Часть2 (1/1)

Я вскакиваю на ноги, наверное, пугая своим перекошенным лицом всех вокруг. Но для меня это не важно... Сейчас важно лишь найти человека, который упомянул в своей речи имя моего омеги. Ганс... Ганс... Ганс... Мой взгляд быстро скачет с одного человека на другого, пока я вновь не улавливаю его имя... И тогда я вижу... Высокий мужчина со светлыми слегка кудрявыми волосами в светлом же, подстать волосам, пиджаке. Я подбегаю к нему, не ощущая удерживающих рук. Похоже, они всерьез испугались... Я сбрасываю ладони с плеч и рычу, альфа во мне бушует, рвется наружу, жаждет вцепиться в глотку каждому, кто смеет мне мешать. Хватаю мужика за лацканы отглаженного пиджака и дергаю на себя. Его светлые глаза широко распахиваются в неподдельном страхе. Бета - понимаю я... - Что с Гансом? - трясу его я с такой силой, что слышится треск плотной ткани. На плечи вновь давят, стараются оттащить меня подальше. - Где Ганс Грубер? - мужчина давится воздухом от очередного моего толчка, смотрит немного затравленно, но все же находит слова и берет себя в руки.- Ганс Грубер не был обнаружен при штурме. Среди захваченных террористов его нет, среди мертвых тоже. - Я резко разжимаю пальцы, отпуская его. Мужчина нервно одергивает пиджак и пытается хоть немного разгладить образовавшиеся складки. - Не волнуйтесь, мистер МакКлейн. Полиция займется Грубером. Уверен, мы посадим его к его друзьям, не успеете и глазом моргнуть... - с моих губ срывается странный нервный звук. Он что, и правда решил, будто я опасаюсь за сбежавшего террориста?! И хочу засадить его в тюрьму?! - С этим скоро будет покончено, не стоит забивать голову такой ерундой, мистер... - он не договаривает, замечая опасный блеск моих глаз. А я уже готов рвануть вперед и растерзать его, порвать на мелкие кусочки...- Джон... - доносится до моего сознания. Голос кажется мне знакомым, и я поворачиваюсь на звук, встречаясь с серьезным взглядом карих глаз. Эл единственный из всех, кто смог вернуть меня в реальность. - Идем, Джон. Врачам надо осмотреть твои раны, - его голос действует на меня как-то успокаивающе. Я на мгновение прикрываю глаза, и внутри сворачивается странное чувство, страх и тоска сковывают мое тело. Я кидаю злой взгляд на полицейского в форменном костюме. Он вздрагивает. После чего я спешно направляюсь за Элом. Мы доходим до машины скорой помощи, и, уже сидя в ней, я ощущаю, как дико болят мои ступни, все в глубоких порезах, как стонут напряженные мышцы, как ужасно раскалывается голова, как что-то громко стучит в висках. Мир вокруг пульсирует и медленно покрывается тьмой. Какое-то время я еще вижу перед собой лицо медика, который пытается мне что-то сказать, но я его не слышу. Перед тем, как окончательно потерять сознание, я чувствую резкую боль, прошившую меня в районе груди, невидимая струна натянулась до предела, пытаясь утянуть куда-то... Это становится последней каплей, и картинка перед глазами окончательно скрывается за черной вуалью. На периферии сознания еще скользят какие-то обрывки фраз, незнакомые голоса... Но и они вскоре покидают меня, оставляя после себя блаженную тишину. Я открываю глаза медленно и неохотно. Яркий свет тут же бьет по отвыкшим глазам, нанося сокрушительный удар, лишая зрения на долгие минуты. Я пережидаю неприятные ощущения и провожу ладонью по лицу. Жесткие бинты раздражают кожу, царапают... Морщусь, растрескавшиеся губы лопаются. Похоже я искусал их еще и во сне... Внутри скручивается нервная пружина. Сколько я здесь? И где это "здесь" находится?! Меня подбрасывает на кровати, словно от удара током. Руки тут же путаются во множестве каких-то шнуров. Я, не раздумывая, срываю катетеры, вытягиваю иглы, не заботясь о себе. Вскакиваю на ноги, едва ощущая их. Подкашиваюсь, но успеваю схватиться за ближайшую тумбочку. Шум поднимается невероятный, и я понимаю, что сейчас сюда обязательно кто-то придет. Ступни жжет, бинты врезаются в заживающие шрамы, но я упрямо двигаюсь к двери. Я уже протягиваю руку к ручке, как дверь распахивается настежь, и напротив меня оказывается седой мужчина с глубокой залысиной. Он смотрит на меня с каким-то детским восторгом и оценивает расстояние от больничной койки до двери. Затем он хмыкает и улыбается. По-доброму так, что я слегка теряюсь, готовый кричать и отстаивать свое право на то, чтобы покинуть больницу сейчас же. А что это больница, уже не остается никаких сомнений. - Очень неосмотрительно, молодой человек, - мужчина качает головой, неодобрительно сводит брови, поправляет свой белый халат и говорит с жесткостью, которую от него я вряд ли ожидал. - Вам бы лучше вернуться в кровать, - не предложение - приказ. Я чувствую его силу, чую запах. Передо мной стоит альфа. - Как долго я здесь, и сколько еще меня собираются здесь держать? - врач качает головой и кидает взгляд на кровать, затем переводит его на меня. Смотрит с угрозой. И я готов ответить, готов сражаться, но я так же понимаю, что не уйду далеко с такими повреждениями. - Вопрос тот же, - говорю я, как только сажусь на край кровати.- Вы, Джон МакКлейн, поступили к нам в очень тяжелом положении. Без сознания провели пять дней, - я напрягаюсь от его спокойных интонаций. Внутри все скручивает от страха. Пять дней... А что, если Ганса поймали?! Что, если... Нет! Мотаю головой, отгоняя плохие мысли, и прямо смотрю в глаза врача. - Ранения глубокие, заживать будут долго...- Когда я смогу уйти? - перебиваю я. Альфа поджимает губы. Брови его хмурятся. - Я задал вопрос, - жестко повторяю я. - Когда я смогу покинуть стены этого... - я обвожу взглядом комнату, всю состоящую из белого. Глазу зацепиться не за что. - Итак? - Не раньше, чем ткани на ваших ногах более-менее заживут, - он поднимает руку, предупреждая мой следующий вопрос. - Пару недель. - Что?! - я задыхаюсь. Пару недель! Да за это время... Я вновь чувствую ее. Струна натягивается до предела, тянет к выходу, напряженно трясется, пуская по телу неприятную дрож. Вместе с ней приходит обезвоживание и дикое чувство тоски. В какой-то момент я понимаю, что тоска эта не только моя... Ганс... - Воды, - хриплю я. Врач, который так и не представился, кстати, подходит к небольшому столику, берет стакан, графин с чистой водой. Затем он передает полный стакан мне. Мои руки слегка подрагивают. Зубы бьются о стекло с негромким звоном. Несколько капель падают мимо рта, но мне все равно...Он говорит что-то еще и даже, кажется, наконец представляется. Но все это пролетает мимо меня. Я бездумно смотрю на белую стену, и с каждой минутой все больше погружаюсь в себя. Кажется, проходит несколько дней, а я все так и лежу. Я не отвечаю на вопросы докторов, не ем... А стоит прикрыть глаза, как вижу его... Такого красивого, такого невероятного, такого... моего... Сердце каждый раз пропускает удар. Я не могу думать ни о чем, кроме как, что он еще на свободе. Я молюсь об этом... Не уверен, сколько проходит времени... Может, всего день, а может - уже и неделя... Но в этот день дверь открывается, и в палате появляется не доктор. Шаги более тяжелые, на каждый стук ботинок звякают ключи. Человек неловко переваливается с ноги на ногу и садится на стул передо мной. Я не обращаю на него внимания, пока не слышу знакомый голос...- Привет, Джон, - я наконец поднимаю взгляд на полицейского. - Мне удалось выбить для тебя одиночную палату за наш счет... - Эл оглядывается. - По-моему, вполне ничего... - а я просто смотрю на него, и до меня доходит, что я веду себя, как баба. Черт! И я еще смею звать себя Альфой?! - Эл! - я искренне улыбаюсь, тяжело садясь. Отсутствие пищи в организме последние несколько дней дает о себе знать, и живот схватывает резким болезненным спазмом. - Ты даже не представляешь, как я рад тебя увидеть! - и это чистая правда. Хотя Эл косится на меня подозрительно, словно ищет какой-то подвох. - Что насчет Га... Грубера? Его поймали? - Эл тут же усмехается и качает головой. - Ну, теперь-то я уверен, что ты мне рад. Думаешь, я хороший источник информации? - он по-доброму смеется. - Не поймали его. Скрылся хорошо, гаденыш. Ни единого следа! - у меня гора с плеч сходит после его слов. Мы какое-то время еще разговариваем на отвлеченные темы, больше не возвращаясь к произошедшему в Накатоми-Плаза. Спустя час, или два, он уходит. Но я уже не ложусь обратно. Во мне растет надежда. Я киваю врачу, слушаю его внимательно, вежливо отвечаю на все вопросы о самочувствии и даже исправно съедаю все, что мне предоставляют. Врач удивлен таким поведением, но он ничего не говорит, только улыбается и кивает. Эл приходит снова на следующий день, и на следующий после следующего, и на следующий после следующего после следующего... И каждый раз я встречаю его одним и тем же вопросом, исправно получая в ответ отрицательное покачивание головой. И каждый раз я просто готов взлететь, потому что мой омега жив... Он не в тюрьме, полиция его не найдет. Я с трудом дожидаюсь того момента, когда врач, наконец, удовлетворенно рассматривает практически зажившие ткани, и чуть ли не кричу от радости, когда он заговаривает о моей выписке. В тот день я кидаюсь навстречу Элу, хватаю его за плечи и коротко обнимаю. Он удивлен, но исправно отвечает, что Ганс Грубер так и не найден. Прошел почти месяц... Я выхожу из дверей больницы новым человеком. Я почти счастлив и совершенно уверен, что отыщу своего омегу. Внутри счастливо облизывается мой зверь. Эл слева от меня кивает на машину. Он предлагает остановиться у него, ведь в Лос-Анджелесе у меня нет жилья. Я соглашаюсь. Хотя и обещаю в ближайшее время заняться поиском квартиры. Его квартирка не большая, но он, как радушный хозяин, выделяет мне целую комнату. Вещей у меня тоже осталось не много. Приходится озаботиться этим сразу после похода в банк. Я так же покупаю карту города и запасаюсь карандашами.Я исправно обхожу квартал за кварталом, каждый день справляясь о состоянии дела Ганса Грубера, надеясь почувствовать ту самую струну, которая все пыталась утянуть меня за собой, но она не появлялась, и от этого в груди разрастается боль... Я готов выть, но меня держит на плаву мысль, что Ганс еще на свободе, что еще не все потеряно, что у меня есть шанс... Второй месяц уже подходит к концу, когда я готов крушить все от отчаяния. Город хоть и большой, но я обошел уже изрядную долю всех окраинных районов, постепенно переходя все дальше, к центру... Меня посещает мысль - а что, если Ганс давно уже покинул Лос-Анджелес?! Если все это зря? И именно тогда я вновь ощущаю ее! Струна напряженно подергивается и тянет за собой... Но меня ждет еще один подарок, когда на мой уже обычный вопрос: - Что с Гансом? - Эл кривится и медленно отвечает: - Его дело ушло в архив. Я тогда только удивленно моргаю, но даже не спрашиваю подробностей. Мое лицо счастливо расплывается, и, кажется, Эл готов снова вызывать мне скорую. Но я быстро беру себя в руки. Все мысли крутятся вокруг Ганса... Как он там? Ждет ли? Может... ему и вовсе плевать?.. Но потом я вспоминаю нашу крайнюю встречу и уверенно берусь за карандаш, отмечая все пройденные мной районы...Эта тайная квартира была нашим убежищем на крайний случай. И вот, по-видимому, он и настал. Она была довольно просторная и светлая, выходя большими панорамными окнами на зеленый парк. Была полностью обустроена. Мы даже успели запастись всем необходимым, и продуктами в том числе. Находилась она практически в центре, в Беверли-Хилз, на Родео-Драйв. Мне поначалу страшновато было селиться сюда, но после все страхи отпали. Никто и не подумает искать меня в этом районе. Наверное...Ганс Грубер свалил бы куда-нибудь в другое место, в самый конец города. А лучше бы вообще скрылся в другом, никому неизвестном направлении. Но это тот Ганс... А мы жили и процветали после с Карлом в самом центре города и в самом престижном районе. Глупым ищейкам и в голову не придет сунуться сюда. Мои губы растянула ядовитая и самодовольная усмешка. А если и сунутся - заебутся искать. Этот район, почти что целый город, был самым огромным в Лос-Анджелесе. Рядом находился Голливуд и все остальные главные и знаменитые достопримечательности "Города Ангелов".- Пойду, в душ схожу, - хлопнув друга по плечу, широко зевая, плетусь в ванную. Пора было отдохнуть - целая ночь прошла без сна. Дальше будет видно, как быть, на ясную голову лучше думается...Почти горячая вода хлещет по устало опущенным плечам. Упираюсь в запотевший кафель руками и подставлю спину почти обжигающим струям, низко склонив голову, потихоньку очищая усталое за ночь тело от грязи и не только. Сейчас смывал его запах, который впитался, казалось, во все поры. Смывать с себя запах альфы было почти физически больно. Но ничего другого не оставалось...Когда выхожу обратно, Карл уже спит тут же на диване в гостиной. А я направился в свою спальню, скинул халат и нырнул под одеяло. Но сон не шел еще долго...Наступило рождество. Мы справили его с Карлом.Я налил себе виски, разбавив его содовой и парой кусочков льда. Карл налил себе чистейшего и отсалютовал мне, я ему, и мы дружно выпили за самый радостный праздник в году. Но для меня он был ни черта не радостным сейчас.Карл сходил в аптеку за углом за нужными мне таблетками. У меня были в запасе еще сутки, чтобы принять их.И вот сейчас стою и медленно, как в замедленной съемке, подношу капсулу ко рту. Но после что-то переворачивается во мне, омежьи инстинкты оглушено голосят. Рука бессильно свисает. Думаю очень недолго. И после быстро, чтобы не дай Бог не передумать, выбрасываю таблетки в унитаз. Авось, пронесет.Не пронесло. Семя альфы уже начало прорастать в моем чреве.И будь, что будет, - думаю сейчас, почти загнанно дыша. Долго смотрю на свое бледное отражение в зеркале, на свои растрепанные волосы, лихорадочно блестящие глаза и...Горькие слезы брызгают из глаз, и я с протяжным воем падаю на пол, кулаками молотя по нему в бессильной ярости, не чувствуя боли в отбитых костяшках. Душевная боль куда как сильнее, она буквально раздирает меня изнутри в клочки, на ошметки.- Ненавижу, ненавижу, ненавижу! - только и кричу я до боли в горле...Течка закончилась на следующее же утро. Я прекрасно понял, что произошло. Организм уже начал подавать небольшие сигналы. Не знал поначалу, радоваться мне или огорчаться. О детях я никогда не думал, хотя и родился, кем родился. Моя жизнь не предполагала детей. Да и я сам был как-то равнодушен к ним.На следующий день отправляю Карла в аптеку вновь, теперь уже за тестом. Мне на улице какое-то время лучше было не светиться вообще, это было опасно. Нужно было переждать хотя бы месяц, а дальше - будет видно...- Я ребенка жду, - сказал я Карлу через три недели, когда мы более-менее обустроились. Тест на беременность подтвердил мои догадки. Готовлю нам завтрак и не смотрю на друга. Плечи мои понуро опущены.Карл замирает и что-то рычит на нашем родном языке. Я не расслышал точно, наверное, он выругался.- И что делать будешь? Оставишь? - осторожно спросил он, немного успокоившись.- Не знаю, наверное... Таблетки я так и не выпил, - раскладываю яичницу с сосисками и помидорами по тарелкам.- Понятно. Как себя чувствуешь?- Пока нормально, - нехотя ковыряюсь в полной тарелке. Аппетита никакого.- Не переживай, я помогу, чем смогу. Жить нам есть на что и есть где. Выкарабкаемся, - подбадривает меня друг.Я только киваю. В носу ощутимо щиплет.- Вот, что значит - быть омегой, - горько усмехаюсь я. - Убиваешь всех и каждого без жалости, но своего собственного ребенка - никогда не сможешь убить.Карл молча ест, не глядя на меня.- Никогда не думал, что стану отцом-одиночкой, - через силу заставляю себя проглотить хотя бы немного еды.Карл только вздыхает.И вот, вскоре, для меня началась довольно тяжелая поначалу жизнь. Для Карла этот период стал тоже практически невыносимым. Особенно первые два месяца. Но друг преданно находился рядом, не отходя от меня практически ни на шаг.Этот день начался с жуткой истерики.- Ганс, успокойся ты уже, истеричка! - едва ли уже не выл бедняга-Карл, чудом уворачиваясь от летящей в него черт знает какой по счету тарелки.- Ах, это я истеричка! - рявкнул я, весь пунцовый от злобы. - Ну, ничего...И в голову Карла следующим летит кувшин с водой...- Прости, - висел я этим же вечером на руке друга и вымаливая прощение. - У меня сейчас просто перепады настроения...- Да я уже понял... - Карл со смехом убирает разгромленную кухню, с опаской поглядывая на меня, довольно попивающего сок...Второй месяц беременности оказался настоящим адом. Меня начал мучить жуткий токсикоз. Тошнило буквально от всего: от запахов, вкуса любой пищи, продуктов, даже от Карла, хлопочущего надо мной, словно наседка.- Боже, как же мне плохо... - скулю я этим ужасным утром, чувствуя, как рот вновь наполняется вязкой слюной. А это всегда бывало лишь перед тем, как...Вовремя убегаю в ванную комнату, где меня опять скручивает в жутком приступе тошноты. Меня какое-то бесконечно долгое время буквально выворачивает наизнанку, желудок просто горит огнем, и словно тысячи раскаленных иголок впиваются в него.- Ох, ты весь зеленый, Ганс... - сочувственно тянет Карл, протягивая мне стакан с водой и долькой лимона на дне.Дрожащей рукой забираю прохладный стакан и делаю несколько осторожных глотков. Из ванной выползаю едва ли не на карачках.А так происходило почти каждое убогое утро, будь оно прокляты!Карл, приобнимая меня, чтобы я не грохнулся где-нибудь по пути, отводит обратно в спальню. Тяжело заваливаюсь в постель. Меня всего трясет от слабости и холода. По уши закутываюсь в одеяло.- Господи, кровопийца... - бурчу я, но после нежно оглаживаю живот. - Перестань так мучить папочку, сладкий...- У тебя сейчас мощная гормональная перестройка организма, поэтому отдых и положительные эмоции необходимы! - Карл протянул мне персик, такой налитый и аппетитный, что я буквально подавился слюной. Из-за сильного токсикоза я плохо ел, сидел в основном на фруктах и крекерах, даже рекомендованные врачом, (которого мы вызвали на дом) витамины плохо пились. С утра валялся в постели, стараясь не делать лишних движений, дыша через нос, чтобы не спровоцировать новый приступ тошноты, и попивая маленькими глотками воду с лимоном, чтобы вновь, в который уже раз, не обниматься с унитазом. Помогало, правда, не всегда. Но помогало. Вскоре стало заметно легче. Иначе ложится бы мне в больницу...- Спасибо, ты настоящий друг, - я с жадностью впился в сочный, истекающий сладкими соками фрукт. Съедаю весь и сворачиваюсь клубочком под одеялом, прислушиваясь к своему организму. Вроде пронесло...Следующим же вечером с осторожностью попробовал вареную курицу. Без более калорийной пищи было тяжко. Мой бедный, исстрадавшийся за эти недели желудок, буквально скрючивало от голода. Мне вообще казалось, что он стал в два раза меньше. Жуть...Но время шло, и токсикоз стал посещать меня все реже и реже, даже по утрам. Пришло время вздохнуть с облегчением. Пора было подумать о том, чтобы самому посетить доктора.Шел третий месяц моей беременности...