Глава 5. Возвращение к старому. (2/2)

- Ника, - представилась я.

Дальше мы не разговаривали, но то и дело я ловила на себе ее пристальный взгляд. Что-то мне не хотелось смотреть на нее. Лада, конечно же, мне понравилась, но иногда, я была в этом уверена, она умела быть жестокой. Не понимаю, почему, но расположение, которое я испытывала к ней, ушло вместе с мыслью о том, что такая приветливая девушка может быть настоящей стервой, не задумывающейся о последствиях своих поступков.На обед я шла вместе с Ладой и ее подругами из девятого класса. В компании друзей Лада отмалчивалась, и пока мы шли к столовой, я думала а своем, новая подруга тоже была поглощена собственными мыслями. Одно удивляло: я не чувствовала дискомфорта, когда мы не разговаривали. Не хотелось заполнить паузу словами, спросить что-то. Лада оказалось той, с кем приятно помолчать. Подруга девушки, с которой я шла, оказалась ее полной противоположностью. Недаром же говорят: противоположности притягиваются. Ее имя я не могла не запомнить: Света. Она несколько раз его повторила, наверное, думая, что я совсем идиотка. Света вообще рот не закрывала. Чтобы не забыть, как ее зовут, я хорошо запомнила внешность новоиспеченной подруги. Волнистые темные волосы, хитрый взгляд карих глаз – все это было про Свету. Света была общительнее всех остальных, задавала мне вопросы и, не дожидаясь ответов, продолжала рассуждать об учителях, парнях, свиданиях, нарядах. Живейший разговор о том, как лучше выбрать платье, прервал возглас девушки с прямыми волосами.

- Свет, хватит! – Неожиданно ее голос оказался вовсе не громким и звучным, а тихим и спокойным, как при разговоре со мной. Он заставлял послушаться.

Света вздрогнула и нахмурилась.- Ладка, когда уже перестанешь меня пугать?! – фыркнула она. Лада сдвинула брови и взглянула на Свету. Та тяжело вздохнула. – Ладно-ладно! О чем посудачим?Почему-то все взгляды обратились ко мне. Я почувствовала себя не в своей тарелке. Господи, когда все смотрели, я думала, что абсолютно голая! Вот что делают любопытные взгляды: помыслите на досуге, прежде чем интересоваться чужой личной жизнью. Ключевое слово здесь: чужой.Краем глаза я заметила, что Лада закатила глаза. Видимо, она была недовольна поведением своих слишком любопытных подруг. Перехватив мой взгляд, Лада приветливо улыбнулась.

- Обсудим… - Света не закончила и томно взглянула на одну из девушек с каштановыми волосами, сидящую на противоположном конце стола от нас.- Только не это! – выдохнула блондинка.

Все засмеялись. Я не поняла суть шутки – а вообще она была?! – и сделала вид, что ничего не слышала.Я испытывала дискомфорт, ища Антона и не находя его.- Кого ищешь? – Лада заметила, что я отвлекаюсь.

- Да так, - улыбнулась я, - одного знакомого.

- Случайно не Антона? – На лице новоиспеченной подруги появилась понимающая улыбка.- Антона? Что с Антоном? – тут же вклинилась в разговор обеспокоенная Света.

Лада подмигнула мне и повернулась к Свете; на лице одноклассницы появилось злорадство.

- А тебе-то что до нашего Антона? – Она голосом выделила слово ?нашего?. Мне не слишком понравился тон, которым Лада разговаривала со Светой, но вмешаться не хватило смелости. В конце концов, в чужой монастырь…

Света смешалась, и что-то пробормотала себе под нос, но Лада не собиралась сдаваться.- Ну так?

Подружки начали ссориться, и я отвлеклась на разговор других девочек, сидящих за столом. Они обсуждали какую-то новенькую, и сначала мне захотелось возмутиться, подумав, будто они говорят обо мне, но, прислушавшись, поняла, что девушки имеют в виду какую-то другую новенькую. И тут мне припомнились слова Павла Константиновича о девушке, приходившей к нему в участок, чтобы получить документы. Она, кажется, живет с кем-то из родственников, а родители до сих пор в Москве. Ой, да они Настю имеют в виду! До меня доходит, как до утки – на седьмые сутки.- Смотри, вон она! – Тихий шепот двух сплетниц привлек мое внимание, и я автоматически повернула голову туда, куда показывала брюнетка с короткими волосами и смуглой кожей.В столовую вошла Анастасия с таким выражением лица, что сразу стало ясно: её все достали, и новой ученице не терпится отделаться от школы. Ее сопровождал какой-то парень, смотрящий на нее с неподдельным восхищением.- Лада, - позвала я. – Ты не знаешь вон ту новенькую? – Я воспользовалась тем, что все преувеличенно громко стали разговаривать, не обращая на меня внимания, и задала интересующий больше всего вопрос.

- Знаю. – В голосе Лады послышалось неодобрение. – Это Анастасия Беликова, переехала из Москвы. Живет с тетей. Учится на класс младше нас, и, похоже, - на ее лице появилась ухмылка, - успела найти поклонников. – Лада кивнула на симпатичного темноволосого парня, не сводившего глаз с Насти.

- А кто он?- Мой брат.

- Правда? – Я перевела взгляд с парня на Ладу, и обнаружила, что та улыбается.

- Правда. Мой братишка учится на класс старше нас и уже успел влюбиться.

Я посмотрела на Настю, и с удивлением обнаружила, что она тоже смотрит на наш столик. Наши взгляды пересеклись, и изумление отразилось на ее лице. Она, казалось, не слышала, что говорит ей парень, сидевший рядом.

- Ника? – Меня отвлекла Лада.

- Да, - я выдавила улыбку, поворачиваясь к Ладе.

- Яблоко будешь?

Когда я снова посмотрела на тот столик, где сидела Анастасия, увидела там ничего не понимающего парня и нетронутый поднос с едой, который взяла новенькая. А, подняв глаза, увидела перед собой знакомые красивые ноги, узнаваемые даже в джинсах, и черную футболку с каким-то непонятным узором – драконы и пламя. Сочетание черного и красного мне так понравилось, что некоторое время я просто пялилась на футболку. И лишь потом вспомнила ее обладательницу – Анастасию Беликову.

- Вот, решила присоединиться к шумной компании, - заявила Настя, усаживаясь рядом со мной и подмигивая. – Не возражаете?

Отказ в такой ситуации был неуместен: она уже села, да никто и не собирался возмущаться, всех интересовала новая девушка. Но Настя не собиралась распространяться о себе. Она выдала версию, которую уже все знали: родители в Москве, живет с тетей.

Заболтавшись с подругами Светы и Лады, я чуть не опоздала на МХК! Слава Богу, на нее я шла вместе с Ладой: ее подруга, учившаяся с нами в одном классе, решила немного опоздать на урок, чтобы ее не вызвали к доске. Я надеялась, что Лада, как и по дороге в столовую, будет молчать и вообще не станет задавать много вопросов, и, к моей безмерной благодарности, она молчала почти всю дорогу. Лишь изредка поглядывала на меня сквозь свои светлые волосы и улыбалась. Уже к концу пути, когда кабинет географии был перед нами, Лада заговорила.- Ты извини Светку. Она болтливая – просто жуть!Я фыркнула.- Да уж, я заметила. – Опасаясь, что Лада посчитает меня невежливой и обидится за подругу, я поспешила добавить: - Но это нисколько не мешает! Даже наоборот!Она внимательно посмотрела на меня и кивнула.

- Да, иногда Света говорит что-то полезное. - От пристального взгляда девушки мне стало не по себе. Я поежилась, неловко улыбнулась и решительно вошла в кабинет. Лада шла следом. –Хочешь сесть со мной? – тихо предложила она.

На нас моментально уставились одноклассники. Лада усмехнулась и повернулась ко мне. Я робко улыбнулась в ответ. Пристальные взгляды одноклассников вызывали дискомфорт.

- Конечно! – запоздало спохватилась я.

Лада прошла по классу, не обращая внимания на взгляды парней и девушек. Она остановилась у одной из парт, стоящих у окна. Здорово – мне всегда нравилось сидеть у окна. Когда на уроке говорят всякую чушь, можно посмотреть в окно. Там всегда находится что-нибудь интересное. Да и ветерок какой-никакой залетает, а в школе сейчас как в парилке. Прозвенел звонок, начался урок. Учитель спокойно бубнил себе под нос.Оставалась физкультура. Последний урок. Как же я устала!!!На физкультуру я шла будто на казнь. Нет, дело не в том, что я неспортивная или ненавижу занятия по физкультуре. Наоборот: мне нравится физкультура. Я даже занималась карате четыре года. Просто шестой урок, уже не хочется двигаться, напрягаться.

Благо, учительница попалась терпимой. Она, увидев выражение моего лица, позволила мне просто сидеть и наблюдать за играми. Несколько партий одновременно начинали игру, но заканчивали в разное время. Одна из площадок была занята до тех пор, пока не прозвенел звонок. Остальные освободились намного раньше: за десять, пятнадцать минут до звонка. Из любопытства я дождалась окончания партии, чтобы узнать, кто выиграл.

Выйдя на улицу, я вздохнула. Первый день в школе закончился, а значит, все самое страшное позади. В кармане зазвонил телефон. Рингтон группы ?БиС? орал из всех динамиков. Господи, и почему я не выключила звук, ведь он мог звонить на уроке!

?Катя, возьми телефон, это он звонит, это он…?. Мелодия пропела и завелась по новой: ?Катя, возьми телефон…?. Естественно, при выборе мелодии на звонки я руководствовалась вовсе не своим именем. Группу ?БиС? очень любила мама, поэтому я выбрала этот рингтон.

На экране телефона высветилась надпись: ?Павел?.

- Да, Павел?- Ника, я не успеваю тебя забрать! – Голос Паши звучал виновато, словно у провинившегося школьника. – Поехал в продуктовый магазин, а он оказался дальше, чем я думал. Да и на работе зашиваюсь, а тут еще и пропуск тебе выбивать! Ты как, дойдешь?

- Павел, брось, - великодушно успокоила его я. – Я не сахарная, не рассыплюсь. Возвращайся домой поскорее, я сама дойду.

- Значит, сама дойдешь?

- Ну конечно! – обрадовалась я тому, что смогу лично немного осмотреться в городе без чуткого надсмотра в лице Майкла и мамы.

- Спасибо!

Особо осмотреться не получилось: мне позвонила мама и сказала ?срочно!!!!? идти домой. Пришлось прибавить шагу и почти бегом идти домой. Дома ждал сюрприз. Мама разобрала несколько коробок с вещами и просила посмотреть, как это будет смотреться. Своему вкусу она якобы не доверяла. Я едва не обматерила любимую мамочку, а она, смеясь, сказала, чтобы я переодевалась и шла на кухню, ей нужно было помочь в приготовлении обеда.

Павел, поздно пришедший с работы, выглядели вполне счастливым. Вскоре причина его веселья раскрылась: он принес два больших пакета с мороженым-пломбиром. Я обожала это мороженое, поэтому в одиночку умяла большую часть пакета, решив, что пакет и половина второго пакета – достаточно для него, Леры и мамы.

За ужином они спрашивали, как новая школа, друзья. Я не смогла подавить улыбки при мысли о том, что буду рассказывать о странностях Насти, болтливости Светы, холодной уверенности в себе Лады.

- Все очень добрые и гостеприимные, - отделалась я общими фразами. – Девушки – особенно. Но есть парочка парней, которые тоже вполне дружелюбные. Павел, а ты как? Пропуск сдал? - Вот так я спихнула неприятную тему на отчима и его работу.

Павел улыбнулся: похоже, он любил рассказывать о работе.

- Пропуск я, конечно же, достал, - сказал он тоном, не допускающим возражений, словно иначе и быть не могло.

- Спасибо, - просияла я.

- Ник, а как прошел отдых? Марина мне ничего не рассказывала.

Я коротко рассказала о двух неделях, проведенных в Крыму, излагая сухие факты: где ходили, что делали, как долго находились на пляже или в воде. Конечно же, о том, что я чуть не утонула и чуть не сломала ногу, я умолчала – не хотелось расстраивать маму, тем более она была так рада тому, что я отдохнула и довольна отдыхом.- Лера, а как Тема?

- Нормально. – Сестра улыбнулась двусмысленной улыбкой. – Обещал зайти к тебе в школу сегодня, поздравить, но, наверное, не нашел времени.

- Не нашел времени, - пробормотала я.

- Прости, я говорю, что думаю. – По голосу Леры было незаметно, что она на самом деле сожалеет.Остаток недели прошел просто отлично, на следующее утро я проснулась в отличном расположении духа и, подпрыгивая, побежала в кухню. Мама еще не проснулась, поэтому я приготовила завтрак на всех и разложила приборы на столе. Лера встала тоже очень рано, но спускаться не спешила. Когда я заглянула к ней в комнату, она смотрела в потолок, пытаясь найти там что-нибудь интересное, и разочарованно вздыхала. Павел и мама спустились только, когда я рявкнула, что пора вставать, иначе они опоздают.

Теперь отвозила нас мама, и Павлу Константиновичу пришлось идти на работу пешком, сетуя, что у него отобрали его патрульную машину на ремонт патрульной машины. Перед уходом он пообещал, что обязательно достанет мне автомобиль, чтобы я могла самостоятельно передвигаться по городу или выезжать из него. Но я напомнила, что время еще не пришло, так что возить им меня до следующего года или есть другой выход: ходить пешком.

В школе все было намного проще, потому что я знала чего ждать, ведь именно неизвестность мучает больше всего. Конечно же, еще – неразгаданная тайна, но пока таковой у меня не было, поэтому не спала я по ночам из-за того, что представляла себе всякие ужасы, связанные со школой.

Лада радостно встретила меня на географии. Вновь появившийся Антон провожал меня на все занятия, доводя до парты. А когда мимо проходил Толя, с которым мы познакомились только вчера, он окидывал нас уничтожающим взглядом. Только потом я поняла, что этот взгляд ко мне вовсе не относится, он предназначался Антону. Настя появилась на обеде в компании того же парня, что и вчера. В этот раз она обращала на него еще меньше внимания, чем раньше, но его это, похоже, нисколько не расстраивало, а вот брат Лады становился все мрачнее. Так же она опять подсела к нам, и теперь я чувствовала себя еще больше раскрепощенной в ее компании. Мне показалось, мы даже подружились.В конце концов, у нас было больше общего, чем у остальных. Во-первых, мы обе новенькие, а значит, нам обеим нелегко приходится в новой школе. Во-вторых, и ее, и меня постоянно достают расспросами о прошлой жизни, и мы обе уже привыкли отделываться общими фразами, так что все немного лучше, чем я думала.

День был немного неудачным, потому что Олег Сигизмундович задал мне вопрос, и я ответила неправильно, а он в довольно резком тоне указал мне на мою ошибку и весь класс смеялся. Только те, с кем я уже успела познакомиться, буравили учителя словесности презрительными взглядами. Похоже, среди учеников он не пользуется авторитетом.

За обедом обсуждали выходные, и как кто их проведет: Лада надеялась поехать в Санкт-Петербург к своей старшей сестре, Света хотела сходить в кафе и посматривала в сторону Антона, пригласит? Антон и еще пара парней, которых я не знала по именам, собирались в кино на какой-то боевик, разрекламированный на всех столбах. Я в основном отмалчивалась, не желая разговаривать, но когда Антон поинтересовался, не хочу ли я составить им компанию, я взглянула на надувшуюся Свету и быстро отказалась. С моим вредным характером я и врагов себе наживу очень быстро, а мне этого ну совсем не хотелось.Дни проходили быстро, к выходным я уже вполне освоилась, и многие ученики здоровались и прощались со мной вполне дружелюбно. Именно этими успехами я делилась с мамой, потому что, к сожалению, учеба не складывалась, да и отношения с учителями оставляли желать лучшего.

Олег Сигизмундович так взъелся на меня, что спрашивал почти на каждом уроке, и я снова и снова мечтала поскорее покинуть этот кабинет, хоть и обожала литературу, читала много книг, но все равно это строптивого учителя не устраивало.

Учитель, ведущий историю, оказался не менее вредным; я чувствовала, что знаю гораздо больше его, поэтому, когда я возразила ему – он ошибся в дате – он устроил мне такой разнос, что я сто раз пожалела, что открыла рот! В конце своей убийственной тирады он приказал, чтобы я приготовила доклад на тему по учебнику в сорок страниц, можно больше, а меньше – никак. Я с трудом сдержала стон, а учитель выглядел настолько довольным, будто только что выиграл, по меньшей мере, Нобелевскую премию!

А вот географ оказался приятным старичком: весь урок он бубнил что-то себе под нос, и даже не поддерживал дисциплину в классе. Но бывало, на него накатит что-то, и он возьмет, да без предупреждения сделает проверочную по параграфу: с вопросами, заданиями в атласе и ответами у доски. Конечно же, мне не особо нравилась такая внезапность, но что поделаешь: у каждого свой метод преподавания.

С кем мы подружились, так это с физруком – Лидией Борисовной. Она оказалась такой приятной женщиной, что разрешала мне сидеть на лавке, когда я чувствовала себя плохо или не хотела идти на урок. Иногда Лидия Борисовна поручала мне следить за счетом, выступать в роли судьи на волейбольных или баскетбольных партиях.

Дома время тянулось медленнее, чем в школе, ведь ничем особенным я не занималась. Готовка и уборка по дому занимала не больше двух часов – иногда больше, когда я жарила пирожки или затевала стирку. Но в основном я скучала или читала книги. Естественно, много времени мы проводили с Лерой, гуляя на свежем воздухе и вместе исследуя лес вокруг дома.

Выходные тоже событиями не изобиловали: я стирала, готовила уроки, пыталась что-то читать вне школьной программы и делала доклад по истории. За ужином, конечно, я говорила, что в школе все просто великолепно, учителя замечательные, никто не достает, не пристает, в общем, не школа, а мечта!

Что меня поистине расстраивало, так это молчание Темы. Идти к нему домой я не решалась – его мама была настроена против меня, считая, что я разгульная девка, раз вожусь с парнями, в общем, недостойна я ее драгоценного сыночка. Да и звонить на мобильный не совсем удобно – вдруг, он на лекции, а я его буду отвлекать, не хочется ссориться. Заверения Леры насчет того, что Артем не хочет со мной разговаривать, становились все более язвительными, и ночи напролет я ревела в подушку, а когда приходила пора идти в школу, подкрашивалась, наклеивала на губы улыбку и шла.

Я не понимала одно: почему он звонит Лере и говорит, что не хочет со мной разговаривать. Почему бы не сказать мне самой все в глаза, а не прятаться за младшую сестру?! Эти вопросы меня мучили, и я не могла найти на них ответа. Несколько раз порывалась сама позвонить Теме, но мама останавливала меня и в унисон с Лерой говорила: ?Выдержи паузу, пусть он осознает, что ты ему нужна?.Но, думаю, мама замечала то, в каком состоянии я прихожу из школы: разбитая, с осунувшимся лицом, будто не спала всю ночь и жутко усталая. Постоянные споры с учителями выматывали до такой степени, что у меня появилась привычка спать днем, чего я раньше за собой не замечала. Когда наступила суббота, я с облегчением вздохнула.

Папа писал бодрые письма по электронной почте почти каждый день, но к концу недели его рвения стало меньше, и он стал писать реже. Часто он передавал приветы от Марины, а в воскресенье – это удивило меня до мозга костей – я получила письмо от Марины. Она жалела меня, говорила, что зря я решила переехать к маме и перешла в эту школу, кажется, в этом виновата мама. Неужели они с Павлом Константиновичем хотят сплавить меня обратно?! В конце письма Марина предлагала переехать к ним, а на будущий год поступить в московский лицей, мол, меня там примут с распростертыми объятиями! Искушение было слишком велико, но я нашла в себе силы отказаться, бодро описав своих друзей и отношения с ними. Я изо всех сил надеялась, что Марина передаст это письмо маме и та убедится, что у меня все нормально с учебой, хоть это и не совсем правда.

В пятницу после окончания занятий все ученики желали приятных выходных и хорошего настроения, а потом меня проводил Антон.- Ника, что случилось? – Мы шли молча, и неожиданный вопрос застал меня врасплох. Так как в школе я ходила, улыбаясь до ушей, у Антона не было повода заподозрить меня в чем-то, но он все равно заметил. На симпатичном лице друга отразилось волнение, и я не смогла выдумать очередную отговорку и сказала правду.- Просто твой друг меня избегает. – Со временем становилось всё сложнее называть Тему по имени, и я теперь начала понимать маму в том, почему она называла папу не ?Сергей?, а ?твой отец?.

- Темка? – переспросил Антон, явно удивленный.

- Ну а кто же еще? – горько усмехнулась я. – Сестра каждый раз передает мне его слова, где он очень сожалеет, но не может прийти на встречу, а позвонить мне или прийти и сказать это в глаза, он не может. Очень занят.- Ника, тебе нужно самой во всем разобраться.

- Зачем? – грустно поинтересовалась я. – Чтобы узнать, что больше не интересую его? Нет, не хочу.Не то чтобы мне совсем не хотелось поговорить с Темкой, я просто не знала, что ему сказать. После недели молчания становилось понятно, что я ему безразлична. Зачем заставлять его говорить мне это вслух? Не думаю, что сама переживу это с такой же легкостью, как он пережил наш разрыв.

Неужели тебе не хочется узнать, почему он решил прекратить ваши отношения? – не отставал Антон. – Вдруг всё это – это просто роковое стечение обстоятельств?Я усмехнулась.- Антон, было бы глупо верить в это, а я не настолько тупа, чтобы это казалось правдой. И вообще, давай закроем эту тему!- Но…

- Антон! – Мой тон и свирепый взгляд заставили его замолчать, но от своих попыток утешить меня он не отказался. – Что ты делаешь? – спросила я, наблюдая за тем, как он вытаскивает из кармана телефон и набирает чей-то номер.

Друг выставил вперед указательный палец, поднес телефон к уху и стал сосредоточенно слушать.

- Алло, Темка? Привет, это Антон.

Сообразив, кому он звонит, я внезапно обмякла. Признаюсь, от себя ожидала несколько другой реакции: например, злости. Неважно на кого – на Тему, на себя, на Антона, в конце концов. Или волнения, тупого ожидания, пульсирующей боли, всего, но не опустошения.

Ноги подкосились, дома вокруг закружились, и я потеряла сознание. Очнулась оттого, что кто-то легонько шлепает меня по щекам и тихо переговаривается. Я слышала мужские голоса, один из которых причинял боль.

- Ника? Очнись! – Кто-то провел по щеке ладошкой, и мои ресницы затрепетали. Глаза открылись, и я тут же поморщилась от света, слепящего глаза.

- Что случилось? – пробормотала я. – Где я?

- Ты упала в обморок, - объяснил Антон, - и я отнес тебя домой.

- Ты… звонил… ему? – выдавила я.

- Да, но сказать ничего не успел – надо было подхватить тебя, и я случайно выронил свой телефон.Я сглотнула.

- С ним все в порядке?

Антон тихо рассмеялся. Странно слышать его смех, ведь еще минуту назад он был настолько встревожен, что становилось так приятно и легко, будто я умею летать.

- Ты лучше о себе побеспокойся. Обморок – это не шутки.

- Ага.

- Ладно, я оставлю тебя, а то тут к вам гости приехали, не хочу мешать. – Антон поднялся с дивана, но я запротестовала, схватив его за руку, словно утопающий за соломинку. – Ну что еще? – он снова рассмеялся, на этот раз напряженно.- Не говори ничего ему, - прошептала я.

Антон понял, о ком идет речь и медленно опустился на диван рядом со мной.- Почему?

- Не хочу, чтобы он меня жалел. Или вернулся ко мне из жалости, - пробурчала я, уставившись в потолок и стараясь не встречаться с Антоном взглядами. – Это унизительно.- А вдруг… - начал Антон, но я перебила.

- Никаких ?вдруг?! – оборвала я. – Он бросил меня, и… это всё.

- Ладно, - вздохнул он. – До понедельника.

Он снова поднялся и подошел к двери. Антон уже успел приоткрыть ее, как вдруг я снова окликнула его.

- Спасибо тебе.

- Не за что, - улыбнулся он, и через мгновение я услышала его удаляющиеся шаги на лестнице.

Оказывается, гости, которых испугался Антон, были сестра мамы и ее маленькая дочка, которая жила тут, в поселке. Тетя Люда, предпочитавшая, чтобы ее называли Милой, уезжала в Санкт-Петербург на день, и просила оставить маленькую Кристинку у себя до вторника. Конечно же, мы согласились, и я взяла на себя обязательства следить за проказницей.В понедельник я встала совершенно невыспавшаяся. Всю ночь вчера шел ливень, и он не давал мне спать. Уснула я только заполночь, и сейчас больше всего хотела бы остаться дома, но не могла – нужно было сдать доклад об эпохе Ренессанса, периоде между тринадцатым и семнадцатым столетием, когда Европа заново открыла для себя великие идеи Древней Греции и Рима.

Мама пожалела меня, но не предложила остаться дома – я заметила, что, живя с Павлом Константиновичем, она стала более ответственной. На сей раз, отводила Кристину я. Я надела свою обычную одежду и села в прихожей, ждать Кристину. Лера уже уехала вместе с Павлом. Мама ходила по кухне, собираясь на работу. Когда Кристя вышла, мы вместе расхохотались над ее костюмом.Кристина напялила на себя туфли мамы, мою мини-юбку, которую я давно не носила и собиралась выбросить, старую кофточку с рукавами-фонариками, и теперь сестрица с трудом доходила до двери.

Мы с мамой хохотали вместе, а Кристинка удивленно оборачивалась, оглядываясь по сторонам и разыскивая человека, который мог бы вызвать такую бурю смеха. Наконец поняв, что кроме нее здесь предмета для насмешек нет, Кристя надула пухлые губки и начала стягивать с себя туфли. Она все пыталась снять туфли на высоких каблуках, когда я со смехом подошла к ней и попыталась объяснить, что смеялась не над ней, а над тем, какую одежду она выбрала. Но она меня не слушала. Мне стало жарко, и я расстегнула куртку, бросила ее в сторону. Снова присела на колени перед сестрой.- Кристин, пойми, - я изо всех сил старалась подавить улыбку, - одежда подбирается в соответствии с возрастом человека. Старенькая бабушка же не наденет на себя какое-нибудь платьице с оборочками и мишутками, как это любишь ты. – Девочка кивнула, но вид у нее был обиженный. – Потому что она знает, что будет выглядеть нелепо, - продолжала я. – А ты надела на себя ту одежду, которая не соответствует твоему возрасту, поэтому выглядела смешно. И смеялись мы с мамой не потому, что ты была смешная, а потому, что одежда была смешная. Она на тебе смотрелась смешно, понимаешь?

Кристина кивнула и улыбнулась мне. Мама все это время наблюдала за нами. Я поднялась с колен и улыбнулась ей.- Ты не думала о профессии детского психолога? – вдруг спросила она.Я удивленно покачала головой.- Нет, конечно, а почему ты спрашиваешь?- У тебя ловко получилось успокоить Кристю, - она взглянула на свою племянницу, стягивающую с себя мою юбку, - и даже развеселить.

Я улыбнулась против своей воли.- Ну, это несложно. Я просто знала, что Кристи не хочет выглядеть смешной, поэтому сделала упор на этом. Но мама, я хочу стать журналистом, и ты не сможешь переубедить меня.- Знаю, - вздохнула мама. – Может, переоденешь Кристину, а то я не в состоянии сейчас что-либо делать.Я кивнула и взяла девочку за руку. По дороге в ее комнату я вновь объясняла ей то, что одежда должна соответствовать возрасту. Наконец, когда Кристина смогла мне кратко рассказать мою ?лекцию?, я чмокнула ее в лоб и завела в комнату.

Мы долго провозились у шкафа, выбирая одежду. Умом я понимала, что не должна поддаваться на уговоры Кристины, но сердцем… Когда я видела эти умоляющие глаза, не могла устоять.

Мы, а вернее, Кристя, выбрали брюки, кофточку и очаровательный пиджачок нежного голубого цвета. Не знаю, сочеталось ли у нас хоть что-то, но мне понравилось. Кристе понравилось. Это будет вернее. Я знала, что сестру раздражают ?безликие? одежды, то есть черного цвета, фиолетового, темно-синего. Кристина вообще не признавала другие цвета кроме ярких или нежных. Я была с ней солидарна, но не хотела этого показывать, чтобы сестра вообще не распоясалась и не стала меня учить.В коридоре я быстро накинула на себя куртку, поправила шапочку и уже тогда помогла Кристе застегнуть молнию на ее куртке и одеть берет.Мама помахала нам рукой и улыбнулась на прощание. Я взяла Кристинку за руку и медленно побрела к ней к детскому саду.Наверное, у меня прогрессирующая паранойя. Мне все время казалось, что за нами следят, что высматривают, выслеживают. Казалось, что кто-то идет за мной и подслушивает все, что я говорю. Боже, мне даже казалось, что мои мысли для всех открыты и едва не завопила во все горло: читайте, кто хочет! Наверное, я окончательно сошла с ума.Кристина несколько раз что-то спрашивала о школе. Я отвечала скупо, словно разглашала секретную информацию. Снова стало не по себе, когда я увидела какую-то тень, мелькнувшую от дерева к другому дереву. Но я не дала себе возможности показать Кристе свои слабости и, радостно улыбнувшись, пошла чуть быстрее, буквально таща сестру за собой.- А в школе все сложно? – наивно полюбопытствовала Кристя.Меня такие вопросы смешили, но я изо всех сил удерживалась от смеха, понимая, что Кристинка сейчас обидчивая. Я постаралась придать лицу серьезное выражение и с важным видом покачала головой, но потом не выдержала и улыбнулась.- Нет, Кристин, просто… нужно учить и тогда все будешь понимать. – По дороге в детский сад я решила заняться Кристинкиным воспитанием.- А если я не буду учить? – тут же задала следующий вопрос Кристина.- Если не будешь учить, будешь получать двойки. А Павел, мама, Лера, твоя мама и я будем очень-очень ругаться, и ты будешь наказана за плохие оценки.Кристя нисколько не испугалась моих слов. Она недоверчиво посмотрела на меня, и в ее глазах возникло то лукавое выражение, которое бывает только у детей, они еще могут искренне смеяться, не выдавливая из себя смех.

- А какое наказание будет за двойку? – Кристинка подняла светлую бровку и пристально посмотрела на меня.Мне стало не по себе, но я улыбнулась и притянула сестренку к себе.

- Я точно не знаю, но могу тебя уверить в том, что сама принимать участие в твоем наказании не буду.- Почему? – удивилась Кристина. – Двойка – это же плохая оценка.- Согласна, - я кивнула. – Двойка – плохая оценка, но никакая плохая оценка не стоит того, чтобы тебя наказывать. – Я присела на корточки, обняв девочку за талию и притянув к себе. – Я никому не позволю тебя обидеть, - пообещала я. – Ты мне веришь?Я с напряжением ждала ответа. Кристина радостно улыбнулась и кивнула. Только тут я поняла, как мне не хватало общения с ней в последнее время. Да, я была очень глупа, игнорируя ее интерес и погружаясь в собственные страдания все больше. Ничего, я обязательно исправлюсь, и буду проводить с Кристинкой больше времени, чем было раньше. Она и сейчас радовалась тому, что мы просто идем рядом. Бедненькая, она тоже, наверное, по мне скучала…Мы продолжили дорогу в детский сад. У детского сада я резко остановилась, дернув Кристину за руку. Она удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала, хлопая длинными ресницами.Показывай дорогу. – Я постаралась выдать страх за волнение. Не думаю, что эта попытка прокатила бы с мамой, но Кристина… слишком маленькая, чтобы понять все нюансы.

- Хорошо.Кристина провела меня во двор и стала показывать на отдельные здания, рассказывая, где и что находиться.- А где вы занимаетесь? – Я разглядывала все с неподдельным интересом, любуясь на небрежные детские рисунки и аккуратные буквы, написанные детьми старшего возраста.- Здесь. – Кристя ткнула тонким пальчиком в одну из дверей. – Хочешь войти? – Она доверчиво подняла взгляд на меня.Я покачала головой и улыбнулась.- Иди, занимайся, а вечером я за тобой приду. – Я чмокнула ее в макушку и проследила за тем, как малышка вошла в комнату.- Все, теперь можно уходить.

Я с облегчением вздохнула и вышла с территории детского сада – мне здесь находиться не следовало, а то еще подумают, что я – ?детсадовец-переросток?. В школу я явно опаздывала, но думать об этом не хотелось – тем более что до школы оставалось два шага!

Первым уроком, как назло, была история, а я опоздала минут на пять. Я содрогнулась, представив, какая реакция будет у учителя, когда зайду в кабинет! В голове так и всплыли воспоминания о том, как он наказал меня за вмешательство в его рассказ, как довольная усмешка расплывается по надутым губам и он от радости сжимает пальцы, будто мое горло. Жуть!

Я поспешила войти внутрь громоздкого здания, даже не замечая, кто и где стоит. В коридорах было тихо, только из классов доносился ровный гул учеников. Первые три кабинета я буквально пробежала, держа сумку так, что она постоянно била меня по бедру и отбила весь бок. Кабинет истории находился в конце коридора, и коридор показался мне туннелем, по которому я бежала во сне, чувствуя за собой дыхание Тьмы. Я нервно оглянулась и резко перешла на шаг. От внезапного перехода дыхание сбилось, я задыхалась, ловила ртом воздух, а оттуда вырывались странные лающие звуки. Рядом со мной стояла низкая длинная скамейка, так что я села на нее, низко опустив голову, и старалась дышать ровно и глубоко. Слава Богу, мимо никто не проходил, а то начали бы приставать с расспросами или еще чего доброго вызвали бы ?скорую?! Только этого мне как раз и не хватало.

Когда дыхание выровнялось, я медленно поднялась и остановилась, решая, идти на историю или плюнуть и пропустить? Гордость пересилило страстное желание прогулять, ведь если я пропущу этот урок и заявлюсь на второй, учитель, Юрий Александрович, не удержится от язвительного замечания и разнесет на всю школу о том, что я пропустила его урок лишь бы не сдавать доклад, который я якобы не сделала. Нет, тогда позора не избежать, поэтому я решительно направилась к двери и, постучав в кабинет, вошла со словами:- Юрий Александрович, извините, я… - Когда я обернулась, слова застряли в горле – возле учительского стола стоял Марк!