Два (1/1)

От поиска информации его отвлекает громкий лай. В коридоре заливается химера, скребя передними лапами дверцу часов, из-за которой во все стороны расходится яркое свечение, и почти в тот же миг мужчина ощущает как сквозь его тело словно пропускают высоковольтную волну. Дыхание вышибает, а сердце начинает биться с бешеной скоростью. Только сознание остается таким же ясным.Бросая бумаги на первую подвернувшуюся горизонтальную поверхность и не слишком заботясь об их сохранности, он почти на пределе скорости вылетает из дома, уже по пути накидывая на плечи куртку. Кажется, что каждая клетка тела вспыхивает болью, но мужчина не замедляется ни на мгновение. Размытой тенью он скользит над землей, стремясь как можно быстрее оказаться рядом с источником этой силы.Дома, машины, деревья, люди?— сознание без его участия строит маршрут, огибая препятствия. И уже совершенно все равно, что тело словно заживо горит от нехватки кислорода, а у окружающих могут возникнуть ненужные вопросы.Здание школы огромное, но чутье позволяет ему безошибочно отыскать среди этого калейдоскопа комнат нужную. Падая на колени рядом с четвертым он видит полный ужаса взгляд и непроизвольно подается вперед, прижимая извивающееся тело к полу.—?Джон! Джон, нам надо уходить!—?Чт-то со мной происходит? —?почти кричит парень, цепляясь непослушными пальцами за ткань куртки.—?Это наследственные способности, они есть лишь у вас девятерых. —?Он старается говорить максимально спокойно, словно перед ним дикое животное. —?Ты получил их от родителей. Просто успокойся, дыши глубже и погаси свет силой мысли.Он крепче сжимает чужое предплечье, стараясь одновременно поддержать и успокоиться самому. Бьющий по глазам неконтролируемый поток света начинает медленно уменьшаться, пока не исчезает совсем, оставляя их двоих в темноте.Джон молчит, только все так же отчаянно цепляется за куртку, и внезапно подается вперед, прижимаясь лбом к чужой груди, прямо рядом с сердцем. Мужчина замирает каменным изваянием, кажется, даже забывая, как дышать. Он поднимает слегка подрагивающую руку и проводит ладонью по жестким светлым волосам, на мгновение крепче прижимая подопечного к себе. Парня все еще трясет от только что пережитого. Но как бы не хотелось продлить это хрупкое ощущение единения, защитник прекрасно знает, что лишнего времени сейчас нет.—?Надо уходить. Ты сможешь встать? —?мужчина встаем, рывком поднимая за собой четвертого. Парня нещадно шатает, но он хотя бы может стоять на ногах. Обняв его рукой за плечи, мужчина на секунду замирает, прислушиваясь, и другой рукой открывает дверь.В коридорах все еще пусто, но они идут так медленно, что он бы нисколько не удивился, раздайся сейчас где-нибудь впереди топот ног. В какой-то момент ему хочется плюнуть на все и просто подхватить парня на руки, как делал когда-то давно, но его останавливает сильная, почти нестерпимая боль во всем теле и возможное наличие свидетелей, ну и моральная этика, как же без нее.Пока они идут, Генри успевает детально изучить пришпиленные на стенды расписания старших классов и постеры с приглашениям на ежегодные соревнование. Пустая и совершенно ненужная информация, но она помогает привести в порядок мозги и отвлечься от мыслей. Его подопечный удивительно тяжелый, или это просто так кажется из-за сильной усталости, но практически тащить его на себе оказывается достаточно сложно. Такая ирония, когда-то он был одним из лучших, из сильнейших, а сейчас лишь жалкая развалина без дома и родных, петляет, как испуганный заяц по чужой негостеприимной планете, стараясь спасти жизнь будущему спасителю человечества, в которого влюблен с самой первой встречи, но который однажды отдаст свое сердце кому-то другому. Довольно милый выходит сюжет, как раз что надо для дешевого бульварного чтива.Удивительно, но за все время пути в коридоре так и не появляется ни единого живого существа, так что им удается без проблем покинуть здание. Спуск по ступенькам дается сложнее, чем весь предыдущий путь вместе взятый, но он лишь сильнее, почти до скрипа, стискивает зубы, крепче прижимая к себе драгоценную ношу и попутно оглядываясь по сторонам. На улице людей заметно больше, так что добраться до дома незамеченными не выйдет, но время явно играет не на их стороне. Его почти на части разрывает, между здравым смыслом, твердящим о необходимой осторожности и желанием как можно скорее оказаться в относительной безопасности под крышей. Правда если очередной приступ накроет четвертого прямо посреди улицы, до дома они уже не доберутся, поэтому единственным разумным вариантом остается лес. Если идти по его кромке неподалеку от границы города, они сумеют преодолеть необходимое расстояние примерно за двадцать минут. Это на целых десять минут больше, чем по дороге, но все же рисковать слишком опасно. Первая волна будущего в крови адреналина медленно сходит на нет и на место четким рассуждениям как-то сразу приходят мысли о самой ситуации. Даже сквозь три слоя одежды он прекрасно ощущает прижимающегося к его боку парня, чувствует тугие узлы мышц под пальцами?— Джон одет только в легкий свитер, но вряд ли ему холодно. Вообще сомнительно, что парень ощущает сейчас хоть что-то, а вот мужчина ощущает все более чем отчетливо. Даже вытягивающая жилы боль во всем теле не может перебить?— будь проклято усиленное обоняние?— медленно окутывающий его чужой запах. Четвертый пахнет солнцем и немного яблоками.Он прекрасно понимает, что сейчас совсем не то время и не то место, благо хотя бы имеет представления о том, чего ожидать, но запретить себе думать просто не может и ловит какое-то извращенное, мазохистское удовольствие напоминая себе, что если бы не внезапно начавшаяся инициация, парень никогда бы не позволил ему оказаться настолько близко, не позволил бы себя обнимать, пусть даже с целью поддержки тела в вертикальном положении.Где-то спустя пятнадцать минут парень окончательно теряет сознание, повисая в его руках безвольным телом и непроизвольно откидывая голову на чужое плечо. Удержаться самому в вертикальном положении становится еще труднее, и мужчина опирается спиной о ближайшее дерево, поудобнее перехватывая начавшее сползать на землю бессознательного подопечного. Кажется еще немного - он и сам так же заскользит вниз, сдирая спиной верхний слой коры и редкий мох. Но это станет уже непростительной для их положения слабостью, поддаться которой будет означать подвергнуть опасности дорогое для него существо. Генри опускает взгляд, рассматривает красивую прямую линию челюсти и беззащитно открытое горло.Перед глазами еще не плывет только благодаря модификациям и остаточному адреналину, но он и представлять не хочет, что ждет его после. Перехватывая Джона рукой за талию, он крепче прижимает его к себе, почти физически ощущая рваный быстрый ритм чужого пульса, и выпрямляется, делая первый шаг по направлению к уже виднеющемуся сквозь деревья дому.Они успевают только чудом и в самый последний миг. Стоит только мужчине затащить четвертого в дом и закрыть за ними входную дверь, как тело в его руках выгибает под неестественным углом, рот парня раскрывается в немом крике, а кожа начинает пока еще слабо светиться.Мужчина едва успевает подхватить его, с трудом удерживая. Идти до комнат на втором этаже слишком далеко, да и по лестнице он с таким грузом сейчас вряд ли сумеет подняться, поэтому единственным вариантом остается гостиная.Генри делает небольшой шажок, крепко сцепив руки за чужой спиной и прижимая руки подопечного к бокам. Удерживать сильного физически взрослого парня долго не получится, поэтому приходится ускоряться.Свечение начинает потихоньку уменьшаться, и четвертый на некоторое время успокаивается, вновь повисая безвольной куклой. Однако рассчитать время до нового приступа невозможно и мужчина спешно опускает его на диван, присаживаясь рядом и фиксируя, пока еще слабо, чужие руки вдоль тела. Он внимательно следит, что бы голова лежала на приличном расстоянии от подлокотника и в обозримом близости не оказалось никаких предметов включая подушки. Ненадолго отпуская одну руку, он кончиками пальцев убирает прилипшие ко лбу вьющиеся пряди, зачесывая их назад. Тихо скуля, у его ног укладывается химера, поднимая на хозяина большие влажные глаза.Начало новой волны Генри ощущает каким-то шестым чувством, сильнее прижимая к обшивке дивана чужие руки и фиксируя корпусом верхнюю половину тела. По напряженному телу судорогой проходит вторая волна, и он едва успевает закрыть глаза, спасая сетчатку от все усиливающегося свечения. Парень под ним мечется, иногда хрипло вскрикивая, и мужчина почти почти благодарен свету, который теперь непрерывно окутывает тело четвертого, не позволяя ему открыть глаз. Зрелище искаженного болью лица, мокрого от слез, было бы уже явным перебором. Достаточно того, что он прекрасно ощущает соленую влагу и представляет себе остальное.Неизвестно сколько проходит времени?— по ощущениям, минимум сутки, а на самом деле вряд ли больше пары часов?— прежде чем эта экзекуция заканчивается. Прижатое им к дивану тело вздрагивает в последний раз и медленно расслабляется. Сияние так же медленно втягивается в кожу, затухая, и в комнате повисает тишина, нарушаемая только его собственным хриплый дыханием и почти неслышными вздохами четвертого. Джон так и не пришел за все это время в себя, но может быть это и к лучшему. Совсем прекрасно было бы, если бы в его светлой голове в последствие вообще не осталось не одного воспоминания об этом дне.Мужчина медленно разжимает руки и с трудом садится. За окном уже темнеет. Солнце опустилось за горизонт, освещая только самый краешек неба и на землю медленно надвигается ночь. Нестерпимо хочется пить. Кажется, что воды в теле не осталось вовсе, как и сил. Постепенно все сильнее начинают ныть мышцы, но боль воспринимается отстраненно, словно сквозь плотную вату.Сил нет жаже не то, чтобы подняться и снять куртку и обувь, поэтому он ограничивается только тем, что перемещается ближе к подлокотнику, устраивая голову подопечного у себя на коленях и медленно перебирая спутанные жесткие волосы.От прикосновений перехватывает дыхание. Пожалуй, он и в самом деле где-то очень сильно накосячил, раз сумел так вляпаться. И дело даже не в том, что его угораздило влюбиться в лорианца того же пола, да еще и намного младше себя?— у их расы не было на этот счет никаких предрассудков, а технологии позволяли не беспокоиться о продолжении рода?— но Джон его подопечный, которого он должен быть готов защищать даже ценой своей жизни, и для этого нужен холодный и ясный разум. Во-вторых же, и это куда серьезнее, ну просто нет в его случае никакого шанса на взаимность. Представители их народа однолюбы, и в большем проценте случаев, эта любовь взаимна. Не совсем ясно, как так происходит, но это факт. Иногда происходит сбой и предмет чувств не только не отвечает взаимностью, но вообще влюбляется в кого-то другого. Шанс подобного?— один на миллион, это большая редкость, но видимо если уж везет, то капитально."Запечатление", как его называли ученные, мгновенный и необратимый процесс. Он возможен только после первого совершеннолетия, наступающего в шестнадцать лет. Но о самом механизме дети узнают еще в школе, так же как и о признаках.В детстве он думал, что непременно встретит свою судьбу и будет счастлив, но прошли годы, а запечатления так и не произошло. Поступая на службу, он был даже несколько рад этому, или просто так себя успокаивал. Способный полностью отдавать себя обязанностям, он довольно быстро сделал карьеру и попал в элитный отряд. На тот момент почти не осталось сожаления, а пустое место в груди заполнила любимая работа. Весьма иронично, что запечатление произошло именно в тот момент, когда он уже успел окончательно смириться с мыслью о вечном одиночестве. Он понял, что крупно попал, стоило только в первый раз встретится взглядом с глубокими темными глазами в обрамлении длинных ресниц, однако изменить ничего уже не мог.Генри пытался убедить себя, что мальчик шести лет?— это еще не конец света, и запечатление может оказаться взаимным. Только даже самому поверить в это было сложно. И оказался, к слову, чертовски прав?— чуда так и не произошло. Прошло уже почти три года со дня шестнадцатилетия четвертого, и даже малейшие шансы скатились к абсолютному нулю.Так что остается только надеясь, что судьба окажется благосклонна к нему хотя бы один раз и он не застанет запечатление четвертого, хотя, кого он обманывает, стоит только раз увидеть, как смотрит Джон на свою новую подругу фотографа, чтобы последняя надежда захлебнулась отчаянием и умерла в муках.Он чувствует, как парень начинает шевелиться и в противовес ему замирает, хотя вероятность такого скорого пробуждения равна нулю. Но четвертый в самом деле и не думает просыпаться. Вместо этого он хмурится во все, мотает головой и несколько раз поворачивается с одного бока на другой, пока не затихает, почти утыкаясь носом мужчине в живот, и несколько раз глубоко вздыхает, вновь проваливаясь глубоко в объятья сна. Губы сами собой складываются в едва заметную улыбку.А пока он жив, Генри просто будет рядом, пускай не так как хотел. Но..отдать жизнь за любимого человека, это тоже чего-то да стоит.