такая солнечная возможность (1/1)

Брюс даже не собирается нести Кларка в медицинский отсек. Какой в этом смысл? Какая необходимость, ведь эта часть Зала Справедливости не приспособлена под нужды Кларка. Она расположена на первом этаже, она удобная, к ней можно с легкостью получить доступ, в ней есть звукоизоляция, она защищена и готова принимать пациентов в любое время дня и ночи. Он тащит Кларка наверх. Этот процесс оказывается и легче, и сложнее запланированного. Легче — потому, что Кларк пришел в сознание и бессловесно, бледно настаивает на том, чтобы идти самостоятельно и нести по крайней мере половину собственного веса, несмотря на то, что у него трясутся бедра; сложнее — ровно по той же причине, потому что сейчас координация Кларка напоминает координацию окосевшего котенка. К счастью, Брюс подготовился к такого рода событиям; каждый этаж в Зале доступен практически в любом состоянии, не считая смерти. Лифт поднимает их быстро и ровно, а от раскрытых дверей до нужного помещения едва ли расстояние в десять шагов. Брюс прижимает Кларка поближе к плечу и поднимает его, игнорирует тихий удивленный стон, а потом опускает на мягкие подушки и идет к стене, набирает заданный код. Переход быстрый, из этого материала сделаны три стены и потолок, и за секунды они светлеют от матового белого до полной прозрачности. Встроенная система, конечно, способна проанализировать и определить положение солнца и подстроиться, или же сделать зеркальными панели для того, чтобы обеспечить максимальную иллюминацию. Но в данный момент этого не требуется. Солнце в небе, облаков почти нет, и всю комнату заполняет свет, не нужно ни вмешательств, ни поправок. Из горла Кларка вырывается стон. Брюс вел машину по солнцу, но крыша Бэтмобиля, нависающие башни Метрополиса и Готэма все равно его то и дело блокировали, Кларк не получал свет в таком объеме, всем телом, без помех. Дрожь успокаивается, а потом прекращается. Лицо Кларка начинает обретать цвет. Болезненно нахмуренные брови над закрытыми глазами принимают обычное положение. Брюс тянется к его запястью — просто чтобы проверить пульс, но Кларк переворачивает руку, берется за пальцы Брюса в перчатке и держит. Брюс не отстраняется. Пять минут, десять. Дыхание Кларка становится все более глубоким, а потом замедляется — и наконец он открывает глаза. Сначала он просто смотрит на стекло, на свет. Потом моргает и поворачивает голову, находит Брюса глазами и сглатывает.— Я… извини, — говорит Кларк, смягчая хватку на руке Брюса и отпуская ее, слегка отворачиваясь, как будто в ожидании нагоняя. — За что, — произносит Брюс. Это не вполне вопрос, скорее — утверждение. Кларку не за что извиняться. Но он, похоже, так не считает. Он рассеянно закусывает губу, а потом гримасничает. Он хмурится — не сильно, но с пониманием, тревожно, несчастно. Супермен на людях никогда не делает такого лица, и здесь сейчас лежит Кларк, несмотря на костюм. — Кажется, ты… — начинает он, потом прерывается: — сердит. Брюс на мгновение обращает внутренний взгляд в себя и обнаруживает с неясным интересом, что Кларк не так уж и неправ. Он столь сильно сжал челюсть, что у него болят зубы, та рука, что не была только что в ладони Кларка, — в кулаке, и Брюс не уверен, сколько она пробыла в таком состоянии. Напряжение в плечах, в спине до странного удовлетворительно: он чувствует, что контролирует себя, готов сражаться, готов выгнать из себя горячее вздымающееся раздражение. — Я знаю, что это было глупо, — говорит Кларк. — Я не должен был попасться в эту ловушку, я не должен был позволить им…А. Кларк думает, что Брюс сердится на него. — Нет, — отвечает Брюс. Кларк смотрит на него с красноречивым удивлением. — Ты не должен избегать такой ловушки в целом, — ровно развивает мысль Брюс. — Они не должны быть в состоянии ее сделать. Брюс достал весь криптонит, который был у Лютора. Или — он так думал. Он, видимо, что-то пропустил: еще одну заначку, еще один комплекс секретных лабораторий? Или же Лютор намеренно распродал минерал, потому что хотел знать, что у кого-то он да будет, даже когда сам Лютор окажется в тюрьме? Груз с ?Белого португальца? был самым большим камнем, но у Лютора, оказывается, имелись запасные планы, а Брюс решил, что со всеми расправился. Как будто это что-то да значит. Как будто Кларк в безопасности, пока камень находится в руках Брюса.— Эй, — говорит Кларк. Брюс поднимает взгляд. Кларк смотрит на него осторожно, оценивающе. Он приподнялся на локтях, на руках. У него на лице больше нет того задумчивого выражения, которое появляется, когда он испытывает все еще незнакомое чувство боли. Разумеется, солнце светит на них обоих, и кожа Кларка, его глаза приобрели то легкое, неземное свечение, которое означает, что энергия света справляется со своей работой. — Это не твоя вина. Брюс сглатывает резкий смешок, нельзя так смеяться, пока Кларк все еще нездоров. — Чья же еще, — говорит он ровно и без компромиссов. — Брюс… — Я не мог сделать еще меньше в той ситуации, — добавляет Брюс и не позволяет себе отвести взгляд, выговаривает каждое слово четко и с ударением. Той. Он не уточняет, к чему именно относится это вполне удобное местоимение, но ему и не нужно. Кларк понял все и еще больше. Это не твоя вина. Они все еще недопонимают друг друга чаще, чем понимают, но Кларк — очень тревожным образом — начал проявлять определенную интуицию в вопросах, касающихся Брюса, Кларк все чаще и чаще угадывает, о чем думает Брюс, без подсказок и помощи. Брюс довольно-таки крепко уверен в том, что Кларк втайне не овладел телепатией. Может быть, дело в скорости; весь самоконтроль Брюса, достигнутый с таким трудом, совершенно бесполезен, если Супермен может считывать микровыражения лица. — Брюс, — снова говорит Кларк и хмурит бровь, его рот сжимается в твердую, полную решимости линию, а потом он вытягивает руку, уверенно, но так, чтобы Брюс мог увернуться. Брюс не двигается, и Кларк смыкает пальцы на его запястье, и большой палец начинает рассеянно и успокаивающе двигаться по перчатке. — Ты сделал больше, чем достаточно, ?еще меньше? осталось так далеко позади, что нужен телескоп, чтобы его разглядеть. — Он прерывается, и его рот растягивается в улыбке, мягкой, доброй, веселой. — Я иногда вообще думаю, что ты не знаешь, что значит это слово. — Он откашливается. — Мне кажется, я так и не поблагодарил тебя. Для меня очень много значит тот факт, что большая его часть находится в надежных руках. Брюс все-таки отводит взгляд и сжимает зубы, даже не хотя того. — Никакая его часть не находится в надежных руках. Долгое, протяженное молчание. Он думает, что Кларк, наверное, морщит бровь, потому что Кларк, конечно, так не считает, он всегда столь непереносимо, столь чертовски добр…— Я и мечтать не могу о более надежных, — негромко говорит Кларк. Он так и не отпустил Брюса. Не отпустил, а секунду спустя двигается, вытягивает другую руку, ловит подбородок Брюса двумя костяшками, поворачивает его лицо; просит Брюса снова на него посмотреть. Если Брюс и думал, что у него остался призрак возможности в чем-то отказать Кларку с тех пор, как он вернулся к жизни, то сейчас подобные мысли его быстро покидают. Они встречаются глазами. — Я доверяю тебе, — говорит Кларк тихо, но уверенно, твердо, сияя. Брюс смотрит на него. Кларк все еще прикасается к его лицу; он невыносимо привлекателен в любых обстоятельствах, когда-либо испытанных Брюсом, но так, на солнце, близко, намеренно… он говорит слова, в которые по глупости верит, и боже. Брюс хочет по-прежнему быть напуганным, оледеневать при мысли о руках Кларка на себе, чтобы эта катастрофа, прикосновение Супермена, по-прежнему его страшила. (…да только даже тогда он слишком много про это думал, представлял себе все в деталях, с поразительной четкостью; никогда не мог полностью избавиться от мыслей, ходил день и ночь, а в его разуме тлели огоньки, уверенность, что рано или поздно это случится, предвкушал…)Он смотрит на Кларка, но не позволяет себе пялиться на его рот. Он… он мог бы сделать больше, и Кларк, наверное, даже бы ему не врезал, во всяком случае — не намеренно. Но Кларк заслуживает… надежных рук. И если он думает, что Брюс подходит на эту роль, то Брюс должен соответствовать. И Кларк понимает намек, на что Брюс и надеется. Он держит Брюса еще одно мгновение, а потом отпускает, усаживается на своем место. — Оставайся здесь, — произносит Брюс. — По меньшей мере полчаса на свету. — Хорошо, — мягко говорит Кларк. Брюс уходит.