1.3 (1/1)

После душа Пётр небрежно вытирается и падает на кровать. Усталость уже можно назвать хронической.Рано или поздно его психика не выдержит. Где он окажется после очередной смерти?Ты постоянно напряжён, – внезапно говорит Куалькуа. Для твоего вида это плохо.Пётр вздыхает:– Ничего не поделаешь.Он лежит на кровати в темноте.Я выправляю соотношение гормонов, но это не причина, а следствие. Сизифов труд.– Ты влияешь на меня без спросу? – спрашивает и тут же отмахивается Пётр – симбионту он доверяет. – Куалькуа, я не в состоянии контролировать чувства.Тебе нужно развеяться, – с неожиданной мягкостью предлагает Куалькуа. Пётр беззвучно смеётся.Симбионт очеловечивается всё больше – кажется, они уже не птица и рыба, равнодушные к проблемам друг друга. Наверное, стоило бы прекратить таскать его внутри.Я слишком навязчив? – мигом откликается Куалькуа. Поразительно, каким внимательным он стал. Как оба они расшаркиваются друг перед другом.– Никаких претензий, – уверяет Пётр.Даже тишина внутри теперь звучит настораживающе.– Куалькуа?Ты избегаешь людей.– Всё нормально. Я никогда не был особенно компанейским.Тебя нервирует моя природа, но ты позволил мне остаться. Наше взаимодействие намного теснее, чем принято внутри твоего вида. Как ты меня идентифицируешь?– Друг? – почти вопросительно отвечает Пётр.Между друзьями у людей принят такой уровень близости?– В идеале, – пожимает плечами он. – Не настолько, чтоб жить под печенью друга побольше, конечно. Мы боролись за одно дело, ты доверился мне и пошёл против собственных принципов, когда я попросил – я считаю нас друзьями. Куалькуа долго молчит, а потом внезапно признаётся:В самом начале ты так сильно меня боялся, что я счёл разумным впрыскивать тебе в кровь окситоцин и пролактин.После короткого замешательства Петру становится весело:– Заставил меня ощущать себя твоей мамочкой, подонок? Что ещё ты со мной творил?Ничего, – обиженно отвечает Куалькуа.Пётр смеётся:– Да знаю я, что у тебя была веская причина. Ты делал это не просто так, а ради нашей общей цели.Для существа с неизменными физическими характеристиками ты потрясающе толерантен.Пётр искренне улыбается:– Я польщён.Пётр, – тихо начинает Куалькуа. Друзья должны быть откровенны двуг с другом – моя привязанность к тебе не совсем дружеская.– Чего? – невольно Пётр тоже понижает голос.Куалькуа молчит. Пётр садится на кровати.– Серьёзно? – он кусает нижнюю губу. – Я... я не думал о тебе в таком смысле, понимаешь?Я знаю. Но теперь подумаешь?– Ладно. Да. Это очень странно, но я постараюсь отнестись к твоим чувствам максимально уважительно. Почему ты решил, что, ну...Пётр не договаривает, но это и не особенно нужно.Есть существа, с которыми я поддерживаю связь. Общаюсь. Помогаю более деятельно, чем принято обо мне думать. Это редкость, но у меня есть друзья. Ты другое. Большее. Я хочу разделять с тобой самое сокровенное, все свои желания и надежды. Я хочу тебя любить.Петру всегда было сложно принимать чужую искренность.– Это очень неожиданно.Знаю. Я постараюсь не прислушиваться к твоим мыслям, пока ты сам меня не позовёшь. Пожалуйста, прости за причинённые неудобства.