Стоп! Снято! Проект законен! (1/1)

Оставшиеся три месяца съёмки прошли в какой-то странной, и напряжённой атмосфере для актёров, которые играли самые главные роли в этом проекте. По крайней мере, так почувствовал сам Сяо Чжань. Если раньше Ибо постоянно ошивался возле него, пытался втянуть в беседу, говорил комплименты, то сейчас он вёл себя совсем отрешённо. Он больше не подходил к своему любимому омеге. Совсем. Если не шёл конкретно съёмочный процесс, то его даже в поле зрения не было видно. Будто прятался. И благо, что это ещё не сказалось на самой работе. Хотя, воистину это было чудом. Ведь между Вэй Ином и Лань Чжанем нужно было показать истинные дружеские чувства, а то и того больше. А как ты будешь хорошо относиться к человеку, улыбаться ему, разговаривать с ним, когда он тебе неприятен? Тут никакой актёрский талант не спасёт.У них больше не было шанса и возможности поговорить. Они абсолютно стали чужими людьми друг для друга. Только Сяо Чжаню от того стало как-то не по себе. Ему пожалуй всё же нравилось внимание этого альфы, хоть он и показывал всем своим видом, как тот его раздражает. А ещё возникла маленькая проблемка, когда к концу съёмок омега уже был не в состоянии прятать свой живот. Лишних вопросов никто не задавал, ибо люди его окружали понимающие. Коллеги молча порадовались за молодого актёра, прекрасно понимая, что это дело крайне интимного характера, и если он захочет сам с ними поделиться своей радостью, то обязательно это сделает. А так, в душу к человеку лезть нечего. Никого не должно касаться, почему он в таком интересном положении. Почему от него исходит запах некоего альфы, но при этом у него нет метки, что он кому-то принадлежит. Горы. Кругом были лишь горы. И небо. Абсолютно чистое, без единого облачка. Зелёная трава, чистый воздух и посреди всего этого стояли лишь трое. Двое мужчин. Один облачённый в абсолютно чёрное одеяние и лишь одна красная ленточка, которой были перетянуты его волосы, выделялась на этом мрачном фоне. Второй такой же, только его ханьфу было белого цвета. И меч. Богатый меч в белых ножнах. Они стояли глядя друг на друга и не замечали вокруг себя ничего. Только они двое. А третьим был ослик, которого на верёвочке держал возле себя тот, что был одет в чёрное. Животное преспокойно себе пощипывало травку и даже думать не думало ни о чём.– Я отправлюсь в ту сторону! – Вэй Усянь направил свою верную подругу Чэньцин за спину Ханьгуан-цзюня.– А я в ту! – Лань Ванцзи также повёл рукой, что крепко сжимала Бичэнь, влево.Понимая, что больше им не по пути, Старейшина Илин поджал губы. Возможно, он пустил бы слезу, но нельзя! Надо показать, что он сильный. Хотя расставаться на самом деле было ужасно трудно. Они с Лань Чжанем прошли вместе через многое, а теперь, когда всё закончилось, они просто разойдутся по разным сторонам света. Возможно, это их последняя встреча. Жизнь – она штука такая.– Ты решил, куда пойдешь? – нарушил затянувшееся молчание второй Молодой господин Лань.Вэй Ин лишь слегка усмехнулся и отрицательно помотал головой, после чего в какой-то момент вновь стал серьёзным, заглядывая в лицо своего единственного близкого человека.– Но ведь мир так велик, – промолвил он, – с вином, да на верном скакуне я везде буду как дома. На это ему ничего не ответили. Лань Ванцзи лишь отвёл в сторону взгляд в своей привычной манере. – Лань Чжань? Я ухожу. Не получив в ответ ни слова, лишь едва заметный кивок, Вэй Усянь улыбнулся и посмотрел на своего ослика. Намотав покрепче на свою руку верёвку, что сдерживала зверя, молодой заклинатель двинулся вперёд.– Яблочко, идём! – и всё, вот и конец истории.Они просто разошлись, каждый своей дорогой отправился по этому огромному миру. У каждого была своя цель, свои дела, разные судьбы.– Исполинами синими горы, изумрудными водами реки. Ещё свидимся мы с тобой! – в своей привычной манере крикнул на прощание Вэй Ин, махая рукой Ханьгуан-цзюню.Время уже близилось к закату, а Лань Ванцзи всё шёл и шёл вперёд. Но резко он остановился и обернулся назад, думая, что ему показалось, будто бы он услышал знакомые до боли звуки флейты. Он обернулся, дабы убедиться, что всё это ему причудилось, а в памяти всплыли слова Вэй Усяня, которые он произнёс ещё шестнадцать лет назад, когда эта мелодия стала Их.– ?Лань Чжань, до следующей встречи выбери имя для этой песни!?Эти воспоминания вызвали грусть в душе Молодого господина Ланя. Воспоминания… Воспоминания об этом человеке навсегда останутся при нём.– ?Я уже давно его выбрал.? – ответил он в своих мыслях Вэй Ину и двинулся вперёд.Чёрный ослик с красными рюшечками и прочими аксессуарами стоял посреди горы, рядом со своим хозяином, который играл на флейте приятную мелодию. Он делал это, буквально вкладывая душу в музыку. Было видно, что она ему очень дорога, и что связана с чем-то крайне важным. Они стояли на краю, над обрывом и просто… просто были свободны, как ветер. Пальцы молодого человека порхали над флейтой, словно бабочки, а губы двигались медленно, когда он то втягивал в себя воздух, то выпускал его из своих лёгких в маленькие отверстия инструмента. Но не успел он доиграть мелодию до конца. Ему оставался один малюсенький кусочек, как некий голос позвал его по имени, заставляя неподвижно замереть.Он долго не мог поверить, правда ли услышал позади себя знакомый голос или же это ему показалось. Медленно опуская руки, сжимающие инструмент, он улыбнулся. Неужели это Он? Показалось?Развернувшись, Вэй Усянь посмотрел по сторонам и почти сразу его взгляд зацепился за такую знакомую фигуру в белом ханьфу.– Стоп! Снято! Проект закончен!Звуки аплодисментов и радостные крики оглушили. К ним сразу же подбежали работники съёмочной площадки и вручили двоим красивые букеты цветов, как было принято делать. Актёру обычно таким образом говорили огромное спасибо за работу, когда его роль в той или иной картине была отыграна в последний раз, когда он отыграл свою последнюю сцену. Вот и Сяо Чжань с Ван Ибо закончили в этой сцене не только свои роли, но и полностью всю картину. Поэтому они и обнимали сейчас цветочки. А ослику, следуя канону, досталось красное яблочко, которое тот с удовольствием скушал. – Я же надеюсь, мой живот в кадре не будет виден? – улыбнулся Сяо Чжань, глядя на своего директора.– Вы с Ван Ибо большие молодцы, – восторженно лепетал директор артиста, – вот и поделом директору картины, который не хотел до последнего утверждать Ибо на роль Лань Чжаня. Я не представляю больше никого другого, кто смог бы так блестяще сыграть этого Ванцзи. Всё, теперь ты у меня отправляешься в заслуженный отпуск на неделю, а потом нам нужно будет попасть ещё в пару проектов, прежде чем ты пойдёшь ну… ну того… ну, рожать, – замялся мужчина, не зная как бы подобрать слова, а то ведь его подопечный ничего конкретного о своём положении не говорил и людям приходилось лишь догадываться, хотя сомнений ни у кого и не было. Только вот Сяо Чжань его не слушал. Восприятие какой-либо информации для него приостановилось после фразы директора о том, что Ван Ибо-то никто и не хотел приглашать в этот проект. Тогда каким образом он тут оказался? У него ведь была информация, что этого альфу никто и не выбирал на роль Лань Чжаня, а, скорее, наоборот: Лань Чжаня выбрали для него. Человека преподнесли так, что дорама просто не выйдет в свет без этого актёра. Только, от кого он это услышал? И вообще, могло ли быть такое, что Ван Ибо пришёл сюда за Сяо Чжанем? Ведь его выбрали на роль Вэй Усяня гораздо раньше, чем нашли второго актёра на главную роль. Гораздо. Правда, этот факт был под большим секретом кинокомпании. Видимо, не обошлось здесь без отцовских связей, а может и ещё чего. Так выходит, что и встреча их здесь была далеко не случайной?Ох, как же сейчас молодого омегу брала злость! Хотелось поймать этого наглого подонка и всё ему высказать. Эта сволочь посмела явиться в его жизнь и опять её испортить. Только, вот благодаря этой же сволочи, у него теперь в животике растёт и развивается малыш. Так что, тут ещё непонятно.Вспомнив о своём ребёночке, Сяо Чжань даже злиться перестал. Теперь у него в голове была самая настоящая каша. С одной стороны, да, Ван Ибо поступил настолько подло, что слов не было, но с другой…Он хотел отыскать его взглядом. Как Вэй Ин искал Лань Чжаня, оборвав игру на флейте. Но только кино закончилось, а жизнь продолжалась, и вот в жизни не всё так хорошо, как в фильмах. Ван Ибо не было нигде. Причём, ни его самого, ни директора. Они уехали с площадки почти сразу же, как выключили камеру и с актёра сняли костюм. А как оказалось позже, то и из гостиницы, в которой они жили всё то время, пока шли съёмки, молодой актёр и его персональная команда выехали самыми первыми, даже не дождавшись возвращения своих коллег. Дела. Они всё списали на срочные дела.