Глава 50 (2/2)

- Что успела?- спросила женщина, прищурившись.

- До прихода королевы,- произнесла Алексис.

- Вы так думаете?- тихо и грозно зашипела Татьяна.

- Она уже пришла?- вытаращила глаза Гуттенберг.- Плохо, плохо. Куда мне встать тогда?- Уже пришла,- зашипела королева,- и я изумляюсь, почему вы, барыня, не преклоняетесь перед ней.

- Перед кем?- не поняла Гуттенберг.Зал казался хорошо натертой эбонитовой палочкой.

- Ваше Величество, извините ее,- умоляюще заговорил директор,- она новенькая, еще не знает местных уставов.- Видно, что новенькая,- буркнула королева, оглядывая одежду девушки,- видимо, размеров не хватило, и вы дали ей форму для младших классов.

Алексис сдержанно улыбнулась.- Не собираетесь отдавать честь?- спросила королева.- Кому?- недоумевала Алексис.

- Королеве,- зашипела Татьяна.- Но помилуйте, ее здесь нет!Зал зашумел, как улей, а на бледных щеках королевы выступил неровный румянец.- Да как ты смеешь!- разразился ее голос.- Я королева, и ты должна подчиняться! Оделась, как последняя проститутка и думаешь, что можешь явиться в таком виде при мне?- А кто вы такая?- спокойно заговорила Алексис.- Кто вы такая, чтобы называть меня проституткой?- Королева…- Где ваше государство тогда?- бесцеремонно перебила Алексис.- Где флаг, где гимн, где признание ООН?- Подчиняйся!- закричала Татьяна.- Я подчиняюсь только канцлеру Германии и президенту России, гражданкой которой являюсь. Я не ваша поданная, так что не требуйте от меня хвальбы.Зал замер. Директора придерживал зам, всем казалось, что в Гуттенберг попадет молния. Девушка борзо смотрела на женщину перед собой, будто вызывая ее на поединок. Она была злая, ее болела спина и ущемленная гордость.- Жалкое отродье кровавой шлюхи,- прошипела Татьяна.Алексис на мгновенье застыла, словно не понимая сказанного. На бледные скулы проступил румянец, глаза засверкали устрашающе, и королевские стражи напряглись, узрев в немой ярости девушки что-то воистину страшное.- По себе не судят,- выплюнула Гуттенберг, и крупный мужчина больно схватил ее за кисть и повел вон из зала.- Мерзавка, как ты смеешь,- приговаривал он на пути, пока Алексис едва сдерживалась, чтобы не завыть от боли и унижения.

Выведя ее из зала, страж приставил ее к стене, и девушка не сдержала страшного крика.- Чего разоралась?!- грубо взревел он.Тяжелая рука опустилась на его плечо, и он сердито взглянул на Римского.- Тебе чего?- хмуро спросил он.- Мне приказали сопроводить Гуттенберг в карцер,- отчеканил страж, сверля лоб «коллеги» ледяным взглядом.- Ну и прекрасно.Выругавшись, страж отпустил девушку и вернулся в зал, хлопнув дверью.

Алексис внезапно бросилась следом, позабыв и о каблуках, и о спине, но Римский схватил ее, и она забрыкалась в его руках:- Отпусти меня,- кричала она, и находящиеся рядом с дверью стражи могли услышать ее,- я покажу этой шлюхе! Чтоб кони ее ебали!- последовал поток ругани на немецком, русском, английском и французском, которые впоследствии превратились в гортанный рык и горькие слезы.

Римский, вздохнув, взял подопечную на руки, стараясь как можно меньше прикасаться к больной спине, стянутой в медицинский корсет. Алексис еще немного билась и успокоилась, рывками глотая воздух и глядя на мир вокруг сквозь влажные глаза. Холод весенней ночи просушил ее лицо, и спокойствие постепенно вернулось к ней вместе с болью. Положив ее на скамью, Римский снял с себя пальто и укутал ее в нем, как в теплом одеяле. Гуттенберг осталась неподвижной.

Свет фонарей освещал ее покрасневшее лицо, подрагивающие губы и блестящие яростью глаза. Ей не верилось, что нашелся человек, который осмелился и заикнуться о ее матери. Она была готова украсть у Римского пистолет и застрелить наглую суку на глазах у всех. Душа требовала мести…Страж Лангерман спокойно вышел из административного корпуса, когда его позвал начальник королевской охраны. Ему не хотелось присутствовать на наигранно-торжественной трапезе, и теперь сидел, просматривая дело одной из учениц.

Он изучал оценки девушки: по русскому она успела доучиться до четверки, по математике у нее была пятерка, как и по географии и биологии. И пусть по физкультуре ей с натяжкой в первом полугодии поставили тройку, во втором вырисовывалась даже пятерка. Его отцовской гордости не было предела, особенно учитывая, что Алексис редко была подарком. Она была слишком умной и талантливой для такой школы, он это прекрасно понимал. Но было слишком поздно. Они долго обдумывали с Сергеем,- он кисло улыбнулся – интересно, когда успел сдружиться с мороем, от которого собственно и родила его супруга?- рассуждали и выпили не по одной текилы, чтобы решиться перевести ее в эту школу. Она была ужасной, это они оба понимали, а для Алекс и вообще становилась Адом. Но было слишком опасно в Европе, и немногие люди, которые знали о семье стража, были недостаточно надежны, чтобы оставлять любимых женщин дома без надзора. Тем более, он решили упрятать это от жены, дочь начинала кривить не по той дорожке – к досье прилагалась и выписка из дрезденской полиции, где ее задержали за распитие алкоголя на детской площадке, и от нее начинало пахнуть марихуаной.

Так или иначе, он понимал, что этим решением сбывающейся детской мечте Алексис был положен конец, и ее ожидала совсем иная судьба. Теперь Лангерман остро почувствовал отсутствие супруги. Лишь она могла правильно посоветовать его. «Прости»- вертелось в его голове, как в старом патефоне,- «прости меня, дочка».

- Лангреман!- позвал его один из сослуживцев – молодой парень двадцати пяти лет с гордым и черствым характером.- Что?- он взглянул на вошедшего в кабинет.

- Тебя зовет королева.

Он про себя закатил глаза и убрал досье в ящик. Вот и проснулась старая карга. И кому в наши дни приходится только служить?!Пир был в разгаре, он видел в зале знакомые лица стражей и узрел в множестве сидящих за столом голов и Дмитрия Беликова – однозначно, лучшего за многие годы ученика Академии. Лангерман уже решил подготовить его к выпускным экзаменам, да и заодно прознать – что за парня нашла себе любимая дочь.

Ивашкова сидела за столом и оживленно кого-то ругала. Когда страж встал перед ней, она ахнула и тут же просияла.

- Ваше Величество, вы меня звали?- осведомился он без капельки теплоты.

- Да,- она отпила вина,- сегодня днем одна из учениц имела неосторожность нагрубить мне. Я приказала наказать ее подобающе, но не знаю, выполнят ли местные стражи это. Проследите за тем, чтобы она получила своего.

- Будет сделано, мэм. Но кого наказать?- Хм,- она нахмурилась и взглянула на директора,- как звали ту паршивку?Директор взглянул на стража и сглотнул. Что бы его ни связывало с девушкой, эта связь была мощной.- Алексис Гуттенберг.

Страж коротко кивнул и откланялся. Да, Алексис ждало наказание, но не за грубость (которую королева так или иначе заслуживала), а за то, что покинула койку.

Он нашел ее во дворе, рядом с Римским, его старым другом, которого попросил приглядывать за ней. Тот кивнул ему и полушепотом рассказал о случившемся. Алексис же в это время продолжала глядеть перед собой невидящими глазами и молчать, стараясь не двигаться. Когда Римский покинул их, отец сел рядом с дочерью и взглянул на нее.- Она назвала маму шлюхой,- шепнула девушка,- мою маму шлюхой!- Алекс…- Как она могла?- перебила дочь, взглянув на него наполненными слезами глазами.- Она пародия на достойного человека!- Я знаю, Лекси, я знаю,- кивнул отец и обнял ее.- Пойдем, я отведу тебя в комнату и помогу с корсетом.

- Вот так,- он укутал дочь теплым одеялом и выключил лампу.

Алексис приподнялась и взглянула на него.- Ты меня накажешь?- спросила она совсем наивно и по-детски.- Да,- она опустила голову,- тебе придется проспать двадцать четыре часа. А с королевой разберемся мы с Сергеем.

- Отец здесь?- мрачно спросила она.- Да,- он вздрогнул от того, что дочь назвала Дроздова отцом,- твой отец здесь.- Круто,- улыбнулась девушка, опустившись на подушку,- двое пап будут защищать мое достоинство.

Лангерман усмехнулся, поцеловал дочь в висок и вышел.