Глава пятая (1/1)

— Да, ты верно подметил насчёт звёзд, — быстро бормотал Ламер себе под нос, пока я медленно, шаг за шагом, держась за ствол, чтобы не упасть, поднимался к нему. — Я приказал лесу закрыть небо. Они слушаются меня потому, что я создал это место и создал их такими. Если бы я написал программу под другим ником, они бы и слушались того, кто зайдёт под ним. Хотя это маловероятно. Фэйс-контроль тут строгий.Он возился перед дверью, не поворачиваясь ко мне и стараясь случайно не оглянуться.— Вот, видишь... Замок заклинило! — он с досадой отодвинулся.Я, сам не знаю зачем, посмотрел ему в лицо. Он отвёл глаза и нахмурился.— Ты... — начал было я, но замолчал. Так мы и стояли в тишине, абсолютной и спокойной ночной тишине. Я следил, как фонарики на деревьях перемигивались друг с другом в строгом порядке. А Ламер ковырял ногой пол.Наконец мне всё это надоело. — Ну? — раздражённо развернулся я, складывая руки на груди; блондин испуганно дёрнулся и посмотрел на меня. — Долго мы тут ещё торчать будем?Ламер пнул дверь и та, наконец, открылась. Перестав удивляться тому, чего не мог понять, я первым зашёл в дом.Если возможно себе представить нечто более противоположное лесной хижине, чем хай-теч мебель, то я не желаю этого видеть. Моим глазам перфекциониста и так сделалось слишком больно от осознания несоответствия внутреннего убранства домика внешнему. Хотя, если не видеть дом снаружи, ни за что не догадаешься, что это - вовсе не пентхаус на крыше какого-нибудь небоскрёба.— Это кабинет, — поясняет Ламер, ведь, как известно, в стиле хай-теч дизайн кухни практически ничем не отличается от обстановки тумбочки для обуви... Ну, это я так, утрирую.Не подумайте только, что я не люблю современные технологии. Просто мне как-то ближе классика. "Советский" стандарт, что ли. Безусловно, новшества нужны, но...— Дизайн взят из американских космических боевиков девяностых годов, — тем временем продолжает блондин, и я снова замираю в ужасе: хай-теч для меня — это почти что каменный век для Ламера... — Тебе должно понравиться.— Никогда не любил фантастику, — с усилием выдавливаю из себя. Чёрт. Ощущение собственной древности заставляет меня испытывать слишком много эмоций. — А вот тебе-то эта фигня зачем?— Я люблю такую фантастику, — блондин обводит взглядом дом, как будто пытаясь взглянуть на давно знакомые вещи с новой стороны. — Это были истории, в которые хотелось верить. В них люди были живыми и иногда казались куда реальнее моих знакомых. Меня окружали герои и принцессы, совсем как в детских сказках. Отважные рыцари сражались с хитрыми злодеями и всегда побеждали. Это было так похоже на сон... Когда не хочется просыпаться.Я жадно впитывал его слова. Надо же... Никогда бы не подумал, что люди умеют так здорово говорить.— А... Разве сейчас не так? — выходит довольно робко.— Совсем нет, — Ламер грустно улыбается. — Это больше не модно. Сейчас все пишут про Глубину.Я невольно вздрагиваю. Целое мгновение за моей спиной ревёт голодная бездна, а сверху сыпятся ледяные капли, режущие кожу будто ножом.А спустя пару вдохов всё становится на свои места. Ламер почти с испугом смотрит куда-то на стену позади меня, а я слышу стук. Мерный, монотонный, неумолимый, будто тиканье заводных часов. Он становится громче с каждым ударом, отсчитывая секунды или удары сердца. Лицо блондина становится сосредоточенным. Стук прекращается, и мне кажется, что всё это лишь галлюцинации.— Если бы... — вздыхает Ламер. Запоздало поднимает на меня испуганные глаза.Тупо смотрю на него. В голове ни одной связной мысли.— Что? — выдыхаю я.Он молчит, виновато глядя в сторону. Пару секунд старательно убеждаю себя, что это невозможно, потом прикидываю в голове схему перспективных направлений в науке и понимаю, что паранормальные способности вполне могли занять ведущие позиции. Ведь прошло уже двадцать лет.— Способности тут ни при чём, — неуверенно произносит Ламер, боясь, что я сейчас его задушу. И, не встретив в моём взгляде ни тени каких-либо эмоций, он продолжает. — Компьютер обрабатывает мысли всех пользователей, вошедших в Глубину. В моём доме я могу их читать.Делаю вид, что мне всё равно. Отворачиваюсь, смотрю на стены, замечаю окно. Смотрю в окно.За окном какой-то дождливый вечер. Стекло чуть-чуть запотело, струйки прозрачной воды стекают верху вниз очень быстро. Фонари на улице кажутся размытыми пятнами чистого рыжего цвета. На улице нет ни души, только в окнах пятиэтажки напротив мелькают чьи-то силуэты, тёмные на фоне освещённых прямоугольников комнат.— Ты сам рисовал её? — спрашиваю лишь затем, чтобы спросить. Мысли испуганно разбегаются в стороны, и мне жизненно необходим повод их мобилизировать.— Нет, — Ламер подходит ко мне и тоже смотрит на светлые пятна. — Это вид из окна в моём городе, а не в Глубине.Дождь превращается в мелкие капли. Они уже не оставляют следов на стекле, только маленькие мокрые точки. Я смотрю на чужие окна чужого города и весь мир кажется мне чужим.***Ламер не умел готовить. По образованию ему этого было знать не положено, а сам он не интересовался. Тем не менее, он хранил на своей виртуальной кухне огромный запас всяческой еды. До лучших времен.Я аккуратно поддел краешек блина. Его румяный бочок, на мой взгляд, был румянен недостаточно натурально, но это не имело значения.— Нам еды тут на неделю хватит! — возмущался блондин в перерывах между поглощением блинчиков. — Зачем столько продуктов переводить?!— Недели у меня нет! — резко ответил я. — Меня ждёт смерть от обезвоживания через сорок восемь часов. Так что будь паинькой и помолчи.Минуту мы молча не глядели друг на друга. Затем Ламер поднялся и куда-то ушёл."Даже спасибо не сказал", — мне было немного неловко за собственную выходку. Вот чего я, спрашивается, разбушевался? Во-первых, не сорок восемь, а семьдесят два, а во-вторых, действительно, зачем тратить хорошие вещи на ходячего покойника?Мысль о собственной смерти меня особо не заботила. Она была очевидна и неизбежна, как стихийное бедствие. И мне очень хотелось поскорее отделаться от всего этого.Ламера я заметил только спустя пару минут, когда обернулся на дверь. В его руках мерцал приборчик.— Что это?— Ты... — слова даются ему с трудом. — Твоего канала не существует.Молчу.— Ты не заходил в Глубину. Ты в ней живёшь.— Хочешь сказать, что не нашёл моего сетевого адреса?— Я не нашёл твоего тела в реальности. Потому что оно здесь, с тобой. В Глубине. Хм. А это удобно.— Отлично, — без эмоций произношу я. — Значит, смерть откладывается. Я развернулся и снял с огня сковородку с подгоревшим блином. Одним движением отправил его в глухо чавкавший мусорный контейнер. Почему-то никаких особенных чувств я не испытывал. Может быть, мне нужно это переварить? Сейчас мне было неприятно думать об этом серьёзнее. В груди поселилось тошнотворное чувство какой-то беды. Слишком много умственной нагрузки на сегодня для меня. Я соскучился по механической работе.Ламер, видимо, счёл моё молчание плохим знаком. Я внезапно почувствовал его руку на своём локте.— Эй, ты в порядке? — он участливо заглянул мне в глаза. Интересно, что он там увидел?— В полном, — слегка киваю в знак признательности. — Передай мне вон ту посудину.Не могу сказать, что мне нравится готовить. Иногда это помогает отвлечься. В остальных случаях это не интересно.Не интересно часами корпеть над сложным блюдом, чтобы потом в гордом одиночестве убедиться в том, что даже кусок не можешь в себя запихнуть. Интерес появляется только тогда, когда есть, для кого стараться. Кто-нибудь, ради кого не жалко затеять настоящую кухонную бурю. Чтобы этот кто-нибудь потом улыбнулся и сказал, что ничего вкуснее в своей жизни он не пробовал...— Слишком много сахара, — безапелляционно заявляет Ламер, склоняясь над моим творением. Я чувствую, что дожидаюсь его вердикта примерно с теми же ощущениями, с которыми сдавал сессию. Заглядываю ему через плечо. На маслянистом боку и вправду сверкают крупинки сахарного песка. Ничего не могу утверждать, но выглядит всё это довольно аппетитно.— Не знаю, — равнодушно замечаю я. — Мне так всегда нравилось.— Да, но мы же будем есть их с вареньем, — возражает блондин. — Получится слишком сладко.— Слишком сладко не бывает, — наставительно произношу я, забирая у него тарелку. Тарелка большая и тяжёлая, блинчики лежат на ней высокой стопкой. Я ставлю её на стол. Неожиданно замечаю красные пятна на краях.Как я мог забыть?..— Эй! — я оборачиваюсь так резко, что сам пугаюсь этого движения. Подскакиваю к парню, хватаю его за руки. В общем, веду себя странно. — Твои руки!Ламер в недоумении переносит взгляд на предмет моего беспокойства. Тыльные стороны ладоней рассечены тонкими разрезами. Из них аккуратно струится кровь.— А, ерунда, — с досадой отмахивается блондин, неуверенно пытаясь отстраниться. — До свадьбы заживёт.Не могу поддержать его оптимизма. В моей памяти всплывает наклейка "против туберкулёза". Если здесь есть туберкулёз, наверняка полно и столбнячных бактерий.— Ты их хотя бы помыл? — без особой надежды осведомляюсь я.Утвердительно трясёт головой. Здорово.— Тогда можешь прямо сейчас отправляться на перевязку. Аптечку сам найдёшь, — мой тон не допускает возражений. Ламер корчит кислую мину.— Но ведь всё же остынет, — по-детски хнычет он, кивая на стол. Разворачиваю его спиной к себе и легко подталкиваю.— Значит, справишься побыстрее. Иди.Смотрю, как за блондином закрывается дверь и сажусь на стул. Сидение мягко пружинит, а спинка слегка меняет форму. Мне грустно. Снова я поддался этому искушению. Соблазну кому-нибудь довериться. Всё-таки быть всегда холодным не очень круто. Быть холодным всего лишь холодно.Думаю о чём-то. В голову лезут какие-то глупые воспоминания о доме, родителях, ненавистных друзьях... Вечных ссорах в Глубине и людях, которые не знают о тебе ничего, кроме твоего ника. Ведь и Ламер такой же. Тоже не знает обо мне ничего. Почему же ему я верю больше, чем всем окружающим?Снова хочется курить. Потерянно оглядываю большую кухню в поисках сигарет. Понятия не имею, где он может их держать.Наверное, за ними придется идти вниз, в кабинет. Я знаю, что здесь, на втором этаже, только ванная комната, кухня и хозяйская спальня. Гостиная и кабинет — внизу. Всё очень странно, но по-своему удобно. Если живешь и работаешь в одном доме.Встаю и иду к лестнице. Сбегаю по ступенькам вниз, проведя кончиками пальцев по пластику перил. На ощупь они очень клёвые. Подхожу к стеклянному столу, стараясь не смотреть на жадную чёрную пасть огромного экрана позади. Это наверняка телевизор. Но уж лучше бы таких телевизоров не изобретали вовсе!На столе валяется рыжая футболка и надкушенная плитка белого шоколада в мятой фольге. Я невольно улыбаюсь таким милым вещам. С лестницы доносится шорох. Ламер стоит наверху, левой рукой придерживая бинт на правой. Кажется, ему сложно её перевязать.— Что ты ищешь? — он встревоженно поднимает на меня взгляд.— Разве ты не знаешь? — Нет, — он смотрит в сторону. — Я выключил эту ерунду.Кажется, мне удалось его не на шутку смутить. Не могу поверить, что кто-то добровольно отказался от фишки с чтением чужих мыслей. По-моему, я этому рад.— Я искал сигареты, — недолго молчу, давая понять, что принял и этот знак внимания. — Что-то опять хочется курить.— Здесь ты их не найдёшь, — блондин буквально телепортируется вниз: так быстро мелькают ступени под его ногами. Я замечаю, что на нём уже нет ни рубашки, ни галстука, а вместо дырявых джинсов — странные трикотажные брюки с низкой посадкой. Это смотрится немного нелепо, особенно в сочетании с белой широкой футболкой. С моих губ срывается смешок, когда он подходит ближе. Ламер недоумённо останавливается и замирает, как вкопанный. Ловит мой взгляд.— Что?— Ничего, — качаю головой, продолжая улыбаться. — Давай помогу.Аккуратно перематываю бинт. Завязываю простенький узелок и отгрызаю оставшийся хвостик.— Ну вот, — довольно замечаю я. — Выглядит здорово, — улыбается блондин. Гордо подмигиваю ему.— С тебя сигареты! Минут пять спустя я сижу напротив Ламера за кухонным столом и пытаюсь найти отличия у современных сигарет от тех, которыми нас пичкали в моё время. Пока получается, что только длинной. Эти длиннее.— Ты много куришь, — замечает блондин, не отрываясь от блинчиков.— А ты много ешь, — не могу удержаться от колкости. Но его это ничуть не задевает.— Ага. Что поделать, если организм требует? — смеётся он. Я пожимаю плечами, посчитав излишним проводить аналогии с еды на сигареты. Каждый организм чего-то требует.— Тебе нравится? — почему-то не отстаёт Ламер. Кошусь на него и долго выдыхаю, прикрыв глаза.— Да. Они лучше, чем газетные самокрутки.— Никогда не пробовал, — озадаченно тянет парень. — И не пробуй.Мы недолго молчим. Я докуриваю сигарету и ищу пепельницу. Ламер забирает окурок и тянется к мусорному контейнеру. Контейнер, почувствовав, что в нём нуждаются, тянется ему на встречу. Мне сразу же вспоминается парочка картинных галерей и фамилии великих художников. Я фыркаю от смеха. Этот звук звучит несколько странно и блондин удивлённо на меня смотрит. Надо что-то спросить, а то чувствую себя несколько... Неловко.Но Ламер опережает меня.— Может быть, переоденешься? — спрашивает он. — Думаю, моя одежда подойдёт тебе даже без дополнительных дорисовок.Предпочитаю согласиться, потому что моё фырканье до сих пор весит на мне тяжким грузом. Мы идём дальше по коридору. Из уютной спальни всё в том же хай-теч стиле в небольшую гардеробную ведёт полупрозрачная дверь. Ламер оставляет меня наедине со шкафами и стеллажами, а сам уходит мыть посуду.Смотрю на себя в большое зеркало. Мой наряд кажется мне теперь старомодным, и это пугает больше всего. Я в будущем лишь пять часов, а уже пропитался им до кончиков нервных волокон. Скоро на "чувака" откликаться стану, как на собственную фамилию. Ужасно!Снимаю свитер, поморщившись от одного вида собственной кожи. Никто не знает, но я ужасно стесняюсь её бледности. Поэтому всегда ношу эти огромные чёрные свитера.Супер-модные джинсы кажутся настоящими прадедушками нынешних аналогов. А, может быть, я преувеличиваю. Впрочем, они гораздо прочнее. Это видно, да и на ощупь чувствуется.В итоге из всего многообразия ламеровских шмоток я остановился на слишком узких джинсах, слишком белой майке и нормальной чёрной кофте. Кофта мне ужасно понравилась. Она была синтетической, мягкой и идеально скрыла всю мою бледность. Я даже не стал её застёгивать.Ну, если можно было подобрать к этому нечто более неподходящее, чем домашние тапочки, то я признаю себя проигравшим. Ибо на мой взгляд такой вещи нет. Когда Ламер увидел моё преображение, он пару минут, наверное, просто не мог меня узнать.— Тебе бы ещё очки, и можно прямиком в "Пусть говорят". Будешь депрессивным подростком с комплексом Бога.Я для приличия похлопал глазами, не понимая, всерьёз он или шутит.— Какие уж тут шутки! — замахал он в ответ руками. — Всё слишком серьёзно! Тебе хоть не жмёт?Я посмотрел на свои ноги, привстал на носочки, опустился, присел на стул.— Нет, всё нормально, — наконец решил я.— Хм. Ну ладно. Мы спустились в гостиную и уселись на полу. Я не собирался ложиться спать, не выяснив, что в мире творится.