Эсцентричные откровения папы римского (1/1)

*** С открытым ртом и удивлённым взглядом осматривал Рин лепнину и роспись потолков собора святого Петра. Без всякого сомнения он так и потерялся бы среди величественных залов и забрёл бы невесть куда, если бы не Лайтнинг, ни на секунду не забывавший о цели прибытия в Ватикан. Вот радужный рыцарь как раз предпочитал не отвлекаться на всякую лирику и рассекал залы решительным солдатских маршем, таща за руку эсквайра, слегка пришибленного величием культурного наследия Европы. Рин никогда не был особым ценителем живописи или скульптуры, но даже ему это безразличие и гулкие, будто бы сотрясающие стены шаги показались какими-то оскорбительными. Собор в самом деле производил впечатление неприступной, красивой твердыни и оплота стабильности и защиты в этом постоянно изменяющемся мире. Рин даже испугался, когда ему в голову пришла неожиданная мысль, что это очень правильно, так оно и надо. Должно быть в мире что-то изменяющиеся и что-то постоянное, это создаёт эстетичную гармонию в мироздании. Прямо какой-то античный вселенский порядок (Рин помнил, что как-то раз Мефисто, заменявший учителя истории экзорцизма, увлёкся и о чём-то таком заливался соловьём целых полтора часа. Собственно, из всей лекции Рин умудрился запомнить только эту вот идею о том, что греки очень верили в упорядоченный и гармоничный космос). —?Хватит пялиться, нас уже ждут,?— Лайтнинг не замедлил вернуть эсквайра с небес на землю. Оказалось, что пока Рин считал ворон (во всех смыслах этого слова), папский прелат успел встретить его и Лайтнинга и даже донести понтифику о прибытии приглашённых им гостей. Папа пожелал видеть обоих незамедлительно. Осознав это, Рин утёр рукавом пот со лба и нервно выдохнул, он никаким образом не был готов к встрече с главой… всего этого. То есть буквально! Ему предстояла аудиенция с главой Ордена и государства и… Церкви. Да к битве с Нечестивым королём он был готов куда больше! —?Л-Лайтнинг, что мне делать? Что говорить? —?Говорить? —?радужный рыцарь фыркнул,?— Даже не думай об этом. Ты ещё не забыл, как этот человек собирался уничтожить тебя за то, что ты?— сын сатаны и его потенциальный наследник? Эти слова заставили Рина испытать настоящую волну паники. Впрочем, Лайтнинг этого не заметил или сделал вид, что не заметил. —?Стой и молчи,?— подвёл он итог,?— а говорить буду я. —?О, это я могу вам пообещать,?— охотно согласился эсквайр.*** Вопреки разгорячённому эсквайрскому воображению, в понтифике не было совсем ничего ужасающего, Рин даже почувствовал некое подобие разочарования. Нет, он, конечно, не ожидал увидеть красные зрачки и клыки поверх нижней губы, но этот милый старичок с открытой, приветливой улыбкой в белой хламиде слишком походил на садовника и любителя детей и животных. Органичнее всего он смотрелся бы играющим в шахматы на лавочке перед домом или раздающим конфеты малышне на площадке. Невозможно было не улыбнуться в ответ на его улыбку. —?Доброго дня, сеньоры,?— кивнул вошедшим Папа Франциск I.Лайтнинг резко стукнул каблуками сапог друг о друга, вытянулся по стойке ?смирно? и отрапортовал: —?Моё почтение, Ваше Святейшество. Вы желали меня видеть? —?Здрасьте,?— едва слышно прошептал Рин, за что получил смертоносный, хоть и мимолётный взгляд от своего спутника. Отчего-то это ?здрасьте? привлекло больше внимания понтифика, чем приветствие радужного рыцаря. Рину даже подумалось, что стоило бы наступить на горло вежливости и промолчать. —?Да, желал. И я очень рад, что довелось увидеть здесь не только вас, дорогой Лайтнинг, но и Окумуру Рина, сына сатаны. Этого я не предвидел, но рад, что он… То есть, вы, Окумура-сан, изволили почтить меня своим присутствием. Я много слышал и читал о вас в отчётах ваших учителей, но вот лично видел последний раз только в день вашего помилования. О, прошу вас, только не смотрите на меня такими испуганными глазами. Злодей Франциск здесь не по вашу душу. Я позвал вас обоих только для того, чтобы оказать помощь, в которой вы, очевидно, нуждаетесь. Рин никак не мог заставить себя не опасаться. Поведение понтифика не вписывалось ни в какие рамки. Папа говорил совсем не, что должен был бы говорить, и смотрел совсем не так! Рин не знал, блеф ли это, ловушка ли. Разве этот человек не должен его ненавидеть? Лайтнинг в свою очередь никак не отреагировал на манеру Папы, мысли радужного рыцаря были заняты совсем другим. —?Да, Ваше Святейшество, нам необходима помощь. Люцифер… —?О, я не об этом,?— понтифик отмахнулся, словно бы Люцифер был каким-нибудь пустяком, чем-то таким, о чём и говорить и не стоит,?— Я собирался поговорить о моём добром друге Фаусте и о том, где бы вам следовало его искать. —?Вы знаете, где Мефисто? —?ляпнул Рин в замешательстве прежде, чем успел подумать, с какой стати ему открывать рот. Франциск в ответ на эту реплику улыбнулся ещё шире. —?О да, и вам, конечно, скажу. Но сперва мне хотелось бы узнать, известно ли ещё кому-нибудь о его местонахождении? —?Нет,?— ответил Лайтнинг,?— вернее, его дворецкий знает, но он связан смертельным контрактом и не может поделиться с кем-либо этой информацией. А вы, Ваше Святейшество, разве ничем не связаны? Понтифик, как оказалось, был очень рад это услышать. —?Никаких оков,?— горделиво заявил он,?— Фауст вполне доверяет мне. —?Доверяет? Мефисто? —?Рин опять не смог сдержаться,?— А вы не ошибаетесь? Он, знаете ли, очень ловкий лжец. —?Я всё очень хорошо знаю, молодой человек, но не беспокойтесь. У меня есть основания для таких мыслей. Вы все очень многого не знаете о Фаусте. Сперва Лайтнинг нервно стискивал кулаки, мечтая впечатать их в лицо болтливого и непочтительного эсквайра, но затем тема беседы увлекла и его тоже. —?Да, мы многого не знаем об этом демоне, он никому не открывает себя,?— согласился радужный рыцарь,?— рискну даже предположить, что мы не знаем о нём вообще ничего важного. Понтифик кивнул, и Рин поразился, потому что во всём виде Папы Римского скользило что-то очень детское, какая-то наивная радость. —?У Фауста есть глубинная потребность называть кого-нибудь отцом и… трепать этому отцу нервы. О, ему очень необходим кто-то, над кем можно смеяться, об кого можно затачивать свой острый и ядовитый язык, а я совсем не против сыграть для него эту роль. Кроме того, я всегда мечтал иметь сына. —?Сына?! —?это прозвучало не слишком уважительно, но уж больно Лайтнинг был ошеломлён подобной новостью. —?Да,?— теперь голос понтифика звучал довольно буднично,?— мой сан накладывает на жизнь известные ограничения, но дело даже не в них. ?Из духов отрицанья ты всех менее бывал мне в тягость, шут и весельчак?. Знаете ли вы, для чего ему так необходимо насмехаться? Он, бедный, ищет, ищет то, что не смог бы высмеять. А, как найдёт, так и успокоится, наверное. Не могу быть уверен до конца. На лице понтифика появилось то самое выражение, с каким добродетельные и убелённые благородными сединами отцы наблюдают за шалостями своих отпрысков, которых на словах и для виду, конечно, не одобряют, но в тайне любуются ими и любят этих озорников. Удивление Лайтнинга и Рина было настолько густым, что его без всякого труда можно было резать ножом. —?Что вы так уставились, господа,?— засмеялся Папа,?— разве я сказал что-то настолько невозможное? Неужто вы не знаете, что всякому живому существу требуется, чтобы его кто-нибудь любил? Рин усмехнулся. —?Вы говорите вещи, которые приятнее было бы слышать от какой-нибудь красивой девушки,?— сказал и тут же прижал к губам ладонь, прибывая в ужасе от своих же слов. Сказать такое в лицо Папе Римскому… Всё, он труп. И вид Лайтнинга это доказывает. Однако, Франциск только засмеялся. —?О, вы правы, вы слишком правы, молодой человек. Только знаете, что я вам скажу… Понтифик подмигнул. —?Если Фауст однажды уйдёт в монахи, я совсем не удивлюсь. —?Фель в монахи? —?Лайтнинг снова позабыл о почтительности,?— Это совершенно невозможно! Фель слишком любит жизнь и все её удовольствия, чтобы запереть себя в каменный мешок. Простите, Ваше Святейшество, но вы порите чушь. Осознав свою последнюю реплику, радужный рыцарь тоже пришёл в ужас и в точности повторил жест Рина, но Папа и к его бестактности отнёсся не менее либерально. —?Фауст слишком умён, чтобы за 200-300 лет не пресытиться земными наслаждениями. Что же до женщин, то их любви он никогда не искал и утешения в ней обрести не может. Если хотите знать, он при всей пропитавшей его фальши, ищет в жизни что-нибудь настоящее, а половая любовь кажется ему наиболее мифологизированной частью человеческой жизни. Флирт, ухаживания, комплименты?— это слишком часто пропитано ложью и дешевизной. Говоря свою речь, понтифик увлёкся, с него сделал весь позитив, уступив место лёгкой грусти, тревоге. —?Его рвёт, понимаете? Рвёт между играми, масками, личинами, которые он ценит, и потребностью носить в себе что-то настоящее, истину. —?А что-то настоящее это вы? —?усмехнулся Лайтнинг. —?Может быть, отчасти,?— задумчиво произнёс Папа,?— но будь это так, он не отправился бы в средневековую Францию. —?Мефисто в средневековой Франции? —?изумился Рин. —?Да. И я помогу вам попасть туда вслед за ним. Понтифик извлёк из складок сутаны ключ-портал.*** Стоя перед дверью кабинета Папы Римского с ключом в руке и готовясь пройти коридорами времени, Лайтнинг обернулся. —?Последний вопрос, Ваше Святейшество. —?Говорите. —?Почему вы думаете, что Фель вам не врёт? —?Вы бы тоже поверили ему, если бы видели его в этот момент, но это вас, конечно не убедит. Скажем так, гарантией мне выступает та боль, на которую согласился Фауст, ставя своё тело на кон ради удерживания врат Геенны и защиты Ассии. Лайтнинг вставил ключ в замочную скважину.