Track 10 Лолита (1/2)

РобинЕсли так и дальше будет продолжаться, на мне живого места не останется. Еще не прошли синяки после аварии, не зажил порез на горле, а на затылке у меня вскочила здоровенная шишка. Я прикладывала мешочек с кубиками льда из холодильника, сидя на диване в углу офиса, а рядом Сакаки делал то же самое – подкравшийся с черного хода Синта Куроки, муж ведьмы, стукнул его рукояткой пистолета по голове.К счастью, ни я, ни Харуто серьезно не пострадали. А ведь могло кончиться гораздо хуже. Когда я открыла глаза, то увидела, как Араши что-то шепчет Амону. Потом она просто встала и ушла. Она ничего нам не сделала, и мы ничего не сделали ни ей, ни детям. Я видела, как Амон целился ей в спину… но он так и не выстрелил.

Когда он рассказывал Карасуме о том, что произошло, он ни словом не упомянул о Даре маленького Акиры.АмонБывают такие дни, когда хочется поскорее посетить «У Гарри» и напиться до беспамятства.

Уверен, мы с Робин дожили до вечера лишь потому, что Зайзена не было весь день, и не предвиделось еще целые сутки. Майкл сообщил, что директор зачем-то уехал на Фабрику. Наверно, готовят местечко для бывшей сотрудницы Араши Ито. Черт бы их всех побрал.

Итак, в конце рабочего дня я отправился в бар с твердым намерением хорошенько надраться. Но не вышло. Во-первых, я вспомнил, что если сегодня вечером возьму такси и оставлю свою машину на парковке, утром не смогу подбросить на работу Робин. Привратник сказал, что ее скутер пробудет в ремонте целую неделю. Целую неделю, кошмар!Во-вторых, сама Робин, которая сидела за стойкой через два стула от меня, мрачно уставившись в свою чашку с кофе. Не будешь же напиваться на глазах ребенка, да еще собственной напарницы, да еще по совместительству объекта своих эротических фантазий. Да, Робин, если бы ты знала, что иногда думает о тебе твой семпай…— Амон, можно спросить? – от неожиданности я чуть не поперхнулся виски. Совсем забыл, что она так близко рядом со мной.— Мм-м.. Спрашивай.— Араши… Она была твоей напарницей?Выпалив вопрос, девочка затаила дыхание. Ждала.— Нет, — наконец ответил я.— А… А можно еще спросить? Кто был тот охотник, которому приказали ее загнать?Я повернулся и посмотрел на нее в упор. Робин встретила мой взгляд. Я заглянул в бездонные зеленые озера.

— Ты знаешь ответ.Ее глаза расширились еще больше. Но она не отвернулась.— И ты… ты…

— Нет.Мне показалось, или она вздохнула с облегчением? Рано радуешься, девочка!— Но этого не могло быть! Тебе тогда было… Сколько? Тринадцать?Я кивнул.— Моя первая охота.Которую я провалил.

Даже если бы у меня возникло желание отомстить за смерть матери, особой нужды в том не было. Все присутствовавшие на охоте, за исключением Араши, погибли один за другим в течение нескольких лет. Сперва в больнице от ран скончался Кобаяси, отчего его напарник Хига возненавидел меня еще больше. Вскоре после этого какой-то ведьмак прикончил на охоте Ояги, который в тот памятный день вколол мне снотворное. Затем, через несколько месяцев, при исполнении погиб снайпер, застреливший мою мать. И, наконец, заболела и отошла от дел Минако Ямаока, а спустя полгода в Рейвен проникла весть, что она умерла от рака.Хига бормотал, что «ведьмино отродье навлекло беды на STN-J» и даже старался это доказать, но никто ему не верил. Внезапные смерти охотников случались и раньше. Что касается меня, то мне до всего этого не было абсолютно никакого дела. Я стал жить в Рейвене, не в силах причинить вреда охотникам, но также и не в состоянии чем-либо им помочь. Я существовал как растение. Я жил просто потому, что не мог умереть.Целых пять лет я не имел права покидать здание без разрешения босса, совсем как сейчас Майкл. Рейвен стал моим домом и моим миром.

Его обитатели… Вначале я вообще не хотел их замечать, хотя это было очень трудно, ведь я представлял для них живейший интерес. Все отчего-то ждали пробуждения моего Дара, особенно первые дни. Меня исследовали, возили в то место, которое потом стало Фабрикой, где с ног до головы закутанные люди кололи меня шприцами. Я позволял делать с собой все, что они пожелают. Зайзен провел со мной не одну воспитательно-запугивающую беседу, а вскоре то же проделал и приехавший издалека пожилой инквизитор. Я слушал их и понимал, и делал, если меня что-то заставляли делать. Я не хотел их злить и не хотел, чтобы меня били. Но мне было неохота глядеть в их глаза и отвечать на их вопросы. Я не хотел их видеть, но это не удавалось. Я не хотел с ними говорить и не произносил ни слова. Как они не бились, заставить меня не удалось.В конце концов меня оставили в относительном покое. Специально существовавший для таких дел психолог (кстати, она же тогда еще не бывшая жена Зайзена и мать Токо) сказала, что это последствие стресса и со временем пройдет. Зайзен сказал, что времени у них достаточно. Кое-кто из охотников в команде считал, что меня следует отправить в приют, а не позволять целыми днями бесцельно слоняться по зданию штаб-квартиры. Хига же был уверен, что охотника из меня не выйдет, и по-прежнему считал, что меня следует пристрелить.Какой толк от охотника, который нем как рыба?Он заговорит. Я знаю, что он заговорит.Ну и якшайся тогда сама с этимотродьем!

Араши была единственной, кто занимался мной в первые годы. Она научила меня стрелять и драться – несомненно, только азам того и другого, но все последующие наставники не могли сравняться с нею в моих глазах. Ей было все равно, что я не могу говорить, и что я Росток, и что мать моя была ведьмой… Она была чем-то похожа на моего старшего брата.

И на какое-то время действительно стала мне сестрой.РобинКакое у него было лицо, когда он это сказал! Мне стало даже его жалко… с одной стороны. А с другой… Я внезапно вспомнила коричневый диван, рассыпанные по ковру гильзы и сухие горячие губы, льнущие к моим губам.Мне стало неловко, и я отвела взгляд, а когда снова посмотрела на него, он как ни в чем ни бывало, потягивал виски. Я хотела задать еще вопросы, но он дал понять, что на сегодня достаточно.

Токо на этот раз пришла домой чуть позже меня. Мы довольно непринужденно разговаривали за ужином, потом пожелали друг другу спокойной ночи и отправились спать. Я, впрочем отправилась в кровать позднее, потому что добрый час мокла в ванне, а потом стояла на балконе, глядя на вечерние огни, и думала. О чем, вернее, о ком, нетрудно догадаться.Что он за человек?Сон не шел ко мне в эту ночь. Я ворочалась с боку на бок в своей кровати, вздыхала и глядела в темноту ясными, бодрыми глазами. Не надо было пить на ночь столько кофе. Теперь точно не уснуть.В определенный момент я поняла, что больше так не могу. Часы на мобильнике показывали полпервого ночи, когда я встала с кровати, быстро оделась и тихонько выскользнула из дома, заперев за собой дверь.

Глоток свежего воздуха – вот что мне сейчас нужно.Погода стояла ясная, на небе светила луна – полная и круглая, и улицы Токио отчего-то пахли морем. Я медленно пошла по направлению к парку. Машины проносились мимо, на улице попадались и пешеходы – запоздавшие домой служащие, парочки, странные безликие типы… Все спешили мимо меня, и я ни на кого не смотрела. В парке… в парке ночью можно было наткнуться на неприятную компанию, но меня это не пугало. С тех пор как мой Дар дал о себе знать, я не боялась одна ходить по темным переулкам. Я могла за себя постоять.Ведь я никого не боялась – никогда. А Амона я немножко боюсь, и это странно.В нескольких десятках метров от себя я заметила черную машину. Она стояла у обочины, огоньки фар ритмично мигали.

Знакомая машина.Подойдя поближе, я заметила, что номера мне тоже знакомы.Вот я сейчас подойду поближе, и увижу царапины на дверце… Нет, никаких царапин. Он, наверно, уже успел ее поменять.Во рту пересохло, и я нервно облизала губы. За стеклами смутно угадывался его силуэт. Пройду мимо, даже оборачиваться не стану. Мне нет абсолютно никакого дела, почему он сейчас здесь, в этом районе… Мне даже не интересно…Это почти удалось. Я поравнялась с его машиной, не сбавляя шаг…— Робин!Передняя дверца «Хонды» раскрылась передо мной, приглашая внутрь.

Я остановилась.Посмотрела на него.— Залезай, — процедил он сквозь зубы.Мне отчаянно хотелось заартачиться, но тело само подчинилось его приказу. Я устроилась на сиденье рядом с водителем, захлопнула дверцу.

— Амон… Что-нибудь случилось? Нам надо на работу?Он покачал головой.

— Почему ты в такой час на улице?— Просто… Не могла уснуть.Он подозрительно посмотрел на меня, словно не поверил. Я смело встретила его взгляд. Ну и зря – в следующую секунду поняла, что краснею.

Что-то есть в нем такое...

Я была рада, что встретила его. Мне нравится быть с ним рядом. Хотя иногда это просто невыносимо.АмонРобин сидела рядом со мной, ее плечо рядом с моим, ее колено почти касалось моего. Рядом. В моей машине. В полной досягаемости, и в то же время безумно далеко.Какой я все-таки глупец: дал огню разгореться и жду, что он сам потухнет до того, как все уничтожит.Луна висела на небе, круглая, похожая на серебряную монетку. Ее свет отражался в глазах Робин. Девушка робко поглядывала на меня – робко и дерзко одновременно. Как ей удается выражать взглядом два противоположных чувства?Я молчал и думал. Робин тоже ни о чем не спрашивала, словно понимала важность момента.

Я должен принять решение. Я, а не она. Все, что случится… или не случится… будет на моей совести.Черт, как она вообще здесь оказалась? Почему именно сегодня ночью пошла гулять? Почему именно сегодня ночью я поехал в этот район?

Луна смеялась и подмигивала мне. Безумие, честное слово.— Тебе незачем оставаться здесь, Робин. Ты можешь уйти, — с трудом произнес я. Мне не хотелось. Очень не хотелось.— Уйти? – переспросила она и посмотрела на меня в упор. Несколько секунд я боролся, потом все-таки не выдержал и отвел взгляд.Да, уходи. Возвращайся домой, к Токо. Ложись спать, как все нормальные дети. Не шляйся одна по улицам, не садись в машины к незнакомцам… даже к знакомым не садись.На дне зеленого озера – серебряный диск луны.

Чуть приоткрытые губы.

Интересно, нимфетка она или нет? Как их вообще отличать? Могут ли нимфетки быть воспитаны в монастыре?Черт!— Амон, — при звуке своего имени я невольно вздрогнул. – Ты хочешь, чтобы я ушла?Нужно было сказать «да», но все мое существо противилось этому.Я не мог ей ответить. Я снова стал немым, как когда-то в детстве. Нежность – я был переполнен ею, она отчаянно искала выхода.Я молчал. Мои руки крепко стиснули руль автомобиля. Робин тоже молчала, нервно теребя подол юбки.Нет, это не только мое решение. Ее тоже.Робин

— Если не хочешь идти домой, тогда поедем ко мне, — вдруг сказал он.

Я удивленно воззрилась на него. Он смотрел в окно.— Сейчас? – шепотом выдохнула я.Он кивнул.— Только, — тут он повернулся и посмотрел на меня – долгим, обсидианово-темным взглядом. – Для твоего же блага лучше отказаться.Что-то сладко и болезненно сжалось у меня внутри. Что он имеет в виду? Неужели это? Неужели я ему правда нравлюсь? Неужели …— Я поеду, — прошептала я.— Ты хорошо подумала? – спросил он. – Ты точно этого хочешь?Мне страшно. Страшно до озноба. Но я не откажусь. Ни за что.

Амон повернул ключ зажигания.АмонЯ держал ее за руку, когда мы ехали в лифте. Мои пальцы в перчатке сжимали ее маленькую узкую ладонь. Робин не смотрела на меня. Она глядела себе под ноги.Открыв ключом дверь своей квартиры, я пропустил ее вперед. Во второй раз Робин вошла в мое жилище. Ее серые ботиночки оставлены у входа, рядом с моей обувью, и вот уже Робин мягко и неслышно ступает босыми ногами по ковру в гостиной. Проклятые гильзы все еще валяются тут и там, и я ругаю себя за то, что так и не сумел их выбросить. Напоминание… об охоте на Кейт. Она, наверно, продолжает меня ненавидеть и на том свете.

И небеса откликнулись и послали мне наказание – маленького зеленоглазого демона, что стоит сейчас передо мной.— У тебя очень уютный дом, — вдруг говорит Робин, окидывая взглядом мой кавардак. И, похоже, она действительно так думает. Она не умеет лгать.— Это не дом, — вырвалось у меня. Просто… жилище. Иллюзия.— Лучше, чем ничего, — тихо ответила Робин.

Мы посмотрели друг другу в глаза, а в следующее мгновение я оказался рядом с ней, руки на ее плечах, и ее лицо прямо передо мной, и кожей ощущая ее дыхание…Я увидел испуг и удивление в ее глазах. Лицо ребенка… Я знаю, я ей нравлюсь, она все время глядит на меня, и, вероятно, думает обо мне, но, конечно же, по-другому. Не так, как я о ней.

Детская влюбленность и всепоглощающая, темная страсть – не слишком ли неравная партия?Я разжал объятия.

— Пожалуй, тебе на самом деле лучше уйти, Робин.— Амон…— Мне не следовало привозить тебя сюда.