Глава 10 (1/1)

В абсолютной тишине и полном одиночестве хорошо думается…Григорий остановился на берегу реки, спешился, привязал коня к росшей у самой воды березе и долго стоял там, глядя вдаль?— на золотые уже кроны деревьев, росших на другом берегу.Проворочавшись в своей постели всю ночь, Григорий практически не сомкнул глаз. Он думал о том, что следует еще раз поговорить с Китти, поскольку в последний раз никакой беседы у них не получилось. Он попросту сорвался, не смог держать себя в руках, находясь рядом с женщиной, к которой, как оказалось, не остыл до сей поры. Пусть ему и мнилось, что все осталось в прошлом. Да еще присутствие младшего брата действовало на нервы. Похоже, от ревности Григорию не избавиться до конца дней своих. Но все-таки не стоило грубить Китти, теперь ему придется еще труднее. Скорее всего она напрочь откажется встречаться с ним. Во всяком случае, ясно дала понять, что именно так и будет.Поначалу, когда Григорий только-только освоился, привык к новой своей жизни в Сибирском остроге и более-менее смирился со своим новым существованием, то он частенько вспоминал Китти. Иногда он думал о том, что зря потратил время вместо того, чтобы давным-давно сделать ее своей. Благо, поводов у него было предостаточно. И тогда, казалось ему, Китти некуда было бы деться, она смирилась бы и в конце концов полюбила его. В крайнем случае, просто привязалась бы… Но потом, по прошествии времени, ему стало казаться, что возможно, ему стоило вести себя с этой девушкой иначе. И чем больше проходило времени, тем больше он убеждался в том, что много лет назад совершил фатальную ошибку. Не стоило, во-первых, стыдиться и скрывать ото всех свою страсть, тем более, что со временем она перестала быть для кого бы то ни было секретом. Но ему не хотелось, чтобы кто-то заподозрил, что ему пришлась по сердцу какая-то крепостная девка. Не ровня ему. Да она должна с радостью согласиться на все: стоит ему только глазом моргнуть?— пойти за ним в огонь и в воду. Китти же оказалась другой: гордой, преисполненной собственного достоинства. ?Я никогда не опущусь до того, чтоб стать вашей содержанкой, как вы можете предлагать мне такую низость!??— до сих пор он помнил с какой брезгливостью смотрела она на него, произнося эти слова.Ее неуступчивость и неприязнь бесили Григория, и он из кожи лез, чтобы отомстить ей за пренебрежение, которое она выказывала. И вот?— к чему привели Григория собственное упрямство и непомерная гордыня. Он часто стал задавать себе вопрос: а что было бы, кабы он вел себя подобно Косачу. Тот вот не стыдился своей любви к крепостной. Он ради нее готов был на все. Может быть, именно поэтому Китти и влюбилась в Косача. Он был добр к ней… Что ж, выходит Григорий совершил ошибку. Вся его жизнь оказалась одной сплошной ошибкой. Он хотел достичь небывалых успехов, и в мечтах своих всегда находился на вершине, тогда как на деле… Сначала он попытался присвоить чужую славу, занять место, которое никогда ему не принадлежало, потом притворялся любящим и заботливым мужем и своими руками погубил собственную семью?— жену и ребенка. А потом только и делал, что гонялся за призраком, домогаясь женщины, которая ни дня не любила его. Как знать, не наступает ли он снова на те же грабли? Вроде бы и сбылась его давняя мечта?— он вновь встретил Китти, но она так изменилась. Прежней осталась лишь ее ненависть к нему, и стоит признать, другого он не заслужил. Наверное, нужно действительно забыть о прошлом навсегда, начать новую жизнь. А Китти… пусть живет счастливо. Неважно, будет рядом с нею его младший брат или какой-нибудь другой человек, главное?— ей будет хорошо. Что ж, выходит, пора и честь знать. Завтра он соберется и уедет из Червинки; снимет небольшую квартиру в Нежине, а там видно будет. Во-первых, ему здесь явно не рады, во-вторых, это уже не его дом. Незачем мешать и вносить раздор в семью. Странно, подумалось вдруг Григорию, но именно от этой мысли ему теперь почему-то горше всего. Нужно иметь мужество признать, что ему хотелось бы… остаться здесь и жить, как раньше. Григорию хотелось считать Лару, Льва Петровича и?— черт возьми! —?даже Ларису Викторовну своей семьей. Подружиться бы с ними, любить, как близких людей. И чтобы они относились к нему, как к родному. Собственно, ведь это правда. Они?— последнее, что у него осталось в этой жизни. Что еще у него есть? Разве что две могильные плиты на старом кладбище: мать и отец,?— да эта земля, где он родился и вырос. Он поэтому и не смог остаться в Сибири, его манили родные края и люди, с которыми он был связан кровными узами.Григорий вздохнул, отвязал своего коня и уже собрался было сесть верхом, как неожиданно мимо него по дороге промчался всадник, подняв тучу пыли. Григорий не успел рассмотреть его, но вдруг заметил, что тот резко остановился, развернул коня и направился прямиком к нему. Когда он подъехал ближе, Григорий с удивлением узнал младшего брата Алексея Косача.—?Приветствую вас, Василий Федорович! —?поздоровался Григорий.—?И я вас… простите, не припомню вашего имени, но вы, кажется, родственник господ Червинских?—?Да, вы не ошиблись.—?Очень удачно, что я вас встретил! Вот,?— он протянул Григорию конверт,?— не затруднит ли вас передать это Ларисе Петровне? Я хотел было из Нежина, или позже, уже из Киева ей весть отправить, но раз такое дело…—?Разумеется, передам сразу же, как вернусь домой.—?Благодарю вас, сударь. Передайте ей еще на словах: пусть и думать забудет… обо всем. Прощайте же!—?Но что случилось? —?опешил Григорий.Но Василий Косач не стал слушать, он вскочил на коня и тут же умчался.Григорий пожал плечами: все-таки странные они, эти Косачи. Старший брат, имея, казалось, все козыри на руках, отверг некогда столь заманчивое предложение, что сделал ему Григорий. ?Честью я не торгую!??— гордо заявил Косач-старший. Хотя если подумать, купчая-то была настоящая, пусть Григорий и подделал отцовскую подпись. Но отец-то был вовсе не против подписать ее и подписал бы, кабы мать не вмешалась (стоит сказать, стараниями все того же Григория и пришедшей ему на помощь Лидии Ивановны). На месте Косача Григорий бы не колебался. Он и сейчас был абсолютно уверен в этом. Вот и младший Косач тоже… Судя по всему, у них с Ларочкой любовь, но вот беда?— матушка его против, да и Лев со своей матерью тоже не в восторге от этого романа. Влюбленным стоило бы объединиться, да убедить как-нибудь своих родственников, а вот, изволите видеть, у них явно произошла размолвка. Григорий вздохнул: подумать только, время идет, а в семействе Червинских по-прежнему возникают те или иные неурядицы. Если же хорошо подумать, то ему жаль Ларочку. Вряд ли она будет счастлива с этим молодым человеком, но сердцу не прикажешь, уж кому-кому, а Григорию это хорошо известно. Что ж, сейчас, пожалуй, стоит вернуться домой, передать сестре письмо от ухажера, а после можно наведаться в Нежин и еще раз попытаться объясниться с Китти. А заодно и подыскать себе квартиру. Кроме того, нужно побеседовать с Ларисой Викторовной по поводу тех средств, которые, как он понял, отец оставил ему. Первое время они ему явно не помешают…Оглядевшись вокруг и подставив лицо солнечным лучам, Григорий улыбнулся. Погода сегодня удивительно хороша, поэтому хотелось еще немного подышать свежим осенним воздухом, полюбоваться золотой и багряной листвой, ну и поразмышлять о том о сем. Он свернул с проселочной дороги и направился к берегу; можно пройти вдоль реки, как раз там, где уже начинаются владения Шефер, а потом вернуться домой.Девушка, одетая в темно-коричневое форменное платье и плащ, стояла к нему спиной и поэтому, разумеется, не заметила приближения незнакомца. Кроме того, в руках она держала альбом и была слишком увлечена не только созерцанием окружающих красот, но и рисованием. Экипаж стоял в отдалении, и Григорий успел заметить, что оттуда выбралась женщина постарше и, подобрав подол, заспешила к своей спутнице.—?Барышня! —?крикнула она. —?Барышня, нас же ждут!Девушка передернула плечами, обернулась и охнула, заметив Григория.—?Простите, не хотел вас пугать, мадемуазель, но я… —?начал было он, но тут же осекся.Хрупкая фигурка стоявшей перед ним девушки, ее мягкие черты лица, большие васильковые глаза под густыми ресницами, застенчивая улыбка,?— все это вновь, в который раз уже за сегодняшний день напомнило Григорию о… Китти. ?Или я схожу с ума,?— пронеслось у него в голове,?— в каждой встречной скоро начну видеть ее, или же это натуральное чудо!? Он будто бы перенесся на двадцать с лишним лет тому назад, и перед ним сейчас стояла юная, чуть испуганная, и оттого еще более красивая Китти. Вот только волосы у нее не белокурые, а темно-русые, а так?— практически копия.—?Да нет, сударь,?— улыбнулась ему тем временем девушка,?— вы меня не испугали. Но признаться, я не ожидала никого встретить здесь, да еще в столь ранний час.—?Барышня, ну что ж вы, право слово, я вот уже четверть часа, наверное, докричаться не могу до вас! —?женщина в старомодном шелковом чепце, закутанная в цветастую шерстяную шаль, тяжело дыша, подошла к ним. —?Ох, простите, сударь, нас великодушно! —?сделала она неуклюжий книксен. —?Моя воспитанница слишком уж своевольна!—?Ох, Аглая Кондратьевна, да будет уж вам! —?досадливо поморщилась девушка. —?Я же вам сказала, что хочу нарисовать этот необыкновенный пейзаж. Здесь так красиво! —?прибавила она в восхищении. Впрочем, тут же спохватилась и прибавила в смущении:—?Простите, сударь, право, я не хотела бы показаться неучтивой.—?Что вы, мадемуазель, напротив,?— улыбнулся ей Григорий.—?А вы, Аглая Кондратьевна,?— обратилась девушка к своей спутнице,?— сказали меж тем, что отправите Архипа спросить у кого-нибудь дорогу.—?Да у кого ж тут спросишь-то,?— принялась ворчать Аглая Кондратьевна,?— тишина кругом, и ни души не видно. Придется, знать, ехать все вперед и вперед, а как быть, коли я была тут один раз всего-то? А Архип и вовсе только вторую неделю к вам приставлен. Если только,?— вдруг встрепенулась она,?— может быть вы, добрый пан, нам скажете, правильно ли мы едем в имение господина Тихвинского?—?Или возможно,?— прибавила девушка,?— вы знаете его как владение некоей госпожи Шефер.Григорий кивнул в ответ. Он по-прежнему не сводил глаз с юной незнакомки: просто поразительное сходство. Вот она чуть склонила голову на бок и, явно смущаясь, опустила взгляд и сделалась еще более похожей на юную Китти. Странно, но Лев ничего не говорил о том, есть ли у госпожи Райской какие-либо родственники. Вроде, был у нее когда-то муж, который, если верить рассказу Павлины, то ли умер, то ли пропал куда-то. А про детей, кажется, никто ничего не рассказывал…—?Да,?— тут же спохватился он,?— перехватив взгляд Аглаи Кондратьевны и поняв, что обе они ждут от него ответа,?— разумеется, я знаю имение покойной Лидии Ивановны, а точнее, господина Тихвинского. Именно это имя называл мой… то есть, я хотел сказать, Лев Петрович. Но вы ошиблись, вам надо бы сдать назад, проехать через рощу и на развилке свернуть направо. Вы же, как я вижу, прямо поехали, а здесь уже начинаются земли Червинских.—?Благодарю вас, сударь! —?обрадовалась девушка. —?Прошу простить,?— щеки ее чуть порозовели, и это сделало ее невероятно симпатичной,?— я забыла представиться. Тихвинская Любовь Андреевна. А это?— моя замечательная нянюшка, Аглая Кондратьевна. Сколько себя помню, она всегда рядом!—?Как же было бросить сироту! —?пробормотала себе под нос Аглая Кондратьевна.—?Выходит, мы соседи. Я из Червинки. Григорий Петрович,?— отрекомендовался он.—?Счастлива с вами познакомиться,?— кивнула Любовь Андреевна.—?Барышня прежде тут не бывала,?— сказала Аглая Кондратьевна,?— мы до сего дня в Киеве жили. Барышня?— при пансионе, а я?— неподалеку, чтоб, значит, всегда на помощь ей прийти, коли надобность какая случится.—?Ну, а теперь вот,?— вздохнула Любовь Андреевна,?— настала пора вернуться. Дядюшка Мишель не так давно купил это имение…—?Что ж, пора нам, благодарствуйте, добрый пан! —?Аглая Кондратьевна поклонилась ему и кивнула своей воспитаннице.—?Так как мы живем неподалеку,?— отозвался Григорий,?— то думаю, не раз еще увидимся. Всего вам хорошего, сударыня.—?До скорого свидания, Григорий Петрович,?— тихо проговорила Любовь Андреевна, почему-то снова покраснев.Григорий некоторое время смотрел им вслед, после чего вновь сел на своего коня и направился домой. Да, фамилию соседей он прекрасно помнил, Лев не раз называл ее. Да и Лара упоминала некоего Вольдемара, сына соседа, которого брат прочит ей в женихи. Интересно, не связывает ли что-нибудь это семейство с Китти? Или же он навоображал себе слишком многое, того, чего и на свете быть не может. Как, в самом деле, такое возможно? Но сходство-то просто удивительное! Еще бы светлые волосы, и отличить их друг от друга было бы практически невозможно. Разве что новоявленная прима из столицы годами старше. Вот, скажем, ежели поставить рядом Ларочку и Ларису Викторовну?— та же самая картина: у обеих мягкие черты лица, пухлые, чувственные губы, густые, вьющиеся темно-каштановые волосы, отливающие, как поэты любят выражаться, медным блеском; узкие запястья, изящные, тонике пальцы. Они даже улыбаются одинаково, будто несколько стесняются, этакой робкой полуулыбкой. Даже ямочка, появляющаяся при этом на правой щеке, у них абсолютно одинаковая. Лев Петрович, кстати, точно так же унаследовал материнские черты лица, цвет волос, форму рук. Единственное отличие?— это цвет глаз. У Ларочки с братом они карие, отцовские, а не серые, как у матери. Но тут-то сходство более чем объяснимо. А вот какое отношение имеет эта прелестная Любовь Андреевна к Китти? Стоит разобраться в этом, Григорий отчего-то с каждой минутой становился все более уверенным в том, что тут кроется какая-то тайна.Дома царила подозрительная тишина, а в гостиной обнаружился один лишь Лев Петрович. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу и, довольно улыбаясь, вертел в руках бокал коньяка.—?Как прогулка, Григорий Петрович? —?заметив Григория, спросил он, правда, судя по его тону, скорее из вежливости, нежели ему и впрямь было интересно.—?Превосходно,?— ответил Григорий. —?А… где Лариса Петровна? Тут, знаете ли, я встретил господина Косача, он сказал, что направляется в Киев, и просил передать ей письмо.—?Вот тебе здравствуйте! —?так и присвистнул Лев, отставляя бокал в сторону и поднимаясь на ноги. —?Выходит, струсил и сбежал в последний миг. Хорош гусь! Письмо при вас? Что ж, ступайте, обрадуйте сестрицу, она у себя, и маменька с нею. Будут теперь знать,?— зло прибавил он,?— каков на самом деле сей фрукт. Кстати,?— резко посерьезнев, он вновь вернулся в кресло и указал Григорию на стул напротив,?— мне бы тоже хотелось сказать вам пару слов. Посему, сестра может подождать несколько минут. Я бы хотел поговорить о госпоже Райской.—?Какое совпадение! —?воскликнул Григорий. —?Я бы тоже хотел поговорить о ней с вами, Лев Петрович, поскольку вы, как я понял, давно уж с нею знакомы. Но прежде позвольте уточнить: вы ведь давно уже знаете ваших соседей, этих Тихвинских?Лев удивленно моргнул:—?С Вольдемаром мы учились вместе в кадетском корпусе, потом?— служили в гвардии. Его отец, Михаил Александрович, несколько лет тому назад купил это самое поместье.—?А… кто такая Любовь Андреевна?—?Сестра Вольдемара.—?Но вы же сами только что сказали, что отца вашего друга зовут Михаил, а она…—?Верно. Если быть точным, она ему двоюродная сестра; Любовь Андреевна, если не ошибаюсь, дочь покойного брата Михаила Александровича. Когда ее отец скончался, девочка осталась круглой сиротой, и Михаил Александрович взял ее в свой дом. Она воспитывалась в Киеве, в пансионе, но вот-вот должна приехать сюда. По крайней мере, так мне говорил Вольдемар. А что такое?—?Да видите ли,?— Григорий принялся нервно хрустеть костяшками пальцев,?— не подумайте только, будто я сошел с ума, но… Только что, на проселочной дороге, я встретил Любовь Андреевну Тихвинскую. Она и ее спутники ехали домой и сбились с пути. Но дело не в этом. Просто… Повторяю, не сочтите меня безумным, но… меня удивительным образом поразило сходство этой девушки с нашей общей знакомой. Вот я и подумал, возможно…—?А это становится интересным! —?Лев подался вперед и глаза его блеснули от затаенной радости, совсем как у отца, когда он был уверен в успехе предстоящей сделки. —?Расскажите все по-порядку! —?попросил он.