Часть четвертая (заключительная). (1/1)

Четвертая часть.— Скажи, что ты пошутил и не сделал того, о чем я думаю, — с порога прорычал Скуало, ударив ребром ладони по дверному косяку.Принц сощурился, раздумывая, стоит ли соврать и посмотреть на нервную истерику мечника или все же втащить в дом сидящего у стены иллюзиониста. Сидящего без сознания, к слову, но это уже проблемы самой лягушки, никак к Бельфегору не относящиеся.— Прости, Скуало, — Бельфегор широко ухмыльнулся, закидывая руки за голову и цепляя пальцами кончики взъерошенных волос. – Я не сдержался…— Врооой! Бел, ты как собираешься это боссу объяснять?! Фран, может, и дрянь, какую еще поискать надо, но иллюзионист из него был отличный!Принц скривился, в который раз проклиная крепкие голосовые связки капитана. И, массируя виски, бодро прошествовал мимо него, обронив напоследок:— Мусор с улицы подбери. Я спать.Дойдя до лестницы, ведущей на второй этаж, Бельфегор задержался лишь на пару секунд, чтобы услышать, как матерится споткнувшийся о порог Скуало и костерит на чем свет стоит Принца, затаскивая в холл едва заметно подрагивающее тело иллюзиониста. Соскользнувшая на пол лягушачья шапка и тихий прерывистый вздох ее хозяина позволили Бельфегору выдавить из себя легкую полуулыбку и поспешно исчезнуть в коридоре второго этажа.Живой, мерзавец.Живой. А ведь едва не сдох там, в доме Винченцо, когда Принц потрошил мелкую девчонку, слишком увлеченный процессом, чтобы смотреть по сторонам. Он и не заметил бы, наверное, если бы тихонько сползая по стеночке, Фран не задел локтем одну из антикварных ваз и не опрокинул ее на пол.Звон разбитых осколков тогда подействовал на Принца словно ушат вылитой на голову ледяной воды, заставив сморгнуть с глаз пелену легкого сладкого безумия и вернуться в мир реальный.И рана ведь пустяковая была, и артерия не задета, а крови на варийской куртке, висящей на костлявом мальчишке как на вешалке, было столько, словно ее из чужих тел выжимали. Бельфегор тогда еще подумал, поднимая с пола отключившегося иллюзиониста, что не может в таком худом теле быть столько крови. Просто не может. Да только чем ближе к месту высадки вертолета он приближался, игнорируя тянущую вязкую боль в мышцах, напряженных под весом дополнительной ноши, тем более тяжелой и липкой становилась собственная куртка, пропитывающаяся собственной кровью.И все же живой…Бельфегор задумчиво остановился перед дверью в собственную спальню, провел подушечками пальцев по царапинам, оставшимся от не попавших когда-то в убегающую цель ножей, и тихо хихикнул:— Убью. Очнется – три шкуры спущу.Фран приходил в сознание медленно и весьма болезненно: изнутри по венам обжигающе растекалось вперемешку с кровью пламя Урагана – кроваво-алое, безумное, как и его хозяин. При каждой слабой попытке шевельнуться суставы сводило рваной осколочной болью. Наверное, это можно было бы сравнить с ножами семпая, если бы не в десятки, сотни раз более сильная боль.Фран слишком поздно понял, почему его с такой легкостью подкосила смешная для офицера Варии рана, слишком поздно заметил оставшийся в кровоточащем рваном порезе тонкий осколок, поблескивающий остатками чужого пламени. И все. Как если бы яд в крови: все поплыло перед глазами мутными пятнами, тело словно налилось свинцом, отказываясь повиноваться владельцу, заставило позорно искать опоры, неуклюже смахнув что-то по пути. И раздражающий, размеренно четкий стук в висках, как напоминание о происходящем, о том, что так легко забыться не получится.Дальнейшее – до того, как открыть глаза в собственной комнате и, щурясь, разглядывать однотонно белый потолок – Фран помнил смутно, скорее ощущениями, нежели умом. Крепкая хватка на болезненно ноющем плече, грязный стальной запах крови, шершавая ткань под щекой… Была тихая, шипящая ругань, была холодная стена за спиной и тяжесть в теле такая, что даже глаза открыть сил не оставалось. Были крики капитана. Их, пожалуй, и мертвый услышал бы. Противный, тошнотворный запах лекарств и снова резкая боль в плече. А после – блаженная темнота, словно кто-то добрый наконец-то догадался выключить свет и дать ему хоть немного покоя…Фран с трудом разлепил слипшиеся от долгого сна ресницы и пару раз моргнул – просто так, для проформы. В дневном свете, пробивающемся сквозь открытое окно, он без особого труда, но с последовавшей сразу за этим головной болью, осмотрелся по сторонам, лишний раз убеждаясь, что кто-то умный приказал не отправлять его в госпиталь, оставив в особняке Варии, в его собственной, уютной и надежной комнате.— Луссурия! – рявкнул откуда-то из-за стены Скуало. Фран поморщился и тихонько приподнялся на локтях, тяжело выдохнув: грудь стягивали тугие перепачканные в крови бинты. Перебинтована грудь, кстати, была криво, что позволило предположить, что обязанности по лечению иллюзиониста были возложены на мечника. – Какого черта ты расхаживаешь по коридорам в таком виде? Марш к себе и одень хотя бы брюки какие, пока босс не увидел!Иллюзионист улыбнулся и рукой провел по волосам, пытаясь без зеркала оценить, насколько жутко они выглядят после сна. В обычной ситуации он бы просто напялил дурацкую шапку Принца – под ней все равно почти ничего не видно – но сейчас «лягушки» в комнате не наблюдалось. Нащупав пальцами свалявшуюся прядь, Фран поддел ее ногтем и дернул вниз, распутывая.За этим занятием его и застал вошедший в комнату Бельфегор.— Семпа-ай? – хрипло протянул Фран и откашлялся – после долгого молчания горло нещадно першило. – Вам не кажется, что в последнее время ваши пути слишком часто пролегают мимо моей комнаты? Я бы предпочел хоть немного побыть в одиночестве…Бельфегор раздраженно захлопнул за собой дверь и уперся в нее ладонью:— Заткнись, головастик. Скажи спасибо, что я тащил тебя на себе черт знает сколько километров, а не бросил в какой-нибудь глухомани. А ведь такой соблазн был…Принц облизнулся, очевидно, мечтательно жмурясь – к сожалению, Фран не мог по достоинству оценить всего богатства королевской мимики. Следовало бы заставить себя слезть с кровати, ибо находиться в одной комнате с его Высочеством и при этом не иметь никакой возможности в случае чего защитить себя, было крайне нежелательно. Иллюзионист машинально дернул запутанную прядь еще раз и нахмурился, заметив отсутствие привычного тяжелого металла на пальце.— Где мое кольцо? – голос все еще плохо слушался, но уже пестрил привычными нудными интонациями, используемыми им обычно для того, чтобы утомить Принца и заставить потерять к себе малейший интерес. Срабатывать давно перестало, но привычка тянуть слова как-то прижилась сама по себе.Принц шишикнул и в два шага оказался возле кровати, смотря на Франа сверху вниз:— У босса. Мы тут думаем, стоит ли и дальше держать у себя такого никчемного иллюзиониста.Фран вздохнул и прикрыл глаза, уютно прижавшись виском к мягкой подушке:— Сообщите, когда решите. Не думаю, что у меня уйдет много времени на сборы.Тихо скрипнули половицы под мягкими шагами Принца. Холодная рука вскользь коснулась лба, сдвинула в сторону неровную челку и так же незаметно исчезла.— И все-таки вы чокнутый, Бел-семпай… — не открывая глаз проворчал Фран под тихий щелчок дверной щеколды.Почему-то он знал, что Бельфегор в этот момент улыбается.В последующие дни в Варии наступило относительное – перепалки мечника и Занзаса пока никто не отменял – затишье: Луссурия куда-то уехал «по личным делам», Леви и раньше особых признаков жизни не подавал, Фран же напротив пытался подавать хоть какие-то признаки жизни и пару раз даже осилил рейд со второго этажа на первый, в столовую. Однако, в виду своей временной неповоротливости, умудрился получить в спину сразу несколько ножей от помирающего со скуки Бельфегора и лишь каким-то чудом не выронил от неожиданности поднос с едой.Принц, наблюдая за маневрами мальчишки, удерживающего поднос здоровой рукой, а второй вынимающего – и надо же было так изогнуться – из спины лезвия, только вздохнул и вернулся к выцарапыванию на столе символичного «Prince the Ripper», призванного в случае чего сразу сдать виноватого в порче имущества Бельфегора с потрохами.Тоскливо.Фран покончил с ножами, совершенно обыденным действием отправив их в мусорную корзину, стоящую сбоку от холодильника. Пожал плечами в ответ на злобную ухмылку Принца и, поудобнее перехватив поднос, побрел обратно к себе в комнату.Помедлив, Бельфегор вздохнул, поднялся и пошел следом, справедливо рассудив, что надпись можно закончить и позже.— Семпа-ай… Вопрос об одиночестве еще актуален, — заметил Фран, не оборачиваясь.— Твои проблемы, — лениво отозвался Бельфегор, сетуя на скорость лягушки, сползшую едва ли не ниже нуля. Нет, ну не мог он идти настолько медленно только из солидарности с раненым членом отряда. Фыркнув, Принц в несколько шагов обогнал иллюзиониста и перехватил из его рук поднос. – Может, теперь будешь ползти быстрее, лягушонок?Ответом ему послужил настороженно-недоверчивый взгляд мальчишки, который из-за в кои-то веки не скрытых дурацкой шапкой волос отливал еще большей зеленью, чем обычно:— Бел-семпай, а вы не заболели случаем? Не хочу нарушать вашу внутреннюю душевную гармонию в момент, когда она наконец-то наступила, но мне все же кажется, что это всего лишь последствия обычного психологического диссонанса…Бельфегор открыл было рот, чтобы по привычке огрызнуться, но, прокрутив в мыслях все вышесказанное повторно, понял, что ответить в той же лягушачьей манере, как уже привык, сейчас не в состоянии. Поэтому молча пнул младшего офицера под коленку, посетовав на занятость рук.— Позвольте заметить, что агрессивное отношение к окружающим так же является следствием неустойчивого психологического самочувствия, и вам не стоит каждый раз…— Да заткнись! – не выдержав, рявкнул Принц и с силой опустил поднос на голову мальчишки, лишь чудом умудрившись не опрокинуть покачнувшуюся во время этого нехитрого маневра кружку с чаем. – Черт, Мамону за молчание хотя бы заплатить можно было…Фран же на удивление бодро выскользнул из-под подноса, даже не поморщившись, и покачал головой:— Какая неуравновешенность… Бел-семпай, а вы к врачу обращаться не пробовали?Бельфегор недоверчиво прищурился – что-то в интонациях иллюзиониста неуловимо изменилось. Фран слегка наклонил голову вправо, глядя на него своими невыносимо зелеными глазищами, и едва заметно улыбнулся, спрятав ладони за спиной.Стоп.— Эй, лягушка… — Принц недобро ухмыльнулся, опуская поднос ниже, чтобы лучше видеть мальчишку, — Что-то ты стал слишком бодро передвигаться для того, кто еще минуту назад еле ползал.— Бел-семпай, ну вы как маленький… Разве ваш бывший иллюзионист не говорил вам, что на людях нашей профессии все заживает быстро?— То есть…Фран успел отскочить в сторону за секунду до того, как мимо уха просвистел поднос. Бельфегор заподозрил, что мальчишка и вправду наполовину лягушка, ибо так скакать нормальные люди вряд ли умеют…— Бел-семпай… Вы опять в моей комнате.— И?— На моей кровати…— Выражайся точнее, земноводное. Я не в том настроении, чтобы разгадывать твои шифры.Иллюзионист вздохнул и уткнулся лбом в подушку, желая оказаться как можно дальше от этой кровати и от Принца, уже третьи сутки преследовавшего Франа повсюду. Разве что в душ не провожающего, иначе бы Фран не выдержал и напустил на Бельфегора особо кровожадную иллюзию. Впрочем, что-то подсказывало ему, что его Высочество вряд ли можно напугать выпотрошенными телами и разбросанными по полу внутренностями, а вот самому заработать несварение желудка на раз плюнуть.— Неужто вам больше заняться нечем? – тоскливо проныл иллюзионист, с надеждой взглянув на Принца, примеривающегося для очередного броска – на этот раз целью для ножиков стала злополучная шапка, сиротливо занимающая своими габаритами добрую треть подоконника. Бельфегор, вообще-то, не разрешал ее снимать, но и ножами не кидался, так что Фран позволил себе эту маленькую вольность. – Повырезать глаза портретам или изодрать в клочья любимую подушку Луссурии-сана?— Мелко мыслишь, лягушонок, — недовольно огрызнулся Бельфегор, для профилактики ткнув острым кончиком лезвия в плечо мальчишки. – От портретов и подушек крайне сложно дождаться хоть какой-то реакции. Другое дело доводить тебя… — Принц противно захихикал и резко полоснул ножом по голому плечу иллюзиониста, наблюдая, как мгновенно налился кровью неглубокий порез.— Вы садист, семпа-ай, — вздохнул Фран, возвращаясь в исходное положение – лицом в подушку.Теплые губы мазнули по уху горячим дыханием:— А ты мазохист, получается?Эпилог.Беспорядок в комнате Принца царил отменный – это Фран понял еще месяц назад, когда удивительно спокойный Бельфегор позволил ему переступить порог царских покоев. Иллюзионист даже немного разочаровался: убранство комнаты оказалось более, чем предсказуемым, со всеми этими игрушками-побрякушками и разбросанной по полу одеждой. Типичная комната типичного капризного подростка.Но семпаю, кажется, уже стукнуло двадцать шесть. И Фран честно делал вид, что ему это совершенно фиолетово: что бы там ни думали некоторые, а нож в спину – действительно больно.Первое время зорко следивший за вынужденным (Скуало посоветовал Принцу подпустить Франа ближе, в свое личное пространство) гостем, Бельфегор вскоре расслабился и предпочел предоставлять надоедливую лягушку саму себе, убивая время, отведенное на «сближение», за просмотром недавно приобретенного телевизора.— Бел-семпай… — рискнул однажды уточнить Фран. – Есть ли смысл в том, что мы делаем, если мы делаем это по отдельности? С таким же успехом я мог читать в своей комнате…На что Принц отвесил иллюзионисту увесистый подзатыльник, посоветовав держать язык за зубами, ибо «кто знает, где сейчас эту акулу носит».Больше Фран глупых вопросов не задавал.Однако, время, проводимое в обществе Принца, очень занятого чем угодно, только не «сближением», надо было как-то коротать, и Фран, будучи мальчиком смышленым и по незнанию храбрым, принялся за более подробное изучение обстановки в королевских покоях.За следующие несколько сеансов совместного психологического тренинга, как его обозвал Луссурия, Фран за спиной Принца расковырял всю книжную полку, в который раз подумав, что Бел-семпай до чертиков предсказуем в некоторых вещах. Сказки. Много-много сказок. Наверное, стоило бы напомнить Принцу про его возраст, но иллюзионист опять здраво рассудил, что жизнь и психологическая устойчивость – не дай Бог кризис среднего возраста шарахнет – Бельфегора ему как-то дороже. А потом заподозрил, что начинает терять хватку, и мысленно поставил галочку напротив пункта «Насыпать Принцу соли в молоко». Шалость зверская, но действенная.Фран успел даже заскучать, когда случайно заметил на краю полки маленький бумажный прямоугольничек. Бросив на спину семпая осторожный взгляд, иллюзионист перевернул бумажку ихмуро уставился на фотографию пяти-шестилетнего ребенка в черном плаще и надвинутом на глаза капюшоне.— Бел-семпай… — Фран повертел в руках снимок. – Кто это?— Маммон, — бросив короткий взгляд на снимок, пояснил Бельфегор и, прежде чем вернутся к просмотру увлекательнейшего фильма про диких хорьков по «Discovery Channel», добавил, — Положи, где взял, лягушонок.Фран перевел привычно равнодушный взгляд на фото, но в груди противно екнуло от того, насколько легко и небрежно вылетело из уст Принца чужое имя, в то время как его, Франа, имя всегда – если уж такое вообще случалось — выдыхалось сквозь зубы, с толикой неприкрытого раздражения.«Положи, где взял».Вот так просто. Никаких пояснений.Иллюзионист задумчиво провел пальцем по покрытой пылью книжной полке, остановив его перед темным, чистым от пыли прямоугольником, где пару минут назад еще покоился снимок. Неприкосновенный он у Принца был что ли?— Неприкосновенный… — тихо пробормотал Фран, — Ценный.И медленно, с шуршащим скрипом, разорвал бумажку пополам, абсолютно спокойно смотря на обернувшегося на звук Бельфегора. У Принца, кажется, даже глаз дернулся – настолько перекошенной выглядела его улыбка, что Фран практически в это поверил.— Ты что сделал? – обманчиво тихо прошипел Бельфегор, вставая с кровати.— Семпа-ай, вы злитесь? — В тонких королевских руках мелькнули острые лезвия. Фран даже с места не сдвинулся, аккуратно укладывая две половинки фотографии на отведенное им место. – Этот Маммон был вам дорог?— Я тебя сейчас прямо здесь выпотрошу.Фран поднялся с колен, отстраненно отметив, что за последние месяцы стал чуть выше – теперь он доставал Бельфегору до подбородка:— Я не сделал ничего, на что вы могли бы так злиться. Просто иллюзионисты не терпят ролей второго плана.— Ах они не терпят… — в тон ему протянул Бельфегор, нависая над иллюзионистом. – Принцы тоже много чего не терпят. Например, когда без разрешения трогают их вещи.— Я, пожалуй, пойду, — помедлив, обронил Фран, пятясь к двери. – Семпай… Стукните мне, когда вам станет лучше.И ловко выскользнул за дверь, хлопнув ею прямо перед носом взбешенного Принца, слыша, как тот тихо ругается, но не идет следом – тренинг по сдерживанию агрессии Бельфегор проходит в одиночку, но пока что его еще ни разу дольше, чем на пару дней, не хватило.Фран задумчиво провел пальцем по дверной ручке, улыбнулся, едва приподняв уголки губ, и, сцепив руки за спиной, направился в сторону кухни. Это, конечно, не соль в молоко, но кто знает, как сильно способен разозлиться семпай из-за одного несчастного снимка, если даже всегда и ко всему равнодушный иллюзионист вдруг совершил подобную глупость…