Часть 3 (1/1)

От автора: я поискала информацию по некоторым реалиям, упомянутым в фильме, которые были связаны с прошлым Дэнни, поэтому эта глава – это в большей части рассуждение о его прошлом, о его личности. Информация о батальоне взята из ?Википедии? и со статей, основанных на рассказах бывших участников операций, проводимых батальоном ?буйволов?. Опять же, все это субъективно, так что приятного чтения!Дэнни проснулся от непривычной тишины вокруг.За окном было серое утро, сопровождаемое небольшим дождем, оставлявшим разводы на стекле. На стекле. Его окружало все современное, и оно так отличалось от привычной обстановки, которая уже стала чем-то родным и въевшимся в память, что африканцу захотелось ущипнуть себя, но он испугался вдруг, что все вокруг исчезнет, если он проснется. Исчезнет город, исчезнет дождь, место тишины опять займут взрывы и бесконечные выстрелы, а Мэдди перестанет существовать здесь, рядом с ним, в этом сне.Поэтому Арчер затаил дыхание и, игнорируя тупую ноющую боль в левом плече, прислушался к полнейшему отсутствию звуков, надеясь насладиться этим коротким моментом, прежде чем все пойдет наперекосяк, как бывало обычно в его никчемной жизни, пропитанной пылью жаркой Африки.Он всю жизнь пытался уверить себя, что он утратил способность чувствовать еще тогда, осенью 1977 года, когда рядом не было никого, кто сказал бы его отцу: ?Приятель, увези свою семью в безопасное место?. Он пытался заставить себя думать, что в десятилетнем ребенке, который с винтовкой наперевес сражается наравне со взрослыми, нет ничего странного, что люди умирают каждый день, что чужие смерти его не касаются, вот только одно дело было сказать, а совсем другое – сделать. Вся эта боль, несправедливость, все ужасы событий, которые разворачивались вокруг – он не мог не чувствовать, не страдать, просто привык страдать молча, как делали все в ?буйволах?*, молча поддерживая друг друга. Вслух Дэнни никогда бы этого не признал, но иногда он с теплотой вспоминал те 15 лет, проведенные в батальоне, где все были равны. Там, в окопах, все слабо понимали, что такое апартеид, в их мире такого слова просто не существовало. Не было ?белых?, ?черных? и ?цветных?, были только ?свои?. Все были преданы друг другу, батальону, а уж только потом правительству, которое находилось далеко и принимало решения, которые никто не понимал там, где исполнять их было необходимо, но приказам следовали все равно.Арчер до сих пор помнил всех тех людей, которым он не раз спасал жизнь и которые не раз спасали его собственную шкуру; он помнил людей, которые заменили ему утраченную семью, командиров, которые стали ему ближе отца. Дэнни помнил секретность, которую от них требовали, помнил, что все полагали, будто они работали где-то на складах, как начальство отказывалось от своих же, если те попадали в плен. Это все было внутри, похороненное за стенами, которые лучше не тревожить, не ломать, потому что тогда столько боли могло вырваться наружу, что хватило бы, чтобы затопить все изнутри и умереть тут же, на месте.Тот март 1993 года он запомнил надолго.Брейтенбах тогда называл это кощунством, предательством, и с какой-то стороны, понятной только тем, кто хоть раз был в сражении бок о бок с ?буйволами?, кто хоть раз улыбнулся стоящему сбоку товарищу и спросил у него: ?Закурить не найдется, брат??, так оно и было.В строю тогда на эту тему не разговаривали, предпочитая надеяться, что все обойдется. Все чаще и чаще вечерами у костров раздавалась легендарная ?Кумбая?**, которую пели с первоначальным смыслом, потому что тут, на войне, Бог был нужен как нигде. Тут к этой песне никогда не относились с цинизмом и сарказмом американцев, это началось уже после 1994 года в самой Африке, когда страна захлебнулась в криминале, когда только циники и выживали.Старые вояки с сединой в волосах решили уйти до того, как батальон подвергся насмешкам журналистов и нападкам правительства, которое этот самый батальон защищал с самого первого дня.Дэнни часто думал, как сложилась бы его жизнь, покинь он Африку тогда. Но мысли эти пришли уже потом, когда единственным способом выжить осталась контрабанда. Тогда же он стоял посреди поля, выжженного весенними пожарами, смотрел на блестящий самолет, который по обычаю их батальона не был помечен принадлежностью ни к одной из действующих частей, и думал о том, что вот здесь обрывается их жизнь – общая, полная дружбы и взаимной поддержки. Ему многие предлагали тогда уехать, но он, двадцатипятилетний солдат, сохранил верность батальону, как всегда попав в переплет из-за того, что решение принял от сердца. ?ТЭА?, все чаще раздавалось вокруг, когда все поняли, что ?Кумбая? - это просто песня, придуманная для того, чтобы дать лживую надежду. - ТЭА, Дэнни, - сказал ему один чернокожий полковник с сединой на висках, и ближе этого полковника у Дэнни не было никого. – Тебе бы тоже уйти по собственному желанию, сынок.- Мы клялись в верности, сэр, - ответил тогда Арчер, отдав салют. – Я клялся.Он и правда клялся еще в 1978 году – щуплый мальчонка с автоматом, который едва мог удержать в руках. Он клялся в верности батальону, в верности командирам, в верности стране. Ему тогда казалось, что выше, важнее этой верности не было ничего.Полковник обнял его тогда, потому что ранги уже не имели значения, потому что словами уже нельзя было выразить всю ту боль и скорбь, что были пережиты за эти годы, которые, как потом поймет Арчер, были самыми лучшими и искренними в его жизни. - Держи, - мужчина протянул ему свои часы, те самые, с голубым циферблатом. – Хоть какая-то память останется о старике.- Сэр, мне нечего дать вам взамен, - робко ответил Дэнни.- Не волнуйся, - улыбнулся его командир прежде, чем навсегда исчезнуть в самолете. – Ты мне вторую жизнь подарил. Для меня этого более, чем достаточно.И парень так и не понял, имел ли полковник в виду те несколько раз, когда Дэнни спас ему жизнь, или говорил о чем-то своем, старческом.- Увидимся в Аду, - улыбнулся Арчер, сжимая в ладони раскаленное на солнцепеке стекло.- Непременно, - улыбнулись ему в ответ, и, когда самолет взлетел, Дэнни снова был сам по себе – один против всего мира.С тех пор вся его жизнь была сплошной ложью, огромной насмешкой над тем, чему их учили самые первые командиры в батальоне. Еще их учили выживать каждый день, а это ремесло Арчер освоил лучше всего.А потом в его жизнь ураганом ворвалась Мэдди Боуэн и легким прикосновением руки сломала стены, к которым он даже прикасаться боялся. Оказалось, что с болью жить можно, можно жить и с осознанием того, что ты столько лет ошибался и просто брел вслепую. Он понял вдруг, что чувствовать тоже можно, потому что, несмотря на всю боль, что это приносило, где-то в глубине становилось немного легче, когда она смотрела на него своим изумрудом глаз.Он вдруг понял тогда, когда сидел на той скале и думал, что умрет, знал это наверняка, что любит ее – безнадежно, сильно и – самое страшное – взаимно.Сейчас события последних нескольких дней казались каким-то странным сном, бредом, но ему до какого-то животного отчаяния хотелось верить, что это правда.Так ему каждый день хотелось верить, что все это было сном, что вот он откроет глаза, и любимый всеми Брейтенбах по привычке своей разорется на них, а потом скажет с гордостью, что все это слухи, а на следующий день их ждет новая операция, и все целую ночь не сомкнут глаз, потому что петь с закрытыми глазами неудобно, так ведь можно и уснуть. И опять ?Кумбая? будет доносится со всех сторон, а полковник, не Катзи, нет, полковник Том Браун, тот самый, что подарил ему часы, потреплет его по волосам и скажет: ?Закурить не найдется, брат??***Мэдди проснулась и, убедившись, что Дэнни спал, осторожно встала с дивана, взяла денег и тихо выскользнула из квартиры.Поймав такси, она сначала отправилась в издательство повидаться с редактором, который встретил ее радушней, чем она ожидала.- Ну, спасла свою историю? – улыбнулся Ричард Брук, уже немолодой мужчина пятидесяти лет.- Почти, - как можно печальнее произнесла журналистка.- А поточнее? - За эту информацию в Африке Дэ… кхм, моего информатора готовы убить, поэтому одним из его требований является американское гражданство, - четко проговорила Мэдди, боясь, что ее перебьют. – Мой информатор прекрасно понимает, что гражданство не так-то легко получить, но надеется, что, учитывая специфику информации и имена, которые он готов назвать…- Мэдди, Мэдди, - прервал ее Брук, рассмеявшись. – Я посмотрю, что можно будет сделать. Зайди ко мне вместе со своим информатором через три дня, и я вам либо передам документы тем же вечером, либо нам придется придумать что-нибудь еще.- Разумеется, - улыбнулась Боуэн и хотела направиться дальше, но в самом отделе ее окружили журналистки, которые редко покидали офисное здание, в котором работали, что уж говорить о Нью-Йорке. Они задавали вопросы, от которых Мэдди начинало тошнить: это были те самые таблоидные вопросы, которые критики называют шаблонными.- Статья почти готова, - заверила она их, - в ней все прочитаете. Кстати, Эмма не звонила?Эмма Ватсон была близкой подругой Мэдди, именно ей Боуэн и доверила встретить Соломона и Диа в Гвинее; к тому же, эта история Эмме, которая писала в основном про экологию города, была не нужна.- Звонила и сказала, что все прошло хорошо, - заговорщицки прошептал Джон Стоун, недавно вернувшийся из Афганистана. – Я вас подозреваю в чем-то очень, очень нехорошем, мисс Боуэн.- Всему свое время, мистер Стоун, - улыбнулась она в ответ и выскользнула за дверь, надеясь подобрать Дэнни какую-нибудь одежду по размеру на первое время. В самолете она улучила момент, когда африканец был в состоянии полудремы, и выспросила у него его размеры. Женщина выбрала две пары джинсов, несколько маек и рубашек поверх, закончив покупку солнечными очками и ботинками, чем-то похожими на армейские. Потом она заскочила в супермаркет, чтобы прикупить хоть какой-то еды и наполнить пустовавший холодильник.Только возле самого порога квартиры она поняла, что боится. Боится зайти и не застать внутри никого, боится дать Дэнни надежду, а потом нечаянно ее разрушить, боится сломать их глубокое, но хрупкое взаимопонимание, потому что все-таки всю свою жизнь они провели совсем по-разному. Ей никогда не приходилось бороться за свою жизнь так, как это делал он. Единственная война, с которой она сталкивалась в жизни, это была война журналистов за то, чей же материал лучше. В квартире было тихо, и лишь когда она заметила Дэнни, все еще лежавшего на диване, журналистка вздохнула спокойно.Она медленно скинула с себя пальто и легла рядом, осторожно прикасаясь к его ладони.Видимо, только сейчас он заметил ее присутствие, потому что сначала он вздрогнул, вырванный из своих мыслей, а потом, заметив знакомые зеленые глаза, улыбнулся.Она говорила ему про гражданство, про одежду, про что-то еще, но поняла вдруг, что он ее не слышал, несмотря на то, что смотрел прямо ей в глаза.Вздохнув, Мэдди отправила его в душ, потом сама переменила повязку и заставила лечь в постель. Ей пришлось неловко упасть рядом, потому что Арчер потянул ее за собой.Она лежала на нем и смотрела в его голубые глаза, боясь, что сейчас он спихнет ее с себя, скажет, что это не для него, откажется довериться ей. Поэтому Мэдди дала ему право выбора: признать все, что было, или все это перечеркнуть.Видимо, он только сейчас понял, что у него есть выбор, потому что что-то в его глазах изменилось, и он задержал дыхание.Наконец, он закрыл глаза, впервые легко прикоснулся к ее губам своими и прижал ее к себе.Это было настолько неожиданно и желанно, что Мэдди сначала даже не поверила. А когда полностью осознала, что только что произошло, осторожно обняла Дэнни за талию и положила голову ему на грудь – там, где билось сердце.- Я боялся, что ты не вернешься, - вдруг признался он.- А я боялась, что ты ушел куда-нибудь, - тоже призналась она.Они оба боялись, не скрывая этого, но когда над головой не гремели взрывы и не раздавались выстрелы, можно было не скрывать, что тебе страшно потерять дорогого человека в обыденном мире.Тишина вдруг стала легкой и громкой, наполненной отголосками непроизнесенных фраз, которые говорить вслух не было нужды.Потому что иногда словами не выразишь то, что можно прочитать в глазах. А в глазах Дэнни можно было прочитать слишком много – то, что вслух он не произнесет никогда.И по каким-то неведомым причинам Мэдди это устраивало полностью.* - ?буйволы?, ?ужасные? - 32 батальон, основанный в 1975 году полковником Яном Брейтенбахом и состоявший из белых и черных уроженцев ЮАР (Ангола), имел славу лучшей наемнической команды мира. Батальон занимался чисткой неугодных правительству кадров, прекратил свое существование в 1993 году, за год до отмены политики апартеида в ЮАР. Если посчитать, то Дэнни было 25 лет, когда отряд расформировали.** - духовная песня, впервые записанная в 1920х годах, за рубежом обрела популярность где-то в 1950-1960х годах. В ЮАР ее обычно пели по вечерам у костра. Изначально представляла собой простое обращение к Богу в надежде, что он придет и поможет нуждающимся. Неизвестно по каким причинам, но впервые юмористическое и даже саркастичное отношение к песне появилось в печатных изданиях американских газет и журналов в конце 50х. Позднее использовалась для обозначения лживых моралей, двуличия и наивного оптимизма по отношению к миру и человеческой натуре.