Chapter IV. Я ненавижу все, что связано с тобой (1/2)
Chapter IVI Hate Everything About YouЯ ненавижу все, что связано с тобой,Тогда почему я люблю тебя?Ты ненавидишь все, что связано со мной,Тогда почему ты любишь меня? (Three Days Grace – I Hate Everything About You)Шикамару спокойно прогуливался по бульвару, где через дом были расположены ресторанчики, бары, магазинчики, бутики и прочая белиберда, которую Нара недолюбливал. Ну, вот кому охота встать с мягкого дивана и пойти, например, в ресторан, чтобы насладиться эстетичной атмосферой и фиг его знает, чем еще. Он бы и сам никуда не пошел, если бы ему не позвонила Темари, грозно сообщившая, что если он через пятнадцать (ну, от силы через час пятнадцать) минут не появится на пороге ее дома, то она… ну, что конкретно она сделает, лучше не упоминать, а то цензура не пропустит.
В общем, ленивый парень как раз думал о девчачьей наглости, когда, потерев по привычке рукой затылок, зачем-то повернул голову направо. А направо расположилось ?Царство Морфея?, через большое окно которого Нара увидел двух парней. Приглядевшись, он узнал в молодых людях Узумаки Наруто и Учиху Саске. Это его даже немного заинтересовало, поэтому он соизволил остановиться и немного поглазеть в окно.
А там, за окном, разыгралась довольно интересная сцена. Сосредоточено протирая идеально чистые стаканы, брюнет слушал что-то кричащего ему блондина. Затем перестав протирать посуду, он что-то сказал Наруто, отчего у того глаза на лоб полезли, он спрыгнул со стула и выбежал из ресторанчика. В тот момент, как хлопнула дверь из рук Учихи выпал стакан. Посмотрев на пол, тот взял еще один стакан и разбил его. Потом еще один. Затем о чем-то подумал и скрылся из вида.
В то время как Саске бил посуду, Узумаки успел выбежать из ?Царства Морфея? и, не смотря, куда бежит, врезался в стену противоположно стоящей чайной лавки. Оттолкнувшись от выкрашенной в нежный персиковый цвет стены, блондин понесся в сторону сбитого с толку таким обилием событий Шикамару, который даже не успел сообразить, что его сбили, и они уже лежат на асфальте.
Встревоженный Наруто поднялся с Нары, приготовившемуся прочитать блондину лекцию насчет поведения на улице. Он даже лень поборол, пообещав, что научит восьмое чудо света прилично себя вести, хотя сам манерами не отличался, просто безалаберность Узумаки уже начинала бесить.
— Наруто, ты… — Шикамару открыл было рот, но весь его словесный поток прервал дрожащий голос:— Шикамару, прости, пожалуйста, я с тобой потом поговорю, мне надо идти отсюда, потом поговорим, честно! – протараторил скороговоркой Наруто, поднялся на ноги и побежал прочь, побивая все олимпийские рекорды.
Ошеломленный Нара поднялся с асфальта и, не обращая внимания на прохожих, удивленно таращившихся на него, посмотрел вслед убежавшему, быстрее ветра, блондину. Что же его прогнало отсюда? Как бы ища ответ на этот вопрос, Шикамару повернулся в сторону ресторанчика, откуда всего несколько минут назад вылетел Узумаки. Все в том же окне Учиха Саске вновь принялся драить стаканы. Он-то точно знает, что случилось, ведь после его слов Наруто так изменился. Поборов лень, и снедаемый неизведанным доселе чувством любопытства, Нара пошел в сторону ?Царства Морфея?. Уверенно положив руку на ручку двери, он распахнул ее, слушая звон колокольчика.
— Добро пожаловать, — безо всякого энтузиазма встретил его бармен, а когда получше разглядел главного лентяя колледжа, подарил тому фирменный колючий взгляд.
— Добрый день, — отозвался Шикамару, садясь на тот самый стул, где еще несколько минут назад сидел блондин. – Учиха, надо поговорить.— И ты поговорить? – хмыкнул Саске, не переставая протирать стаканы. – Ну, валяй.— Я хочу узнать, что ты сделал с Наруто.Брюнет даже стаканы протирать перестал, но потом взял себя в руки и холодно осведомился:— О чем ты?— А-то не догадываешься? – едко спросил Нара. – Он от тебя в коридорах шарахается, как от маньяка (прим. автора и беты: если бы Шикамару знал, как близок к правде), даже боится в твою сторону смотреть, а когда ты что-то говоришь, не важно, обращаясь к нему или нет, он дрожит, как осиновый лист.— У тебя богатая фантазия, Нара, — усмехнулся Учиха. – К тому же, чего это вдруг тебе беспокоиться об этой ошибке природы?Вдруг Шикамару схватил Саске за воротник рубашки, встряхнув. Такого брюнет не ожидал и от неожиданности выронил стакан. Четвертый за этот сумасбродный день.
— А может, это она у тебя такая богатая, что Наруто запуган до предела? – прошипел он. – Наверное, из нашей компании только два человека понимают, что в этом виноват ты.— Абураме и ты, да? – едко улыбнулся Саске, не теряясь. – Ну, можно было догадаться, что рано или поздно, кто-то из вас поймет, в чем дело. А вы там самые головастые, так сказать, поэтому неудивительно.
— Учиха, ты… — Нара хотел было еще что-то высказать по поводу ужасной персоны Саске, но вдруг у него в кармане зазвонил телефон. – Черт… Ладно, потом договорим.— Как хочешь, — пожал плечами брюнет, чувствуя, как руки лентяя отпускают его.
— И запомни, Наруто — наш друг, если ты будешь и дальше продолжать что-то с ним вытворять, мы это так просто не оставим, — бросил ему напоследок Шикамару, держа трубку подальше от уха, потому что телефон разрывался от крика взбешенной Темари. Вроде бы, она кричала, что выполнит свое обещание в двукратном размере.Когда дверь захлопнулась, Саске снова пошел за метлой. Убрав осколки, он снова погрузился в размышления. Нара действительно необычайно наблюдателен, как, впрочем, и Абураме Шино, но они оба даже не догадываются, что именно Учиха вытворяет с блондином.
Дрожащими руками достав из кармана ключи, Узумаки открыл дверь, ведущую в подъезд, думая при этом: ?Чертов домофон?, не обращая внимания на лифт, взлетел вверх по лестнице, и, оказавшись в квартире, заперся там, надеясь на поговорку ?мой дом – моя крепость?. Сползая по двери, Наруто обхватил голову руками и зажмурил глаза. В голове звучал холодный и бесстрастный голос: ?Потому что я люблю тебя?. Неужели, он сказал это? Или, может, ему послышалось? Нет, не могло послышаться. Ему признались в любви, это очевидно. Но вот личность признавшегося никак не поддавалась логике. Холодный, равнодушный, загадочный, бессердечный Учиха Саске, к которому Узумаки испытывал непередаваемое отвращение, признался ему в любви! Это в голове не укладывалось! С одной стороны, ну, признался, и признался, так это его проблемы. А с другой – в груди что-то болело. Болело ноющей противной болью. А болело сердце.Поднявшись на ноги, блондин сбросил с себя куртку и ботинки, шатаясь, прошел по коридору, и, попутно стягивая с себя футболку, прошел в свою комнату и упал на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Как же ему сейчас было плохо. Голова трещала по швам, сердце ныло, настойчиво стуча о ребра, руки и ноги ломило, а тело не хотело его слушаться. Закрыв глаза, Узумаки решил сделать то, что не так часто вытворял – он решил серьезно подумать.Ну, во-первых, начнем с того, что ему признались в любви. В другой ситуации это было бы волнующе и приятно, но не в этот раз, а почему, мы сейчас приведем чуть ниже.Во-вторых, в любви ему призналась сволочь, эгоист и равнодушная тварь. И все это сидело в одном красивом человеке по имени Учиха Саске.В-третьих, эта самая сволочь жестоко насилует его, таким образом утешаясь.В-четвертых, надо бы отметить, что Саске, как никак парень, и, что он признался в любви точно такому же парню – Узумаки Наруто.
Про пятое блондин не успел додумать, потому что при мысли, что его любит парень, его затошнило. Стоп. А правда ли любит? Любовь, любовь, что такое любовь? Наруто не помнил, что это за чувство с тех пор, как его родители погибли в автокатастрофе. Так трагично и банально. Водитель фуры не справился с управлением, превратив машину Минато – его отца – в кусок ржавого металла. Блондину тогда было всего четыре года, и он не понимал, что мама больше не поцелует его и не расскажет сказку на ночь, что отец больше не потреплет его по волосам.Даже оказавшись в интернате, он все еще спрашивал: ?Почему мама не приходит забрать меня из садика??, на что воспитательницы интернатов только грустно улыбались и качали головами. Мальчик беззаботно рос, по ночам скучая по родителям, но ведь добрые воспитательницы сказали, что они скоро приедут, и он ждал. Ждал, пока ему не исполнилось шесть.