1980 год (1/1)

And if you feel that you can't go on And your will's sinking low Just believe, and you can't go wrong In the light, you will find the road You will find the roadLed Zeppelin - In the LightБонзо умер два с половиной месяца назад. Джефф пытался выйти на контакт с Джимми уже как месяца два.Безрезультатно. Зато он увиделся с Робертом и Джоном и выразил им свои искренние соболезнования. В конце встречи они с Плантом пожали друг другу руки и это послужило своеобразным примирительным жестом. Да и делить им к тому времени было нечего. И когда от Роберта через два дня раздался звонок, Джефф не удивился – Плант просил его проведать Джимми, потому что они уже два дня не могут с ним связаться. В голосе мужчины отчетливо слышался страх и не высказанные вслух мысли. И от этих невысказанных мыслей паника накатила на Джеффа, как цунами. Если с Джимми что-то случится, он себе этого никогда не простит. Бек подъехал к дому Пейджа – его обычный ритуал в последние месяцы. Но в этот раз он попадет внутрь, чего бы ему это ни стоило. Он нажал на кнопку звонка и прождал минуту. Потом постучал в дверь и снова ждал. Снова звонок, затем стук. Ожидание. Ничего. Джефф с силой провел обеими ладонями по лицу, призывая на помощь всю свою выдержку. На звонки сегодня Джимми тоже не отвечал. Бек оглянулся вокруг, зная, что это лишнее – было восемь утра, у загородного дома Пейджа не было ни души. Он вернулся обратно в машину и взял небольшой ломик. Ему было плевать, как это выглядело со стороны и насколько это было законно. Потому что если он не войдет в дом и не убедится, что с Джимми все хорошо, он сойдет с ума. Под напором лома дверь легко поддалась, и Бек переступил высокий порог. – Джимми! – позвал он, прислушиваясь к окружающим его звукам. В большом неотапливаемом особняке висела оглушающая тишина. Дыхание Бека участилось, а ладони мгновенно вспотели, он быстро поставил ломик у стены, и прикрыл дверь. - Джимми, ты здесь? – снова крикнул он в пустоту, которая неожиданно стала густо-вязкой и забилась мужчине в горло и нос. Дышать стало невыразимо трудно. Нет. Нет. Джимми здесь. Он точно…Бек кинулся осматривать каждую комнату. Столовая, холл, гостиная, ванная, кухня, две гостевые комнаты, лестница на второй этаж, веранда, спальня, лоджия, еще спальня, студия, кабинет, арт-студия (Пейдж до сих пор рисовал, правда, особо никому о своем давнем увлечении не распространялся). Остались ванная на втором этаже и башня. Джефф трясущейся рукой открыл дверь в уборную, перед глазами сразу замелькали жуткие картины: Джимми на полу с приконченной бутылкой водки или виски, Джимми с инсулиновыми шприцами и остывающей ложкой с героином, Джимми в ванной в воде розоватого цвета с перерезанными венами... – Господи, пожалуйста, нет. Прошу тебя, нет, – он с закрытыми глазами нашарил выключатель и щелкнул по нему. Искусственно-белый свет с непривычки ослепил своей яркостью. В ванной комнате было чисто и убрано. Джефф перевел дух и прошел в башню. Пейдж точно там. Он поднялся по боковой винтовой лестнице на условный третий этаж, в астрономическую комнатку-башню, любимое место Пейджа в доме. Он ухватился за ручку-кольцо и дернул ее на себя. Дверь точно не запиралась изнутри, это он хорошо помнил. Джимми сидел на широком подоконнике, прямо за обзорной трубой и телескопом и смотрел в окно. Ноги прижаты к груди, костлявые руки сжимают острые коленки. Взлохмаченные, явно нечесаные волосы спадают до выпирающих словно маленькие крылышки лопаток. Джефф не видел его три месяца. Джефф сомневался, что с ростом в 1 м и 80 см его друг весил хотя бы 60 кг. – Джимми, – выдохнул Джефф. В голосе звучало одновременно и откровенное облегчение, и острое беспокойство.Пейдж медленно обернулся в его сторону, мазнул по нему равнодушным взглядом и отвернулся.– Пришел проверить, не сдох ли я? – голос был шершавый, словно наждачная бумага. Слова друга больно полоснули мужчину по сердцу, но он был к ним готов. Откровенно говоря, он готовил себя к куда более худшему зрелищу, обидные слова – это такая в сущности своей ерунда. – Джимми, – только и мог повторить Бек, медленно приближаясь к сидящему на подоконнике мужчине, словно к дикому зверьку, которого боишься спугнуть.– Как видишь, не сдох. Не сторчался, не суициднулся... – заминка; он думал, говорить это или нет после того, что случилось с Бонэмом, но все же сказал. – Не захлебнулся рвотой. Джефф молча выслушивал бичевания друга. Пейдж любил делать себе больно – и физически, и морально. Бек скользнул быстрым взглядом по прозрачно-тонким болезненно-худым белым рукам Джимми и почувствовал, как тошнота подступает к горлу. Весь сгиб и предплечье левой руки были в дорожках следов от уколов и постинъекционных гематом, локтевая вена, видимо, лопнула – синяк был почти во всю ширину руки. На левом бедре, на спортивных штанах проступала кровь ровно по кругу – он опять себя увечил ношением этих колющих цепей (Бек сам не понимал природу этого его нового способа издеваться над своим телом: возможно, увлечение садо-мазо под воздействием психотропных веществ привело к желанию себя увечить, возможно, это всегда в нем было – он не психотерапевт, чтобы ставить диагноз). На внешней стороне ступеней можно было разглядеть с десяток красно-багровых и синеватых точек – следы затушенных сигарет. Джефф с трудом подавил в себе рвотный позыв.– Джимми, посмотри на меня, – попросил мужчина. И когда зеленые потускневшие глаза безразлично на него взглянули, он невольно поежился от холода. Бек был в свитере и кожаной куртке – на дворе стоял конец ноября. В доме было по ощущениям даже холоднее, чем на улице. А Джимми сидел в тонких трениках и белой футболке, да еще на босу ногу. – Давай я принесу тебе чай. И плед. А пока возьми вот это.Джефф молча снял с себя куртку и осторожно накинул ее на плечи друга. Пейдж на это никак не отреагировал и продолжил смотреть в окно. Пока Джефф ездил за продуктами и готовил обед, Джимми успел ширнуться. Джефф подумал, что у него совсем нет мозгов – надо было первым делом проверить комнаты на наличие наркотиков. Под протестующие крики, мат и ор Пейджа он выкинул в мусорку шприцы и смыл в туалет все найденные им заначки наркотиков. Он знал, что не нашел и половины. Но еще он знал, что больше он не спустит с Джимми глаз. Подхватив ослабевшего после истерики Пейджа под плечи, он только собрался отвести его в комнату, как всю его руку, поддерживающую спину друга, пронзила несильная, но неожиданная боль. Выдох вырвался изо рта свистом, он резко отдернул руку, с трудом продолжая удерживать Джимми за талию. На руке проявлялись маленькие точки, как будто ее прокололи десятком иголок разом. Он довел Джимми до кровати и резко стянул с него футболку. Увиденное заставило его обессиленно рухнуть на колени перед другом. Он даже не понял, что плачет – просто почувствовал, как лицо становится влажным. Под футболкой весь торс Джимми обхватывала в несколько обхватов колющая мелкими крючками вовнутрь металлическая цепь, чем-то напоминающая обрезки кольчуги – ей был обмотан торс от сосков до пупка и обхвачены подмышки. Трясущимися руками Джефф снял с несопротивляющегося, но постанывающего от боли старшего мужчины это средство самоистязания. Все тело Джимми было все изувечено. Под спортивными штанами было примерно то же самое – левое бедро обхватывала такая же цепь, а середина голени правой ноги была заключена в кольцо с зажимом. Ноги кровили заметно сильнее, чем спина. Джефф еще час обрабатывал мелкие ранки и порезы, ссадины и ожоги на измученном теле друга. Уложив Джимми спать, он выкурил полпачки сигарет за раз снаружи дома и отнес на мусорку все эти цепи и шприцы, зажигалки и сигареты, траву и накалители. Уже потом, когда он поправлял волосы Джимми, он увидел средней толщины ожоговую линию вдоль шеи. Словно след от ошейника. Ошейник обнаружился в коробке под кроватью вместе с другими крайне сомнительными предметами для садо-мазо или еще чем-то похуже. Джефф с рыком вытряхнул всю коробку в мусорный контейнер и налил себе коньяка. Злые слезы жгли глаза, заставляя часто моргать. Наверху в спальне лежал лучший гитарист десятилетия, основатель одной из крупнейших в истории рок-групп, один из богатейших музыкантов Англии. И напоминал он человека, вышедшего из пыточной. Бек позвонил своему личному врачу, и тот обещался приехать завтра. Потом Джефф позвонил своему помощнику и попросил привезти к Джимми некоторые свои вещи, которые Джеффу были нужны. Третий звонок был сделан Питеру Гранту.– Питер, это Джефф.На той стороне провода повисло секундное молчание. Хорошие отношения с Грантом у Бека так и не восстановились после его скандального увольнения из The Yardbirds.– Слушаю, – сухо произнес бывший менеджер уже не только The Yardbirds, но и теперь еще Led Zeppelin. Жизнь иногда крайне погано шутит.– Передай Джону и Роберту, что с Джимми... Что я с Джимми. Буду с ним пока что. Какое-то время.– Насколько он плох? – Грант как всегда спрашивает без обиняков.– Он... Могло быть хуже. Врач приедет завтра. Мой личный врач, – добавил он, чтобы избежать ненужных вопросов и уточнений.– Спасибо, – тихо сказал Питер. – Мы ему не поможем, Джефф. Ты не подумай, мы пытались. Мы правда пытались. Но все без толку. Поэтому мы и обратились к тебе. – Господи, Питер, вы знали, что он увечит себя? – не выдержал Джефф. – У него на теле живого места нет. У него не комната, а ебаная пыточная. Он...– Если ты его не вытащишь, Джефф, то его уже никто не вытащит, – словно не слышал его Грант. И груз этих слов свалился на плечи Бека как небо на атлантов. – Если что-то понадобится, звони в любое время.Джефф простоял с трубкой и идиотским выражением лица еще пару минут, тупо слушая монотонно-противные гудки.***Антонио осматривал Джимми долго и тщательно. Джефф все это время мерил шагами комнату и от этого мельтешения у врача уже рябило в глазах. – Джефф, может, выйдете? Честное слово, вы своим нарезанием кругов на месте ничем не помогаете, – вздохнул Антонио, в голосе слышался очевидный упрек.Джимми на все это никак не реагировал. Он смотрел мертвым взглядом в одну точку и не проронил ни слова с самого утра. Бек жутко боялся, что друг будет сопротивляться осмотру. Но Пейдж и тут смог его удивить. От него вообще не было никакой реакции. Врач молча осматривал его, Пейдж так же молча выполнял все его команды: руку вверх – рука вяло приподнималась в воздух, стетоскоп к впалой груди: вдох – выдох – снова вдох, коленный рефлекс – отсутствует, фонарик светит в зрачки – нет реакции, особое внимание героиновым точкам на руках, осторожные касания до следов истязаний, сдача анализов – кровь, моча, кал. С последним анализом возникли проблемы – кишечник Джимми опорожнять не хотел и не мог. В туалет в последний раз он ходил три дня назад. Все это Антонио Пачелли проделывал на автомате, но даже его, врача, который видел многое в своей практике, поразил характер травм музыканта. С таким он сталкивался впервые. Ему приходилось видеть перерезанные вены и странгуляционные борозды на шеях у мертвых в морге в интернатуре, побои и гематомы, ссадины и порезы у живых на приемах в кабинете. Но с подобными следами издевательств над телом он еще не сталкивался. На нем буквально не было живого места. Такое чувство, что из 17 000 кв. см общей площади тела на каждой тысяче из них – по увечью. Некоторые были довольно старые, но большинство явно были нанесены недавно. Он приписал все необходимые растворы для обработки ран и порезов, назначил системы и снотворное, сказал в обязательном порядке провести туберкулинодиагностику, посоветовал срочно обратиться к наркологу и психотерапевту. Джефф все это покорно выслушал, поблагодарил и, проводив врача до машины, пошел в аптеку за всем необходимым. Только к вечеру он сообразил, что входная дверь была взломана и нужно было вставить новый замок. Пришлось вызывать плотника.А через день началась ломка, и перед Джеффом разверзся ад. Поначалу обычные тревожность и подавленность переросли в метания по кровати. Все тело покрылось гусиной кожей, казалось, началось обильное слюноотделение. Худшее началось на третьи сутки, абстинентный синдром проявлял себя во всю свою силу: рвота, понос, кожа лица приобрела жуткий землистый оттенок, носогубной треугольник побелел. Крики вперемешку со слезами и слова, много слов, все они сыпались на Бека градом ударов: ?Прекрати… Джефф, ты можешь это прекратить! Ты можешь помочь, Джефф! Позвони Коулу, позвони, Джефф, заклинаю, молю, прошу, позвони ему… Мне надо, Джефф. Я умру, если ты мне не поможешь?.Джеффу казалось, что он уже умер. И только поэтому не мчится за спасительной дозой для друга. Когда к концу третьего дня температура резко ?дала свечку?, Джефф вызвал врача. Джимми на носилках погрузили в частную скорую и увезли в больницу. Бек держал его за руку весь путь до наркологической лечебницы, сжимал тонкие пальцы, не чувствуя в них жизни. Джефф проигнорировал косые взгляды медиков, наклонился и поцеловал его в холодный, покрытый холодной испариной лоб. Лечение затянулось на долгие месяцы. Результаты были не особо утешительными – у Пейджа очевидно не было желания бросить, а без этого весь смысл терапии сводился к нулю. Бек прожил с ним еще два месяца после выписки Пейджа из больницы, и все это время Джефф не слышал голос друга. Пейдж заговорил только к концу 1980-го.Тогда же он сорвался. А потом опять бросил. И снова был чистым. И Бек был с ним в каждый из этих моментов. Роберта и Джона рядом с ним не было.