Глава пятая. Холода (1/1)
Весенние капели и летний зной, от которого так хорошо прятаться под сенью деревьев, сошли на нет, уступив место золотисто-багряной осени. Она одела лес в свой пышный наряд, устилая шуршащими листьями всю землю, казавшуюся черной.
Ладора и Энна вытянулись и подросли. Потихоньку с их шкурок начал сходить пестрый пятнистый окрас, и оленята бегали и прыгали смелее. Их ножки окрепли, а глаза стали видеть зорче.
Но если оленята становились все взрослее и сильнее, то лес, в котором они жили вместе с мамой и изредка виделись с другими оленями из большого стада, словно старый олень, чах и умирал.Много дней подряд лес вымокал под проливными дождями, и шкуры оленей становились атласными и гладкими. Но они не смели прятаться от дождя, потому что были очень заняты поиском пропитания. Ведь совсем скоро снег укроет лесную чащу, и под ним очень трудно будет найти остатки осенней пожухлой травы. Олени торопливо подъедали пищу со своих угодий, зная, что суровой зимой им придется голодать.
Вернее, знала это мать оленят, а сами они, продрогшие и вымокшие, трясли ушками и робко переминались с ноги на ногу, пытаясь дотянуться до последних бледно-зеленых листиков на ветках.Когда зима укутала в свои белые одежды лес, Энна и Ладора не восхищались. Ледяное безмолвие сковывало природу, и она казалась погребенной навечно в снегах и тишине, давящей на уши. Редкая птица издавала тусклый вскрик, редкий зверек пробегал по чаще, оставляя хитрую вереницу следов на снегу. Олени топтали его острыми копытцами, пронзая сугробы насквозь. Но им было тяжело ходить по снегу: они падали в него грудью, едва пробираясь вперед, и с каждым днем еды было все меньше и меньше.
Маленькое оленье семейство пряталось за пригорком. Густые и колючие ветки терна оплетали овражек, защищая спины оленей от суровых ветров, а сугробы намели стены кругом них, так что спать здесь было спокойно и тепло. Но голод терзал несчастных лесных жителей, и, к сожалению, не все пережили эту зиму.
Мама была беспокойна: одна из дочек уже несколько дней не вставала, ничего не ела, даже когда она приносила под черный нос сухие и безвкусные лоскуты древесной коры - единственное, что осталось съедобного под конец зимы.
Талый снег, который олени месили копытами, служил водой, но Энна не пила. Она положила голову на промерзлую землю, съежившись и подтянув тонкие ножки к исхудалому тельцу.
Ладора тоже выглядела измученной, но ее глаза блестели - пусть голодно и устало.- Энна, поешь, - говорила она сестре, толкая ее твердым лбом. - Пожалуйста! Ма принесла кору, ты должна ее съесть!
Но Энна отворачивалась, так и не притронувшись к еде.По человеческим календарям стоял март, и природа потихоньку оживала. Снег начал сходить с земли, холод отпускал чащу, и на лугу появились первые зеленые ростки.
Энна в последний раз, слабо перебирая чрезмерно тощими ногами, вышла на луг под материнским присмотром. Оленята пощипали скудную травку, которая казалась им сладкой и сытной, и, утомленные, вернулись в свое укрытие, под сень терна. Ночь выдалась неожиданно теплой, и дул весенний ветер. Но наутро Энна так и не проснулась.