Глава 31 (1/1)

К вечеру усилился ветер и заметно похолодало. Казалось, вот-вот из темных, нависших буквально над самой крышей туч польет сильнейший ливень. Наверное, все-таки соберется, рассеянно подумал Григорий. Он прошелся по пустому полутемному коридору, постоял несколько мгновений около запертой двери в бывшую свою спальню, которая вот уже много лет служила комнатой Ларочки, а теперь стояла запертой, погладил блестящую ручку и направился вниз.В доме стояла мертвая тишина: час поздний, Любушка, совершенно измученная, заплаканная и смертельно бледная, рано ушла к себе. Лара находилась при ней, пыталась отвлечь разговором, развеселить, разумеется, по мере возможности, поскольку и у нее самой также было тяжело на душе.Григорий спустился в переднюю, заметил полоску света, пробивавшуюся из-под двери в гостиную. Постучав, он вошел, рассеянно кивнул Ларисе Викторовне, которая сидела в кресле у камина и бездумно листала какую-то книгу. Григорий присел на диван, стоящий напротив камина и глубоко вздохнул.—?Как там Люба? —?спросила Лариса Викторовна, отложив книгу в сторону.Григорий пожал плечами:—?С нею Лара, и я не стал им мешать. Да и мне, пожалуй, пора…—?Поздно уже,?— отозвалась Лариса Викторовна,?— думаю, вам лучше остаться. Кроме того, и непогода разгулялась.Она повернулась к окну, за которым ничего уже нельзя было разглядеть из-за сгустившихся сумерек.—?Теперь уж Левушка, должно быть, на подъезде к Киеву,?— сказал Григорий.Лариса кивнула, по-прежнему не отрывая взгляда от окна.—?Вы не переживайте так,?— сочувственно взглянул на нее Григорий. —?С ним не случится ничего дурного.Лариса промолчала, лишь еще раз кивнула. Григорий уже и не помнил, сколько раз ему сегодня пришлось произнести эту фразу.***Отъезд свой Лев Петрович назначил на раннее утро, поэтому остаток вчерашнего дня был посвящен сборам, приведению в порядок дел и прощанием с родными.Собственно, вчера, ближе к полудню, Григорий по просьбе Китти заехал в Червинку. После спектакля, когда он зашел поздравить ее, она заявила, что очень устала, и потому ему нет нужды утруждаться, дабы проводить ее домой. Григорий, разумеется, немного расстроился, поскольку возлагал большие надежды на этот вечер: очень уж хотелось провести его с ней вдвоем. Но раз Китти сказала ?нет?, то значит ?нет?. Вообще говоря, отношения их были… так скажем, несколько странными. Она явно испытывала к нему если и не всепоглощающую страсть, то во всяком случае, явное расположение и пожалуй, даже симпатию. Она не говорила ему о своих чувствах, более того?— даже и не заикалась о том, что произошло, и что она думает по этому поводу. А Григорий ни о чем не спрашивал, поскольку боялся, что слова могут разрушить установившуюся меж ними хрупкую гармонию. Он приезжал к Китти всякий раз, когда у него выдавалась свободная минутка, а она?— радушно принимала его, опять-таки, если у нее не было неотложных дел. Разговоры их крутились преимущественно вокруг Любушки, или же они предавались воспоминаниям об Анне Львовне, иногда беседовали о театре,?— словом, обо всем, кроме того, что произошло между ними. Григорий не знал, как долго это будет длиться, но положа руку на сердце, ему вовсе не хотелось думать об этом. Он в очередной раз предоставил событиям идти своим чередом, а там… Ни к чему загадывать!На другое утро после премьеры ?Отелло? Китти лично нанесла ему визит еще до завтрака, а когда с трапезой и, если так можно выразиться, всеми прочими, весьма, стоит заметить, приятными делами было покончено, поинтересовалась, собирается ли он сегодня ехать к Червинским.—?Обещал,?— пожав плечами, отозвался Григорий. —?Лариса Викторовна вчера вечером напомнила еще раз, что они ждут нас к обеду.Китти улыбнулась одними уголками губ:—?Нас? —?спросила она.—?А разве Люба тебя не приглашала? —?ответил Григорий вопросом на вопрос.—?Приглашала, конечно,?— кивнула Китти,?— просто… меня несколько удивило это ?нас с тобой?. Они все знают?—?Ну,?— развел руками Григорий,?— не знают, так догадываются. А разве это имеет какое-либо значение?Китти вздохнула:—?Разумеется, никакого.После чего она тут же сменила тему. Однако же, поехать вместе с Григорием в Червинку она не смогла, так как ее срочно вызывали в театр на репетицию. Юная дебютантка неожиданно заявила, что больше в этом театре не останется ни минуты, ее игру никто не оценил, значит, делать ей тут попросту нечего. Посему она собирает вещи и нынче же вечером отбывает домой в Харьков. Директор театра в отчаянии рвал остатки волос на лысеющей своей голове и причитал, что де конец ему пришел: все билеты проданы, полный аншлаг, сам господин губернатор обещал почтить своим присутствием, а тут вдруг этакий скандал. Господин Батурин, впрочем, не растерялся и предложил отдать роль Дездемоны госпоже Райской; а уж с ролью Эмилии, справедливо решил он, справится любая другая актриса театра.Пожелав Китти успеха, Григорий отправился в Червинку один, где и застал членов семейства весьма обеспокоенными и встревоженными. В доме же царил полный переполох: Лариса Викторовна, стараясь изо всех сил казаться спокойной, следила за тем, чтобы все вещи Льва были собраны, дабы не забыть что-нибудь нужное; Ларочка помогала матери, время от времени бросая на брата взволнованный взгляд. Сам же Лев бестолково суетился и просил мать и сестру не волноваться попусту. Савелий, старый дядька Льва, помогал носить вещи молодого барина, после чего заявил, что пойдет лично проверить, как там запрягли коляску, а то не дай боже ?что сломается, и панычу придется задержаться в дороге?. Настасья то и дело шмыгала носом и терла покрасневшие глаза, но на нее никто не обращал внимания. Павлина тоже украдкой вытирала слезы концом передника, повторяя при этом, что обязательно напечет Льву Петровичу в дорогу пирогов с мясом и капустой. Любушка не отходила от мужа, держала его за руку и тоже безостановочно всхлипывала. Не хватало одного Василия Федоровича, но он, как выяснилось, был занят: нужно было помочь Софье Станиславовне с домашним хозяйством, а сверх того?— заехать в Нежин, в лавку. Он приехал уже к вечеру, успев таким образом проститься с Левушкой.После того, как со сборами практически было покончено, Лев решил отправиться на кладбище.—?Мне бы хотелось навестить могилу papà перед отъездом,?— объяснил он родным.Лариса Викторовна кивнула и молча обняла сына. После она отправилась проверить лично, все ли вещи должным порядком уложили в экипаж, а Люба ушла с Ларой?— отдать распоряжения насчет обеда.—?Хотя,?— вздохнула Ларочка,?— вряд ли сегодня кто-нибудь станет обедать с аппетитом.—?Что ж,?— сказал меж тем Лев,?— тогда я пойду. К обеду как раз уже и вернусь. Может быть,?— обратился он к Григорию,?— составите мне компанию?—?С удовольствием! —?ответил Григорий.Всю дорогу Лев молчал и смотрел себе под ноги; Григорий тоже не говорил ни слова. Он прекрасно понимал, как Лев сейчас должен чувствовать себя, ведь будущее, что ждет его, настораживает, может быть, даже пугает. Здесь он оставляет привольную и спокойную жизнь, родных, жену, которая, оказывается, ждет его ребенка. Увидит ли он их когда-нибудь?.. Впрочем, вполне возможно, что ему сейчас кажется, что ничего страшного с ним произойти не может. Да и потом, ему ведь довелось уже нести службу и даже в бой ходить. Во всяком случае, однажды Лев обмолвился, что вроде бы на Кавказе побывал.Неожиданно Григорий вспомнил, как он уезжал в армию и заехал попрощаться с родителями. Мать рыдала горючими слезами и все никак не могла успокоиться, прижимала его к груди и повторяла, что кабы ее воля, она никуда не пустила бы ?свет очей своих?.—?Ну, будет уж, будет вам, Анна Львовна! —?недовольно поморщился отец. —?Он же мужчина как-никак, а не девка сопливая!Потом он подошел к Григорию, положил руку ему на плечо, пожелал удачи, а после, как говорится, сел на любимого своего конька: принялся толковать сыну о чести рода Червинских. Григорию следует приложить все силы, дабы не посрамить своих предков и приумножить славу их фамилии.—?Гляди, Гришка! —?строго взглянул на него отец. —?Война?— это тебе не парады да попойки. Взрослей словом, сын, взрослей! Пора уж.—?Не извольте беспокоиться, papà! —?усмехнулся Григорий.Он был зол на отца, поскольку казалось, тому все равно, что сын может погибнуть. А главное для него?— какая-то там мифическая ?честь рода Червинских, слава и достоинство их благородных предков?. Любопытно, что отец вообще понимает под этим? Хотя, чего уж там, никакого секрета нет: дед отца когда-то давно отличился в военной компании, кажется, против турок, вот с тех пор про него и слагают в семействе всяческие байки. Впрочем, если Григорию удастся проявить себя, то тогда отец наконец поймет, что он тоже чего-то стоит…Когда же вокруг него грохотали орудия, свистели пули и рвались ядра, взметая огромные черные клубы земли и дыма, уши заложило от громких криков и стенаний, первое, что вспомнилось Григорию это слова отца: ?Там тебе не на параде и не в кабаке?. И вдруг подумалось, что, пожалуй, отец вовсе и не насмехался над ним. Вполне возможно, что так он выражал свое беспокойство. Ведь не могло же ему быть совершенно все равно, верно? Теперь-то, спустя много лет, Григорий окончательно понял это, а тогда он просто отмахнулся от подобной мысли и окончательно укрепился в том, что из этого кромешного ада надо выбираться. Любой ценой! Поэтому-то он укрылся в редуте, перевел дух, после чего взвел курок, приставил пистолет к бедру и выстрелил. Одна из самых больших его ошибок, за которую впоследствии пришлось дорого заплатить…Лев положил на могилу цветы, вздохнул, проведя ладонью по надгробному камню.—?Я тут подумал,?— глухо проговорил Лев,?— что он мог бы мне сказать? Нельзя ведь утверждать, что я всегда вел себя как подобает любящему и послушному сыну. Собственно, я всегда об этом думаю: и когда мне удается сделать что-то стоящее, и когда влипаю в неприятности.—?Сейчас он бы тебе сказал, что с тобой не случится ничего плохого. И ты не должен даже и тени сомнения допускать в том, что вернешься и проживешь долгую, счастливую жизнь здесь, в этом доме, со своей семьей. Ну, и еще, конечно, прибавил бы, чтоб ты не вздумал делать глупости, наподобие твоего непутевого старшего братца.Лев обернулся, взглянул на Григория с улыбкой:—?А знаете,?— проговорил он,?— я ведь сейчас только понял: как хорошо, что вы приехали сюда. И мы узнали друг друга.—?Верно,?— в тон ему отозвался Григорий. —?Пусть мне тогда и казалось, мы никогда не перестанем быть чужими друг другу, но сейчас я вынужден признать, что ошибался. За все это время я… вы все стали очень дороги мне.—?Как и вы мне. Да, признаюсь, поначалу я был не очень-то расположен к вам, но потом многое поменялось. Во многом именно вашими стараниями Катерина Степановна узнала правду о своей дочери, потом вы вместо меня вызвались стать секундантом на дуэли с Вольдемаром. Также вы помогли моей сестре, когда произошел тот скандал… Я бы хотел попросить вас, Григорий Петрович еще об одной услуге.—?Разумеется, я все сделаю.—?Не оставляйте их своими заботами и дальше. Лару, маменьку, Любу. —?Он помолчал и прибавил совсем тихо:—?И ее?— тоже.Григорий, разумеется, без труда понял, о ком идет речь. Он кивнул и протянул брату руку:—?Можешь не сомневаться. Даю тебе слово.—?И еще,?— вспомнил вдруг Лев,?— если что… Нет-нет, не перебивайте меня! Я же прекрасно понимаю: может случиться что угодно. Так вот. У Любы дитя будет к концу осени, она мне сегодня сказала. В общем, я ее об этом попросил, теперь вот вам говорю: если родится мальчик, то, во-первых, пусть нарекут его Петром. В честь papà. А во-вторых, если вдруг я все же не вернусь, то… о нем тоже позаботьтесь. Замените ему отца. Хорошо?Григорий зажмурился, чтобы Лев не увидел выступившие у него на глазах слезы, сжал руку брата, а потом резко притянул его к себе и обнял.—?Благодарю за оказанную честь! —?проговорил он. —?Но, право слово, это излишне, с ролью отца ты и сам прекрасно справишься, я уверен.—?Но тем не менее,?— отозвался Лев,?— помните все же о моей просьбе. И исполните ее, если вдруг…—?Обещаю! Памятью отца клянусь тебе,?— прошептал Григорий,?— что сдержу слово! Но я, как уже сказал, убежден, дитя свое ты сам вырастишь. Ну, а я буду ему, или ей, как уж там Бог распорядится, любимым дядюшкой, который никогда не отчитывает даже за самые отчаянные проказы и не приезжает в гости без подарка.—?Если будет дочь, то Люба решила назвать Екатериной,?— прибавил Лев. —?Думаю, это справедливо.—?Вполне,?— улыбнулся Григорий. —?Что ж… идем? А то как бы нас не хватились дома.Уже ближе к вечеру со сборами было покончено, и Лев, попрощавшись в последний раз с семьей: матерью, сестрой, братом и женой,?— уехал.Лара поцеловала брата в обе щеки, быстро вытерла глаза, сказала тихо, что все будут ждать возвращения Льва в скором времени.—?Смотри, сестренка, Косача своего не изводи совсем уж попреками да капризами,?— подмигнул ей Лев. —?А то знаю я тебя!—?Вот еще,?— Лара вновь смахнула со щеки непрошеную слезинку,?— до твоего возвращения слова поперек ему не скажу! Кто ж еще наши споры разрешит-то, кроме тебя! —?Они посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись…Лариса Викторовна обняла сына, перекрестила его:—?Пусть Бог хранит тебя, сынок! —?голос ее дрогнул, и она закусила губу, дабы не расплакаться при всех.—?И вас, maman,?— Лев поцеловал ей руку. —?Не переживайте, все будет хорошо!Люба бросилась мужу на шею, расплакалась, без конца повторяя, что безумно любит его и не хочет отпускать.—?Ну, полно, полно, Любушка,?— мягко отстраняя ее от себя, проговорил Лев,?— я ведь не умер, в конце-то концов. И… не переживай, не терзайся, тебе ведь вредно. А со мной, заверяю тебя, все будет в порядке!—?Я знаю,?— сказал на прощание брату Григорий,?— что говорить тебе: ?Береги себя!??— не совсем правильно, пожалуй. Ты?— офицер, и потому прекрасно знаешь, как себя вести в бою. Но… матушка твоя права: Господь да убережет тебя! Ради твоего ребенка и ради всех нас.Дождь расходился все сильнее, но они все еще долго стояли на крыльце, глядя на подъездную аллею, туда, где скрылся за поворотом экипаж…***—?Я понимаю,?— вздохнул Григорий,?— как вам сейчас тяжело. Но надо держаться.—?Вы правы,?— кивнула Лариса Викторовна. —?И знаете ли, я давно уж научилась этому не слишком-то, признаюсь честно, легкому делу. Кроме того, такова уж участь офицера?— служить Государю и Отечеству. Тут ничего не поделаешь,?— вздохнула она. —?Нам остается ждать, надеяться и молиться, чтобы беда обошла нас стороной.Григорий пристально вгляделся в ее усталые глаза, в очередной раз поразившись выдержке и хладнокровию этой женщины. Ведь очевидно же, что она просто старается ?держать лицо? и не показывать свою слабость. Неожиданно Григорию вспомнилось, как отец быстрым шагом спустился вниз по лестнице в тот самый день, когда должна была состояться дуэль с Алексеем Косачем. Когда Григорий в компании Даниила Кадочникова и Натали вернулся с победоносным видом домой, отец, непривычно бледный и взволнованный, приблизился к нему. Он быстро оглядел Григория и, будучи не в силах совладать с собой, притянул к себе, но тут же отстранился, точно стеснялся этого своего порыва. Тогда Григорию стало смешно: в самом-то деле, неужто отец и впрямь переживает, да может ли такое быть. Теперь-то ему ясно и понятно, как белый день, что отец, вне всяких сомнений, волновался за него. Он же не мог знать, что никакой дуэли попросту быть не могло, так как Косач к тому моменту уже был мертв…—?Думаю,?— улыбнувшись, дабы хоть немного приободрить ее, проговорил Григорий,?— теперь забот у вас будет предостаточно: Люба скоро подарит вам внука. А там, глядишь, время пролетит быстро, и Лев вернется.—?Да,?— согласилась с ним Лариса Викторовна,?— вы правы. А мрачные мысли стоит гнать от себя как можно дальше.На другое утро Люба выглядела уже не такой измотанной и удрученной, судя по всему, отдых пошел ей на пользу. За завтраком они с Ларисой Викторовной обсуждали, как лучше обустроить детскую, а потом Люба попросила разрешения пригласить Китти в гости.—?Пусть побудет у нас несколько дней, разумеется, если вы не против, матушка,?— опустив глаза и чуть покраснев, произнесла она.—?Что ж, пускай приезжает,?— отозвалась Лариса Викторовна,?— тебе ведь это доставит радость, милая моя.—?Благодарю вас! —?просияла Люба.—?Думаю, что Катерина Степановна слишком занята в театре,?— вставил свое слово Григорий.—?Я бы хотела,?— тихо прибавила Люба,?— попросить вас еще кое о чем, матушка. Дядюшка Мишель отдал мне в приданое Белоцерковку, вот я и подумала, что… может быть, стоит отдать это имение моей матери? Там она смогла бы жить спокойно.Лариса Викторовна в ответ неопределенно пожала плечами, а Григорий уставился на нее любопытством. Неужели же она так легко согласится отдать бывшее свое родовое имение Китти? Впрочем, тут есть еще вопрос: захочет ли Китти принять такой подарок, пусть даже и от дочери. С другой стороны, если подумать, то пожалуй, это было бы неплохо. Может быть, Китти позволила бы ему помочь навести в имении порядок, а потом оставила бы сцену, поселилась там в тишине да покое…Однако, высказать свое мнение по этому поводу Григорий не успел, поскольку завтрак прервало появление Ларочки. Быстрым шагом она вошла в столовую, остановилась подле матери и воскликнула:—?Маменька, позвольте мне остаться здесь на несколько дней! Я не хочу больше жить в доме Василия.Григорий отодвинул чашку с недопитым кофе: ну, вот, извольте! Новые заботы и неприятности?— тут как тут.—?Что стряслось, милая? —?спросила Лариса Викторовна у дочери.—?Никак, вы поссорились с Василием Федоровичем? —?предположила Люба, сочувственно взглянув на Лару.—?Не то чтобы поссорилась,?— вздохнула Лара, усаживаясь за стол,?— но просто… Софья Станиславовна вчера вечером получила письмо. Марианна Федоровна приказали долго жить. Чахотка, говорят, свела ее в могилу.—?Господи боже мой! —?всплеснула руками Лариса Викторовна.—?Вот так новости,?— пробормотал Григорий.—?Бедная пани Косач! —?вздохнула Люба.—?Но это еще не все,?— Лара наставительно подняла палец вверх. —?Это еще только начало! У Марианны, как выяснилось, осталось трое детей. Причем, все они?— от разных мужчин!Григорий так и крякнул от неожиданности сего заявления: выходит, не врали местные кумушки, когда шептались украдкой, что дочь Софьи Косач пошла по дурной дорожке.—?Младший ее сынок, Феденька, будет жить со своим отцом,?— продолжала между тем Лара свой рассказ,?— последним и единственным, стоит сказать, законным мужем Марианны. А вот две старшие дочери остались без призора. Муж Марианны, насколько я поняла, терпел их в своем доме, пока она сама была жива. А теперь, он пишет, что отправляет их в пансион для сирот и незаконнорожденных. Софья Станиславовна же и Вася без обиняков заявили, что, дескать, не позволят этому свершиться, и поэтому они решили забрать девочек к нам.—?Что ж,?— отозвалась Лариса Викторовна,?— думается, это весьма разумное решение.—?Справедливо! —?согласился Григорий.—?Ну уж нет! —?возмущенно воскликнула Лара. —?Я решительно против того, чтобы они приезжали сюда и оставались в нашем доме! Из-за этого-то я и поругалась сегодня с мужем и не вернусь к нему, пока он не согласится оставить этих девчонок в приюте!