Шторм и не кончался (2/2)

Джин уже давно весь мир послал к морскому чёрту, ещё когда только впервые заглянул в глаза дракона, задумавшись о татуировке тигра однажды себе где-нибудь на плече. А сейчас, посылает и самого себя туда же, отдаваясь своей собственной слабости. Что им сейчас какие-то проблемы за пределами их собственного мира, власть в котором они перекатывают воздухом на кончиках сплетающихся языков, это всё подождёт в эту секунду.

Намджун напирает сильнее, забывая, что может сделать больно не так давно восстановившемуся от избиения парня, но Джин не сильно слабее него, резко выдернул свои руки, грубо отталкивая младшего и теперь сам прижимая его к стене, разводя резким движением чужие ноги и ставя колено между ними, прижимаясь пахом к паху.

Их губы сталкиваются, а длинные пальцы Джина сразу крадутся под футболкой Намджуна, мягко касаясь подушечками смуглой кожи жителя маленького полуострова. И секунды не проходит, как руки сжимают, впиваясь до следов от ногтей, в бока младшего, а затем резко задирают сильно мешающую футболку, открывая взору прекрасное тело пловца.

— Ты уверен? — только и может тихо, сбиваясь с собственного дыхания, прошептать Джин, касаясь кончиком языка чужого уха.

— Ты со мной и я уверен…

Только что ворвавшийся громом Намджун резко даёт слабину, отдаваясь Джину, вверяя ему не только своё тело, но и все страхи, которыми недавно была затуманена голова, все предубеждения, лишаясь их окончательно с каждым прикосновением пухлых губ к шее, все свои правильные и неправильные мысли, всего себя, когда Джин резко прижимает его к себе, медленно ведя долгим поцелуем к себе в спальню. Даже дверь сама распахивается, не выдерживая натиска, который волнами обрушивается на стены дома с каждым тяжёлым выдохом от перевозбуждения.

В какой-то момент сомнений Намджун ещё пытается взять всё в свои руки, перехватывая инициативу, слегка неумело прикладывая ладонь к паху Джина, чувствуя явную твёрдость под слоем ткани, но тут же чувствует ухмылку в поцелуе и, не успевает одёрнуть руку, как его хватают за запястье, плотнее притираясь к ладони давая ощутить с полна то, насколько Джин возбуждён.

Банально падать на кровать в джинсах явно не в их стиле, ведь, сразу после манипуляций с рукой, Джин сам слегка отодвигает Намджуна от себя, хватаясь за чужую пряжку ремня, одновременно обласкивая добровольно подставленную шею. Намджун совсем теряется в ощущениях, откидывая голову назад, а его пальцы действуют механически, словно на плохо заученных движениях, вслепую дотягиваясь до пуговиц и молнии на джинсах Джина.

— Нужно подготовиться, — отрывается от, разукрашенной неровными засосами, шеи Джин.

— Я уже готов…

Низкий голос Намджуна сроден какому-то проклятию, которое навсегда падает на широкие плечи старшего, ведь Джин окончательно теряет контроль срывая с младшего джинсы вместе с бельём, а следом быстро стягивая свои.

Оставаясь совершенно голыми, они продолжали исследовать тела руками, пока языки завязывались в узлы в их ртах. Джин полностью обхватил талию Намджуна одной рукой, резко разворачивая того и заставляя встать на колени на кровать. Выставляя перед собой руки, младший слушается, не совсем понимая, что дальше хочет делать старший, тянущийся одной рукой к тумбе, а другой проводя по округлой подтянутой ягодице, тут же спуская руку по бедру, а затем, возвращая её наверх уже по внутренней стороне, проходясь кончиками пальцев по яйцам и, когда Джин все жё достаёт нужный им тюбик смазки, обхватывает стоящий, кажется с момента прихода домой, член Намджуна.

От медленных движений рукой Джина, с поцелуями по лопаткам, из Намджуна вылетает сдавленный стон, и он непроизвольно начинает прогибаться в пояснице, сам того не ожидая от себя, действуя на одних только чувствах и ощущениях, которыми заправлял, как капитан кораблём, Джин.

— Я. люблю тебя, — ещё раз произносит Намджун, услышав, как открывается крышка тюбика, а через несколько секунд, чувствуя влажные от смазки пальцы, скользящие по краям его заднего прохода.

В этот раз Джин снова ввёл для начала один палец, но практически сразу, следом, он добавил второй, заставляя Намджуна снова сдавленно простонать.

Тяжёлое дыхание наполнило комнату, заглушая весь мир за пределами. Джин всё время проходился губами по спине Намджуна, периодически дотягиваясь до мочки его уха, пока не обхватил его вокруг талии свободной рукой и не заставил оторвать руки от кровати, параллельно вводя третий палец, сильнее разрабатывая сжимающиеся колечко мышц. Младший сильно сморщился от порции боли, которая сменила получаемое наслаждение, но его лицо развернули, сразу нападая на губы, от которых и отрываться не хочется, и Намджун снова расслабился. Джин старался аккуратно двигать рукой, ощупывая стенки внутри пальцами, вспоминая под каким углом он нашёл простату в прошлый раз, как наконец-то почувствовал дрожь в младшем и увидел как тот жмурит глаза, меняя сморщенный от боли лоб на более расслабленное выражение лица.

— И я люблю тебя, — проговорил в губы Намджуна Джин, отпуская его обратно встать на руки и вытаскивая пальцы, снова хватая тюбик смазки. Быстрым движением распределяя её по своему члену, Джин раздвинул большими пальцами ягодицы Джуна, опуская взгляд на раскрасневшийся сфинктер. — Люблю.

Плавно входя, он продолжал оттягивать кожу, но, чувствуя, как Намджун сдавливает его внутри, переложил одну руку на позвоночник, мягко проходясь ладонью по всей спине, успокаивая и бормоча только одно слово.

Член полностью заполнил младшего, от чего тому хотелось и кричать и, одновременно, рассыпаться на маленькие брызги, от волн ощущений, которые завладели молодым телом, пока ещё не привыкшего парня.

— Давай Джун… ты знаешь, нужно немного потерпеть, расслабься… — Джин говорил тихо, продолжая оглаживать бока и спину Намджуна.

В этот раз Намджун смог расслабиться быстрее. Неведомое желание, пришедшее в момент окончательного решения, стучало по вискам, будоража в памяти те чувства, которые были при первом сексе.

Как только Джин почувствовал, что может двигаться, он медленно, не до конца, стал выходить, затем плавно входя обратно, слегка подтягиваясь, стоя на коленях, на сколько это возможно, чтобы войти под нужным углом. Намджун, сжимающий простыни в своих руках, готовый разорвать ткань в любую секунду, снова выгнулся в спине, от резкого тока, который прошиб всё его тело волной наслаждения. Грубый стон, а затем ещё один и ещё, стоны сталкивались с шумным дыханием Джина, который стал ускорять свои движения, крепче сжимая бёдра младшего.

В этот момент Джин сам не осознавал, от чего его кроет больше. От узости внутри Намджуна, которая начинала выбивать полустоны и из старшего, или же от чувства, что сейчас всё действительно взаимно. Никто не накурен, не пьян. Они только что признались в любви друг другу и все тени сомнения рассеяны. Мысли о туманном будущем, об утре и о том, как они будут вести себя друг с другом дальше, остались где-то рассеянными вместе со всем остальным. Сейчас только они двое. Только их тела, которые звучали пошлыми шлепками, набирая скорость, только их голоса и дыхание. Только они двое.

Видя под собой изнемогающего Намджуна, который метался на грани оргазма и сплошного удовольствия от смешивающихся ощущений, Джин хотел было потянуться к его члену, чтобы помочь кончить, как передумал, плотнее прижимаясь с каждым новым толчком, практически вжимаясь в парня.

— Я. — Намджун только пытается что-то сказать, без возможности остановить собственные стоны, переходящие иногда на нечто схожее с рычанием, но само тело говорит за себя, когда по нему проходит крупная, видимая взгляду, дрожь, а сам он кончает, попадая спермой не только на постель, но и себе на пресс. У Джина в глазах, от сжавшегося Намджуна, весь мир накрыло волной удовольствия, от чего парень, быстрее выходя из младшего, кончил прямо на его задницу, откидывая голову назад.

От наступившей слабости, Намджун опрокинулся набок, всё его тело пылало, а в заднем проходе начинало зудеть от раздражающей боли, которая пришла, сменив только что получаемое наслаждение. От злости, парень ударил кулаком по постели, замахиваясь из последних сил, но тут же резко поднял голову, оглядываясь назад, чувствуя на коже влажные прикосновения ткани.

— Скоро пройдёт, — всё ещё запыхавшимся голосом произнёс Джин, вытирая влажной салфеткой младшего от собственных следов. — В этот раз, я был слишком не сдержанным, а алкоголь и травка не подавляют твои болезненные ощущения, поэтому тебе это может не так понравится, как в прошлый раз…

Всё это время старший старался избегать зрительного контакта с внимательно наблюдающим за ним Намджуном. Он бросил салфетки в сторону урны, стоявшей под его рабочим столом и лёг рядом, лицом к нему, но до сих пор не смотря в глаза, старательно изучая тёмные ореолы сосков, иногда только поглядывая на потемневшие засосы на шее.

Широкая ладонь Намджуна очутилась на щеке старшего, а шершавый палец прошёлся по мягким губам.

— Мне хорошо так, — полушёпотом произнёс Намджун, посылая боль вместе со всем остальным, концентрируясь в глазах напротив, которые наконец-то смотрели в ответ. — Теперь, мне хорошо.

Длинные, немного кривые пальцы, легли поверх руки на щеке, сильнее прижимая ту к лицу.

***</p>

A Day To Remember — End Of Me</p>

— Ты молчал всю дорогу, — отметил Чимин, когда машина остановилась возле дома Тэхёна, откуда поздним вечером из окон притягивал лишь мрак.

— Просто… — Тэхён тяжёло вздохнул, открывая дверцу машины. — Я всё ещё не могу поверить, что Хосока нет рядом.

— Хэй, — вышел вслед за другом Пак. — Мы достанем его оттуда. Обязательно, нужно только немного подождать.

— Да, Тэ, — Чонгук обошёл машину, забирая сумку Кима из багажника и подходя к нему. — Идём, я подниму сумку.

— Спасибо, Чонгук, но я сам, — Тэхён поднял на него взгляд, в котором только омут, полный тайн мыслей и переживаний. — Хочу, побыть немного один.

Сжав ручку сумки до побелевших костяшек, Чонгук протянул её хозяину.

— Как скажешь, Тэхён.

Тэхён помахал на прощание рукой, быстро проговорив, что напишет завтра, как проснётся и скрылся в темноте собственного дома, оставляя после себя только молчание и неслышный, из-за шума близкого моря, скрип зубов от нарастающей злости Чона.

— Ну что, ты домой или ко мне? — повернулся к нему Чимин, продолжая улыбаться, как только что улыбнулся на прощание Тэхёну, только улыбка эта начала исчезать с лица.

За спиной Чонгука показалась знакомая фигура, которая с момента знакомства преследовала Чимина везде, а с момента происшествия в классе Джина, вообще превратилась, кажется, в тень.

— А ты что здесь делаешь, Юнги?

Чонгук оглянулся, разворачиваясь, чтобы поприветствовать пришедшего друга, протягивая руку следом к вытянутой.

— Я опоздал, хотел хотя бы здесь встретить Тэ-Тэ, как он? — у Юнги во рту сигарета, в лучах солнца волосы переливаются рубиновым цветом, будучи свеже подкрашенными в бордовый, а на бледной коже синяки под глазами опять проявились сильнее после бессонной ночи.

— Он вернулся, но всё также, слишком расстроен из-за Хосока, — не смотря на пропавшую улыбку, Чимин последовал примеру Чонгука, протягивая руку для приветствия, сразу же после зачесывая постоянно мешающие волосы назад.

— Ну, я пошёл, — ухмыльнувшись кинул этим двоим Чонгук, скользя взглядом по второму этажу дома Кимов.

— Чонгук, тебя же подвезти надо, — спохватился Чимин, быстро ныряя обратно в машину. — Поехали!

— Юнги подвези, я прогуляться хочу, — крикнул в ответ младший, удаляясь вперёд по улице.

Вторая дверца машины хлопнула, а Юнги теперь сидел рядом с Чимином, выкидывая недокуренную сигарету из открытого окна, закрывая его обратно чтобы не застёгивать свою любимую кожаную куртку, надетую поверх старой чёрной водолазки.

Чимин, поджимая губы, молча развернул машину, чтобы можно было нормально выехать с улицы, совершенно не смотрел на старшего, полностью игнорируя, как тот нервно покусывал ногти на руках, не отрывая пальцы от губ.

— Так и будешь молчать? — по середине дороги до дома Чимина, Юнги проницательно посмотрел на младшего. — Я тут, хотел на самом деле дать тебе кое-что послушать.

Длинные бледные пальцы подключили шнур, тянущийся от панели машины, к собственному телефону, другой рукой параллельно пролистывая многочисленный на разные треки плейлист.

Раздавшиеся звуки барабанов и гитары заставили глаза Пака расшириться от удивления, от непривычного звучания песни, которую включил рэпер.

Их общее молчание продолжалось, нарушаемое только надрывистым голосом вокалиста, от которого мурашки по кожи, вызванные из ниоткуда взявшейся внутренней боли неразделённой любви, о которой, возможно и не знают.

— Намджун сегодня признается Джину, — неожиданно произнёс Юнги, всё же сдаваясь своей вредной привычке и открывая окно, чтобы закурить. — А ещё Чонгук так и не отходил, ведь, от Тэхёна.

Выпуская облако дыма, сразу уносимое потоком воздуха прочь из машины, Мин повернул голову к Паку, задерживая свой взгляд на пухлых губах.

— Счастлив за них, — Чимин раздражённо вздохнул, немного поведя головой из стороны в сторону, закатывая глаза, сразу же возвращая своё внимание на дорогу, поворачивая на улицу, где находился дом.

— Чимин, ты…

— Приехали, — машина резко остановилась, а Пак сразу отвернулся в другую сторону, чтобы не смотреть на Юнги.

— Да почему ты всегда так ведёшь себя? — Юнги не собирался выходить, продолжая курить, устало откинувшись на спинку сидения. — Я ведь забочусь о тебе, переживаю за тебя.

— Юнги, тебе пора.

Короткий ответ Чимина оказался ударом по щеке Мина, отчего старший сразу выкинул сигарету в окно и повернулся к парню, хватая того за руку, чтобы развернуть к себе.

— Какого хуя?! — взбунтовался Чимин, выдёргивая руку и выходя из машины. Мин последовал за ним, быстро обходя автомобиль и толкая Чимина к дверце, ставя руки по бокам от него.

— Почему ты игнорируешь меня?! Что я сделал не так? Ты ко мне даже как к другу не относишься, а ведь ты мне нравишься! — начал кричать Юнги, перекладывая одну руку на щёку младшего. — Ты нравишься мне…

— Да блять! Что?! — Чимин одёрнул руку старшего от себя, отталкивая того, чтобы сесть в машину, но Юнги схватил за руку парня не давая тому открыть дверцу.

— Почему ты так поступаешь? Я не понимаю, почему они все могут быть вместе, а мы нет?

Стараясь успокоиться, Чимин тяжело вздохнул, зачёсывая пряди со лба назад.

— Юнги, я не гей. Я не против отношений между парнями или девушками, но я то не гей. Да мы с тобой даже не такие уж и друзья, — парень смотрел прямо в глаза напротив, в которых только что обрушились скалы. — Ты говоришь я нравлюсь тебе, ты хоть знаешь меня? Знаешь какой я? Что ты делал? Просто постоянно ошивался где-то рядом, потому что оказался в нашей компании? И что дальше?

Юнги продолжал стоять на месте, не отпуская руку Чимина.

— Но ведь я… я заботился о тебе и песню написал…

Чимин, положив на руку Юнги свою, продолжал смотреть в глаза старшего. Возможно, то самое странное чувство, которое его постоянно тревожило, когда Мин был рядом, подсказывало, что что-то здесь не так. Что забота о нём не такая, какую получает Тэхён от Юнги. Она не дружеская. Но Пак постоянно отталкивал эти мысли от себя. Ему всё это незачем. Что вообще здесь за странный городок? То одного парня гнобили, издевались над ним всем населением, а теперь сразу несколько парней решили влюбиться друг в друга?

— Ты мне не нравишься, Юнги, — повторил ещё раз Чимин, всё же убирая его руку от себя. — На этом точка. Не знаю, что там творится в твоей голове, но даже если, ты бы мог мне понравиться, надо было тогда подходить к этому по другому. Ты же скорее преследовал меня, да я блять ненавижу когда ты рядом, одно твоё такое присутствие выбешивает.

Стоило Чимину заговорит, Юнги опустил свою голову. В какой-то момент, когда песня закончилась, ему показалось, что начинается дождь, из-за влаги на собсвтенных щеках.

— А, если я изменюсь…

— Нет, — Чимин устало помотал головой, словно подобное выяснение отношений у них каждый день, а не впервые со дня знакомства. — Иди домой, Юнги.

Оставляя Мина стоять перед машиной одного, Пак быстро зашёл в дом, захлопывая за собой дверь и тут же прижимаясь к ней спиной. Ему приходилось делать больно людям, но его никогда ещё настолько не застегали врасплох те, кто преисполнен болью самим фактом своего существования, как тех, кто отличается от других. Но, всё же поднимаясь с пола, Чимин смотрит в глазок на двери, проверяя, ушёл ли старший.

Возле машины никого не было, на лобовом стекле лежал только небольшой конверт…

***</p>

— Ты вернулся? — к Чимину в коридор из кухни вышла Хё Чжин, закидывающая на плечо полотенце, явно что-то готовящая к ужину. — Рановато, я думала вы все у нашего Медвежонка будете. У нас тут… гости.

— Тэхён устал, мам, — блондин поцеловал щёку матери, скидывая с себя куртку, вместе со всем тяжёлым днём. — Кто приехал? Это к дедушке по бизнесу? В порту всё хорошо?

— Из-за сильных штормов стройку пока так и не продолжают, ты же знаешь, он не хочет больше рисковать людьми, — женщина развернулась, зовя сына с собой. — Это одна старая знакомая дедушки и бабушки Мэй.

-Ааа… — так, — Чимин резко остановился. — В смысле общая знакомая? Кто это?

На кухни семьи Пак собрались все взрослые. Намджуна не было, и после слов Юнги, чимин догадывался где он, с небольшой ухмылкой посмотрев на стену, за которой стоит дом их соседей. Хё Чжин вернулась к плете, помешивая готовящиеся блюда, По Ён как раз раскладывала приборы на столе, бросая это дело, завидев сына и подставляя щёку, на манер жене, а дедушка Пак сидел во главе стола, прямо напротив… женщины, возраста Хё Чжин.

Чёрные, как смоль волосы, были аккуратно уложены волнами, а глаза скорее походили на разрезы маски, настолько их линии были идеальны. Чимин подобные видел только у двух людей, у Хосока и у Чонгука. Особенно у Чонгука, прямо точь в точь. Аккуратный вздёрнутый маленький носик, словно после пластики, вот это уже больше напомнило Хосока, и Чимин нехотя нахмурился из-за мыслей о друге. Женщина оглядела Чимина с ног до головы, останавливая взгляд на глазах.

— А тот мальчишка был прав… Сестрёнка, в глаза твоего сына опасно смотреть, можно сразу влюбиться, — голос, завораживающий, словно пение русалки для рыбака, разливался по кухни, полностью завладевая мыслями. — Здравствуй, Пак Чимин. Я — Чон Сиа.