Веймар (1/1)

Веймарская РеспубликаБерлин, Германия. 1932. Он начинал чувствовать себя слишком старым для подобного рода вещей. Это странное чувство?— быть в баре одним из самых старых, но Рудольф Кленцендорф слишком долго бесцельно скитался. Слишком долго он находился в Берлине, не имея иной цели, кроме как непрестанно пить часами напролёт. Великая война? Undenkbar [Немыслимо]. По окончанию войны едва ли что-то в Германии можно было назвать великим. Кроме мизерного пособия от государства и пары медалей за ранения в бою, не было ничего великого в бедности, в которой он оказался. Не то чтобы Кленцендорф нуждался в роскошной жизни. Конечно, он ценил и лучшую одежду и лучшую обстановку, но время, проведённое в окопах быстро приучило его к суровой жизни. Его квартиру нельзя было бы назвать домом; да, там были туалет и кухня, но в ней было много пустоты. Его матрас был поддержанным и, когда он предпочитал отдохнуть, тот был не совсем для этого удобным. Рудольф был благодарен хозяйке?— старой, доброй женщине из Баварии, которая потеряла своего мужа за пять месяцев до въезда Рудольфа в свободную квартиру в её доме. Она понимала его затруднительное положение. Она была мягка, когда он опоздал с выплатой аренды. В один из худших дней она даже пришла к нему с чаем, бренди и огромным куском пайкового хлеба. Сухость и чёрствость хлеба ощущались с каждым прикосновением языка, но Рудольф слишком хорошо понимал скрытую причину её визитов. Иногда солдат был неотличим от призрака. Он не знал откуда пришла идея поиска клубов. Атмосфера обыкновенного клуба немного развеяла его жизнь, но этого было недостаточно. Напитки?— чересчур разбавленные, женщины?— ни одной желанной. Сплошные румяна и помада. Он предпочитал нежные лица, естественную красоту. Хотя не женской ласки заветно желал Кленцендорф. Ростом с натяжкой достигал метра восемьдесят. Тридцать девять лет от роду и, по его мнению, ещё с десяток подарком от войны. В редком случае он считал себя довольно привлекательным, а в остальных не видел в себе ничего более оболочки в виде патриотичного немца, который присоединился к военным силам через минуту после объявления страной войны. Он был молод, двадцать лет и ещё три дня, и полон гордости. Казалось, это был другой Рудольф Кленцендорф; не тот, что надел шляпу с пальто и впервые за три недели оставил квартиру ради вечера в городе. До него доходили слухи о местах с определённой тенденцией. Они были гласным секретом Берлина и, на удивление, его старого полка. Клубы с повторяющимися буквами в названии, такие как ?Угодный Уголок?. Это был подпольный клуб, к которому этим вечером он нашёл в себе странное влечение. Рудольфа мгновенно обдало теплом, а также запахом табака и выпивки; оба аромата он принял весьма радушно и зашёл в бар, переполненный привлекательными, преимущественно молодыми мужчинами. Большинство из них выглядело лет на двадцать моложе его, и все были красивы и полны жизни. Он пробрался к барной стойке и для начала заказал бренди. Пиво отложил на потом. Достал пачку сигарет и вспомнил, как он полагал, свой первоначальный план действий. Для начала лучше всего выпить. Рудольф считал себя обаятельным, но только в юности, играя роль экстравагантного паренька. Теперь становилось всё тяжелее и тяжелее взывать к этому мальчишке. Прежде чем он одумался, он был уже на третьем бренди и второй сигарете. Гудение в голове начало приносить уверенность, которую естественным путём он не испытывал уже вечность. Запустив пальцы в волосы, он повернулся, чтобы взглянуть на происходящее в баре. Мужчины прикасались друг к другу, мужчины даже целовались и танцевали друг с другом. Это казалось таким естественным и приветствующимся. Тем не менее, в армии это было нормальным, пока кого-нибудь не поймают с поличным, тогда, безусловно, никто этого не одобрял. За всю жизнь Кленцендорф не видел столь дерзкого поведения без последующего наказания. Было заманчиво присоединиться к ним. Но они все были такими молодыми, такими наглыми. Он был мужчиной, опережающим в возрасте, мужчиной другого времени. Казалось, он не мог бы понять никого из них. Рудольф был на четвёртой сигарете, когда снова осмотрел обитателей бара. Он перекинулся парой фраз с севшим рядом молодым человеком, но Кленцендорф мог понять, в какую игру тот на самом деле играл. Что ж, и он имел свою небольшую долю случайных связей как с мужчинами так и с женщинами. Секс не был ему чуждым, и он не противился своим желаниям. Он уединялся и с шлюхами, и с серьёзными партнёрами. Сегодня он не был уверен, что хотел бы привести шлюху в свою кровать. Он не принимал полноценного участия в разговоре с привлекательным черноволосым мужчиной с мальчишеским лицом и зелёными глазами, что вынудило того уйти. Кленцендорф видел возможность интимной связи с другим проходящим мимо мужчиной. Кто знает, что могло бы случиться, дай он этому человеку пару марок за его компанию. Для следующего этапа он заказал пиво и решил растянуть его. Едва он коснулся бокала кончиком пальца, как тот пошатнулся из-за садящегося рядом посетителя. Он не мог быть старше двадцати от слова совсем. Светлые волосы были причёсаны и убраны на правую сторону с почти армейской точностью. Если бы Кленцендорф был его командующим офицером, то был бы впечатлён. Юноша во всех смыслах не был обыкновенно привлекательным, имея скорее глупый и, возможно, диковатый вид. Широкие голубые глаза были затуманены, возможно, от пары употреблённых раннее напитков. Он снял пальто, обнажив частично расстёгнутую белую рубашку с выглядывающей из-под неё белой майкой. Подтяжки держали штаны на талии, ботинки имели поношенный, но всё же впечатляющий вид. Рудольф мог бы сказать, что это облачение, которое парень был более чем горд носить. Помимо беспокойства за свой напиток, он не был уверен в том, что заставило его повернуться и обратить внимание на этого человека. Его акцент, как Рудольф бы выразился, не был типичным hochdeutsche [литературным немецким языком], который он привык слышать в Берлине. Он был более простым и провинциальным, не особо подходящим для городской местности, в которой оба оказались.?— Entschuldigen, mein Herr [Извините, господин],?— донёсся выразительный голос,?— aber kann ich Ihnen ein Getr?nk kaufen [но могу ли я угостить вас выпивкой]? Слишком формально для такого предложения. Кленцендорф перевёл взгляд от лица юноши к своему пиву, которое переливалось ещё с момента как его побеспокоили. Бокал до сих пор был наполовину полон. Юноша тоже взглянул на пиво и слишком быстро осознал глупость своего вопроса. Он опустил голову и, снова подняв её, спросил:?— Когда ты закончишь с этим? Он был более чем удивлён изменениям в его тоне. Старший мужчина взял бокал и осушил его, оставляя на дне лишь треть напитка. Он схватил бокал, словно это кубок, а он?— король Артур. Возвращалась какая-то часть его бравады, несомненно заправленная различными напитками, выпитыми за прошедший час или около того. Он предложил сигарету взбудораженному юноше, который взял её словно принимал десять заповедей от самого Бога.?— Я полагаю, ты не очень хорош в этом,?— подразумевая свой напиток, намекнул Кленцендорф и стал наблюдать за юношей. Светлая бровь приподнялась, и его глаза расширились. Его глаза, если такое вообще возможно, говорили о нём ещё больше, чем выражало лицо. Юноша зажёг сигарету и, подавив кашель, ответил:?— Почему ты так думаешь? Кленцендорф закатил глаза и поставил локоть на барную стойку.?— Ты едва не опрокинул идеально разбавленное пиво и предложил купить мне ещё одно, не осознавая, что я уже пью. И ты выглядишь как англичашка, пересекающий ничейную землю. Сколько тебе лет? Как тебя зовут? Юноша часто заморгал и затем проговорил:?— Фридрих. Мне почти девятнадцать.?— Что ж, Фридрих, это была очень смелая попытка. Ты должен получить Железный крест за храбрость. Рудольф допил напиток и поставил бокал между ними. Он пристально смотрел на Фридриха, и Фридрих делал то же в ответ. Юноше понадобилось некоторое время, чтобы понять иронию в пустом бокале Кленцендорфа. Он подозвал бармена и попросил ещё пива. Кленцендорф потянулся к бармену и заказал два шнапса.?— Для твоих нервов, парнишка.?— Не парнишка,?— подметил Фридрих, пододвинув пальцами бокал Рудольфа. Его голубые глаза опустились на карие глаза солдата. Рудольф был впечатлён настойчивостью юноши.?— По сравнению со мной, ты парнишка. Он оглядел лицо Фридриха: молодое с полными щеками и в то же время с утончённым сложением, что выглядело почти женственно. Высокие выраженные скулы и ровно очерченная чётко переданная сильная челюсть. Но Фридрих не имел в себе ничего женственного настолько, что могло бы стать поводом для унизительных замечаний. Его энергетика, несмотря на то как он сидел, сложив ногу на ногу, излучала мужественность и контроль. Он попросту нервничал. Как очаровательно.?— Итак, Фридрих, что же такого ты делаешь здесь, в ?Угодном Уголке?, а? —?пиво и шнапс подали одновременно, и Кленцендорф толкнул одну рюмку в руку Фридриха. Снова паренёк будто принимал подарок от Бога. —?И сколько ты думаешь я должен заплатить за тебя? Фридрих казался ошеломлённым прямотой Кленцендорфа, но недостаточно, чтобы совсем испугаться и уйти. Он взял рюмку и потянулся за следующей, практически не морщась. Его длинные пальцы обхватили ёмкость, словно защищая её.?— Ни единой марки, если только ты не захочешь купить мне ещё шнапса,?— он издал звук удовлетворения, выпив вторую рюмку шнапса. Кленцендорф наблюдал, как тот без усилия проглотил алкоголь и постепенно переключился на него. —?Неплохо. Лучше, чем пиво. Но всё лучше, чем здешнее пиво. Терпеть его не могу. Бармен очевидно это услышал и, не издав ни звука, отошёл в другой конец бара. Кленцендорф ухмыльнулся, взяв новое пиво и отпив его.?— Ты привыкнешь довольствоваться остатками*, если это единственное, что у тебя есть. Ты будешь их жаждать,?— подметил он. —?Но серьёзно, парнишка, что ты делаешь, разговаривая с таким стариком как я? Взглянув на пустые стаканы, Фридрих поднял и опустил плечи.?— Я перестал наслаждаться общением со своими друзьями.?— Твои друзья,?— повторил Рудольф,?— они где? Фридрих, повернувшись в сторону скоплений мужчин, запрокинул голову. Он прищурился, пытаясь разглядеть их в тусклом свете и, разумеется, сдался. Он снова пожал плечами.?— Где-то в другом месте. Я увидел тебя и решил…?— Решил, что угостишь старого человека выпивкой.?— Да,?— Фридрих резко запнулся,?— нет. Nein [Нет]. Не старому. Определённо не старому, как мой отец. Или дед. Рудольф приподнял бровь и приоткрыл рот, заставляя парня снова забормотать. Осушив половину бокала, он поднял руку, чтобы остановить его.?— Ладно, ладно, парнишка. Нет необходимости утруждать себя из-за этого. Фридрих захлопнул рот и сел на самый край своего места. Его глаза были опущены, и если Кленцендорф подумал достаточно хорошо, то как будто бы были прямо нацелены либо на его колени либо на промежность. Он думал было ли это намеренно. Но после выражения разочарования и смущения на лице Фридриха в этом больше не было необходимости. Он поставил бокал на стойку и протянул свою руку:?— Рудольф Кленцендорф. Фридрих поднял глаза, и Кленцендорф увидел, как в них снова зажёгся свет. Их руки встретились, и Рудольф как будто бы улыбнулся впервые.*** Фридрих был родом из деревни рядом с Магдебургом. У него был брат, который учился в университете Берлина и решил пожить здесь некоторое время. Он не совсем знал чем хотел бы заниматься, но родители решили, что брат будет оказывать хорошее влияние на их мечтательного мальчика. Он определённо был воодушевлён рассказом. Жестикулировал, рассказывая свою историю, и говорил о скучных, образованных студентах, каким стремился быть его брат. Кленцендорф едва мог разглядеть в нём мальчика из сельского городка. Его речь была слажена и удерживала внимание. Было нечто поразительное в том как Фридрих выражался, и в том, как он позволял Рудольфу вмешиваться в разговор и высказываться. Словно Фридрих нарочно говорил что-то подталкивающее на отклик, просто чтобы и Рудольф мог что-нибудь сказать. Тогда Фридрих мог бы подпереть подбородок рукой будучи внимательным как благочестивый прихожанин. Никогда прежде Рудольф не встречал такого завороженного слушателя. Прошло два часа с прихода Рудольфа, и вместе они выкурили целую пачку сигарет. Гудение в голове оставалось неизменным, но он чувствовал полный контроль над собой. На этот раз он хотел сосредоточиться на привлекательном молодом человеке. На всём протяжении их разговора не было ни одного упоминания секса. Ни один из мужчин не преуспел в этом отношении. Они вели простую беседу, лучше узнавая друг друга. Фридрих казался более чем счастлив говорить о своей жизни и узнавать о временах, проведённых Кленцендорфом в армии. Они шли рядом друг с другом, окутанные воздухом позднего вечера, и было что-то, из-за чего парень не мог перестать смеяться. Они были не более чем в шести кварталах от квартиры Рудольфа, когда хихиканье стало невозможно игнорировать.?— Чёрт, что такого смешного? —?спросил Рудольф, стоя одной ногой на тротуаре, где шёл Фридрих, а другой?— на дороге. Руки засунуты в карманы штанов, лицо прикрыто шляпой от зевак. Фридрих, напротив, не носил шляпы. Рудольф находил это привлекательным; ему нравилось как уложены волосы юноши и как они обрамляли его красивое лицо.?— Хочешь знать, сколько мне было лет, когда война закончилась??— Нет, я не хочу знать, сколько тебе было. Не заставляй меня чувствовать себя стариком,?— возразил Рудольф. Это было напрасно; Фридрих смеялся, не переставая. Почти что хихикал. Это было обаятельно. Рудольф указал пальцем в сторону юноши и присоединился к нему на тротуаре. Фридрих прислонился спиной к стене и засмеялся:?— Мне было два. Почти три, наверное? Где-то около того.?— Теперь ты делаешь то, что я просил тебя не делать! —?в этом не было злобы; Рудольф находил это забавным. Он стоял прямо перед Фридрихом. Личное пространство почти прекратило своё существование.?— Сколько было тебе, Рудольф? Когда закончилась война? Ему понравилось как ?Р? едва заметно сошла с языка, когда Фридрих произнёс его имя. Его взгляд смягчился.?— Едва старше тебя,?— откликнулся он. —?Двадцать четыре.?— Двадцать четыре,?— повторил Фридрих. —?Столько мне будет через четыре года.?— Пять,?— поправил Рудольф. Его взгляд опустился на чужие глаза и ниже, к его губам. —?Тебе будет двадцать четыре через пять лет. Фридрих пожал плечами.?— Не придирайся,?— его улыбка была крайне очаровательной. Почти как у девушки. Пьяной девушки. Некоторое время они продолжали смотреть друг на друга?— просто так. Рудольф не был уверен в том, сколько это длилось. Он сделал шаг вперёд и поправил воротник Фридриха.?— Вот так,?— подметил он,?— теперь порядок.?— Danke [Спасибо].?— Bitte sch?n [Не за что],?— ответил Кленцендорф. Ворот Фридриха всё ещё был в его руках. Он ждал. Казалось, они оба ждали. Фридрих, внезапно, словно сорвали завесу, потерял самообладание:?— Мне нужно идти. Уже поздно, и мой брат не любит, когда я гуляю допоздна. Кленцендорф сдвинул брови. Он повернулся, чтобы увидеть Фридриха, ведь юноша обошёл его вокруг.?— Собираешься домой??— Ja [Да]. Я должен… уже поздно. Очень поздно. Мне жаль. Entschuldigung [Извини]. Со своей стороны Фридрих выглядел искренне сожалеющим. Он также выглядел встревоженным, переступив с ноги на ногу и сунув руки в карманы. Рудольф мог видеть как его запястья уткнулись в бёдра.?— Что ж, доброй ночи, Фридрих.?— Фредди,?— Фридрих прочистил горло. —?Мои друзья зовут меня Фредди.?— Фредди? Фридрих наклонил голову.?— Они одержимы американскими фильмами. Фред Астер. Они зовут его Фредди потому что считают, что это прикольно,?— дёрнул головой. —?Я не думаю, что это прикольно.?— Нет, Фредди?— очень прикольно,?— произношение этих слов заставило Рудольфа почувствовать себя странно. —?Доброй ночи, Фредди. Возможно, мы снова встретимся. Надежда на лице Фредди тронула сердце солдата.?— Завтра? —?возник полный надежды вопрос, который Рудольф почти не ожидал услышать. Уголки его глаз сморщились, как только он улыбнулся и кивнул.?— Jawohl [Так точно].*** Завтра наступило. Они встретились снова и выпили в баре. Курили сигареты Рудольфа. Через два дня Рудольф спросил у Фредди, не хочет ли он пообедать с ним после полудня. В открытую, при свете дня. Чтобы впечатлить юношу, он надел элементы парадной униформы. Впервые за несколько месяцев тщательно побрился. От былой щетины не осталось и следа. Обедать с Фредди было почти так же приятно, как и пить с ним. Фредди говорил, а Рудольф по большей части ел и слушал. Он присоединился к разговору, когда речь зашла о нынешней политике и об интересе Фредди во вступлении в армию к следующей войне.?— Мои родители всегда говорили, что я витаю в облаках,?— сказал Фредди, разрезая мясо и втыкая в него вилку. Рудольф, жуя, вскинул брови и произнёс:?— Армия хороша для создания реалистов из мечтателей. После убийства эрцгерцога я не знал, что мне ещё делать, кроме как пойти в армию. Она сделала из меня мужчину.?— Именно это, ты считаешь, армия со мной сделает? —?спросил Фредди, проглотив два кусочка мяса. —?Сделает мужественным??— Фридрих, в тебе уже на половину больше мужества, чем в людях, с которыми я служил,?— небрежно высказал Рудольф. Фридрих расплылся в улыбке. Они разделили обед, только чтобы затем вечером встретиться за выпивкой в ?Угодном Уголке?. Они переместились от барной стойки к столику в заднем углу. Здесь джаз играли пианист и басист наравне с певицей, которая, очевидно, выпила более, чем несколько напитков перед началом своей партии. Рудольф положил руку на плечи Фридриха, а свободной курил сигарету. Фредди закинул ногу на ногу, пил бренди, слушая певицу, и рассмеялся, заметив её краткие запинки в словах и проглатывание гласных. Фредди, который демонстративно обозначил свою любовь к музыке, делал замечания насчёт того, какими песни были изначально написаны и как должны исполняться.?— Придирщик,?— пробормотал Кленцендорф с сигаретой между зубами. Фредди повернулся к своему компаньону и, закатив глаза, вытащил сигарету из чужого рта и пристроил в свой.I can’t give you anything but love. Baby. That’s the only thing I’ve plenty of. Baby.?— Ты не лучше, Рудольф,?— и снова то, как Фредди произнёс ?Р? в его имени заставило Кленцендорфа улыбнуться внутри. В отместку он взял бренди Фредди и выпил его. Они удовлетворённо слушали певицу, и Фредди бормотал слова под нос.?— Тебе стоит подняться туда, м? —?спросил Кленцендорф. —?Ты знаешь слова гораздо лучше. Фредди передал сигарету своему спутнику обратно и положил свою голову на его плечо. Его глаза внимали второсортной исполнительнице. Прошло ещё несколько песен, и затем певица, покачиваясь, ушла за кулисы. Пианист с басистом продолжили, вскоре присоединился трубач. Американский джаз разбавил атмосферу и некоторые мужчины начали танцевать. Фредди посмотрел на Рудольфа и приподнял бровь, задавая немой вопрос.?— Nein. Ich tanze nicht [Нет. Я не танцую],?— Рудольф прочистил горло. —?Если хочешь, то иди.?— Если ты не хочешь,?— ответил Фредди,?— значит я тоже,?— он протянул руку для сигареты. Рудольф взглянул на него и вынул сигарету изо рта. Но вместо того, чтобы передать, он вкрутил её в пепельницу. Фредди открыл рот в деланном шоке и выпрямился.?— Вот как. Хватит тебе.?— Хватит чего? —?спросил Рудольф, пока Фредди с надменным видом и поддельным разочарованием выпил то, что оставалось от бренди. —?Что??— Ты меня разочаровал. Я теперь не буду с тобой разговаривать. Ты совершил великое предательство, и я теперь не буду с тобой разговаривать.?— Да ладно, Финкель. Рудольф пошевелил рукой, лежавшей на плечах Фредди. Юноша смахнул её. Рудольф повторил жест только для того, чтобы руку снова смахнули. Таким образом, Фридрих повторял это действие.?— Фридрих,?— вырвалось суровое, почти как воинский приказ. Фредди вскинул подбородок и отвернулся от чужого взгляда. Медленно, но он сдался и посмотрел на своего спутника.?— Was ist falsch? [Что не так?]?— спросил он громким, надменным голосом. Чрезмерно выразительно, театрально. Рудольф запустил пальцы в волосы Фредди, угрожая испортить причёску, которая ему так нравилась. Оно того стоило. Это привело лицо Фредди ближе к его. Кленцендорфу пришлось наклонить голову и позволить юноше прижать его губы к своим. Это был, возможно, самый чистый поцелуй, который Рудольф получал от потенциального партнёра. Он более чем поощрил его, но не настаивал на продолжении. Когда поцелуй завершился, Фредди взмахнул ресницами, и они взглянули друг на друга. Музыка была забыта. Рудольфа она не заботила.*** К счастью для Рудольфа, раннее днём он прибрался в своей квартире. Тем не менее, не это заставило его сомневаться в том, чтобы привести Фредди в своё жилище. На самом деле он чувствовал себя увереннее, чем юноша рядом. Фредди со своей стороны был практически отторжен от новой обстановки. Уверенность и спокойствие остались в ?Угодном Уголке?. Его руки напряглись за спиной. Рудольф подумал об упоминании Фредди ухода в армию в следующем году. Он был бы многообещающим солдатом.?— Бренди? Фредди не заметил, что к нему обратились, пока Рудольф не повторил. Он поднял голову и помотал ей из стороны в сторону. Тревожность была очевидной. Кленцендорф налил себе стакан и довольно быстро поставил его, поворачиваясь лицом к Фредди. Его поза изменилась. На самом деле он выглядел как застывшая во времени статуя. Мужчина, нахмурившись, подошёл ближе и коснулся щеки Фредди. Фредди быстро заморгал, пытаясь сосредоточиться на Кленцендорфе, и преподнёс тень улыбки.?— Не бойся,?— нежно произнёс Кленцендорф. Голубые глаза Фредди искали понимание в глазах Рудольфа. Почти за месяц они узнали друг друга, поэтому Рудольф ожидал, что правда раскроется в выражениях лица Фредди.?— Хэй,?— повторил он, делая свой голос до невозможности нежным,?— не бойся. Фредди прислонил ладони к его груди во время поцелуя. Медленно он запустил руки под пальто, и вплотную прижал их тела друг к другу. Кленцендорф завёл свои руки за спину Фредди, чтобы удержать их обоих. Оказавшись на поддержанном диване, Фредди отстранился. На его лице всё ещё преобладало выражение сомнения. Он позволил Рудольфу прикоснуться к своему лицу, и тот провёл пальцами по его щекам.?— Мы можем закончить на этом. Хорошо??— Хорошо,?— облегчение было невероятным. Они обменялись понимающими улыбками. Фредди вновь заполнил расстояние между ними и вовлёк Кленцендорфа в очередной поцелуй.