Chapter V. Я беспокоюсь о тебе (2/2)

Для Саске же, изящно кружащемуся по кухне, все это было привычным и даже немного скучным, поэтому он одновременно и удивлялся, и улыбался реакции блондина. Поставив перед Узумаки красивую фарфоровую мисочку с раменом, Учиха протянул ему две тонкие палочки. Блондину даже в руки их было страшно брать – вдруг сломает? Сам же хозяин обособленного мира, расположившегося на последнем этаже и мансандре многоэтажки, сел напротив Наруто и стал равнодушно поглощать овощной салат, где в основном преобладали помидоры. Аккуратно орудуя палочками, гость сказал:— Не знал, что ты умеешь готовить рамен.— Кто, я? – переспросил Саске. – Это же быстрорастворимый.— Да ну?!

Учиха кивнул, а блондин стал снова пробовать и прислушиваться к вкусовым ощущениям, определяя, что этот рамен намного вкуснее того, что Наруто ест из пачек. Может, он его не так заваривает? Погруженный в свои вкусные мысли, он бесцельно заново рассматривал квартиру, примечая каждую деталь, пока его взгляд не наткнулся на рояль.— Ты играешь?

— Мама играла, когда была жива, — ответил брюнет, после некоторой паузы.

Узумаки прикусил кончики палочек и внутренне сокрушался: ?Идиот, нашел, что спросить!!?. Закончили трапезу они в молчании. Пока Саске загружал посуду в посудомойную машину, Наруто подошел к лестнице и посмотрел наверх. Там, наверху, он увидел только большой канделябр с электрическими свечами, который, наверное, зачаровывает взгляд, горя в темноте.

— Пойдем, — Учиха стал подниматься по лестнице, маня за собой блондина.

Тот кивнул и тоже стал подниматься. Каждый шаг отдавал тупой болью в спине, а ведь врач сказал, что все в порядке, мол, вы ничего себе не сломали, значит, вы здоровы. А Наруто был нифига не здоров, потому что ходить, а особенно подниматься, было немного тяжело. Но Узумаки твердо решил не сдавать позиций и не показывать брюнету, что с ним что-то не так. Просто он не хотел, чтобы Саске волновался за него.

Поднявшись под самую крышу, они прошли по такому же длинному, как и все остальные, коридору и оказались перед самой обыкновенной деревянной дверью. Повернув ручку, Учиха впустил Наруто в свою обитель. Трудно в это поверить, но блондин единственный (не считая Итачи, конечно), кто за последние годы были допущены до святыни самого Учихи Саске. Комната брюнета тоже была просторна, а белый цвет, преобладавший здесь, делали ее еще более огромной. Напротив двери расположилось окно, занавешенное серебристыми шторами, справа от него на пушистом ковре стояла двуспальнаякровать. Напротив нее – учебная зона, состоящая из письменного стола и стеллажей с книгами.

Наруто разглядывал все это с таким восхищенным блеском в глазах, что брюнет не смог сдержать улыбку. Пока Узумаки открывал, как рыба, выброшенная на берег, рот в приступе удивления, Учиха скрылся за небольшой дверью, оказавшейся входом в его шкаф, хотя ?шкафом? такого размера у Наруто является ванная. Но вскоре ему пришлось выбежать оттуда, когда он услышал, как что-то звякнуло. Иронично думая: ?Надо было убрать все стеклянные предметы?, Саске вновь вернулся в комнату. Оказалось, что блондин по какой-то причине упал, задев локтем будильник, мирно потчующий на тумбочке. Теперь оставалось эту причину выяснить.

— Ну, ты чего? – усмехаясь, только теперь не холодно, а даже ласково, спросил брюнет, ставя несчастный будильник обратно на тумбочку.

— Ничего, — пробубнил Наруто, пытаясь подняться.

Вот именно, что пытаясь. Это насторожило Учиху:— Ну, это ведь спина, правда?Узумаки кивнул, так и оставшись сидеть на мягком ковре, где пальцы утопали в длинном ворсе. Брюнет вздохнул, поднял пострадавшего на руки и положил на кровать, укрыв одеялом. Затем убежал вниз, на кухню. Пока Саске обитал где-то в дебрях этой необъятной квартиры, Наруто снял с себя душный пиджак формы колледжа и без задней мысли расстегнул половину пуговиц на рубашке. Дверь открылась, и в комнату, неся поднос с чем-то, вошел сам хозяин квартиры. Поставив поднос на тумбочку, Учиха присел на кровать рядом с блондином и заставил его сесть. Узумаки показалось немного странным, что брюнет еле заметно передернулся, а затем, взяв себя в руки, приказал:— Снимай рубашку.

Послушно оголив плечи, Наруто спустил рубашку до пояса, потому что ему было лень возиться с пуговицами. Взяв блондина за эти самые оголенные плечи, Саске, можно сказать, обнял его, проходя подушечками пальцев, измазанными в согревающей мази, по немного ободранной спине. От каждого такого прикосновения блондин вздрагивал, может, потому что ему нравилось, а может, потому что мазь была холодная. Закончив свою медицинскую работу, Учиха ухмыльнулся и, наклонившись, щекоча кончиками волос загорелые щеки, прошептал:— Застегни рубашку, а то я за себя не отвечаю.

Услышав такие слова, Наруто мигом застегнул все пуговицы и укрылся одеялом с головой, слушая, как Саске сообщает ему тоном, не терпящим возражений:— На занятия ты пока ходить не будешь. Поживешь у меня.— А можно? – недоверчиво поинтересовался блондин, вогнав брюнета в кратковременный ступор.

— Конечно, —Учиха ушел, закрыв за собой дверь, оставив Узумаки наедине с мыслью: ?Неужели я буду жить в таких хоромах?!?Но настолько радостную мысль о том, что он будет жить вместе с Саске, видеть его лицо по утрам, варить ему кофе, перебила другая, менее радостная. ?…или я за себя не отвечаю?, — таковы были его слова. От этих слов внутри Узумаки все сжалось, рисуя в голове сцены из прошлого, где Учиха над ним нещадно издевался. Хотя блондину нравилось обнимать и целовать холодного и безразличного ко всем, кроме него, Саске, более тесной связи он боялся всем существом. Но рано или поздно брюнет потребует свое и возьмет верх. Но не сам факт того, что он будет снова издеваться над Наруто пугал блондина до глубины души. Почему-то, иногда, Узумаки казалось, что переспав с ним, Учиха его бросит, хоть тот и говорит, что любит. Но тут же возникало противоречие, за которое блондин цеплялся двумя руками – если до этого, Саске восемь раз, так сказать, домогался его, то почему он должен бросить его сейчас? Узумаки больше не хотел быть игрушкой, он хотел быть любим и хотел давать любовь взамен, поэтому боялся обмануться.Думая свои невеселые думы, он почувствовал, как обманно тонкие руки обвивают его талию сзади, привлекая к себе, и улыбнулся в подушку. Все плохие мысли разом исчезли, и он погрузился в полудрем, слыша, как стучит сердце обнимающего его Учихи. Сам же Саске, вдыхая запах солнечных волос, вдруг подумал: ?Чем дольше я нахожусь с ним, тем труднее мне себя сдерживать… Но он боится, боится меня. Значит, надо сделать так, чтобы он забыл о боли и страхе?.