Часть 12 (1/1)

Александр Гордеев—?Не поеду! —?Ленка пыталась метать молнии, но получалось это у нее откровенно плохо. —?И не просите. Я и так у вас бываю чаще любого другого министра!—?У нас вообще только ты из министров теперь и бываешь, —?Лера протянула Емельяновой термокружку, над которой поднимался терпкий запах ягод и трав. —?Остальные предпочитают ЦКБ. Ну или военных врачей.—?Не поеду! —?Елена плотнее завернулась в огромный плюшевый плед, потрепала кошака, немедленно вскарабкавшегося ей на плечо, сделала жадный глоток и обиженно зашипела. —?Горячо… Саш, у нас и так тут филиал госпиталя, ну дай мне спокойненько поболеть дома, а? Я же знаю тебя, ты по своей доброй традиции решишь потренировать на мне своих новых интернов, а закончится все лошадиными дозами противобиотиков и УВЧ. А его я с детства терпеть не могу! А туууут,?— Ленка откинулась в подушках, щелкнула пультом, и на экране полетели кадры какого-то очередного полицейского сериала,?— будет тоже самое, только я пособием работать не буду! Ну Саааааш.—?Умяукали, кошаки,?— согласился я. —?Лер, набери ей цефпиром и литичку. Будем превращать Ленку в подушечку для иголок!—?Ох,?— притворно закатила глаза Емельянова,?— смотри, Гордеев, отольются мышке кошкины слезки!Елена ЕмельяноваСопротивлялась я, на самом-то деле, больше из желания спорить, и надави Сашка чуть сильнее, сдалась бы. Но Сашка давить не стал, и на меня неожиданно свалилась домашняя полная свобода. Насладившись возможностью проваляться в кровати ?до упора? под ленивое бубнение телевизора, я только к обеду сползла на кухню. Выпив чашку кофе и стакан ожидаемой травяной гадости от Лерки, я уселась у окна: во дворе резвилась малышня. Куча мала из детей и животных уже почти превратилась в гигантский снеговик на вполне натуральных ножках, похоже, Иркиных, когда появившаяся из-за дома Лиз мгновенно прекратила это занятие, уводя снеговичные заготовки домой, греться, сушиться и пить чай.Лиз развешивала в коридоре комбезы детей, а я почему-то вспоминала, как после таких же снежных приключений выкладывала сушиться на батарею варежки. Даже почудился характерный, ни с чем другим не сравнимый запах мокрой шерсти.На кухне стало шумно?— малышня спешила поделиться подробностями строительства снеговика, звери?— похрустеть сушкой.Я с улыбкой наблюдала за суетой обычного дня, когда ухо уловило негромкую мелодию, льющуюся из работающего в гостиной телевизора:—?С такою дивною судьбой, какое чудо, Боже мой,Что жили Вы на этой горестной земле…Взгляд затуманила память, а потом сама собой всплыла картинка: песчаный берег, плеск волн, закатное солнце, дощатый стол, в который с дрожанием втыкаются несколько охотничьих ножей… Радостный вскрик: ?Костя?!.. А потом та самая, коронная Андрюхина фраза:—?Спасибо всем, на сегодня, к сожалению, съемка закончилась…Сознание разделилось. Одна часть весело смеялась с Иришкой и Толиком, а вторая вспоминала, вспоминала, вспоминала. Вспоминала бешеный аллюр обычно спокойного Баланса, когда я думала только о том, как удержаться в седле, а конь рвался туда, вперед, за Андреем и Гизом, вспоминала посиделки под Костину гитару на конюшне, когда фоном к песням было фырчание лошадей, вспоминала невероятную по красоте Титову, любимый романс. А потом снова накрыл ужас, холодный, жуткий, когда в новостях прозвучало, что в Сочи разбился Андрей…И почему-то вдруг, именно сейчас, в предпраздничном декабре снова накрыло чувство злости на себя, за то, что успеваем не всегда и чувство обиды за тех, к кому не успели. А еще пришла почти ярость. Потому что забытые потери?— потери втройне.Дождавшись, пока дети усядутся за стол, я выскользнула в кладовку. Там, в огромных картонных коробках лежал мой архив: письма, статьи, рабочие и личные дневники, альбомы и пленки.Когда все коробки оказались на рабочем столе, я, покопавшись в ящике, вытащила общую тетрадь с горами на обложке, и, открыв ее, размашисто написала на первой странице: ?На грани экстрима?.Олег БрагинЯ ехал на дачу, где отлично молчалось, когда надо помолчать и подумать. В сумке не нашлось места для традиционных ?гостинных? подарков типа цветов, алкоголя и шоколада, но я точно знал, кому пригодится набор германских съемных лезвий, кто будет пищать от восторга от старенького фонендоскопа, такого, с историей, и кто мгновенно уткнется в потрепанный том избранных речей известных русских юристов. Ну, а любители погонять теннисные мячи первыми?— в этом я был уверен?— встретят меня на пороге. Для хозяев дачи подарок не нашелся, но я точно знал, что качество встречи от этого не пострадает.Я даже самому себе не смог бы объяснить: зачем еду и чего я жду. Наверное, пришел тот самый момент, когда хотелось поговорить или помолчать. В иное время я поехал бы к Нинке, но ей, занятой сынулей и Евгением, было явно не до меня.Грозившие дикими пробками Варшавка и Симферополька оказались неожиданно свободными, и на дачу я приехал отчаянно рано; взрослые явно были на работе.Однако дверь открыла Елена.—?Ты чего тут делаешь? —?умнее вопроса в голову не пришло.—?Живу я здесь, вообще-то, Брагин… Ну, а конкретно сегодня?— плюшками балуюсь! —?ехидно начала Елена, но тут же ?подобрела?, закуталась в плед, волочащийся за ее спиной огромной мохеровой мантией, и, пропуская меня, пригласила:?— Присоединяйся.Елена ЕмельяноваЯ поила Олега кофе, а сама отчаянно хотела снова оказаться в кабинете, из тишины которого меня выдернул Брагин. Там, на столах и креслах вольготно расположилось прошлое. Там, на столах чуть поблекшие и подернутые зерном старые пленочные фотографии соседствовали с гербариями, собранными по всей стране, а хрусткие конверты?— с ?отчетами о выездах, имевших место быть?. А еще там была тетрадь.Чуть раньше, перевернув первую страницу, я так же размашисто, как и заголовок, написала одно имя: Олег… А потом позволила себе не думать. А потом позволила памяти завладеть ручкой, и в четких синих строчках находила свое сама жизнь. Пробежка на уроке физры, боль содранной коленки, холод гор, постепенно отступающий под натиском тепла домика спасателей, поворот головы, взгляд таких знакомых глаз, сейчас неимоверно изумленных, дремота на плече. Устала рука, заболело запястье, как болело на турбазе в Каспийске, когда Олег и Витька пытались ?поставить? тогда еще мелкой мне волейбольную подачу, заныли плечи, как ныли после многочасовых скальных или ледовых тренировок, снова отчаянно зачесался содранный после падения с байком бок…—?Ленка, ты где? —?осторожно тронул меня за руку Олег и тут же стал мгновенно серьезным, профессионально перехватывая запястье.—?Отставить, доктор Брагин,?— усмехнулась я,?— диагноз уже поставлен и лечение назначено. И вообще, это хроника. Расслабься.—?Точно назначено? А если я Сашке позвоню? —?Олег меня немного не понял, пояснять не хотелось.—?Звони,?— согласилась я,?— только учти, что тебе дырявить свою шкурку я не позволю, Лерку буду ждать! И вообще, мне кажется, что ты чего-то сказать хочешь, нет?—?А… —?Олег быстро переварил информацию, а потом признался:?— Не знаю, если честно. Не…—?Короче: русская хандра им овладела? —?поинтересовалась я, а потом, мысленно закончив предложение, перепугалась, что Олег поймет меня превратно.—?Не знаю,?— повторил он, прячась за чашкой кофе.Я растерялась. Пора подведения итогов так или иначе настигает каждого из нас, и я была почти уверена, что с этой ситуацией справляться научились все. Олега в этот раз накрыло, видимо, сильно.***Негромко потрескивал камин, детки, набегавшись днем, задремали под крапивинскую сказку, а мы говорили. Пес положил голову на бедро Олегу, кошак свернулся воротником у меня. А мы говорили запоем. Это странный был разговор. Начавшийся с признания ?не знаю?, он перемежался то байками, то откровениями.В какой-то момент я поняла, что творится с Олегом. Живущий, как и мы все, на грани жизни и смерти, он только в этом году первый раз понял, по настоящему понял, что такое?— отвечать не только за себя. Тамара, потерявшая маму, новорожденная дочка, Марина?— реперные точки, спрессовавшиеся в несколько дней катком прокатились по нему, и не переломали, но… Он по-новой ощущал и оценивал свою жизнь, искал какие-то новые, дополнительные маячки и ориентиры.Я уже была готова повторить Олегу то, что несколько раньше внушала перепуганному Шилову, снова не подбирая слов и выделяя только суть, но Олег попросил:—?Пойдем, прогуляемся?Александр ГордеевМы с Леркой неожиданно рано приехали домой, где оказалось неожиданно тихо и пусто. В холле у камина дремали мелкие и Лиз, животины сплелись в клубок у камина, и только посаженной под домашний арест Ленки и Брагина, чья машина мерзла во дворе, видно не было.Лерка отправилась на кухню, разбираться с чаем и ужином, а я заглянул в кабинет в поисках друзей.Кабинет встретил пустотой и непривычным беспорядком. На полу лежал открытый фотоальбом в тяжелой бархатной обложке с металлическими уголками. На старой, еще черно-белой, явно самостоятельно напечатанной фотографии, Ленка улыбалась фотографу, прикрывая от огня костра гитару, спиной опираясь на колено крепкого светловолосого парня с хорошей открытой улыбкой. Лица еще нескольких людей были скрыты тенью и чуть подтерты временем?— амальгама с фотобумаги потихонечку облетала.На соседней фотографии этот же парень в явно форменной куртке позировал у дощатого домика в горах.—?Так вот ты какой, коллега,?— подумал я, увидев краешек медицинской эмблемы. —?Ну, будем знакомы. Спасибо тебе за Ленку!Я осторожно пристроил альбом на краешек стола, а взгляд скользнул по открытой тетради, лежащей на нашем с Леркой столе.…теперь уже не так больно, а ведь когда-то казалось, что это не прекратится никогда…Я вдруг понял, что может оказаться в этой тетради и быстро закрыл ее, ругая себя за незваное вторжение в чужую память…—?Саш, ужинать будешь? —?Леркин крик позволил окончательно избавиться от атмосферы кабинета, сейчас чуждой всем, кроме Лены, и я поспешил вниз.—?Чуть позже, Лер,?— проговорил я,?— пойду я наших потеряшек поищу.Елена Емельянова—?Эх, как в детстве! —?Брагин издал какой-то совершенно ухарский присвист и лихо сиганул вниз.Мой крик: ?Стой!? замер. Остановить впавшего в безбашенную радость друга он не успел.Олег развеселился как-то мгновенно, вдруг, сразу, а причиной радости была банальная горка, которую мужики заливали каждый год для ребятни. Горки, на которой каждую новогоднюю ночь собирался весь наш поселок, а в обычные дни оккупировали все детки.Олег умудрился удержаться на ногах ровно половину склона, плюхнувшись на попу после коварного излома склона, сверху незаметного… Помочь я ничем не могла, и все, что мне оставалось?— смотреть на полет друга вниз, кутаясь в огромный вязаный шарф.Приход в березу внешне выглядел совсем не страшным…Александр Гордеев—?Вот вы где! —?Ленку и Лысого я увидел, едва повернул за угол участка. Несколько помятый Олег и Елена, по самые глаза закутавшаяся в шарф, остановились, при этом Ленка ни на миг не прекращала что-то выговаривать Олегу.—?Марш домой, игольница,?— приказал я Ленке, стискивая Олега в объятиях и тут же присвистнул:?— оу! —?сморщившийся Олег подтвердил накатывающую тревогу.—?Сам сломал?— сам чини,?— нервно среагировала Ленка, поворачивая не к себе, а к нам во двор, явно в надежде застать дома Глеба. Я подхватил Лысого, набирая Лерку.Глеб Лобов—?Стой, придурок! —?я влетел в дом под разъяренный голос Сашки и растерянно остановился. —?Ты что, в этом спуске остатки мозгов выветрил? До ранения легкого и пневмоторакса доскачешься! О Глеб, привет. Принимай поломашку, чини!—?Ну, Лене я отказать не могу, Александр Николаич,?— я ехидно смотрел на Гордеева,?— но у вас все-таки поинтересуюсь: а оплата сверхурочных мне положена?—?Чего? —?Ленкино шипение слилось в одно с шипением Леры, и я остро пожалел о вопросе. —?Я тебе таких плюшек сверхурочных выпишу, а потом лещами заполирую. Хочешь?—?Тетенька, только не бейте,?— улыбнулся я Лене, подходя к Олегу. —?Ну, рассказывай, чего учудил?Александр Гордеев—?Знаешь, Сашенька, когда я говорила о филиале госпиталя, я все-таки не думала о таком применении дачи в прямом смысле слова,?— Ленка снова уютно свернулась в кресле, потягивая из огромной кружки капитанский чай. Олег растянулся на полу, закутанный в пару теплых спальников?— пол оказался единственной жесткой поверхностью, на которую Глеб согласился уложить случайного пострадавшего.—?Ты все еще не привыкла? —?Андрюха, устроившийся в ногах у Елены, посмотрел на нее с изумлением.—?Привыкла, любовь моя, привыкла. Я просто подумываю, что нам надо перепланировку или перестановку делать. Что-то кажется мне, что мы слишком долго жили без кабинета для этих эскулапов, да, друзья?—?Обломись,?— резанула Лерка, подливая нам всем чай,?— кабинет мы у себя,?— жена кивнула головой в сторону нашего дома,?— организуем. Иначе где тебя искать? Ты же в таком случае политическое убежище искать начнешь, разве не так?—?Мне политическое убежище надо было начинать искать сразу после скалодрома,?— подмигнула Лере Ленка,?— теперь уже поздно.***Мы довольно поздно засиделись. Как-то заговорились, заболтались, зачаевничались. Слишком соскучились мы по таким абсолютно спокойным вечерам, слишком их не хватало каждому из нас. Лерка, спрятавшаяся в моих руках, абсолютно моя, абсолютно родная и привычная едва не мурлыкала, Романов, казалось, вообще дремал, решив, как и я когда-то, что колени жены?— самая удобная подушка.И в этой тишине громом грянул звонок смартфона Лены.Мгновенно встрепенулись все. Ленка, отстранив Андрея, птицей взлетела на второй этаж, ринулась в кабинет. Я поспешил за ней.—?Генерал Емельянова, слушаю вас,?— я давно уже не удивлялся нашим способностям мгновенно переходить в штурм режим, но сейчас Елену было жаль. Она, уже раскопав смартфон под залежами старых бумаг, что-то записывала на листке ежедневника. —?Принято. Исполняю.Лена отложила смартфон, встряхнулась, сгребла в коробку бумаги со стола, аккуратно убрала в свой рабочий планшет ту самую тетрадь, подняла на меня глаза:—?Я получила приказ. Борт будет через,?— короткий взгляд на часы,?— пятнадцать минут. Прости.Андрей РомановПривычно короткие Ленкины сборы, короткие поцелуи детей?— и Лена обмякла в моих руках, чтобы спустя несколько секунд сбросить объятия. Преображение Елены в генерала Емельянову всегда происходило мгновенно.Почему-то именно сейчас, именно в этот вечер кухня и гостиная выглядели без хозяйки осиротевшими, отчаянно пустыми и гулкими. Я беспомощно огляделся, краем глаза поймав отсвет фар чьей-то машины в окне. Время для гостей было поздним, но это для нормальных гостей. У нас же их ждали всегда, и я попросил Леру:—?Поставь чайник.Тяжелые шаги на крыльце и стук в дверь неожиданными не были. Дед, почему-то очень довольный и счастливый, вошел на кухню, оставляя на плитке мокроснежные следы.—?Тааааак-с,?— немного по Дед-Морозовски пробасил он,?— что за сонное царство унылое? Али стужа снаружи уже не мила?—?Тоже мне, поэт выискался. Акын недоделанный,?— снова недовольно прошипела Лерка, и я был готов спорить, что она на зубах удержала некорректный вопрос: ?Чего приперся??. —?Малышня дрыхнет, не раздавите пациента, пожалуйста, господин генерал. Чай будете?—?Чай буду. И еду какую-нибудь буду. Но я на кухне сам похозяйничаю. А вы не теряйте времени, его мало. Нам и так хозяйку догонять придется. Андрей, не забудь ее лыжи, ботинки и комбинезон. И да, внуков будите!***Толик и Ирка приникли к иллюминатору. Там, внизу, раскинул свои золотые радиальные щупальцы ночной светящийся паук?— никак я не мог отказаться от такого сравнения, а я, не обращая внимания на красоту внизу, отчаянно жалел Ленку. Она, похоже, единственная не догадывалась об истинной цели ее ночной дороги, даже не смотря на то, что за штурвалом ее борта сейчас был Игорь. Остальным же было весело. Инъекция любви к горам, ненавязчиво сделанная Леной всем друзьям, свои плоды принесла: предвкушение гор ментолом разливалось по салону борта Шойгу. Чуть позже его пополнил принесенный вышколенной стюардессой глинтвейн?— самый горный напиток, который Ленка пила только в горах.Елена ЕмельяноваУют салона министерского борта был сейчас как-то отдельно от меня. Почему-то именно сейчас остро-остро накрыло одиночество, страшное мерным гудением турбин и своей неизбывностью. Видимо, что-то почувствовав, из кабины в салон вошел Игорь, протянул термос и большой красочный фотоальбом-атлас Барнаула.—?Соскучился? —?Игорь дернулся, а я выругала себя. Более тупого вопроса в данной ситуации мне найти было не суждено. Нервное движение плеча показало все отношение Маликова к сказанному, однако, ему хватило сил удержаться от лишних комментариев, и он шагнул в кабину. Щелкнул замок, снова оставляя меня одну. А я открыла термос, глотнула терпкий, на травах чай, потянулась к атласу и…***—?Лен, просыпайся! Меняем борт,?— Игорь смотрел внимательно. —?У нас короткий перелет до точки сбора.—?Куда? —?поинтересовалась я.—?Туда, Лен, туда. Полетели.Александр СеменовГлядя на радостное мельтешение малышни в окружении взрослых респектабельных и сановных мужчин, глядя на обреченно вышагивающего по коридору директора, глядя на абсолютно довольных Матвеева и Костю, я улыбался. Улыбался, понимая, что еще несколько часов, и тут, на склонах Каритшала будет твориться феерия, сказка, волшебство.—?Шубина кто-нибудь видел? —?громовой голос господина Кольцова властно пронесся по гостинице.—?Тимыч,?— как из-под земли вынырнула Катерина,?— Тимыч, угомонись. Он на площадке, изображает из себя плотину. Готовится сдерживать сель по имени Елена. Иди лучше в бар, там тоже есть дела важные!—?Иди сюда, великий и ужасный,?— абсолютно довольный Шойгу позвал друга,?— и угомонись уже. Вот, выпей димедрольчику, Александр Николаевич весьма рекомендует.—?Я без димедрольчика обойдусь,?— резанул господин Кольцов,?— ты мне лучше расскажи, как мы мою любимую Емельянову успокаивать будем?—?А никак, Тимофей Ильич,?— Романов абсолютно нагло вытащил рюмку из рук Шойгу, сделал глоток. —?Ее Игорь знатным успокоительным накачал, так что тайфуны не планируются. Как и лавины, надеюсь, да, Дим? —?Романов внимательно посмотрел на нашего главного спасателя. Тот несколько нервно кивнул, и, выходя, проговорил:—?Поеду-ка я прокачусь, проверю. Так, на всякий случай.—?Способность Елены наводить глобальный шухер достигла уровня ?Бог?? —?Кольцов с юмором смотрел на собирающегося Диму.—?Ну, с тобой, Тим, она точно сопоставима,?— Шойгу наконец-то выпил. —?И вообще, может, мы тоже прокатимся?Елена ЕмельяноваМеня постоянно клонило в сон. Дико, кошмарно, непостижимо. Глубокая ночь уже сменилась не только рассветом, но и ярким утром, искрящимся инеем в иллюминаторе, но меня даже не занимала картинка внизу. Отчаянно хотелось спать. Причем мозги понимали, что надо бы включиться в анализ ситуации, но в то же время тело буквально требовало сна, дабы набраться сил. Представить, какую ситуацию снова построила жизнь?— было невозможно. И я сдалась.***—?Прилетели, Лен,?— Игорь легонько потряс меня за плечо. Я выглянула в иллюминатор, но там, снаружи, был только снег. Много снега. Очень много снега. Игорь распахнул куртку, помогая одеться, протянул перчатки. —?Пойдем, нас ждут!—?А где мы? —?я предприняла очередную попытку уточнить, что стряслось, но Игорь снова отделался общими фразами, которые меня устраивали мало.—?Знаешь, с такой степенью конспирации вы, господа, действовали только тогда, когда шеф услал меня… Неееет… —?меня со всей неожиданностью накрыло озарение, а потом стало не до него?— я оступилась на скользком трапе, и не упала только потому, что меня успел подхватить Игорь. —?Убью!!!—?Ну вот, а говорили, что ты нынче не буйная,?— Егор, улыбаясь, поймал меня в объятия внизу трапа, мгновенно отойдя в сторону, ибо глаза Романова метали молнии, едва ли слабее моих.—?Вы очумели, деби… —?договорить Андрюха мне не дал, властно закрыв рот поцелуем. Я обмякла. Но едва Андрей прервал поцелуй, я разошлась пуще прежнего. —?Да вы с ума сошли! Да… Да башку с нас со всех посрывают, и это тот самый случай, когда никто не прикроет, ибо правы будут!—?Прикроет, Елена Евгеньевна. Есть кому прикрыть, —?негромкий голос заставил меня вздрогнуть. —?Отдыхайте! Это снова?— приказ!—?Прикроют? —?я внимательно посмотрела на говорившего. Тот кивнул. —?Тогда я чайку еще глотну и?— кататься, а вы, товарищ генерал армии,?— я усмехнулась подошедшему Шойгу,?— займитесь детским садом. Они у нас на лыжках еще не катаются, не старшенькие! Удачи!—?Лучше кофейку, Ленок,?— Маликов негромко шептал на ухо,?— а чаек мы сами допьем, он для усмирения буйной психики весьма-весьма полезен.Сергей МатвеевНебольшая группа людей на вершине Каритшала смотрелась даже как-то инородно на обычно многолюдном склоне, и я даже задергался чуток, глядя на то, как кто-то из мужчин затягивал клипсы ботинок, кто-то поправлял темляки палок или маски. И только одна фигура почти сразу же, с канатки, двумя резкими щелчками буквально впрыгнула в лыжи и толкнулась туда, вниз, в полет. Безукоризненная передняя стойка заставила подумать о том, что в свое время вот тут, на буграх, мы убивались не зря, сменилась карвом, и я вдруг поймал музыку ее полета, но все никак не мог решиться и начать свой спуск. Почему-то казалось, что один мой шаг на склон?— и я поломаю ее сказку, ее персональное волшебство.—?Да, парни, умеете вы обстоятельства создавать! —?я даже не сразу понял, чей голос услышал.—?Так нас этому учили,?— почти в унисон ответили мужчины, а потом Шойгу добавил:?— Романов, не спи!—?Э, нет, дед! —?Андрей, единственный из всех, к спуску был не готов: даже ненаживленные клипсы ботинок, маска на шлеме, а не на глазах, лыжи и палки в стороне. —?Я пойду коллег навещу, проведу, так сказать, инспекцию авансом, а то второй лавинки мне не избежать, а вот вы поспешите: Игореша не успевает за внуками. А Ирка, между прочим, на попу заваливается. Так что удачи, дед, удачи! —?Романов развернулся и широкими шагами направился в сторону базы МЧС.—?И как ты его, Серега, терпишь? Молодой, да ранний.—?Э, не скажи,?— не согласился Шойгу. —?Это не я его терплю. Это он, пожалуй, терпит. Я иногда думаю, что если бы не он, то Ленкины цунами были бы разрушительнее. И он прав: нас уже ждут внизу.Елена Емельянова—?Все, ребята, не могу больше,?— призналась я после второго спуска. —?И дышать больно, и засыпаю. Пойду-ка я в баньку и на массажик, а заодно присмотрю, что там с ужином. А вы?— отрывайтесь!—?Ленок, мы идиоты, прости,?— Гордеев схватился за голову. —?Поедем, сделаю тебе укольчик, а заодно и массажистам ЦУ выдам.—?Фиг тебе,?— неполиткорректно выразилась я,?— будем народные методы осваивать. И вообще, ты решил меня димедрольчика лишить кедрового? Сань, даже не пытайся! Это преступление государственного масштаба! Этого я тебе не прощу. И да, Андрюха, смени Игоря с дедом: они явно устали от наших пострелят! Все. Счастливо покататься!***Распаренная, размякшая от медовой бани и массажа, я зашла в ресторан.Официант материализовался рядом мгновенно, а еще через несколько минут мне принесли комплимент: крошечный бутербродик с ломтиком горячей картошки и селедкой, шедро посыпанный зеленым луком и запотевшая стопка кедрача.Я облизнулась.—?Елена Евгеньевна,?— шеф появился рядом, едва я справилась с комплиментом,?— мы тут приготовили примерное меню, посмотрите?Я быстро пробежала предложение.—?Нет, дорогой мой, нет. Идея отличная, и Вы правы?— я люблю Кавказ, но мы в Сибири! Так что отменяем все шашлыки-гедлибже-табака и прочие хачапури с чебуреками, а вводим пельмешки, уху, ну и соленья. Договорились?—?Легко,?— повар расплылся в довольной улыбке,?— но сейчас-то парочку чебуреков будете? С пылу, с жару?—?Сейчас буду,?— сдалась я. —?С удовольствием!Я жевала чебурек, запивая его глинтвейном, но видела не выкат Шерегеша, а Долинск, не снег, а спокойную гладь курортного озера, в котором отражалась старенькая однокресельная канатка и Кизиловка. Я снова, как в детстве, была абсолютно счастлива. Я была дома!…Дома. Только сейчас, подумав о доме, я поняла, что старая, из младенчества-детства песня о том, что ?…мой адрес не дом и не улица. Мой адрес?— Советский Союз??— обо мне нынешней. Я намотала столько километро-дней по стране, что родными стали не только Кавказ и Петербург, не только Москва и Крым, но?— вся страна. Сашка тогда был прав?— мы, конечно, тоже немного врачи, но только, врачуя раны Земли, мы врачевали и свои души. Я дожевала чебурек и поспешила в номер.***В этот раз Игорь, хозяин Елены, выбирая номер для меня, угадал: огромное панорамное окно, мягкий ковер, в котором утопали ноги, а самое главное?— камин. Мне отчаянно захотелось огня, и я уже было занялась растопкой, когда в номер несмело постучали.—?Открыто,?— крикнула я, как выяснилось Диме, который мгновенно отобрал у меня полешко и топорик.—?Лен, позволь я, дрова?— не женское дело.—?Легко,?— улыбнулась я Диме, усаживаясь в кресло-мешок. —?Ты чего пришел-то? Покатался бы?—?Да я так, готов к разносу,?— покаялся тот, чиркая спичкой. Мгновенно взметнулось пламя, камин несильно загудел.—?Ну тогда рассказывай, что ты уже натворил,?— усмехнулась я. —?И присаживайся к огню, не стой столбом!—?Сейчас, еще щепок наделаю, и… —?Дима занялся дровами. —?Каяться мне не в чем, но ты же все равно уже увидела что-то.—?Дим,?— я усмехнулась еще раз, добавив в голос сарказма,?— то есть ты на самом деле считаешь меня той самой свиньей, которая грязь везде найдет? Да еще и наглой свиньей, плюющей на своих? Диииим,.. —?парень совсем сник, а я успокоила:?— могу тебе пообещать, что обо всех увиденных мною недочетах ты узнаешь от меня лично, ну, на крайний случай?— от Андрея. А вообще, для анализа твоей работы мне надо самой тут поработать, понимаешь? Поработать, а не посмотреть со стороны. Лично я к этому сейчас не готова. А тебе вот я предлагаю приехать к нам весной, как только сезон тут у тебя закончится. Поработаешь в Ногинске, готова спорить?— ты на многие вещи по другому сам смотреть станешь. Годится?—?Годится,?— успокоенно улыбнулся Дима, перекладывая охапку щепок в специальную корзинку у камина и отошел, чтобы убрать топорик. А я вздрогнула, ибо дверь за его спиной открылась властной рукой…—?Елена Евгеньевна, что же вы не сказали, что приболели? Мы бы перенесли это мероприятие,?— пришедший говорил с участием, а я крикнула:—?Дима, очнись!Вздрогнувший Дима как-то нелепо покачнулся, выронил топор, и только реакция мужчины, толкнувшего Диму на меня, спасла парню ногу: топор падал явно неудачно.—?В стане спасателей прибыло,?— усмехнулась я,?— примите мои поздравления,?— и тут же закашлялась, услышав в ответ неожиданно-ожидаемое:—?Служу России!***Когда улеглась суета, вызванная гостевыми визитами, я налила бокал коньяка и открыла привезенную с собой тетрадь. Никогда раньше я не казалась самой себе сентиментальной, но сейчас мне было важно вспоминать и вспомнить. Знакомых и незнакомых, самых родных, таких, как Валерка, и совершенно чужих, но оставивших след, таких, как маленькая девочка, смытая волной в море. Всех.Потихонечку пустел бокал, а страницы тетради заполняли немного рваные, нервные записи. Тяжелые, казалось бы навсегда забытые события и факты, ушедшие в небытие люди снова оживали на разлинованных листах, а мне становилось легче, как ни странно.Андрей РомановЗа Ленкой к ужину я поднялся вместе с Сашкой. Жена спала у камина, умотанная то ли нервами, то ли перелетом, то ли болезнью. Сашка засуетился у стола, разбирая принесенную с собой аптечку, а я просто легонько тронул Ленку за плечо, опускаясь перед ней на колени.—?Ой, а я сама не заметила, как уснула,?— солнечно улыбнулась Лена, напрочь игнорируя мельтешение Гордеева у стола. —?Нам пора? Идемте?—?Сашка, прекрати волну гнать,?— посоветовал я другу,?— не истери.***Соленья и рыбка сменились янтарной ухой, а потом пельменями, кедрач лился рекой, и я уже подумывал о том, что надо срочно вызванивать сюда Куратова, ибо утро предстояло быть томным, но ни у кого даже в мыслях не было прекратить этот долгий теплый вечер?— слишком редко удавалось вот так собрать за одним столом тех, кому достаточно было даже полуфраз. Мы купались в этом вечере, как в теплом море, и каждая его секунда была драгоценней алмаза.И только глубокой ночью, когда у стола остались мы вчетвером, Сашка, как мне показалось, магию вечера разрушил, задав короткий вопрос:—?Лен, а что там было?Вопрос был слишком нелепым, но Лена, как выяснилось, его поняла, и ответила, улыбаясь привычно солнечно и открыто:—?Реанимация, Саш, реанимация. Тебе ли не знать, как это важно!Расшифровывать мысль Лена не стала, но, видимо, ответа ее было достаточно: Сашка удовлетворенно кивнул.***Уже потом, намного позже, когда прошедшая зима отступила, в весенней просыпающейся Москве Ленка протянула мне общую тетрадь. Поколебавшись, я открыл ее, и вздрогнул, прочитав: ?На грани экстрима?…