Часть 2 (1/1)

***Ночь была довольно прохладной, но ветер мешал не сильно.Склад Деспани находился неподалеку от площади. Дэшвуд знал, как добраться туда, не заблудившись. Целый день Дэшвуд провел за книгами, но о договоренности не забыл. Привезенные Деспани специи могли привлечь покупателей; Дэшвуд уже прикинул, какую поставить цену.После он собирался пойти к Деспани, рассказать о находке. От таверны шло множество нитей к разным людям, может, уже сегодня Дэшвуд узнает, кто поможет ему разобраться в формулах.Рецепта он так и не нашел, но знал, от чего отталкиваться.Настроение Дэшвуда заметно улучшилось. Он прошел через площадь, повернул в нужном месте. Ярко светила луна, освещая дорогу не хуже фонарей. Улицы были пусты, даже поздние гуляки, похоже, уже спали.Он прошел мимо большого особняка, прикидывая, за каким поворотом склад. Неожиданный шум мигом насторожил. Дэшвуд тут же обернулся, но его быстро толкнули к ограде. Он нащупал кинжал, подался вперед, отталкивая напавшего незнакомца.Тот проворно приставил к шее Дэшвуда нож:– Не дергайся, – процедил разбойник. – Доставай кошелек.– Хорошо, хорошо, – ответил со смешком Дэшвуд, подняв руку, дабы выиграть время. Разбойник отвел нож, направив на грудь. Дэшвуд резко двинулся в бок, уклоняясь, ударил локтем. Разбойник выругался, бросившись на него. Дэшвуд снова ударил, стараясь уйти от ножа, замахнулся наконец извлеченным кинжалом.Разбойник с присвистом согнулся, но отступать не думал. Лезвия сошлись вместе, но кинжал Дэшвуда соскользнул. Нож разбойника задел плечо, Дэшвуд глухо охнул, не выпуская кинжала, не думая отступать. Толкая разбойника на мостовую, споткнулся сам, но удержался. Тот все же упал, но не отрубился. Дэшвуд выругался сам – не хватало еще привлечь патруль. Но на шум, к счастью, пока никто не вышел.– Проваливай, – процедил Дэшвуд, придавив ногу разбойника сапогом.Кровь бежала по коже, боль растекалась по руке, но Дэшвуд надавил сапогом сильнее.Ему показалось, что где-то хлопнула дверь. Дернувшись, Дэшвуд ослабил нажим. Но разбойник, похоже, уже хотел сбежать. Почти сбив Дэшвуда с ног, он вырвался, бросившись прочь. Тот не успел даже порадоваться, ударившись затылком об ограду. Боль обожгла голову, потемнело в глазах, и Дэшвуд сполз на мостовую.***Дэшвуд медленно открыл глаза, не понимая, что происходит. Вместо камней мостовой нащупал плотное одеяло. На плече ощущалась тугая повязка. Он повернул голову, думая увидеть ряды коек городской больницы, но обнаружил, что лежит в чьей-то спальне. Дэшвуд смутно помнил ограду дома, возле которого потерял сознание.Верно, владелец оказался добрым человеком. Дэшвуд почти не чувствовал слабости. Ему нужно было домой. Мгновенно вспыхнул страх за оставшегося в одиночестве брата.Дэшвуд осторожно привстал, отметив, что двигается без боли. Дверь открылась; он замер, уже откинув одеяло, уставился на вошедшего в спальню мужчину.– Хорошо, что ты очнулся, – приветливо произнес незнакомец. – Как ты себя чувствуешь?– Неплохо, – ответил Дэшвуд, стараясь держаться непринужденно. Хоть в мужчине не чувствовалось угрозы, случиться могло, что угодно. Пусть подумает, что подобрал пострадавшего в пьяной драке.– Я местный врач, Вольфганг Забериск, – учтиво пояснил незнакомец, почувствовав волнение Дэшвуда.Тот молча кивнул, не торопясь представляться. В чужом доме, несмотря на тепло комнаты, было весьма неуютно.– Спасибо вам за помощь, – наконец произнес Дэшвуд, ища одежду взглядом. До дома он без помощи доберется легко, если его никто не задержит.– Не торопись так, – мягко заметил Вольфганг. – Плечо не болит?Он вел себя так, словно только рад был помочь.– Не сильно, – кивнул Дэшвуд, обругав себя за поспешность. Но его ждала лавка, ждал Рутберг. – Долго я у вас пробыл?– Почти сутки. Тебе повезло, рана оказалась неглубокой.– Спасибо, что позаботились обо мне, – повторил Дэшвуд, привстав. Он готов был тысячу раз извиниться, чтобы покинуть дом без помех.Но Вольфганг сел рядом, остановив его. Дэшвуд поморщился, но не стал отстраняться, дабы не вызвать подозрений. Лишний шум был ни к чему, а суетливость могла навредить.Вольфганг осмотрел перевязанное плечо, довольно кивнув. Кем бы тот на самом деле ни был, помог Дэшвуду он вовремя.– Я заплачу вам, – честно ответил Дэшвуд. В бескорыстную помощь он верил, но не желал оставаться в долгу. Да и в дом Забериска он попал исключительно по своей неосторожности.– Не нужно, – покачал головой Вольфганг, говоря так, словно привык помогать каждому. – Как твое имя?– Агатион, – выдохнул Дэшвуд, радуясь, что не запнулся.Вольфганг улыбнулся, отдавая дань вежливости. Уходить он не спешил, то ли желая убедиться в хорошем состоянии пациента, то ли просто изучая.Дэшвуд не отворачивался, хоть взгляд Вольфганга ему не нравился. Чем меньше людей запомнит его лицо, тем лучше для всех.– Что–то не так? – спросил он осторожно.– Не волнуйся, – успокоил его Вольфганг. – Мне показался знакомым твой взгляд.Сердце Дэшвуда бешено застучало. В этой части города он почти не бывал, ночами передвигался в тенях. Да и лица Вольфганга он не мог припомнить.– Совпадение, – постарался улыбнуться Дэшвуд, думая, что Вольфганг заметил его отчаянное желание спрятаться.?Что же такое, промах за промахом?, – обреченно заметил он. Оставалось надеяться, что Вольфганг забудет о нем после череды пациентов.Тот легко коснулся его здоровой руки:– И я так думаю, – в голосе Дэшвуду почудилось сожаление. – Одежда в шкафу. Тебе больше не нужна моя помощь?– Не нужна, господин Забериск, – Дэшвуд поклонился учтиво, скрывая замешательство.– Я не буду тебе мешать, – тепло в голосе Вольфганга было сдержанным, неподдельным, что смущало еще сильнее. – Я рад, что рана не загноилась.– Я тоже, – пробормотал Дэшвуд, – Я пришлю вам деньги.– Упрямец, – неожиданно улыбнулся Вольфганг, словно говорил со своим сыном.– Так будет честно, господин Забериск, – негромко возразил Дэшвуд.Помолчав немного, Вольфганг кивнул.– Ты боишься влезть в долги? – спросил он неожиданно.Уже выбравшись из кровати, Дэшвуд запнулся:– Нет, – рвано выдохнул он. – Я хочу вас отблагодарить.Вольфганг подошел к нему, взглянув в глаза:– Не думай о долгах, Агатион. Просто прими мою помощь.Дэшвуд покачал головой, застегивая рубашку. Разговор окончательно сбивал с толку, но обрываться никак не хотел.– Хорошо, – ответил, наконец, Дэшвуд. – Но неотданный долг – тяжелое бремя, – добавил он, сам не зная почему.– Верно, – чуть печально улыбнулся Вольфганг. – И я не хочу, чтобы ты его нес. Не считай мою помощь долгом, прошу тебя.Дэшвуд вздохнул, вновь кивая.– Хорошо, – повторил он. – Я действительно вам благодарен.– Я знаю, – вновь улыбнулся Вольфганг. – Береги себя, Агатион.Сердце Дэшвуда дрогнуло от этой искренности, но он лишь почтительно склонил голову.– Одевайся спокойно, – добавил Вольфганг, отходя.– Спасибо вам, – негромко отозвался Дэшвуд, доставая из шкафа брюки.Вольфганг взглянул на него еще раз и тихо вышел, затворив дверь.Дэшвуд тряхнул головой, надеясь, что у этой встречи не будет никаких неприятных последствий. Поведение Вольфганга насторожило, но, может, он так обо всех проявлял заботу? Или правда обознался, увидев в Дэшвуде черты кого-то из своих близких.***– Я жив, – сказал Дэшвуд, подойдя к Деспани. – И почти невредим.– Хвала морям! – воскликнул тот, выходя из-за стойки. – Что с тобой стряслось?– Моя глупость, – мрачно заметил Дэшвуд. – Один из проходимцев решил поживиться. Подумал, раз я один, то можно прибить в переулке. Я пропустил удар, – сказал он с досадой.– Ну хоть жив, – выдохнул Деспани. – Как Рутберг?– Без изменений, – тихо ответил Дэшвуд. – Но никто в мое отсутствие его не тронул. Я совсем дурак, потерял бдительность.– Ты остался цел, – ответил Деспани. – Все обошлось. Намотай на ус, но терзать себя понапрасну не стоит.– Ты прав, – выдохнул Дэшвуд, садясь на табурет.– Как ты выбрался?– Мне помогли. Некий господин Забериск. Знаешь такого?– Слышал, – задумчиво произнес Деспани. – Кажется, служил при дворе врачом.– При дворе… – протянул Дэшвуд. – Когда это было?– Лет десять назад точно. Меня в Камазене еще не было, но завсегдатаи что–то говорили такое. Впрочем, сам его я не видел.– С виду он обычный городской врач с благородными, впрочем, манерами.– Как он тебя нашел?– У ворот своего дома. Я свалился прямо там.– Повезло, – заметил Деспани, расставляя бутылки. – Он спрашивал о тебе?– Только имя, к счастью. Но я знал, что ответить, – криво усмехнулся Дэшвуд. К выбранному собой же имени он и не думал привыкать. – Наверно, он помогает многим, так что лишними подробностями не интересуется.– Может быть, – кивнул Деспани.– Я, кроме вас, никому не доверяю. Так что, будет к лучшему, если мы с господином Забериском больше не встретимся.– Ну, он хотя бы, позаботился о твоей ране.– За что пребольшое ему спасибо, о котором он знает, – устало выдохнул Дэшвуд.– Чего-нибудь выпьешь?– Откажусь, пожалуй, – Дэшвуд махнул здоровой рукой.– Посиди еще, если не торопишься. Время позднее, посетители разошлись.– Полчаса побуду, – кивнул Дэшвуд. – Что говорят при дворе?– Ничего нового, к сожалению. Но о вас с братом, королевская стража, похоже, не знает.– Уже хорошо, – задумчиво произнес Дэшвуд. – Я тут нашел кое-что, – добавил он, понизив голос.Деспани тут же наклонился ближе.– Не все сундуки в лавке оказались пустыми. Там нашлись любопытные книги.– Я весь внимание, – с готовностью ответил Деспани.– Алхимические трактаты, если я не ошибся.Деспани приподнял бровь:– Вот как! Хочешь от них избавиться?– Ни в коем случае, – быстро ответил Дэшвуд.Деспани изумленно приложил руку ко лбу:– Тебе опасно хранить такое, – предупредил он.– Я читал их весь день, – продолжил Дэшвуд. – Мало что понял, но мне кажется, что именно в алхимических трудах лежит разгадка противоядия.– Вон он что… – опустил плечи Деспани. – Но, занявшись алхимией, ты вдвойне попадешь под подозрение.Дэшвуд горько рассмеялся:– Я уже считаюсь сыном алхимика. Настоящее преступление – отказаться от шанса на спасение.Деспани долго смотрел на него, потом подвинул к себе стакан.– На твоем месте я бы рассудил так же. Но мне за тебя тревожно.Дэшвуд положил руку на его плечо:– Не нужно тревоги. Слышали ли ты что-нибудь о камазенских алхимиках? Может, ходили слухи в таверне?Деспани задумчиво потер переносицу:– Алхимики – скрытный народ. Да я и не припомню, чтобы кто-нибудь о них здесь говорил…Бывало, просили меня достать флюорит с толчеными самоцветами, но я не следил, к кому что ушло. Может, в Академию или к ювелирам, – развел он руками, сожалея, что не может толком помочь.– Скажи мне, если вдруг что услышишь, – попросил Дэшвуд.Слова Деспани обнадеживали не сильно, но давали шанс, что где-то в квартале есть знакомые с алхимией люди.– Само собой, такого я скрывать не стану.– Да и я присмотрюсь к покупателям, – усмехнулся Дэшвуд, встряхнувшись. – Может, заглянет кто из старожилов. За меня не волнуйся, – добавил он, заметив тяжелый взгляд Деспани. – Я схвачусь за любую возможность, лишь бы вытащить Рута. Неизвестная наука меня не пугает.– Будь осторожен, – напомнил Деспани. – В торговом квартале полно шарлатанов.– Буду, – откликнулся Дэшвуд. – Беспечность для меня теперь роскошь.***– А господин Забериск, – криво усмехнулся Дэшвуд, садясь у стойки, – оказался не так-то прост.Деспани тот час поднял на него взгляд:– Что случилось?– Пока ничего, – пожал плечами Дэшвуд. Смутная тревога вновь коснулась сердца. Он придвинулся ближе, сложил руки на стойке, уткнулся в них подбородком.Деспани отложил тряпку, приготовившись слушать.– Один занятный посетитель попросил меня доставить некие колбы, которые я по счастью обнаружил в лавке, – начал Дэшвуд, – но когда прибыл по адресу, оказался прямиком в доме Вольфганга.Деспани, не сдержавшись, присвистнул.Дэшвуд устало кивнул.– Он узнал тебя?– Узнал, – поморщился Дэшвуд. – И тут же пригласил в дом.– А ты?– Согласился – Вольфганг был очень настойчив. Посылку он принял без разговоров. Вот уж не знал, что городской врач интересуется алхимическими составами.Деспани молча рассматривал Дэшвуда, потом задумчиво произнес:– Может, он как раз поможет тебе? Если он вправду алхимик.Дэшуд поскреб ногтем стойку:– Я рискну попросить.– Ты не доверяешь ему, – заключил Деспани. – Что меж вами стряслось? Он тебе угрожал, хотел отдать страже?– Все куда сложнее, – нахмурился Дэшвуд. – Я сильно напоминаю ему кого-то. Голова идет кругом – не могу понять, видел ли Вольфганг меня раньше. Внешность у меня не столь редкая, но уж больно пристально он меня рассматривал.– Думаешь, он донесет на тебя?– Кто его знает. Вольфганг крайне учтив и заботлив. Так встречают собственных детей, – вздохнул Дэшвуд. – Он просил меня поберечься, словно и вправду встревожился.– Может, ты похож на кого-то из его родных? Кого он потерял или слишком давно не видел.– Я так решил вначале. Наверно, не ошибся. Но такая забота меня озадачила.– Если он не выдал тебя сразу, попробуй обратиться. Боюсь, ты не справишься в одиночку.– Кого же все-таки он во мне видит? – повторил Дэшвуд. Почему-то эта загадка никак не давала покоя. – В Академии мне говорили, что я похож на родителей… – он запнулся, выпрямившись.– Думаешь, Вольфганг знал их?– Не имею понятия, – покачал головой Дэшвуд. – От отца я о Вольфганге никогда не слышал.– Вольфганг был при дворе, – проговорил Деспани. – Может, раньше они встречались, а у него превосходная память?– Как мне не нравится такой поворот… – пробормотал Дэшвуд.– Или Вольфганг был другом твоих родителей, - продолжил Деспани.– Может, они разругались с отцом, – мрачно предположил Дэшвуд. О Вольфганге хотелось забыть и вместе с тем, все выяснить.– Будь осторожен, если надумаешь к нему пойти. По глазам вижу, что не успокоишься, не узнав.– Ты прав… Мысль засела и уходить не желает, – усмехнулся Дэшвуд.Создавать на пустом месте проблем он не желал. Но Вольфганг явно знал больше, чем казалось. Может, он сам хотел, чтобы Дэшвуд попросил его помощи?Он некстати вспомнил разговор о долгах, омрачившись сильнее. ?ВЗавтра туда вернусь, - подумал он. – Иначе не будет покоя?.***Место, где стоял дом Вольфганга, окутал обманчивый покой. Дэшвуд хмыкнул, вспомнив недавнее нападение. ?Не привык я еще к ночной жизни?, - сказал он себе, подходя к двери. В окнах приветливо горел свет; Дэшвуд дернул за шнур звонка.Дверь открылась довольно скоро, Вольфганг подойдя к порогу, улыбнулся.– Снова с посылкой? – спросил он.Дэшвуд мотнул головой:– Я хотел поговорить с вами, если вы не против, – сдержанно произнес он.Вольфганг отошел, пропуская его в дом.– Ты не болен?– Нет, к счастью, – отозвался Дэшвуд. – Но у меня… есть к вам дело.Он говорил ровно, стараясь скрыть усталость.– Садись, – Вольфганг указал на диван, сам опустился рядом.Он казался радушным хозяином, долго ждавшего дорогого гостя.– Кого я напоминаю вам, господин Забериск? – собрался с духом Дэшвуд. Медальон, хранивший портреты родителей, скрывался в кармане.Вольфганг оглядел его задумчиво. Лампы хорошо освещали лицо Дэшвуда, позволяя рассмотреть каждую черточку.– Моего друга, – произнес, наконец, Вольфганг. – Дорогого друга, исчезнувшего много лет назад.Глубоко вздохнув, Дэшвуд достал медальон. На мгновение крепко сжал в пальцах, протянул Вольфгангу.Тот задумчиво оглядел золотой овал. Раскрыл, помедлив. Взгляд Вольфганга изменился, потускнел.Дэшвуд, замерев, наблюдал за ним, понимая, что Вольфганг узнал его родителей. Пальцы врача бережно обвели медальон. Он смотрел на портреты так, словно пытался постичь давно утраченное, но дорогое сердцу.– Джон и Лукреция, – прошептал Вольфганг, не глядя на Дэшвуда. – Ты – их сын, не так ли?..Дэшвуд кивнул, не задумавшись, заметил ли он его жест.– Сын Джона – медленно произнес Вольфганг, словно обращаясь к самому себе, – Фрэнсис.Дэшвуд вздрогнул – так непривычно было слышать свое настоящее имя от почти незнакомого человека.– Почему ты назвался Агатионом? Боялся, что я узнаю тебя? Хотя, – добавил он, – неудивительно, что ты взял такое имя.– Почему? – тихо спросил Дэшвуд. Он дышал через раз, не сводя с Вольфганга глаз, следя за каждым движением.– Твой отец не мог не оставить тебе своих знаний. Он хорошо тебя выучил.Дэшвуд опустил голову, чувствуя, как во рту пересыхает:– Имя я выбрал сам. Отец научил меня многому, но не тому, о чем вы, верно подумали.– Разве? – Вольфганг, впрочем, сильно не удивился. – Может, он и решил отойти от дел, но не мог не вложить в тебя своих умений.Сердце Дэшвуда болезненно сжалось. Вольфганг говорил так, словно то, в чем король обвинил их семью, было правдой.– Моего отца убили месяц назад, – глухо произнес он, в сокрытии правды перед Вольфгангом не видя смысла. – Королевским указом на нашу семью легло клеймо алхимиков. Стража сожгла наше поместье. Я выжил лишь потому, что вернулся домой, когда они напали. Спасти отца я не смог.Дэшвуд тяжело сглотнул, пытаясь унять вновь вспыхнувшую боль.Лицо Вольфганга стало почти белым. Он без слов придвинулся к Дэшвуду, обнимая за плечи.– Книги я нашел сам, – продолжил тот, не отстраняясь. Усталость навалилась вместе со слабостью. Опустив голову, он добавил. – Я не верю, что отец повинен в том, за что его убили. В том, за что король велел вырезать весь наш род. Отец не был пособником зла, он не жаждал наживы, он был честным и справедливым… – голос Дэшвуда срывался, дыхания отчаянно не хватало.– Твой отец был достойным человеком, – произнес Вольфганг, гладя его по волосам. Дэшвуд молча закрыл глаза, принимая его заботу. Окунувшись в воспоминания об отце, он не мог больше сдерживать свое горе.Вольфганг не отстранялся, молчаливо давая понять, что Дэшвуд может не стыдиться своих слез. Но тот лишь негромко дышал, опираясь о подставленное плечо.Вольфганг не задавал больше вопросов, не бередил раны. От безмолвного участия боль Дэшвуда присмирела. Осторожно отстранившись, он медленно выдохнул, снова взглянув на Вольфганга.Тот бережно закрыл медальон, вернув обратно. Дэшвуд убрал его в карман, ощутив, что в ладонях Вольфганга металл согрелся.– Ты так похож на мать, Фрэнсис, – вдруг произнес Вольфганг. Его хриплый, задумчивый шепот заставил Дэшвуда замереть. – И глаза твои – как у отца.В тихом голосе слышались отголоски давней боли. Словно Вольфганг потерял его родителей много лет назад, а не узнал о их смерти только сегодня.– Вы хорошо их знали? – спросил Дэшвуд, прижав рукой медальон в кармане.Вольфганг кивнул:– Я часто бывал в вашем доме. Ты тогда только родился. Твой отец так гордился, что у него двое наследников.Дэшвуд прерывисто выдохнул, опустив взгляд. О том, что Рутберг остался в живых, он не мог проговориться. Тепло Вольфганга было искренним, но Дэшвуд совсем не знал, на что тот способен.– Если будешь в чем-то нуждаться, я помогу тебе, Фрэнсис.Родное имя в устах Вольфганга почему-то царапало слух. Негромкий, размеренный голос неуловимо менялся. Но предложение помощи показалось искренним.Дэшвуд подумал о найденных книгах, в которых мог скрываться рецепт, пожалел, что не принес с собой хоть одну.– Вы примете меня завтра вечером? – спросил он почтительно. – Я хочу показать вам одну книгу.– Разумеется, – отозвался Вольфганг, даже не уточнив, что тот имел в виду.Но его реакция странной не показалась – намек о связи врача с алхимией Дэшвуд уловил в самом начале.Эмоции улеглись, усилилась осторожность. Он не хотел показаться чрезмерно настойчивым, задержаться дольше положенного.Дэшвуд поднялся, взглянув на стоящие в углу часы:– Мне нужно идти. Спасибо вам.Вольфганг встал сам, провожая его до двери.– Я жду тебя завтра, – мягко ответил он. – Будь осторожен ночью.Дэшвуд кивнул, уже переступив порог. Не стал оборачиваться, спускаясь во двор. Лишь остановился возле ограды, вдыхая ночной воздух. Душу охватило странное чувство. Боль воспоминаний мешалась с подозрением и надеждой на помощь.Дэшвуд подумал, что его сейчас легко обмануть, сыграв на памяти и одиночестве. Вольфганг казался крайне проницательной, даже расчетливой личностью. Искренность его слов и эмоций настораживала – с их помощью усыпить бдительность Дэшвуда было легко.Он вышел из сада, поспешил к площади, решив, что сразу ляжет, как вернется домой. Мысли крутились вокруг поведения Вольфганга и его намерений, расшифровывать книги не было смысла.Темнота лавки мягко коснулась плеч, привечая. Дэшвуд прикрыл глаза, выдыхая, оперся спиной на дверь. Отдохнув пару мгновений, он отправился в спальню, прихватив лампу.Лицо Рутберга казалось печальным, хоть Дэшвуд понимал, что это иллюзия.Он коснулся плеча брата, прося прощения за долгое ожидание. Не тревожил словами, молча сжимая пальцы. Постепенно печаль сменилась покоем, вызвав слабую улыбку – Рутберг долго никогда не сердился.Дэшвуд негромко зевнул, спохватился, чувствуя, что вот-вот отрубится на полу. Встал, потянувшись, принялся раздеваться, готовясь к нормальному сну.Он уснул незаметно, едва укрывшись одеялом, наконец поддавшись усталости.***С найденными книгами Дэшвуд был осторожен. Тщательно завернул их в крепкую ткань, перевязал бечевкой, маскируя под посылку.– Надеюсь, я вернусь сегодня с добрыми вестями, – сказал он брату.Если Вольфганг хотя бы подтвердит правильность рецепта, еще шаг к обретению лекарства будет сделан.Дождавшись, когда поредеет вереница прохожих, Дэшвуд, крепко перехватив сверток, вышел на улицу. Несмотря на важное дело, он почти не был взволнован. Напротив, старался трезво смотреть на вещи. Был готов, что Вольфганг или рискнет обмануть ради собственной выгоды, или попросту окажется бессилен.Оказавшись в полутемной гостиной, Дэшвуд не спешил протягивать сверток. Вольфганг, если и заметил книги, не подал вида, пригласив гостя присесть.Дэшвуд, устроившись, положил на колени сверток.– Я нашел в доме несколько книг, – начал он негромко. – Я силен не во всех областях, но предполагаю, что смогу получить за эти тома хорошие деньги.Он быстро разрезал бечевку, развернул ткань, извлекая книги на свет. Вольфганг придвинулся ближе, рассматривая обложки со сдержанным интересом.– Я изучал их, но мало что понял, – признался Дэшвуд. – Здесь в конце, – он открыл один из томов на нужной странице, – есть нечто вроде рецептов. Я изучал азы химии, одни вещества мне знакомы, другие даже не знаю, как произносятся. Думаю, в Камазене есть те, кто эти рецепты высоко оценит.Вольфганг забрал книгу, внимательно вчитался. Дэшвуд незаметно следил за его реакцией, ожидая ответа.– Ты хочешь продать рецепт, – неожиданно спросил Вольфганг, подняв голову, – или результат?– Что-нибудь, что принесет мне деньги, – недолго думая, выдохнул Дэшвуд.Вольфганг подпер подбородок ладонью:– От универсального противоядия ты явно получишь больше средств, чем просто продав книгу. Глупо отдавать источник того, что может помочь тебе не раз.Дэшвуд притих, обдумывая его слова. Если не ошибся он сам, и его не хотел запутать Вольфганг, то оставалось найти того, кто сможет сварить лекарство.– Я могу помочь его приготовить и обучить тебя необходимым азам, – спокойно продолжил Вольфганг. – Так ты получишь не только однократную прибыль.Дэшвуд слушал его, подавив возрастающий интерес.– Думаю, вы правы, – ответил он вежливо после короткого молчания. – Если я разберусь, что к чему...Вольфганг вдруг улыбнулся его серьезному тону:– Твой отец бы одобрил такой подход, – заметил он. – Тебе ведь важнее не выгода?Дэшвуд замер, от тона Вольфганга ощутив себя неуютно.– Выгода тоже, куда без нее, – усмехнулся он в ответ. – Но процесс создания меня привлек, – Дэшвуд старался хранить непринужденный тон.Вольфганг словно поверил в его искреннюю беззаботность, но смотрел с куда большим интересом.Возвращая Дэшвуду книгу, он, казалось, пытался что-то сказать, но вовремя удержался.– Я покажу тебе рабочее место, – добавил Вольфганг, как ни в чем не бывало, – если ты уделишь мне немного внимания.Дэшвуд кивнул, в душе насторожившись.Вольфганг говорил совершенно спокойно, словно речь шла о курсах в Академии, он не запутывал и не обещал золотых гор.Что-то не так было в его обыденном тоне. Дэшвуд даже нащупал украдкой кинжал, чтобы предупредить нападение.Вольфганг поднялся, указав в сторону лестницы.– Я рад, что новых знаний ты не боишься. Да и противоядие лишним не будет.От этих слов Дэшвуду стало совсем не по себе, словно Вольфганг давно узнал, то, что не должен, но решил рискнуть.***Вольфганг повернул ключ, открывая дверь. Замерев на пороге, кивнул Дэшвуду. Тот наконец приблизился, встал на пороге. В полутьме убранство комнаты было едва различимо. Выдохнув, Дэшвуд последовал за провожатым, чуть отставая. Он не боялся, но что-то до сих пор предупреждало быть настороже. Обещание Вольфганга манило единственным шансом, а Дэшвуд не хотел обмануться.Воольфганг спокойно подошел к едва различимому столу. Вспыхнула спичка, зажигая ряд свечей. Дэшвуд моргнул, оглядываясь. Отблески пламени скользнули по корешкам книг, отразились в перегонном кубе. Дэшвуд вспомнил пожелтевшие гравюры найденных в лавке книг.Лаборатория перед ним была осязаема. Песок в часах бесшумно скользил вниз, отсчитывая ход времени. Дэшвуд подошел ближе, рассматривая дубовый стол. Пламя качнулось от движения, выпрямившись снова.– Здесь мы будем работать, – негромко произнес Вольфганг. – Если ты согласен.Дэшвуд кивнул, вглядываясь в пустоту стеклянных колб.– Я научу тебя всему, чему нужно, – продолжил Вольфганг спокойно. – Не бойся, я отвечу на любой вопрос.Дэшвуд перевел на него взгляд. Вольфганг был собран, невозмутим, как профессор за кафедрой.– У тебя не дрожат руки, – заметил он. – Хорошее качество.Дэшвуд сдержанно согласился. Он взвесил все за и против, прежде чем придти в дом Вольфганга снова.– Мы приступим уже сегодня, – добавил Вольфганг, без тени сомнения.Дэшвуд задумался на пару мгновений, соглашаясь снова. Ему отрывалась новая грань мира, которой нельзя было пренебрегать.И Дэшвуд был готов приложить все усилия, чтобы найти верное лекарство.– В нашем мире первозданна лишь одна материя, – размеренно начал Вольфганг. – Это то, что мы не можем ни потрогать, ни пощупать, можем лишь ощутить, если полностью откроем сердца и отринем все сомнения, что такое невозможно. Эта материя связывает Землю и Небо, пронизывая звезды и создавая между ними миллиарды тончайших связей, по которым можно беспрепятственно путешествовать, будь только у тебя подходящее для этого средство.Земля, огонь, вода, даже воздух, которым мы дышим, – все это присутствует и существует только благодаря ей, все это вышло из эфира и в эфир же и вернется. Пока мы живем под этой Луной, мы обязаны знать, что ничто иное является двигателем большинства превращений, как эфир, и если не любовь, то хотя бы уважение – вот чего достойна эта первозданная сущность и наука, которая стоит на ее защите.Дэшвуд молчал, вслушиваясь в каждое слово.Голос Вольфганга стал тише и вкрадчивей. Он пристально рассматривал книжный стеллаж. Дэшвуду казалось, что Вольфганг смотрит прямо в глаза, хотя их взгляды не пересекались.Возникшее молчание было странным; когда Вольфганг наконец заговорил, Дэшвуд понял, что готов слушать его дальше.– Нельзя полагать, что все в мире строится на одном эфире. Можно сколько угодно говорить, что это самая главная материя во Вселенной, но если ее нечему будет связывать, она попросту будет не нужна. Невозможно заполнить мир одними дорогами, там должны быть и города, иначе само существование дорог становится бессмысленным.Вольфганг отошел от стола; Дэшвуд ощутил себя свободнее, расправил плечи, расслабился, когда новая фраза заставила его напрячься.– Каждая стихия уникальна; выпустив из внимания или принизив одну из них, нельзя добиться успеха. Нельзя любить только огонь или только воздух, нужно понимать, что все они равноценны и складываются в то гармоничное состояние, которое мы называем своим миром. И если вмешаться в эту систему неаккуратно, последствия могут быть очень непредсказуемыми.Вольфганг оперся руками о стол:– Вот почему алхимию всегда называли страшной наукой. Это действительно мощное воздействие, а не просто способ добывания золота, как считает большинство обывателей и, к сожалению, некоторая часть самих алхимиков. Неудивительно, что, заблуждаясь, они приводят свои эксперименты к кошмарным результатам.Дэшвуд молчал, чувствуя, что не может проглотить ком в горле, а Вольфганг посмотрел на него в упор и сказал:– Я помогу тебе прикоснуться к истине, не нарушив это хрупкое равновесие.Помолчав немного, он добавил:– Если ты, конечно, готов дальше меня слушать.Дэшвуд кивнул, понимая, что говорить ему совершенно не нужно.Познания Вольфганга в алхимии были колоссальны. У Дэшвуда начала кружиться голова от такого большого потока информации. Он не понимал как это все можно уместить в голове и запомнить, а Вольфганг с легкостью разбирался в множестве понятий, попутно продолжая рассказывать ему о том, что было важно, но при этом не было написано ни в одной книге.В первый день они так и не начали ничего готовить, но под вечер Дэшвуду показалось, что он получил гораздо больше чем если бы даже у него сейчас был готовый эликсир.Спать было невыносимо. Понятия мира никак не укладывались в голове; только Дэшвуд закрывал глаза, они переплетались и перепутывались еще больше, образуя запутанную сеть, разобраться в которой не представлялось возможным. Но Вольфганг знал, как, и Дэшвуд раз за разом возвращался мысленно к нему, пока, наконец, его не сморил тяжелый сон.***– Ты сегодня куда веселее, – заметил Вольфганг, когда Дэшвуд вошел в лабораторию.Тот чуть улыбнулся:– Я чувствую, что не напрасно тружусь.Вольфганг приблизился к Дэшвуду, коснулся плеча.– Ты крайне старателен, Фрэнсис.Дэшвуд лишь склонил голову. Его мысли сейчас были с братом. Занятия Вольфганга приближали его к заветному лекарству шаг за шагом. Тот действительно объяснил все азы, так, что Дэшвуд постепенно проникся таинственной наукой. Наукой, требующей здравого отношения. Перейдя к практике, Вольфганг день за днем задавал новые задачи. Дэшвуд старался неукоснительно следовать правилам и не спешить больше, чем нужно.Он тряхнул головой, словно очнувшись. Хоть Вольфганг все еще был добр к нему, своих тайн Дэшвуд выдать не мог.– Я готов продолжить, – ответил он, взглянув на стол.Вольфганг убрал руку с его плеча, подошел к стеллажу, доставая одну из книг.– Подготовь реторты, – сказал он. – Мы скоро приступим.Дэшвуд подошел к рабочему месту, натянул перчатки, принимаясь за дело.Он не спешил, тщательно протирая стекло. Разжег горелку, вопросительно взглянув на Вольфганга.Тот поставил раскрытый том на подпорку.Дэшвуд вчитался в рецепт, отвернулся, ища нужные реагенты. Новый состав был сложнее предыдущего, но если не сильно спешить, можно было и его освоить за пару ночей.Вольфганг снова встал рядом, следя за действиями Дэшвуда. Сосредоточившись, тот откупорил один из флаконов. Придвинул колбу ближе, отсчитал количество капель. Вольфганг не подсказывал, лишь наблюдал. Открыв новый флакон – пробка с трудом поддалась, но Дэшвуд крепко сжал пальцы, не давая жидкости выплеснуться. Налив ее в ту же колбу, он засек время, глядя, как состав меняет цвет.Закрепив колбу над огнем, достал новый сосуд, краем глаза следя за греющейся жидкостью. Пока процесс шел без помех. Дэшвуд был предельно сосредоточен, дабы не ошибиться.Мельком взглянув на Вольфганга, он заметил сдержанную гордость в его глазах. В другой момент это польстило бы Дэшвуду, но сейчас он куда больше думал о работе, чем о мнении наставника.Не позволяя себе отвлекаться на похвалу, он внимательно следовал рецепту.В пробирке появились первые пузыри. Дэшвуд потушил огонь, отметив близкий к нужному цвет состава, выдохнул и продолжил смешивать новые ингредиенты.Вольфганг не говорил ни слова, не отвлекая его. Но Дэшвуд чувствовал его присутствие, его молчаливую оценку.Он выполнял работу смиренно, не гонясь за результатом, желая не порадовать Вольфганга, а самому получить нужный эликсир. Вникнуть, как следует, в новые условия.Когда жидкость в пробирке остыла, Дэшвуд осторожно снял ту со штатива. Примерившись, смешал состав с уже готовым. Предусмотрительно отошел, но реакция пошла правильно. Жидкость пенилась, шипела, но постепенно густела.– Ты сделал все правильно, – послышался голос Вольфганга. – Теперь подождем.Дэшвуд кивнул, стянул перчатки, вытер лоб. Он не чувствовал напряжения, зная, что навалится оно позже. Но тогда он будет уже лежать в постели, вспоминая прожитый день.Вольфганг незаметно коснулся его плеча. Дэшвуд чуть склонил голову, чувствуя его поддержку. Хоть он присматривался к алхимику каждый день, держась поодаль, он принимал его помощь. И возмещал вложенные силы результатами трудов.Может, не пройдет и месяца, как противоядие потечет по венам его брата, изгоняя болезнь навсегда.***Дэшвуд тяжело опустился на пол, не сводя глаз с тяжелой склянки. Собираясь с силами, покачивал ее на ладони, глядя, как движется жидкость. Опустив, наконец, ее рядом, он повернулся к Рутбергу. Тот спал, не зная о готовом эликсире. Дэшвуд глянул на брата с тревогой. Сердце билось почти через раз, в такт дыханию Рутберга. Но мгновение в душе Дэшвуда вспыхнул страх невосполнимой потери, но он крепко сжал кулаки, вырывая разум из плена мрачных мыслей.Наконец подняв склянку, открыв, он склонился над братом. Осторожно приподняв голову Рутберга, приоткрыл тому рот, медленно вливая лекарство. Сердце Дэшвуда то и дело замирало, пока он поил брата. Отставив в сторону склянку, придержал брата, помогая проглотить эликсир. Руки дрогнули лишь тогда, когда он почти сполз на пол, уткнувшись лицом в колени.Мысли лихорадочно закружились, забились. Переждав короткую вспышку паники, Дэшвуд распрямил спину. Запрокинул голову, начиная глубоко и ровно дышать.Паника постепенно затихла. Дэшвуд мысленно обратился к рецепту, вспоминая, через сколько должно начать действовать лекарство, и сколько времени ждать выздоровления.Он считал каждый вдох и выдох, разжал пальцы, давая отдых напряженному телу. Осторожно повернувшись к брату, бережно коснулся его руки. Пальцы Рутберга еще были белы, но надежда в сердце Дэшвуда вспыхнула с новой силой.Он буквально дремал, оперевшись на стену, переплетя пальцы с братом.– Ты поправишься, Рут, – шептал Дэшвуд. – Скоро болезнь отступит и не вернется...Он устало улыбался, всматриваясь в теплый свет ламп, постепенно расслабляясь, отпуская тревогу прочь.***– Ты получил противоядие, – легко улыбнулся Вольфганг в полутьме лаборатории. Дэшвуд сидел напротив, перебирая листки с рецептами. Мысли его сейчас были с братом. Утром неестественная бледность Рутберга несколько спала, и то не было игрой света. Изменения заметил Геннай, подтвердив действие лекарства. Крепко обнял Дэшвуда, сказав, что они на верном пути.– Оно, безусловно, принесет пользу тому, кто его примет, – продолжил Вольфганг, отвлекая от мыслей. Встрепенувшись, Дэшвуд взглянул на него коротко.Вольфганг выглядел отдохнувшим, задумчивым, но не печальным.Взглянув Дэшвуду прямо в глаза, дотронулся до руки.Тот выпустил из пальцев листки, позволяя им веером лечь на стол, словно карты, предсказывающие судьбу.– Ты так сдержан, Фрэнсис, так внимателен, – Вольфганг хвалил его, к привычному одобрению примешивалось чистое восхищение.Дэшвуд слушал его рассеянно, но постепенно сосредотачивался. Отодвинувшись, поднялся, оглядев лабораторию.– Я рад, что тебя не пьянит удачный эксперимент, – добавил Вольфганг, не приближаясь. – Успех, веселящий сердце, в любой момент может стать роковым. Очарованный победой, зазнавшийся алхимик может не заметить, как все вокруг себя превратит в камень.Дэшвуд степенно кивнул, соглашаясь.Вольфганг подошел к нему совсем близко, привлекая к себе, положив руки на плечи, с глядя с искренней гордостью.– Как же ты похож на отца, – прошептал Вольфганг, легко коснувшись волос Дэшвуда и, вдруг склонившись, накрыл его губы своими. Дэшвуд вздрогнул, дернулся, но руки скользнули вниз, погладив предплечья.Спустя миг Вольфганг обнял его с жаром, с чувством целуя. Глаза Дэшвуда распахнулись от шока, он не мог ответить, но изумление сковало тело.Вольфганг целовал Дэшвуда, поглаживая по спине. Не принуждал, просил открыться. Дэшвуд вдруг ощутил его тоску, боль от невосполнимой потери.Дотронувшись до плеча Вольфганга, он задержал пальцы, пытаясь усмирить его муку. Вольфганг замер, но, разорвав поцелуй, припал губами к шее.Дэшвуд охнул, отпрянул, но рука Забериска скользнула на бедра, поглаживая, лаская.– Не нужно... – выдохнул Дэшвуд. – Лучше остановитесь.Вольфганг шумно вздохнул, вскинув голову. Взгляд его был полон отчаяния и мучительного желания. Пальцы сжали бедро, скользнув влево, задели пояс.Дэшвуд обхватил лицо Вольфганга обеими руками, вглядываясь напряженно.:– Господин Забериск, вам не не станет легче! Не станет.Он не угрожал, уговаривал, ибо боль Забериска жгла его самого.– Я желаю тебя, Фрэнсис, – хрипло проговорил Вольфганг. – Разреши мне, Позволь взглянуть в твои глаза.– Я не отвожу взгляда, – выдохнул Дэшвуд. – Откройте мне... свою боль.Вместо ответа Вольфганг потянул его за собой, опуская на пол. Дэшвуд замотал головой, но Вольфганг накрыл его сверху, отчаянно целуя шею. Не получалось оттолкнуть, вывернуться, и Дэшвуд вдруг вспомнил о цене.Вольфганг, замерев, начал бережно расстегивать его рубашку. Провел по груди ладонями, словно правда хотел приласкать, а не ранить.– Я не могу лишь стоять с тобой рядом, не могу молча следить за твоими движениями, Фрэнсис... Ты до боли похож на отца...Дэшвуд судорожно вздохнул, смежив веки. Слова Вольфганга жгли, царапали, оставляли следы.– Я буду осторожен с тобой, так, как могу...Дэшвуд слушал все, что он говорил, чувствуя каждое прикосновение. Он мог бы закрыться, уйти в себя, но не стал, решив заплатить до конца, позволив Вольфгангу выплеснуть терзающий душу сумасшедший порыв.Вольфганг раздевал его, не срывая одежду. Прижался губами к обнаженному бедру. Дэшвуд взрогнул, сомкнув губы. Вольфганг гладил его ноги, целовал колени, поднимался выше. Дэшвуд позволил развести себе ноги – не втолкнуть колено, разомкнуть настойчивым, горячим, мучительно-нежным движением. Он сглотнул тяжелый ком, вздохнул. Вольфганг гладил его бедра, не царапал, но порой сжимал пальцы. Пальцы сомкнулись вокруг члена, погладили, скользнули вверх-вниз. С губ Дэшвуда сорвался негромкий стон, но Вольфганга он не желал. Не стремился так, как тот к нему.Дэшвуд охнул, сжавшись, когда пальцы проникли в его тело. Отвернулся, крепко зажмурившись. Вольфганг гладил его по лицу, целовал шею, опаляя кожу дыханием.– Тихо, тихо… Расслабься, – шептал он, словно заговор. – Впусти меня...Дэшвуд молчал, часто дыша. Вольфганг ласкал, тело поддавалось невольно, Дэшвуд простонал хрипло, давая себе расслабиться.Он принимал Вольфганга, как тот и хотел.Тот мягко вынул пальцы, вновь поцеловав Дэшвуда. Он решил ответить, по-прежнему сомкнув веки. Слезы текли, обжигая кожу.Вольфганг целовал его медленно, горячо, глубоко. Дэшвуд поддался ему, вцепился в плечи, чтобы было удобней, понимая, что тот уже не будет медлить. Вольфганг вошел в него плавно, сдерживая себя. Дэшвуд вскрикнул, подался назад. Вольфганг удержал его осторожно, медленно двигаясь.– Взгляни на меня... – выдохнул он.Но Дэшвуд не мог. Он пытался двигаться сам, часто выдыхая, держась за плечи Вольфганга, но не мог выполнить его просьбу, сколь ни была она горячей и отчаянной.***Ладонь Вольфганга прошлась по его волосам.Дэшвуд отстранился мгновенно:– Не стоит так делать.– Фрэнсис, – тихо, но четко произнес Вольфганг. – Меня влечет к тебе. Я хотел изгнать эти мысли, но не могу.Дэшвуд слушал его, опустив голову. То, что говорил Вольфганг, казалось диким, но, хуже всего, правдивым.– Я бесчестно поступил с тобой. Не внял голосу рассудка, не стал сдерживаться. Если ты захочешь отплатить мне…– Я не хочу, – ответил Дэшвуд, подняв взгляд. – То, что вы совершили, пусть останется с вами. Я не вижу смысла в мести.Вольфганг прошелся по комнате, потом снова приблизился.– Это странно, – произнес он серьезно. – Но пусть так.Дэшвуд переплел пальцы:– Вы хотите провести ночь со мной снова?Несмотря на тяжесть в душе, говорил он спокойно. У всего была своя цена. Ночью Дэшвуд ее заплатил.– Я больше не хочу тебя принуждать, – ответил Вольфганг. – И знаю, что ты откажешься.В его тоне не было ни просьбы, ни искушения.– Откажусь.– Я приму твой отказ, – сказал Вольфганг, и Дэшвуд ощутил, насколько тот не хочет этого. – Но если ты пожелаешь мне отплатить…– Как? – он все еще не понимал желаний Вольфганга до конца.– Овладеть мной так же, как я тобой тогда.Дэшвуд замер, пораженный тем, что Вольфганг готов пойти на унижение.– Я не хочу этого, – твердо ответил он. – Ваша тайная любовь к моему отцу превратилась в чудовище, но зла я на вас не держу. Вы были моему отцу другом, а я заплатил цену. И, должно быть, даже не перед вами, а перед собой.Тяжелое молчание повисло в комнате, но Дэшвуд не стал его обрывать, чувствуя, что должен уйти. Он чуть склонил голову и вышел неслышно, осторожно притворив дверь.***Дэшвуд быстро выдвигал ящики, желая быстрее найти потерявшуюся склянку. Почти все они были пусты, лишь порой попадались стопки бумаг и высохшие перья. Дэшвуд не рассчитал сил, и один из ящиков выскочил из пазов, упав на пол. Дэшвуд выругался, возвращая его на место. Лежащие внутри бумаги разлетелись вокруг. Он наклонился, подбирая упавшие листы. Взгляд зацепился за написанную кем-то дату. Дэшвуд не имел привычки читать чужие письма, но поерк вверху был до боли знакомым. Нахмурившись, он протер глаза, приглядываясь к строчкам. Самое начало письма словно пригвоздило Дэшвуда к полу.?Дорогая Лукреция, – прочел он, чувствуя, как холодеют руки. – Я не знаю, смогу ли отправить свое послание, но в мыслях своих я с тобой каждую минуту?.Дэшвуд вздрогнул, едва не выронив листок. Он не понимал, как в доме Вольфганга оказалось письмо отца. Опустившись на стул, Дэшвуд продолжил читать.?Мои дни полны работой.Ты спросишь, Лукреция, почему я не взял один из твоих ядов, почему не подсыпал его в вино Вольфганга? Я решил быть честным до конца и не пятнать свою и так запятнанную душу тяжелым грехом.Береги детей, Лукреция.Я верю, что однажды смогу вырваться из плена, и тогда мы снова встретимся.Вольфганг хочет навязать мне свою волю, но вся любовь живущая в моем сердце, не предназначена для него.С любовью, твой Джон?.Руки Дэшвуда задрожали. Потрясенно глядя на пожелтевший листок, он не заметил, как к глазам подступают слезы. Вольфганг ждал его в лаборатории, но о дальнейшей работе Дэшвуд думать уже не мог. Он взглянул на дату письма, стиснул зубы, давя болезненный стон.Что бы ни писал отец о ядах матери, о своей запятнанной душе, он не думал клеймить и судить их.Бережно сложив листок, Дэшвуд спустился в лабораторию. Вольфганг повернулся к нему сразу. Изо всех сил сдерживая крик, Дэшвуд положил на стол письмо отца.Вольфганг не сдвинулся с места. Побелел, взглянув на листок, но не сказал ни слова.– Что вы наделали?.. – прохрипел Дэшвуд . – Как вы только могли?..Вольфганг, кусая губы, смотрел на письмо, так, словно перечитывал не единожды.– Вы сломали жизнь моего отца, – Дэшвуд сорвался на гневный крик, ощутив, как гнев жрет его сердце. – Не имея права так поступать, возомнив себя в праве им распоряжаться!Вольфганг сорванно выдохнул, сделав пару шагов, поднял руку, чтобы задержать Дэшвуда хоть на мгновение.– Фрэнсис, дай мне хоть слово...Но Дэшвуд бросился прочь, чувствуя, что не в силах сдержать боль и гнев, раздирающие душу.***Свист послышался впереди, издеваясь, дразня.– Стой, – процедил Дэшвуд, не уверенный, что его услышат. Он бежал, стараясь не упустить незнакомца. Дэшвуд чувствовал, что напал на нужный след, но боялся обмануться. Мало ли кто носил просторный черный плащ с широкополой шляпой. Он даже не хотел нападать, но загнать преступника в угол. Дэшвуд бежал, едва не падая, почти не слыша собственного дыхания.Черная тень нырнула в подворотню. Дэшвуд бросился за ней, задев рукой стену. Почти не ощутив боли, метнулся вперед. Он помнил, что убийца хитер и ловок, помнил, как играючи тот одурачил однажды напавшего на его след Генная, но сдаваться не собирался.Тень пыталась завлечь его в ловушку. Дэшвуд едва понимал, куда бежит, но старался не отстать, настигнуть первым.Квартал казался запутанным лабиринтом. Подворотни сменяли одна другую, уводя к окраине. Дэшвуд не хотел думать, как скоро выбьется из сил.Вдалеке раздались еще чьи-то шаги. Может кто-то, не ведая об опасности, возвращался домой. Дэшвуд надеялся, что путник скроется прежде, чем убийца решит начать свою игру с ним.Тихий, насмешливый свист смешался с ветром.Действовать нужно было незамедлительно. Убийца метнулся в один из поворотов, оставляя Дэшвуду выбор – следовать за ним и пытаться догнать, рискуя заплутать в хитросплетении улиц, или… Дэшвуд бросил взгляд на соседние дома, и его осенило.Он знал короткий путь.Он знал этот район лучше, чем кто-либо в городе. В времена студенчества он часто срезал дорогу подворотнями и улочками, когда опаздывал на занятия или слишком задерживался где-либо, рискуя не успеть в общежитие до комендантского часа. Вторая дорога была короче и вела точно туда же, что первая, но намного быстрее.Но и эта дорога казалась бесконечной. Дэшвуд боялся не успеть, не жалея себя бежал и не мог дождаться, пока закончится вереница этих домов. Всегда короткий путь сейчас растягивался неимоверно, и Дэшвуд уже подумал было, что ошибся и упустил убийцу, как с разбегу вылетел на широкую улицу, первые несколько секунд не сориентировавшись в свете ярких фонарей.Снова раздался знакомый свист. Мелькнувший плащ волной всколыхнулся спереди, Дэшвуду казалось, что он не успевает, но убийца похоже не спешил, уверенный, что оторвался от погони. Он двигался плавно, почти скользяще, как подкрадывающаяся тень, и это могло бы быть красиво, если бы не было так жутко.Ему казалось, что он не догонит, ускользающий плащ можно было схватить разве что руками, что он и сделал, с силой дернув назад. Ткань не подвела, завязки тоже, убийца схватился за шею, почти задушенный собственной одеждой, и этого промедления Дэшвуду хватило, чтобы настичь его и нанести оглушающий удар. Мужчина обмяк, падая на мостовую, а вместе с ним упал и Дэшвуд, тяжело дыша и не в силах его еще отпустить. Шаги приближались, и очень скоро рядом послышалось тяжелое дыхание и голос капитана Элифаса.– Свистун? Ты поймал Свистуна?!Дэшвуд молча слез, и потянул плащ на себя, переворачивая убийцу. Лицо было ему незнакомым, но Элифас его, похоже, знал, потому как сильно переменился в лице. Дэшвуд потянул еще, плащ немного съехал, освобождая белоснежную рубашку, королевский герб и вышитый носовой платок. Дэшвуд взял платок и, вчитавшись, усмехнулся, протягивая платок Элифасу, но тот не стал брать.?Граф Кассель, главный королевский изобретатель?– Я же говорил, когда вы приходили, что искать нужно во дворце, – тяжело вздыхая, поднялся Дэшвуд и снова протянул платок Элифасу. Тот взял и сжал его так, как будто это был самый злейший на свете враг.– Вижу. Теперь уже вижу.***– Дэшвуд, тебе письмо, – сказал Деспани.

Дэшвуд озадачено рассматривал простой конверт без опознавательных знаков, кроме одной единственной надпись ?Агатион?. Так и не найдя ничего более, он глянул на Деспани и спросил, прежде чем вскрывать.– От кого?– Не знаю, – ответил Деспани, – когда я пришел, оно уже было под дверью.Дэшвуд еще раз глянул на письмо и осторожно его открыл.?Фрэнсис, сын Джона, – гласили аккуратно выведенные строки. – Мне очень жаль, что при нашей прошлой встрече произошло подобное событие. Я очень хочу все исправить. Жду тебя сегодня в полночь на крыше, с которой видно королевский дворец. Встретится на предыдущем месте не представляется возможным.Неравнодушный?.– Что-то случилось? – спросил Деспани, заметив, как задумался Дэшвуд.– Очень странное письмо. Оно вроде бы от человека, которого я знаю, но что-то на него не похоже. Но он знает моего отца, знает кто я. Так или иначе, даже если это все подстроено, я не могу не прийти, под угрозу ставится все, что у меня получилось, и жизнь Рутберга… – Дэшвуд сжал письмо. – Если они знали, куда принести письмо, то они могут меня найти в два счета. И тогда уже никуда не скроешься! – Он выразительно посмотрел на Деспани. – Предупреди Генная. Рядом с дворцом только одна крыша, которая доступна и с которой видно этот самый дворец. Если это ловушка, я не хочу остаться без помощи, угодив в нее в одиночку.Дэшвуд посмотрел на часы и сорвался с места.– Без четверти полночь! Я опаздываю!– Дэшвуд, подожди! – крикнул Деспани, попытавшись его остановить, но не успел схватить за плечо.На улице у самой таверны Дэшвуд лицом к лицу столкнулся с Элифасом. Объяснять было некогда, поэтому он обернулся и крикнул на бегу.– Спросите Деспани и следуйте за мной! Я буду на крыше!– Что здесь происходит?! – спросил Элифас, сталкиваясь уже с выбежавшим Деспани и Геннаем. – О чем он говорит?– Скорее за ним, – впопыхах ответил Деспани. – Кто–то назначил ему встречу, и мне кажется, она будет не совсем безопасной.***Ночь окутала его, скрываясь в складках плаща, и Дэшвуду сначала подумалось, что все это ему кажется, но слегка движущееся пространство давало понять, что напротив него все-таки стоит кто-то. Кто-то, чьего лица он до сих пор не видел, кто-то, кто не собирался с ним разговаривать, кто-то, у кого был с собой меч, – блеснувшее лезвие Дэшвуд увидел в последний момент, уворачиваясь и едва поймав второй удар на лезвие кинжала. Руки задрожали, останавливать меч кинжалом было конечно не дело и Дэшвуд заметил, как мгновенно у него взмокли руки, и капля пота потекла по напряженному виску. Он слышал только тяжелое дыхание соперника, секунды казались бесконечными, и только оттолкнув его ногой, Дэшвуд понял, что на самом деле прошло только несколько мгновений, Противник отшатнулся на несколько шагов – гулкие звуки и колыхание плаща возвестили об этом, и снова ринулся вперед. Невозможно было разглядеть и его толком, ни его лицо, Дэшвуд едва успевал ловить тусклые отблески меча, отражающий слабый свет луны, почти скрытый облаками. Погода была не на его стороне.Противник с силой оттолкнул его, направив удар плашмя, и Дэшвуд упал, ударившись оземь спиной и локтем, пытаясь почти сразу вскочить. Едва успев увернуться от меча, намеревавшегося обрушиться прямо сверху, Дэшвуд все-таки поднялся и нанес внезапный удар, оказавшись сбоку. Противника спас плащ – лезвие пропороло ткань с резким свистом, а вот следующий удар был куда удачней и достиг бы цели, если бы Дэшвуд сам не пропустил атаку. Меч соскользнул по плечу, снимая лоскут рубашки вместе с кожей, воздух почти моментально потяжелел от запаха крови, но ему удалось поднырнуть под руку соперника и почти воткнуть кинжал так, что соперник едва не выронил меч, пошатнувшись. Тогда Дэшвуд впервые услышал его голос – хриплый и разъяренный, это был всего вздох, но этого было достаточно, чтобы понять, что живым его отсюда не отпустят.Еще один удар чудом не разбил голову, соскользнув из-за правильно выбранного направления, и Дэшвуд сам нанес решающий удар, метнувшись вперед и добавляя противнику неустойчивости, отталкивая от себя. Кинжал вошел в бок, но не глубоко, враг потерял равновесие, поскользнувшись на луже собственной крови, меч с громким звоном упал куда-то на крышу, но Дэшвуд не дал возможности среагировать, – кинжал лег прямо к шее, прижимая руку, а скрывающая лицо шляпа сбилась напрочь.Мелькнули светлые кудри, и у Дэшвуда похолодело все внутри. Соперник хрипло закашлялся и почти оскалился какой-то странной ненормальной улыбкой.– Не может быть, – выдохнули сзади упавшим бесцветным голосом. – Рамфет… последний, на кого я мог бы подумать.– Ты не замечаешь ничего, что творится у тебя под носом, Леви, – ответил ему мужчина, и снова закашлялся, почти захлебываясь своей же кровью. Дэшвуду стало жутко, но отпустить его он не мог. Во имя собственной же безопасности.Он не мог никак взять в толк, почему Рамфет, ведь это существо никак не могло быть Михаэлем, лучшим курсантом Элифаса, но потом, немного его рассмотрев, Дэшвуд заметил и седые пряди, и короткую бороду и совершенно не подходящий Михаэлю шрам, идущий от подбородка куда-то под ухо, под волосы. Дэшвуд едва не потерял бдительность, стараясь его разглядеть, но тут вовремя вмешался капитан Элифас, – наступив на руку Рамфету, он отстранил Дэшвуда, почти моментально перехватывая кинжал и заглядывая мужчине в глаза.– Почему вы не пришли раньше? – спросил Дэшвуд, поднявшись и отойдя от них на несколько шагов. В голове начали возникать разные мысли, о том, что было бы, если бы он не обезвредил его сам, и что все могло быть бы по-другому, если бы Элифас был здесь с самого начала. Странная обида захватывала Дэшвуда еще больше, и он отчаянно не понимал, почему раньше на этой крыше с ним не оказалось никого, способного помочь, и он разбирался с этим злом в одиночестве. – Я же предупредил вас, куда я направляюсь.– Я пришел. Я отстал от тебя в подворотнях, но вскоре понял, где тебя надо искать. Я был здесь почти с самого начала. К тому же ты не потрудился сказать, на какую именно крышу ты направился, а их здесь как ты уже заметил, совсем не одна. И в некоторых моментах битвы не обошлось без моего участия.Возможно, Дэшвуд был так сильно сосредоточен на поединке, что не заметил присутствия кого-то еще, но когда ему в самом деле казалось, что от атаки не уклониться, противник почему-то не наносил роковой удар или наносил его не так, как хотел бы, и Дэшвуд в итоге отделался лишь легкими ранениями. Голова закружилась от тягучего кровавого запаха, слабости и осознания того, что он почти в полном порядке – забытые раны напомнили о себе ощутимо. Он прижал ладонь к виску, чтобы не упасть, и услышал негромкий голос Элифаса:– Тебе лучше уйти. Скоро здесь будет патруль.Дэшвуд кивнул. Чьи-то заботливые руки обняли его за плечи, – похоже, это был Геннай, – и повели в сторону выхода. Плечо болело, местами запекшаяся кровь стягивала кожу, а в голове по-прежнему стучал громкий пульс. Дэшвуд не смотрел, куда идет, полагаясь на Генная, но внутри все сильнее зрела уверенность, что теперь все будет значительно лучше.***– Рут?... – голос Дэшвуда задрожал от неверия, от радостного волнения. Слезы защипали глаза, но стер он их лишь для того, чтобы лучше видеть лицо брата.Упав на колени перед постелью, Дэшвуд уткнулся в сидящего Рутберга.– Дэшвуд... – брат окликнул его неслышно, но тепло. – Что ты... Я могу тебя теперь видеть...Дэшвуд обнимал его бережно, но крепко, не в силах разомкнуть рук.Гладил по спине, часто смаргивая слезы.Говорить он пока не мог. Слова бились в сознании, просились быть услышанными, но Дэшвуд часто дышал, обнимая самого родного на этой Земле человека, открывшего глаза после безмолвного сна.Рутберг легко касался его взъерошенных прядей, приглаживал и молчал. Дэшвуд чувствовал, как плачет брат, тихо, взволнованно, счастливо.Ладонь, опустившаяся на плечо, заставила Дэшвуда вздрогнуть. Он вскинулся, обернувшись.По телу прошла волна дрожи. Он слышал как Рутберг заплакал громче, потянувшись вперед. Пошатнувшись, Дэшвуд поднялся, и сильные, знакомые, до боли родные руки крепко прижали его к груди.– Отец, – едва слышно прошептал Дэшвуд, изо всех сил вцепляясь в дорожную одежду.– Я не мог показаться вам слишком долго, – произнес граф – не фантом, не иллюзия, не кто-то чужой – Дэшвуд ощущал это всей душой. – Простите меня... Я старался помочь вам, но в Камазен мне не было пути.Дэшвуд разрыдался в голос, не стесняясь родных.– Это чудо, – шептал он. – Настоящее чудо.Отец отстранил его мягко, обнимая обоих. Рутберг прижался к его плечу, сжал пальцы брата.– Я расскажу, кто помог мне. Все, что вы захотите узнать.Дэшвуд молча кивал, обнимая отца и брата, даже не пытаясь унять бешено стучащее сердце. Боль таяла в солнечном свете, не в огне, уступая место теплу. Дэшвуд чувствовал, что так и должно быть.