Глава 11 (1/1)

—?Да в сущности,?— развел руками Григорий Петрович,?— рассказывать особо нечего.Лев закусил губу и некоторое время молча буравил единокровного брата взглядом. Пока он мог только догадываться, что он сейчас поведает, но каким-то внутренним чутьем уже понял: разгадка близка. Значит, очень скоро ему будет чем порадовать Екатерину Степановну.Григорий же Петрович тем временем уселся поудобнее и продолжил свой рассказ:—?Как я уже сказал, только что совершенно случайно мне посчастливилось встретиться с девушкой, которая представилась Любовью Андреевной Тихвинской. Я был поражен ее сходством с Кит… с мадам Райской. А так как эти Тихвинские купили, насколько мне известно, имение Лидии Шефер, то… даже и не знаю, что теперь думать. Возможно, они находятся в родстве и Катерина тоже каким-либо образом связана с ними? Ну или,?— развел он руками,?— у меня просто разыгралось воображение. В таком случае, Лев Петрович, просто не берите в голову!Лев встал, достал из буфета второй бокал, налил еще коньяку и протянул Григорию:—?Хотите? —?спросил он, протягивая бокал.Григорий Петрович кивнул в знак благодарности и взял протянутый ему бокал. Лев вновь уселся в кресло и, сложив руки на груди, рассматривал Григория, который задумчиво вертел бокал в руках. Интересно, думал Лев, решится ли он все-таки искренне рассказать обо всем? На его месте Лев, наверное, не смог бы вот так сразу признаться малознакомому человеку в, мягко говоря, не слишком-то благовидных поступках.—?Так значит, вы думаете, что Тихвинские могут оказаться родственниками Катерины Степановны? —?спросил Лев, решив прийти брату на помощь.Григорий Петрович пожал плечами и разом опрокинул бокал коньяка:—?Я не знаю, что думать, Лев Петрович,?— отозвался он. —?Что, если эти люди связаны как-нибудь с покойной Лидией Ивановной родственными связями? Или же сама Катерина… Она ведь тоже жила в том имении какое-то время… Простите! —?прервал он сам себя. —?Но мысли мои действительно путаются. Словом, давайте я начну с самого начала.—?Пожалуй,?— вздохнул Лев,?— я вам помогу.Что ж, раз Григорий Петрович решился, значит, настроен серьезно. Получается, ему можно доверять, а кроме того, он может оказаться полезным. Пока еще Лев не знал, как именно, но чувствовал?— без помощи ему будет тяжелее.?— Вы ведь тоже были знакомы с Катериной Степановной, верно? —?проговорил Лев. —?Она ведь родилась и выросла здесь и была крепостной нашего отца. А вырастила и воспитала ее, как я понял, его первая супруга, сиречь ваша матушка. Потом вы… начали преследовать ее, так?—?Китти вам обо всем рассказала? —?прищурился Григорий Петрович.Лев кивнул:—?В тот самый день, когда она приезжала в гости.—?Да,?— проговорил Григорий Петрович со вздохом,?— именно так все и было. Я был в ту пору еще молод, только-только вернулся домой из армии, встретил ее… В детстве, знаете ли, я почти не обращал на нее внимания. Когда она родилась, мне было около шести лет, у меня были уже свои гувернеры, а с ней нянчилась в основном Павлина. В двенадцать лет я уехал на учебу в Германию, потом?— в Петербург, ну, а после уже отправился на военную службу. Так что, увидеть здесь, в родном доме такое нежное и прекрасное создание?— это явилось для меня сюрпризом. Вот я и… так скажем, не смог устоять перед ее красотой. Она же выбрала другого.—?Косача,?— кивнул Лев. Удивительное дело, но семейство Косачей и в те далекие годы также оказалось связано с семьей Червинских.Григорий в очередной раз вздохнул:—?Верно. Потом случилось так, что Алексей Косач погиб, и полагаю, мне нет нужды говорить, при каких обстоятельствах. Впрочем, сейчас это к делу и не относится,?— проговорил он.—?Именно после его смерти, как я понял, отец и перепродал ее той самой соседке. Шефер. —?Лев заметил, что Григорий при этих словах тут же отвел взгляд. Некоторое время он смотрел в одну точку, потом еще раз коротко вздохнул и заговорил:—?Да. Вы знаете, чем больше я думаю сейчас об этом, тем яснее понимаю, что отец был необычайно проницательным человеком. Разумеется, он видел мою заинтересованность, если не сказать одержимость Китти, поэтому-то и сделал то, что сделал. Во-первых, чтобы досадить мне за то, что я вынудил его расстаться на какое-то время с Ларисой Викторовной, матушкой вашей (он тогда только-только сошелся с нею). Помимо же этого он прекрасно знал, куда меня может завести чувство мое, и… вполне возможно, хотел оградить от этого. Ведь Китти никогда не уступила бы мне по доброй воле, а ежели я, окончательно потеряв голову, решился бы силой добиться своего, то это, бесспорно, вызвало бы скандал. Ведь рано или поздно слухи дошли бы до моей супруги. А ежели она узнала бы обо всем, то оставила бы меня безо всякого сожаления, чего я не желал и не мог допустить. Ну о том, что Лидия Ивановна после смерти Косача, в которого была безнадежно влюблена, повредится в уме, разумеется, ни отец, никто другой знать не мог…Лев усмехнулся: в первый раз про Наталью Александровну, жену Григория Петровича, он услышал еще в детстае от Александра Васильевича. По его словам, на ее долю ?выпало множество страданий?, поэтому она ?приняла решение отречься от мирской жизни?. В детстве он, конечно же, плохо понимал, что это означает, после же узнал, что Наталья Александровна Червинская, в девичестве Дорошенко, совсем недолго наслаждалась семейным счастьем. В один далеко не самый прекрасный день случилась трагедия: она потеряла ребенка, который родился раньше срока и не выжил. Больше она родить детей не смогла, с мужем их отношения после такого удара окончательно испортились, и Наталья Александровна приняла постриг.—?И что же было дальше? —?спросил Лев у Григория.Тот лишь пожал плечами в ответ:—?Я так думаю, что вам известно об этом лучше, нежели мне. Китти удалось бежать от Лидии Шефер, я пытался ее разыскать, но тщетно. А потом… Словом, пока мысли мои были заняты тем, как вернуть Китти домой, я упустил время уплаты долга банку, фактически потерял имение, а в довершение всего?— под ударом оказались мои честь и репутация. Я лишился всего. Но это, полагаю, к делу не относится.Лев задумчиво покачал головой. Что ж, раз уж принял решение, то довольно болтать без толку. Мало того, что они теряют время, так еще и неприятные воспоминания могут серьезно ранить, чего доброго, Григорий Петрович окончательно замкнется в себе, и тогда Льву придется действовать в одиночку. Раз он решился открыть душу, значит, намерения имеет серьезные. Выходит, довериться ему можно. В конце концов рисковать иной раз тоже необходимо.—?Вот что,?— в упор посмотрел он на Григория,?— довольно ходить вокруг да около. Прежде всего, я думаю, мне тоже необходимо познакомиться с этою нимфой. Просто чтобы убедиться окончательно в правоте ваших слов. За этим, впрочем, дело не станет. А потом… Нет, прежде я также должен кое о чем вам поведать. В общем… дело обстоит следующим образом: в то самое время, о котором вы только что поведали, когда вы разыскивали Катерину Степановну, оказались кругом в долгах и вознамерились… —?Лев осекся, глянул исподлобья на Григория, чуть закашлялся, для вида, и продолжил. —?Словом, именно в то самое время она, Катерина Степановна, вышла замуж за некоего Жадана Андрея Андреевича. Кажется, он был довольно обеспеченным человеком, коли способен был выкупить наше имение.Григорий удивленно приподнял брови:—?Муж Китти выкупил?..—?А вы не знали? —?переспросил Лев, усмехнувшись. —?Ну да, он заплатил необходимую сумму, отпустил тут всех на свободу, потом думал передать дом то ли губернатору, то ли еще кому… Я уже не помню, честно говоря. Кончилось же все тем, что Жадана этого попытались убить прямо у алтаря, когда они с Катериной Степановной венчались.—?Об этом мне говорила Павлина,?— кивнул Григорий. —?Вскоре вернулся отец и отсудил имение обратно. Я же в ту пору валялся в госпитале… А вы,?— он улыбнулся,?— только-только увидели свет, Лев Петрович.—?Отец любил вспоминать,?— вздохнул Лев,?— как незадолго, буквально за несколько дней, как мы должны были переехать сюда, в Червинку, я впервые сказал: ?Домой!?. Мое первое слово, представляете? Видимо, они с матушкой так часто повторяли это, обсуждая свое возвращение, вот я и запомнил. ?Видите, Петр Иванович,?— сказала отцу матушка,?— нашему сыну, как и вам не терпится оказаться в родном доме?.Григорий улыбнулся ему в ответ:—?Жаль все же,?— тихо проговорил он,?— что я… что не было меня с ним рядом в те дни. С вами со всеми. Иной раз я думаю… ладно! —?он нервно махнул рукой и закусил губу. —?Мы отвлеклись, кажется.—?Так вот,?— Лев сделал вид, что не заметил его минутного смущения,?— теперь самое интересное: Катерина Степановна с мужем уехали в Киев. И вскоре у них родилась дочь, которую они нарекли Любой. Любушка?— так ее называла сама Катерина Степановна. Она говорит, что решила дать девочке имя Любовь?— в честь той любви, что соединила их с супругом, спасла от бед. Любовь Андреевна Жадан. Когда ей было года два, муж Катерины Степановны умер, а через несколько лет она познакомилась с господином Тихвинским.—?Вот это да! —?Григорий хлопнул себя по коленке.—?Понимаете теперь, верно? —?хмыкнул Лев. —?Андрей Александрович, старший брат нашего нового соседа, хотел было даже жениться на Катерине Степановне и признать дочь. Но вместо этого он увез ее в Петербург и помог поступить на сцену. Дочка же осталась в его доме под присмотром нянек и гувернанток. Но свадьбы не случилось: сначала Катерина Степановна получила скорбную весть о гибели Любушки. В доме Тихвинского случился пожар… А потом и сам Андрей Александрович объявил вдруг, что женат, и решил вернуться к своей супруге.—?Вот мерзавец! —?вырвалось у Григория, но он тут же прикусил язык. Лев, заметив это, промолчал, хоть у него и вертелась на языке: ?А сам-то!?—?Госпожа Райская,?— продолжил Лев,?— поведала мне свою печальную историю, попросив при этом свести ее с Михаилом Александровичем, в надежде на то, что он скажет, где похоронена Любушка. И тут вы говорите мне, что увидели девушку, как две капли воды похожую на Катерину Степановну в юности.—?Так вы считаете, что этот самый Тихвинский обманул ее и попросту… украл дочь?—?Ну, трудно сейчас сказать, что им двигало. Учитывая, конечно, что Любовь Андреевна и якобы погибшая Любушка Жадан?— один и тот же человек. Но сами посудите: она?— воспитанница Тихвинского, очень похожа на Катерину Степановну, лет ей примерно семнадцать-восемнадцать. Вы не находите, что совпадений слишком много?—?Но зачем этому самому Тихвинскому понадобилось так жестоко обманывать Китти? —?спросил Григорий.—?Ну, скажем,?— задумался на мгновение Лев,?— наследство. Ведь Жадан был богат. А Катерина Степановна сказала мне, что все, что она получила от мужа, перевела на имя дочери. Любушка была главной ее наследницей.Они помолчали несколько минут, а потом Лев быстро поднялся на ноги:—?Идемте! —?махнул он Григорию рукой.В нем вдруг проснулся поистине охотничий азарт. Он чувствовал, что напал на след: тут явно кроется какая-то тайна, и потому он просто обязан разгадать ее. От этого зависит благополучие и спокойствие Катерины Степановны. Ну и заодно?— ее расположение… А кроме того, и о себе ведь тоже следует позаботиться.Решительным шагом Лев направился в кабинет. Не обращая внимания на Григория, который на некоторое время застыл, точно вкопанный, на пороге, молча оглядываясь по сторонам, Лев уселся за стол и принялся рыться в ящиках. Где же оно? Явно же где-то здесь, поблизости! Пусть то, что ему сейчас так нужно, окажется под рукой: в одном из ящиков стола. Поскольку в этом случае не придется лезть в бюро или того хуже?— в сейф. А если матушка поймет, что он трогал ее бумаги?— ему несдобровать. Льва передернуло, стоило только вспомнить, как однажды, где-то с полгода тому назад, мать застала его в ту самую минуту, когда он пытался подделать ее подпись на закладной.—?Ты совсем рехнулся, милый мой Лев Петрович?! —?напустилась она на него. —?Это уже переходит все границы! Неужто тебе так трудно просто прийти и сказать прямо: ?Я, мол, проигрался в пух, maman, не соизволите ли вы в очередной раз выплатить мой долг?!? Будто бы мало я пересылала тебе в свое время в Петербург, и будто мало ты уже пустил на ветер! В то время, заметь, как я работаю не покладая рук, дабы наше состояние, которое отец твой наживал, не жалея себя, сохранить и приумножить. Ради вас же?— тебя и твоей сестры!Лев принялся было объяснять, что попросту не хотел беспокоить матушку, ведь у нее и без того забот хватает. А он, ну, так уж вышло, проиграл значительную сумму, и притом в долг.—?Разумеется,?— всплеснула руками мать,?— а когда тебя посадят в тюрьму за подлог, мне сразу станет спокойнее!—?Матушка…—?Вот что, дорогой, запомни раз и навсегда: никогда не смей ввязываться в подобного рода мерзкие махинации! Не смей позорить себя и свое доброе имя! На сей раз я прощу тебя и заплачу твой долг, но чтобы это было в последний раз. И я не шучу, Лев Петрович, а предупреждаю вас серьезно! Ежели еще раз ваши кредиторы появятся на пороге, от меня лично они ни гроша медного не получат. Может быть, если посидите хоть денек в долговой яме, то поумнеете немного.—?Maman! —?укоризненно взглянул на нее Лев.—?Все, хватит! —?отрезала она. —?Видел бы вас сейчас отец, со стыда бы сгорел из-за вас.Если уж мать принялась называть его на ?вы?, то, как говорят, пиши пропало. Это означает, что она не на шутку разозлилась. Пришлось Льву клятвенно заверить ее, что больше он к игорному дому и на десять шагов не подойдет. А потом… он просто не мог отказать Вольдемару. Да и поначалу Лев думал, что просто зайдет, посидит там с приятелем за компанию. Бокал, другой… Коньяк в том заведении всегда был отменным. Дальше уже все пошло по накатанной: денег с собой у Льва тогда было на пару не особо крупных ставок, но ему повезло: он сразу сорвал неплохой куш. Вольдемар же, как на грех, уговорил его сыграть еще. Лев поставил на кон все, что получил, и вот тут-то фортуна от него отвернулась. Он проигрался, выпил еще?— для храбрости, а после попытался отыграться. При нем был старинный отцовский перстень с печаткой. Мать преподнесла ему в подарок, сказав, что, во-первых, это память об отце, посему Лев должен носить его с гордостью. А еще?— пусть перстень напоминает Льву о том, что должно ему, как наследнику, всегда помнить о чести рода и никогда не совершать поступков, способных опорочить его. Он вынужден был поставить фамильную драгоценность на кон, в надежде отыграться, но увы. Ему снова не повезло. ?Прости, отец!??— горестно прошептал он тогда, поднимаясь из-за стола. Конец того вечера, вернее сказать, ночи Лев не запомнил: слишком много выпил. Наутро же Вольдемар навестил его и протянул ему проигранный перстень.—?Откуда?! —?только и мог вымолвить Лев.—?Мне удалось его отыграть. На, возьми!—?Я твой должник, Вольдемар, навеки вечные! —?просиял Лев.—?Да уж,?— усмехнулся приятель,?— кроме фамильной драгоценности, без малого шесть с половиной тысяч. Но я… готов простить тебе долг, друг мой.—?Что я могу отдать тебе взамен? Проси все, что хочешь! —?воскликнул Лев.—?Много я не попрошу,?— пожал плечами Вольдемар. —?Только одно: руки твоей сестры.—?Да я согласен и без того. Но… сама Лара? И маменька.—?Вот и попробуй уговорить их.Но ведь легко сказать?— уговорить. Где уж тут, когда Лара упряма, точно сто ослов! Да еще этот Косач постоянно под ногами крутится. Слава богу, сейчас он убрался восвояси и больше не вернется. Пришлось уж постараться, но выхода-то другого нет. Остается только надеяться на то, что Лара ничего не узнает. А коли узнает, то особо зла держать не станет?— простит. Лев еще и потому так ухватился за эту историю о дочке Катерины Степановны, что очень хорошо понял: если вдруг слова Григория Петровича правда, и им удастся разгадать тайну Тихвинских, то помимо всего прочего, Вольдемар больше не сможет диктовать ему свои условия. Так что, дай боже, чтобы дело окончилось успешно, потому что в этом случае Лев со всех сторон окажется в выгоде.Где же в конце концов эти бумаги?—?Слава богу! —?обрадовался Лев. —?Не придется устраивать тут беспорядок, а потом оправдываться,?— пробормотал он, доставая из нижнего ящика увесистую тетрадь в кожаном переплете и резную шкатулку.—?Подумать только! —?одновременно с ним воскликнул Григорий Петрович. Он по прежнему стоял в дверях, глазея по сторонам, точно ребенок, которого впервые привели в кондитерскую лавку. —?Здесь почти ничего не изменилось,?— пожав плечами, проговорил он, поймав недоуменный взгляд Льва. —?Знаете, вот когда я вошел в гостиную, то почти ничего не узнал, будто бы приехал совсем в другой дом. А здесь… точь-в-точь все так, как я запомнил.—?Ну, да,?— грустно улыбнулся Лев,?— матушка ничего здесь не меняла… Запретила. Сказала: все здесь останется так, как было при отце.—?Разве что портрета матушки вашей здесь, разумеется, прежде не было,?— тихо произнес Григорий Петрович.Портрет висел прямо напротив письменного стола; отец часто повторял, что хочет каждую минуту видеть матушку и любоваться ее красотой. А не залюбоваться было трудно: матушка была чудо, как хороша, в праздничном атласном платье цвета слоновой кости. Волосы ее были уложены в высокую прическу, украшенную цветами. На шее?— жемчужное ожерелье, которое матушка и по сей день надевает по праздникам или когда собирается куда-нибудь с важным визитом. Это, как она не раз говорила, подарок отца на свадьбу. Да и портрет, стоит сказать, написан был вскоре после сего знаменательного события. Наряд же этот (Лев давно уж знал эту историю наизусть) матушка не шила специально, просто ей ?несказанно повезло купить его в магазине готового платья?, и именно в нем мать венчалась с отцом.—?Отец говорил: этот портрет прекрасен тем, что почти так же хорош, как и оригинал. Впрочем, мы с вами здесь не затем, чтобы предаваться воспоминаниям о прошлом и говорить о портретах… Вот?— взгляните-ка лучше,?— он поманил Григория Петровича, дабы тот подошел ближе и раскрыл тетрадь.—?Что это? —?спросил Григорий, заглядывая ему через плечо.—?Это одна из расходных книг,?— отозвался Лев,?— как раз та, где матушка записывает все свои траты на благотворительность. —?Он принялся перелистывать тетрадь, торопливо пробегая глазами исписанные красивым, ровным почерком страницы. —?Где-то здесь должно быть… строительство нового госпиталя,?— бормотал он,?— ежемесячное пожертвование Нежинскому собору Николая Чудотворца… Ну где же оно?—?Что вы ищите? —?в который раз уже переспросил Григорий Петрович.—?Вот! —?Лев только что не подпрыгнул от радости на месте. Слава Богу, матушка всегда аккуратно ведет все записи. —?Вот оно! ?Сиротскому приюту при Ильинском монастрыре?— согласно установленному порядку, две тысячи пятьсот пятьдесят рублей. Год 1876, месяца января, пятого дня?. Значит, письмо с распиской тоже должно быть где-то здесь.Лев раскрыл шкатулку и принялся перебирать лежавшие там письма и накладные. Самое главное?— потом аккуратно все сложить и вернуть на свое место, дабы матушка не заподозрила, что он рылся в ее бумагах, иначе бед не оберешься. Зато если у него все выгорит… Вот тогда он и вздохнет спокойно!Письмо с приложенной к нему распиской о получении средств нашлось быстро: вся корреспонденция за истекшие полгода лежала сверху.—?Смотрите,?— Лев протянул Григорию Петровичу письмо. —?И обратите внимание на адрес. Он, думаю, нам пригодится.—?Досточтимой пани Червинской… Спешу, как обычно, уведомить Вас о получении тех средств, что мы получили, и в которых, вне всяких сомнений, испытывали превеликую нужду, о чем прилагаю, как и подобает, следующую расписку. Молюсь о здравии Вашем и детей Ваших… Игуменья Григория. —?Что это? Не понял Григорий Петрович. Он повертел в руках письмо, несколько раз прочитал адрес на конверте и протянул его обратно Льву.—?Это, как вы можете видеть, адрес приюта для сирот в Чернигове. Собственно, в нашей губернии он, можно сказать, единственный в своем роде. Он принимает детей, оставшихся без родительского попечения, причем вне зависимости от происхождения. Там их воспитывают, обучают грамоте, готовят к последующему обучению тому или иному ремеслу: девочек?— швейному, например, а мальчиков?— работе в какой-нибудь канцелярии письмоводителями. Ну и тому подобное. Нередко детям выпадает счастливый случай, и их берут на воспитание. Вот, к примеру, наши знакомые и деловые партнеры, поставщики материалов на кожевенную мануфактуру, Терещенко, купцы первой гильдии. Они удочерили девочку именно из этого приюта, теперь, говорят, не нарадуются на нее.—?Все это прекрасно, но как это может нам помочь? —?спросил Григорий Петрович.—?Откуда-то Тихвинские должны были взять на воспитание девочку. Даже если они и пытались выдать ее за родную дочь, все равно должны остаться какие-то бумаги, свидетели. Из воздуха-то она не могла возникнуть! Вот мы и проверим, вдруг она каким-то образом оказалась в приюте, а потом была взята на воспитание.—?Вы сказали, что она жила у Тихвинских, и именно там Китти ее оставила,?— возразил Григорий. —?Так что им не было нужды прибегать к помощи приюта, если только они не хотели замести следы и решили спрятать девочку там, а потом забрать, как чужую.А он умен, как там ни крути,?— подумал Лев. Весьма толковое соображение: лишнее подтверждение тому, что он не ошибся, когда решил привлечь Григория Петровича в качестве помощника. Правда, сейчас придется преподнести ему еще один сюрприз, причем, далеко не самый приятный.—?Ваши соображения, Григорий Петрович, кажутся мне разумными. Посему, поступим мы с вами так: для начала вы передадите моей сестре письмо Косача. —?Лев вздохнул: ничего не поделаешь, придется, доставить Ларочке несколько неприятных минут. —?А я тем временем отправлюсь к Тихвинским с визитом. Скажу, ехал по делам и завернул на огонек. Думаю, мне удастся увидеть эту таинственную мадемуазель. И вот тогда уже станет окончательно ясно: не напридумывали ли мы с вами ерунды. Если все так, как вы говорите, и наши предположения не лишены основания, то… думаю, нам стоит отправиться в Чернигов и побеседовать с почтенной игуменьей. Кстати,?— решился он выпустить парфянскую стрелу,?— вы ведь знакомы с нею. Когда-то давно в миру ее звали Натальей Александровной Дорошенко.***Всю дорогу до имения Тихвинского Лев вспоминал бледное и обескураженное лицо Григория Петровича. Вряд ли он ожидал, что бывшая его супруга теперь живет в монастыре и занимается тем, что помогает несчастным обездоленным детям. Вообще говоря, странно, что Григорий Петрович думает только о Катерине Степановне, ведь насколько можно судить, перед Натальей Дорошенко он виноват не меньше. Впрочем, Бог ему судья…—?Лев, какими судьбами, mon ami! —?радушно встретил его Вольдемар.Лев столкнулся с ним прямо у ворот подъездной аллеи: старый приятель как раз готовился сесть верхом на коня и, судя по всему, отправиться на прогулку.—?Да вот,?— пожал плечами Лев и спешился,?— думал прокатиться в Нежин, но прежде решил заехать к тебе.—?Вовремя,?— усмехнулся Вольдемар,?— я собрался прогуляться немного, воздухом подышать. Скучно здесь, видишь ли. Но теперь, когда ты здесь, может быть, пройдем в дом? Пропустим по бокальчику?—?С радостью! Ты разве сумеешь припомнить, когда я отказывался? —?рассмеялся Лев. —?Что Михаил Александрович, не приехал еще? —?спросил он, пока они поднимались по ступенькам.—?Со дня на день должен быть,?— ответил Вольдемар,?— сам жду его. А у тебя какое-то дело к papa?—?Да нет, право, просто… спросил, ты ведь говорил мне недавно, что он вот-вот прибудет из Петербурга. Кроме того, матушка на днях собиралась устроить званый обед и пригласить вас.—?А знаешь,?— подмигнул ему Вольдемар, пропуская впереди себя в гостиную,?— мне иной раз кажется, что мы, то есть, наши семьи могли бы породниться, и притом не единожды. Papa женился бы на твоей дражайшей матушке, я?— на твоей прекрасной сестре, ну, а ты… ежели пожелаешь, конечно, на моей сестрице. Только представь, как бы мы зажили все вместе одной большой семьей! Разумеется, объединив наши капиталы. Да нам равных бы не было во всей Черниговской губернии!—?Пустое, друг мой! —?отмахнулся Лев. —?Ты же знаешь: что касается моей матушки, то она наотрез отказала твоему батюшке и, кажется, даже не один раз. Вряд ли она изменит свое решение. Что до меня, то я тоже не горю покуда желанием обзаводиться семьей. Так что,?— улыбнулся он,?— придется нам обойтись только, так сказать, одной частью твоего блестящего плана. Я говорю о тебе и Ларе, конечно же.—?Это хорошо,?— тут же недобро прищурился Вольдемар,?— что ты не забываешь нашего с тобой условия.—?Я человек слова, Вольдемар.—?Отрадно слышать, mon ami, ну и когда же…Вольдемар не договорил, потому что в тот же самый миг послышались чьи-то легкие шаги, а вслед за этим распахнулась дверь и в гостиную впорхнула юная девушка лет примерно семнадцати-восемнадцати, одетая в легкое шелковое бело-голубое платье.—?Володечка, милый, скажите, а где… —?заметив в комнате незнакомца, она тихонько ойкнула и замерла, точно изваяние, прижав ладони к зардевшимся щекам.—?Тебе чего надо? —?резко обернувшись к ней, грубо спросил Вольдемар. —?Тебя в пансионе твоем научили врываться в гостиную, точно пьяные извозчики в кабак?—?Ох, простите меня, Володечка,?— пролепетала девушка,?— я… вовсе не хотела. Я не знала, что у вас гости. Я хотела лишь спросить…—?Никого не интересует, что ты там хотела! Я тебе уже сказал: если у тебя возникают какие-то вопросы?— решай их со своей компаньонкой. Я тебе не служанка и не экономка.Глаза девушки наполнились слезами, и она поспешно опустила голову. Вольдемар же поморщился, точно от зубной боли:—?Лучше поздоровайся, как полагается, с нашим гостем. Вот, Лев Петрович, извольте?— рекомендую вам Любовь Андреевну, мою милейшую кузину. А это,?— указал он глазами на Льва,?— наш сосед и мой лучший друг?— Лев Петрович Червинский.—?Это честь для меня?— познакомиться с вами, Лев Петрович,?— робко улыбнулась Любовь Андреевна, поднимая на Льва глаза.—?Мое почтение, сударыня! —?стараясь не выдать своего волнения, проговорил Лев и поцеловал ей руку.Любовь Андреевна же тем временем, точно завороженная, смотрела ему в глаза, и Лев мысленно благодарил Господа: застенчивость и растерянность этой девушки сейчас играли в его пользу. Да, Григорий Петрович совершенно прав: она и впрямь походит на Катерину Степановну, точно младшая сестра или родная дочь. Одни эти синие глаза чего стоят, нежный и спокойный взгляд, словно она уже давно знает тебя, как доброго друга, или маленькие точеные ручки (он специально чуть замешкался, когда поднес к губам ее миниатюрную ладошку).—?Поди лучше распорядись, чтобы нам чаю принесли,?— велел сестре Вольдемар.—?Да, конечно! —?кивнула Любовь Андреевна, после чего поспешно вышла.—?Неужто приглянулась? —?усмехнулся Вольдемар. —?Так может быть, отметим сразу две свадьбы?—?Как Бог рассудит! —?прошептал Лев, глядя на закрывшуюся за Любовью дверь.Он изо всех сил старался держать себя в руках и сдержаться, хотя на деле ему хотелось кричать от радости. Что ж, вот теперь он точно убедился в том, что рассказ Григория?— не просто выдумка или плод больного воображения. В истории о дочери Катерины Степановны, как оказалось, и впрямь есть белые пятна. Что-то тут явно не чисто, а значит?— пора действовать и помочь правде выйти на свет божий.