без того нечастые разговоры стали всё больше походить на перекидывание едкими репликами в попытках подковырнуть друг друга. И если Цинхуа быстро сливался, понимая, что не в его положении ссориться, то Цинцю же порой ловил себя на том, что буквально не может сдержаться. Его шутки и подколки становились всё менее безобидными. И тем сильнее его злила та покорность, с которой обычно острый на язык Шан Цинхуа уходил от прямого столкновения.Рано или поздно эта злость?— на Цинхуа за то, что никак не мог взять себя в руки, на себя за то, что ничем не может помочь,?— должна была найти выход. И она нашла.Эта кружка даже не была любимой. Шэнь Цинцю выиграл её в магазине по акции пару лет назад и с тех пор использовал в основном как раз для редких гостей. У Бинхэ в этой квартире давно уже была своя (и не только кружка), больше напоминавшая ведро, с напечатанным на ней смешным кучерявым пёсиком, так что трофейная с логотипом кофейной компании вполне закономерно временно перекочевал в пользование Цинхуа. И в один прекрасный день, спустя примерно полтора месяца после переезда, Цинхуа её разбил. Кофе оказался слишком горячим, и, обжёгшись, Цинхуа уронил кружку на пол, забрызгав половину кухни, себя, а заодно и Цинцю, по чистой случайности мирно завтракавшего тут же за столом.—?Ну, отлично,?— Шэнь Цинцю поморщился и, со стуком поставив на стол собственную кружку с недопитым зелёным чаем, недовольно воззрился на замершего посреди кухни Цинхуа. —?А поаккуратнее нельзя было?Шан Цинхуа втянул голову в плечи?— этот жест стал для него настолько привычным за время жизни с отцом, что сейчас тело сработало само совершенно без участия мозга. И эта реакция неприятно удивила Цинцю. Он привык, что уж его-то Цинхуа не боится.Схватив со спинки стула какую-то тряпку, Цинхуа принялся вытирать пол.—?Да что ж ты творишь! —?взвился Шэнь Цинцю, поняв, что роль половой тряпки Цинхуа отвёл его собственной футболке. Что касалось внешности, Цинцю всегда был педантом до мозга костей, но к вопросу ведения домашнего хозяйства подходил, спустя рукава, разбрасывая вещи по всей квартире. Так что было вовсе не удивительно, что под руку Цинхуа попалась футболка, а не кухонное полотенце. Но в порыве гнева Цинцю об этом даже не задумался.Подскочив к Цинхуа, он схватил его за запястье, но Цинхуа шарахнулся от него с такой силой, что едва не вывихнул себе руку, а Шэнь Цинцю, не устояв на ногах, приземлился на пятую точку прямо в кофейную лужу на полу, чудом избежав осколков.Они смотрели друг на друга с разных концов кухни. Задыхающийся от возмущения Цинцю, чувствующий пренеприятную мокрость пониже спины, и замерший у мойки Цинхуа, в широко раскрытых глазах которого читались одновременно растерянность, вина, недоумение и страх.И этот взгляд подействовал на Цинцю, словно холодный душ.Невольно подумалось?— сколько же тычков и затрещин получил Цинхуа из-за таких вот разбитых кружек, пока жил с отцом?—?Я… А-Юань, прости, я… —?пролепетал Цинхуа, затравленно озираясь, словно ища поддержки и не находя её. —?Я не хотел, я… я всё уберу. Я сейчас соберу вещи и уйду. Правда. Я быстро. Я…—?Так, стоп!Цинхуа вздрогнул и послушно замолчал. Шэнь Цинцю поднялся. Безнадёжно испорченные светлые брюки неприятно липли к телу, но злость почему-то бесследно испарилась.Цинцю медленно подошёл к скорчившемуся на полу Цинхуа и присел рядом на корточки.—?Не поранился?Он взял руку Цинхуа, в этот раз касаясь куда осторожнее, и перевернул ладонью вверх. Ожога, к счастью, не осталось, зато запястье успело заметно покраснеть.—?Извини,?— тихо попросил Цинцю. —?Сам не знаю, чего так вспылил. Я, правда, не хотел ничего плохого. Ты мне веришь?Он старался говорить как можно спокойнее и мягче, глядя прямо в глаза, чтобы Шан Цинхуа вновь не испугался, не отшатнулся, не решил, что Цинцю такой же, как его отец.—?Сколько я тебе должен? —?виновато спросил Цинхуа. —?За кружку… и футболку. И твои брюки ещё. Наверное, не отстираются.Шэнь Цинцю только вздохнул.—?Да и хрен с ними. Давай-ка, поднимайся. Пол холодный.Он помог Цинхуа встать и подтолкнул по направлению к комнате.—?А кофе? Вытереть же надо… —?засуетился Цинхуа, но Цинцю только повторил:—?Хрен с ним. Хрен с ним со всем.Он усадил друга на диван и принялся рыться в шкафу. Отыскав две пары джинсов и свежие футболки, Цинцю бросил вещи Цинхуа. Подмокший зад не способствовал дружеской беседе, так что переодевались они в неловком молчании.—?Так-то лучше,?— облегчённо вздохнул Шэнь Цинцю, застёгивая джинсы, и швырнул испорченные брюки куда-то в угол. —?А теперь давай начистоту.Шан Цинхуа обречённо вздохнул.—?А-Юань, я понимаю, что мешаю. Я уеду, как только найду квартиру.—?Цинхуа, ты совсем дурак? —?Цинцю присел рядом на кровать, мысленно отмечая про себя, что его джинсы Цинхуа явно длинны, а поверх футболки друг снова натянул свою безразмерную толстовку, прячась в ней, словно в коконе. —?Я беспокоюсь за тебя. Ты на призрака стал похож?— того и гляди, откинешься от переутомления прямо за своей кандидатской. Я же вижу, что тебе плохо. Давай поговорим, а?Шан Цинхуа прикусил губу и робко спросил:—?Ты, правда, не злишься?—?Не злюсь,?— тут же ответил Цинцю. Но, подумав, поправился. —?Точнее, злюсь, но не на тебя. Точнее, и на тебя, конечно, тоже, но не так, как ты думаешь. В том смысле, что… А, твою мать, почему разговаривать словами через рот всегда так сложно?!Он развернулся к Цинхуа, сжал его плечи и попробовал снова.—?Я переживаю за тебя. Правда. Очень сильно. Ты мой друг, и всё такое. И я уже просто видеть не могу, как ты себя изводишь. Я понимаю, что тебе плохо, но, Цинхуа, миллионы людей в мире ссорятся с предками, сбегают из дома, начинают жизнь заново. Так почему бы и тебе не поступить так же? Забыть всё, как страшный сон, вычеркнуть из жизни и начать с нуля. Жить, а не медленно сводить себя в могилу кучей подработок и недосыпами.Шан Цинхуа открыл рот, чтобы что-то сказать, но Цинцю остановил его.—?Подожди. Дай мне закончить, ладно? У меня есть контакты хорошего психолога. Я дам тебе номер и даже договорюсь о встрече, если хочешь. Он, правда, хороший. Он очень помог нам с Бинхэ в своё время, и… А, гадство! Я не знаю… не знаю, поможет ли тебе, но ты просто хотя бы попытайся. Просто попробуй, ладно? И не делай вид, что ты весь из себя такой сильный, стойкий и независимый. Хоть иногда выпускай пар. Выговаривай то, что у тебя на душе. Да хоть истерику закати. Я выслушаю. Что угодно, только не смотри как… как…… как загнанный в угол затравленный зверь.Шэнь Цинцю задохнулся, не в силах справиться с обуревающими его эмоциями, сбился на полуслове и вдруг очень тихо попросил:—?Прости меня. Хреновый я друг.—?А-Юань..? —?Шан Цинхуа непонимающе смотрел на него, хлопая длинными ресницами. —?Ты… чего..?Но Цинцю только покачал головой.—?Я должен был сразу… Я ведь знал. Видел всё. Знал, что с тобой происходит, и ничем не помог. Слишком занят был собственной жизнью. Только о себе думал. Нужно было ещё тогда, в больнице предложить тебе жить вместе. Или даже раньше. Рассказать всё родителям. Они бы точно смогли что-нибудь сделать. А я…Цинхуа осторожно похлопал друга по руке.—?А-Юань, да что ты такое говоришь? Ты ни в чем не виноват. Это только мои проблемы, и я вовсе не собирался перекладывать их на тебя ни тогда, ни сейчас.Понимание пришло внезапно. Витавшее в воздухе раздражение, эта нелепая ссора на пустом месте, весь этот неуклюжий разговор. Шэнь Цинцю действительно волновался за него и злился. Но не на Цинхуа. На себя самого.—?Цинхуа, я просто хочу, чтобы ты знал,?— Шэнь Цинцю до боли впился пальцами в его плечи. —?Я, правда, дорожу нашей дружбой. Я пригласил тебя жить к себе вовсе не из вежливости в надежде, что ты откажешься. И не из вежливости мы с Бинхэ зовём тебя с собой. Мы, правда, рады твоей компании, а для свиданий найдётся другое время. Не нужно никуда уезжать. Просто… Перестань держать все в себе, пожалуйста.Я знаю, что облажался, и хочу это исправить.Шан Цинхуа ещё никогда не видел друга таким. Цинцю отчаянно покраснел, а пальцы, сжимавшие плечи Цинхуа, подрагивали от волнения?— видно было, как сложно даются ему подобные признания. Они знали друг друга много лет, но настолько откровенно о своих чувствах Шэнь Цинцю говорил впервые.Не держи в себе. Откройся. Доверься. Начни жить заново.Вот только… сказать было гораздо легче, чем сделать.Он так привык улыбаться через силу, что его фальшивую улыбку давно нельзя стало отличить от настоящей. Так привык прятать свои страхи и переживания за глупыми шутками, что скрытность стала для него второй натурой.Конечно, А-Юань был его другом. Единственным, кому Цинхуа мог полностью доверять. Но именно поэтому открыться ему было ещё сложнее. С кем угодно другим довериться значило подставиться, дать обидчику шанс ударить в неприкрытую спину. С А-Юанем довериться значило?— переложить на него часть своих проблем, и делать это Шан Цинхуа не испытывал ни малейшего желания. И без того уже столько хлопот доставил. Но в то же время он понимал, что А-Юань прав. Ещё немного?— и он просто сломается. И тогда всё окажется напрасно.—?Я… я постараюсь,?— наконец, после долгого молчания выдавил Цинхуа. —?Не знаю, получится ли, но постараюсь, обещаю. Просто… мне сейчас, правда, совсем невесело. И я не знаю, как долго ещё это все продлится. Нельзя ведь так сразу, по щелчку, взять?— и перестать чувствовать. Если бы мог, я бы просто отключил все эти мысли и жил себе спокойно. Или, как ты говоришь, устроил бы истерику, может, и правда, стало бы легче. Только… я пока не могу, понимаешь? Дай мне ещё немного времени, ладно?Цинцю кивнул.—?Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь,?— очень серьёзно произнёс он. —?Только пообещай, что будешь нормально отдыхать. Мне совсем не улыбается придумывать, куда в случае чего девать твоё замаринованное в кофеине тело. И контакты психолога всё-таки запиши. На будущее.—?Ладно,?— хмыкнул Цинхуа, чувствуя, что его понемногу отпускает. —?Пошли-ка лучше вытрем лужу на кухне.—?Вытрем? —?поморщился Цинцю, намеренно делая ударение на последнем слоге. —?С какой стати? Ты сделал лужу, ты и вытирай.Он демонстративно отвернулся, принявшись собирать разбросанные вещи.Цинхуа притворно вздохнул и, бурча что-то себе под нос, направился за нормальной человеческой шваброй.—?Цинхуа,?— уже на пороге комнаты окликнул Цинцю. И когда друг обернулся, с улыбкой бросил:?— Как закончишь, пошли уже купим тебе нормальную кружку.