4. (1/1)

Бен вошёл в дом и сразу же направился к огню — это казалось правильным. Он даже не заметил, что в гостиной был кто-то ещё, вернее, хозяин, — тот самый рыжеволосый мужчина, видно, только что вернувшийся домой.— Добрый вечер, сэр, — вежливо поздоровался Бен, хотя выглядел он довольно нелепо в голом виде, прикрытый большим полотенцем.— Здравствуй, Бен, — улыбнулся рыжий. — Я Дэниэл, Дэн. — Я вас помню, сэр, Дэн, благодарю, что вы мне помогали всё это время.— Всегда пожалуйста, — Дэн хлопнул Бена по плечу и сказал: — Скоро праздничный ужин, чуешь, как глинтвейном пахнет? Иди одевайся. Бен почти шустро взбежал по лестнице, чувствую странную лёгкость. Уже в комнате, выбирая одежду, он замер. Да! Лёгкость! В этом странном доме было ощущение, как в детстве, когда ты скачешь вприпрыжку! Бен давно не ощущал такого, поэтому замер, прислушиваясь к себе. Но нет, всё было именно так — свобода и защита. Он надел синие джинсы и светлую футболку, тщательно расчесал чуть отросшие волосы, улыбнулся своему отражению и пошёл вниз, к хозяевам странного дома-у-дороги.Праздничный ужин был совсем не диетический: запеченный окорок дикого кабана с чесноком и травами, густой гороховый суп с копченостями, картофельный салат, пирог с яблоками и глинтвейн. Бену, поскольку он ещё не восстановился толком после голодания, налили суп-пюре с индейкой и приготовили йогуртовые пирожные. За едой хозяева шутили друг над другом, делились впечатлениями о прошедшем дне. Грен жаловался, что живая ёлка с каждым годом стоит всё дороже и скоро придётся притаскивать ёлку из ситтина, там йольское дерево добывали духи. Дэн напоминал про йольское полено. Тами говорила о том, что полено готово и надо будет принести жертвы — молоко, мёд, вино и сало. Всех огорчали и радовали непрекращающиеся дожди: лучше дожди, чем лесные пожары, но как же сыро и мокро… Бен слушал их такие домашние разговоры, молча улыбался, отвечал на вопросы и просто наслаждался ощущением семьи, которой у него никогда не было.Потрескивали поленья, хозяева посмеивались и переговаривались, Герцог урчал у Бена на коленях, по всему дому разливался аромат хвои и вкусной еды. Странный праздник, странная компания. Но Бену хотелось поучаствовать в тех ритуалах, о которых они читали, когда искали истоки своего преследователя-духа.А ещё просто было интересно и весело наблюдать за хозяевами. Грен и Дэн так трогательно и привычно заботились о Тами и друг о друге, что Бен по-хорошему завидовал им. — Пора, — скомандовала Тами. Она взяла мисочку с медом, Дэн — кружку с молоком, Грен — бокал вина, а Бену вручили плошку с теплым ещё топлёным салом. В камине потрескивало здоровенное полено, всё в каких-то знаках, и Тами вылила на него мёд, произнося слова благодарности. Её мужчины сделали так же. — Бен, — кивнул на очаг Грен. Бен подошёл к камину и медленно вылил содержимое чашки на полено, уже не удивляясь вспыхнувшему цветному пламени. — А теперь мы будем пить, петь и травить байки, — радостно сказал Дэн. — Тами, гитары на месте?— Да, — кивнула та. — Бен, а ты поёшь?— Эм, я не профессионал, — смутился Бен. — Просто люблю петь всякие песни для души.— Чтобы петь для души, профессионализм не нужен, нужна душа, — сказал Грен. И они действительно пели до рассвета — разные песни, на разных языках. Пели, и пили вино, и рассказывали самые разные истории. Горели свечи, потрескивал огонь в камине, мурлыкал кот. Огоньки свечей отражались в ёлочных игрушках и в оконных стёклах. У Бена было странное ощущение безвременья. Возможно, именно так чувствовала себя Алиса, падая в кроличью нору?В любом случае, эти странные люди — хозяева дома-у-дороги — за несколько дней принесли ему столько добра, сколько он не чувствовал никогда. И эти объятия Тами… Будто у Бена вправду нашлась мама, через столько лет.Когда в восточные окна ударил первый рассветный луч, Тами поставила гитару в стойку и повернулась к Бену. — Послушай, — сказала она. — Мы очень старые люди. И мы, все трое, хотим предложить тебе стать нашим сыном по велению сердца и по закону. Сейчас усыновлять можно не только несовершеннолетних. Грен и Дэн согласно кивнули. — Бенджамин Тодд Линкольн, согласен ли ты стать нашим сыном и наследником? — выпрямившись, спросила Тами. — Согласен ли ты наследовать наше дело — дом-у-дороги? Согласен ли ты принять нашу поддержку, нашу заботу и наши правила?Бен хотел пошутить, что эти люди чересчур увлеклись мистицизмом, вот только давление и серьёзные лица хозяев дома не позволяли расслабиться. И слова, нет — СЛОВА — прозвучали очень буднично, но ото всей души.— Я, Бенджамин Тодд Линкольн, принимаю и соглашаюсь добровольно стать преемником и наследователем дома-у-дороги, клянусь соблюдать слово и право Пути.— Принято и услышано, — сказали хозяева в один голос. А потом Тами добавила: — Добро пожаловать домой, Бен.Тепло. Вот так это можно было охарактеризовать. Бен чувствовал это.Никто не кидался на него с криками: ?Ты потерялся, принц всех миров!?, но в этом доме было так уютно и безопасно.— Ну что, — встряхнулся Дэн, ставя свою гитару в стойку. — Кофе и бодрствование? Или спать пойдем?— Кофе, — решительно сказал Грен. — А мне пуэр, — улыбнулась Тами. — Бен, ты спать или продержишься до вечера? — Можно я просто послушаю?Бен прилёг на пол, прямо на мягкие то ли шкуры, то ли ковры. Музыка звучала настолько разная, что он даже не пытался вслушиваться. Было красиво, звучно, очень по семейному?— Уснул, — сказал Дэн через некоторое время. Тами встала, чтобы накрыть Бена пледом. — Совсем дитя, — вздохнула она. — Это не он дитя, — покачал головой Грен. — Это мы старики. Он очень вовремя пришёл. — Я связался с Эндрю, позвал его, — сказал Денис. — Он обещал заглянуть на днях. — Помните, когда я спрашивала, кто нам унаследует, Йодзу говорил, что всё устроится само? — спросила Тами. — Вот оно и устроилось. — Но учить его и учить, конечно, — вздохнул Грен. — Время есть, — сказала Тами. — Время у нас ещё есть...Бену снился лес. Высокие верхушки деревьев чуть колыхались. Ветер шевелил массив, глубокие тени смещались незаметно, чуть-чуть, слышались тихие шепотки… Ужаса не было. Впервые за долгое время не было кошмаров.Герцог устроился спать у Бена на плечах и вовсю мурлыкал. Хозяева ушли спать ближе к вечеру, подбросив дров в камин. Бен дремал у камина. Тами накинула на него тяжёлый плед. Пламя от камина не обжигало, но создавало уют. Бен даже не чувствовал всегдашнего напряжения, и очень надеялся, что неизвестный маг Эшу узнает, кто и почему убил его друзей. В какой-то момент Герцог слез с плеч Бена, устроился перед лицом и принялся шершавым горячим языком вылизывать ему нос и веки. — Хороший… хороший защитник… — прошептал Бен, почесывая твёрдый жилистый загривок. — Пойдёшь со мной охранять мои сны от кошмаров?Герцог благосклонно замурчал, взобравшись на законное место.Камин почти прогорел. Только искры пробегали по углям. От огромного йольского полена остался лишь лёгкий серый пепел. Окна с правой стороны понемногу светлели. Свечи догорели до конца, в блюдцах и подсвечника остались только потеки стеарина. Даже табачным дымом уже не пахло.Бен обнял кота. Такое наслаждение. Кто-то рядом, так приятно. Не надо лишних слов. А ещё очень ободряюще звучит мурчание. Как будто красавчик-кот всё знает о Бене, мистере Линкольне, и очень переживает за него.По лестнице простучали легкие шаги. В гостиную спустился Дэн. Герцог вытек из рук Бена и подбежал к Дэну, чтобы потереться о ноги. — О, котик-котик, доброе утро! — бодро сказал Дэн. — Бен, привет. И тебе доброе утро. Ты омлет с креветками на завтрак будешь?— А можно с твёрдым сыром и грибами? Или просто на масле с овощами? — Запросто! — сказал Дэн. — Пока умоешься, все будет готово. Тебе кофе или чай?— Кофе. Думаю, что сегодня я его переварю.Когда Бен пришёл в кухню, умытый и чисто выбритый, его ждала тарелка пышного омлета с грибами и сыром, сэндвичи с сыром и с копченым мясом и чашка кофе. Дэн как раз дожаривал свой омлет. — Приятного аппетита, — сказал он. — Можешь меня поспрашивать и позадавать вопросы, у меня где-то полчаса до выхода на работу.— Где ты работаешь? — сформулировал первый вопрос Бен. — Ты не волшебный?— Я не волшебный, — покачал головой Дэн, садясь за стол. — Я супервайзер смены дорожных навигаторов на орбитальной станции Звездочка. А на работу я хожу зеркалом. Зеркала в этом доме и в спортивном зале на Звездочке связаны. Чтобы мне на работу ходить и чтобы мои коллеги могли прийти в этот дом, если они хотят провести отпуск на Земле. — И это вы называете неволшебным, — немного нервно рассмеялся Бен. — Ходить на орбитальную станцию. Просто на работу. Извините, Дэн.— Давай на ?ты?, мы же семья, — предложил Дэн. — Не извиняйся. Ну да, у нас тут всё слегка не по-людски. Просто мы привыкли и не обращаем особого внимания. Вот у наших родственников на Земле-Новем — у них да, магия, чары, духи прислуживают… А мы всё сами, своими руками. — Мне легко работать руками, — немного застенчиво улыбнулся Бен. — И я всегда старался зарабатывать мозгами, чтобы никто не сказал, что безродный змеёныш бесполезен. — Ну, в собственном доме, как ты понимаешь, есть куда приложить руки, — сказал Дэн. — Убирают, конечно, роботы, а стирает машинка, но дел все равно всегда по горло. Грен когда-то потому и ушёл с дополнительной работы, чтобы не сваливать всё хозяйство на Тами. У нас сейчас удивительно пусто для Йоля, но, скорее всего, через день-два придут гости. Посмотришь, как мы их принимаем. — А гости приходят в любое время? Они просто входят в дом, потому что знают о нём или как-то видят?— Да, гости приходят в любое время, — кивнул Дэн. — Ты ешь, ешь. Они знают об этом доме, он есть на дорожных картах. Ну а те, кто приходит со Звездочки — их я привожу. Звездочка — очень высокотехнологичное место, и мои коллеги приходят сюда отдохнуть. Полюбоваться заповедниками, погулять по берегу океана, покататься верхом — тут рядом ранчо. — А можно спросить личное?— Спрашивай, конечно, — кивнул Дэн. — Зачем вам наследник? У вас нет детей? Вы же не такие пожилые, сами можете справляться ещё много лет.Дэн грустно улыбнулся. — Тами уже сто двадцать девять лет. Грену — сто двадцать. Я моложе, конечно, но… — Он вздохнул. — А детей у нас быть не может. Мы все бесплодны. Еще десять, может быть, пятнадцать лет — и Тами с Греном умрут. — Как же так… — Бен отложил приборы и уставился на Дэна. — Вы же так молодо выглядите. Почему? Нет, сто двадцать лет очень солидный возраст, но я даже не думал… Это сейчас такая медицина, что так повысилось качество и длина жизни? Или это вас так маги поддерживают?— В случае с Греном и Туу-Тикки это, конечно, магия, — сказал Дэн. — Но вообще сейчас есть процедура омоложения, точнее, оздоровления. Стоит она дорого, возможна не для всех, но, в общем, обеспечивает сто лет активной жизни. У нее куча ограничений, конечно. И образ жизни на многое влияет. У нас не так. Грен и Тами здоровы и бодры, хотя Тами всю жизнь своей трубкой дымит только в путь. — Это хорошо, но всё равно, мне не верится, может быть, можно ещё что-то придумать? Вы все можете пожить подольше, я хочу быть с вами со всеми, у меня такое ощущение, что я нашёл свою семью.— Я не знаю, можно ли что-то сделать, — вздохнул Денис. — Тами говорит… говорила… что когда их с Греном лечили, им обещали после лечения не меньше ста активных лет. Ну вот эти сто лет и подходят к концу. А как там будет дальше, мы просто не знаем. Да и никто не знает, наверное. Мы же не сидхе, чтобы жить столетиями. Мы люди. А люди — очень короткоживущая раса. Но мы будем с тобой столько, на сколько нас хватит, Бен. Даже десять лет — это не так уж мало. — Будем надеяться, что ?не меньше ста? — намного больше, верхний предел не оговорен, значит, можно надеяться на лучшее, — повеселел Бен. — Ты на работу? А какой у тебя график?— На Звёздочке сутки — сорок восемь часов, — принялся объяснять Дэн. — Смена — шестнадцать часов. Я работаю по смене в сутки. Плавающий график, в общем. — Как интересно, здорово увидеть все эти корабли, как в фантастических фильмах. Бен доел, убрал посуду в машину, налил себе остатки кофе. За окном было всё так же туманно и дождливо.— Такая погода тёплая, нет снега, а всё время сыро. Такая странная зима. Зато деревья и кусты не мёрзнут. За ними же тоже надо ухаживать, а то погибнут. Это Тами их разводит?— Тами, — кивнул Дэн. — Это же Сан-Франциско. Тут снег идёт раз в сто лет… в последний раз в две тысячи пятом шел, часов двенадцать пролежал. Розы у нас круглый год цветут. Он убрал за собой, подошёл к Бену и обнял.— Мне пора. Всё будет правильно, Бен. Ты наш. Ты пришёл домой.