Вторая волна. Ты тот, кого хотят видеть другие, или тот, кого хочешь видеть сам? (1/2)

— Да вы охренели! Здесь вам что? Ночлежка?!

Вонхо продолжал ходить по бару, нарезая круги, пока Намджун прикладывал лёд к лицу со стороны, где щека опухла до немалых размеров, а ещё готовился появиться неплохой синяк. В этот раз его отец неплохо постарался.

***</p>

Hidden Citizens — Out of Time (feat. Erin McCarley)</p>

Ночной воздух разрезали звуки волн. Хлестающие по ровному песку, отбрасывающие брызги, они могли бы блестеть на лунном свете, однако облака настолько плотно перекрыли небо, что ни одна звезда не могла прорваться своим светом сквозь бесконечную серость.

Будто мало такого не спускающегося тумана, Юнги вместе с Джином добавляли сигаретный дым, выдыхая, запрокидывая головы назад. Расположившись между домами мэра и Чимина, двое старших сидели молча. Им нечего обсуждать, но в тоже время, всегда было о чём поговорить, вот только никто не решался задать главный вопрос.

Откидывая в сторону очередную докуренную сигарету, Юнги поднялся, продолжая смотреть на неспокойную воду, которая манила своими волнами, стоит только подойти чуть ближе, как тебя захватит эта чернота и утащит за собой.

— Намджун? — он произносит только одно слово, но оно кроет в себе несколько вопросов. Как он? Что с ним? Как он относится к тебе? Что с ним происходит сейчас? Почему он почти пропал, ведь о друге давно не было ничего слышно.

Юнги тут же усмехается себе под нос, и от этой усмешки больно. Колко между рёбер. Друг? А они теперь друзья? Юнги предал его, хотя по сути, разве тот факт, что тебе просто напросто нравятся парни и ты это принял, можно считать предательством? Наверное да, когда твой друг гомофоб…

— Я не знаю… — Джин тоже поднялся. — То, что с ним что-то происходит это точно, но я не могу понять что именно. Юнги… я не знаю как поговорить с ним. Хочу, пытался… Но у нас ничего не выходит. Сука…

Джин достаёт новую сигарету. Так много он курил в своём юном возрасте по двум причинам. Когда узнал, что ему придётся переехать в маленький городок из мегаполиса, и когда думал о Намджуне. Впрочем, это одна причина. Ким Намджун. Тот, кто захватил сердце ещё младшего Джина, и до сих пор, к выпускному классу, не покинул его.

И расскажи Джин такое матери или кому из взрослых, разве они поймут? Поймут насколько это серьёзно, когда твой максимализм на самом пике. Когда для тебя любимый человек — это мир, а в случае с Ким Намджуном, в этот мир ещё нужно пробиться.

— Он ведь и врезать мне не может даже… — продолжил Джин. — Хоть бы раз что-то нормальное сказал.

— А ты ему? — Юнги продолжал вглядываться в воду, которая и отличалась от тёмного неба, разве что белой пеной. — Хочешь врезать Наму?

— С чего бы? Да и за что? — Джин резко повернул голову в сторону рядом стоящего друга.

— Да чёрт его знает… Может, подерётесь, да всё решится? М? — Юнги снова усмехнулся, вспоминая, как один раз дрался с младшим. — Знаешь, как в кино. Сначала враги, а потом и поебаться можно будет.

— Иди ты! — Джин толкнул друга в плечо, от чего Юнги пошатнулся и сделал пару шагов вперёд. — Я серьёзно вообще-то. Его отец… Я не понимаю этого мужика. Мама умерла, так ты вырасти ребёнка в любви, к чему такая жестокость к окружающим?

— А к чему такая жестокость в школе к Тэ? Это стадо Джин, и ты не хуже меня знаешь, — Юнги обернулся на дом Чимина. — Если ты хоть немного выделяешься, маленькую капельку, в обществе, где такое воспринимается как нечто зловещее, тебя загрызут. А его отец, и часть этого стада, и его предводитель.

Джин ничего не ответил. Он только встал рядом с Юнги, тоже поднимая взгляд от песка к волнам.

— Джин, хён… — Юнги повернулся к старшему. Между ними на самом деле не была такой уж большая разница, но всё же, Джин считался старше из-за разницы годов рождения и классов. И парень напрягся. Широкие плечи распрямились ещё сильнее, показывая идеальную осанку, которой могли бы позавидовать даже балерины. Если Юнги обращался к нему как к старшему, то только когда речь была о чём то серьёзном для него.

— Как… как ты понял и смерился с этим? — Юнги смотрел прямо в глаза снизу вверх.

— С чем? — Джин не дурак и понимал, что друг спрашивает его о нетрадиционной ориентации, но также, парень понимал, что другу нужно не только принять, но и научиться называть всё своими словами. Свободно, не стыдясь. Как это делает он сам.

— Гей, — произносит с небольшой заминкой Юнги. — Как ты понял и принял, то что ты гей?

Джин улыбнулся. Он часто улыбается, но искренне, крайне редко. Вот прям как сейчас.

— Просто заметил, что парни привлекают больше, — он обвёл небо глазами. — Кажется, на съёмках, где не было нормальных раздельных раздевалок и мы переодевались вместе с девушками. Так и понял.

— И всё? — Юнги был слегка ошарашен. — Ты тупо предпочёл больше пялить на полуголых парней, чем на девок, и решил что гей?

Джин тихо рассмеялся, чтобы его смех не был слышен в двух домах. И, хотя это больше походило на звуки умирающей чайки, ведь его смех всегда громкий и обрывистый, он всё же продолжил.

— Нет конечно, — делая вид, что вытирает выступившие слёзы, парень приобнял друга за плечи одной рукой, прижимая к себе ближе, а второй рукой указывая куда-то вдаль. — Я долго, очень долго копался в себе. В поисках истинного себя я оказался прижатым к стенке одним парнем, который мне больше всего нравился и…

Юнги замер, следя за чужой рукой.

— Я просто попробовал такие отношения, придурок, — Джин отпустил друга, который чертыхался после ожиданий чего-то хоть немного близкого к мудрому. — У каждого это по своему. Понял, встречался, в паре отношений не обошлось и без секса. Что ещё? Ну не привлекают меня девушки.

— Зато Намджун привлекает, — Юнги снова приземлился на песок. — Бляяя… и с хуя-ли я решил спросить?

Джин также сел рядом, улыбаясь.

— Ты можешь быть геем, можешь быть натуралом, а можешь быть бисексуалом, какая нахуй разница? Ты же сам говорил, лишь бы человек хорошим был, — Джин чуть наклонился к другу. — А Чимин вроде хороший.

Глухой удар в плечо утонул в ударах волн о песок.

Небо и не собиралось расчищаться, когда парни заходили в дома. По нему всё также, не спеша, чуть обгоняя друг друга, скользили облака, встречаясь друг с другом рваными кусками, перекрывая любой путь к звёздному свету.

Юнги аккуратно прошёл по лестнице наверх. Чимин спал, наверняка видя уже десятый сон. Парень тихой поступью подошёл к огромной кровати, где одна половина пустовала, в ожидании его. То, что Чимин сжалился над ворчуном, которому не нравилось спать на полу, было чем-то милым. Он смешно дул губы, говоря, чтобы Юнги не смел обниматься во сне. А ещё притащил второе одеяло, которое бросил на постель сложенным. И, хотя через пару минут, сам же расправил его, продолжал говорить о том, что предпочёл бы спать с осьминогом Тэ, чем с холодным Мином, который сейчас, отвернувшись, свернулся в клубок, накрывая себя с головой и проваливаясь в болезненный сон. Юнги мало спит. Ведь тут, в темноте, под шум волн, его опять будут преследовать образы затонувших родителей, чьи тела сильно повредились от налётов чаек и лучей июльского солнца, собственное отражение в зеркале, кричащее что он ничтожество и толпа обезумевших жителей городка, который он знает наизусть.

Джин, как и всегда, тихо заглянул в комнату того, кого ему нужно звать братом, и плевать что они не родные ни в одной капельки крови. Намджун как всегда храпел, а Джина это забавляло. Он всегда выглядит таким уверенным, сильным, но во сне, похож на маленького дракончика, который лежит уткнувшись лицом в подушку, и иногда пускает слюни.

Закрывая двери собственной спальни, парень падает на кровать. Он и через стенку слышит, как тот, кого назвали бы чудовищем те, кто жалеет и поддерживает Тэхёна, похрапывает. А ещё слышит приглушённое «Мама…». Джин вздыхает. Плохая идея была поставить свою кровать к стене, за которой кровать того, кого хочется любить, и кого любит, но эти чувства причиняют боль, а не окрылённость и розовую пелену на глазах.

— Ведь ты же не такой… я знаю… — Джин поворачивается к стене, прикладывая к ней руку.

А ведь на самом деле, что он знает о жизни парня, на которого больше всего внимания в этом городке? Разве что, Ким Намджун один из тех, кто сам нуждается в помощи, пускай и создаёт условия, где требуется помощь его жертве. А такой уж и его? Кому, как не Джину знать, что всеобщую травлю на паренька, который в соседнем доме обвивал своими конечностями, словно щупальцами, черноволосого парня, как не взрослые.

Дети повторяют то, что слышат дома. В любом возрасте. Будь это в шесть или двенадцать лет. Или в семнадцать. Дети слушают, запоминают, перенимают настрой своих родителей. Закон, о котором все молчат. Закон, о котором не догадываются даже те, кто подвергается травли. Не всегда виноваты те, кто бьёт или унижает. Виноваты те, кто допускает это в поведении.

Не укрываясь и позволяя продрогнуть себе, Джин закрывает глаза, уже не слыша, также еле уловимое слово, как и первое — «Сокджин~ии…».

***</p>

J2 — Simple Man (Acoustic Piano Version feat. Rafferty)</p>

Лучи солнца не были прямыми, как летом. Слабо рассеиваясь через туман, они помогали погрузиться городку в серость. Соседние дома ещё виднелись более чётко, перестав быть яркими, а вот через них уже наступала мгла.

Как легенда, полная тайн и разных сюжетов, туман скрывал в себе дорогу, уходящую в сторону школы. Поглощая всё вокруг, он спускался медленными каплями, оседая на любых поверхностях, тут же делая всё влажным, как щёки после слёз.

Даже море сдавалось перед этой густотой белизны. Позволяя скрыть линию горизонта и забывая про свет маяка, вода стала тёмно-зелёной, синей, серой как и всё вокруг. Забыв как перебирать ракушка в песке, как откидывать противную гальку, как врезаться в скалы, морской мир погрузился в ленивую спячку до ухода этого покрывала.

Чимин привычно подставлял щёки для поцелуев от своих мам, махая дедушке и выбегая на улицу, чтобы завести машину.

Тэхён и Чонгук спускались последними. Пока Юнги допевал свой кофе, заботливо приготовленный родной мамой Чимина, эти двое успели втолкнуть в себя завтрак.

Погода на всех оказывала своё влияния, не давая по нормальному раскрыть глаза и прийти в бодрый дух.

— Ну же, не стесняйся Тэ, Чимин говорил ты любишь сладкое, — блондинка подвинула к парню тарелку с конфетами и печеньем. — Чонгук, давай положу ещё? Ты же вроде пловец? тебе нужно хорошо питаться.

— Если он будет есть ещё больше, то превратиться в шкаф, — отозвался Юнги. — Это у Тэхёна всё в задницу уходит, как по заказу.

— Вот ты ворчун! Сам бы лучше нормально ел и глядишь больше бы на человека стал походить, посмотри на себя, — вторая мама их друга потыкала в грудь парня, от чего тот только ехидно улыбнулся. — Давайте мальчики, в школу опоздаете.

В доме Чимина было уютно всем. Здесь действительно царили любовь и мир. Такого не видели ни Тэхён, выращенный двумя пожилыми женщинами, чьи родители всё время пропадали где-то на работе. Ни Юнги, у которого родные родители погибли, когда он был ребёнком, а семья взявшая на себя опекунство, предпочла вести пагубный образ жизни, выпивая, а может и употребляя что-то… Юнги и сам не знал, предпочитая появляться дома, как можно реже. И даже Чонгук не особо знал, что такое настоящая родительская любовь. Нет, его мама конечно любила, вот только он не знал отца, а ещё с раннего детства пропадал на тренировках, а затем и в разъездах на соревнования. Он скучал по матери…

Хё Чжин вышла на крыльцо, махая удаляющейся старой машине. Но вышла она не только за этим…

Дверь соседнего дома открылась и оттуда появился парень, побрякивая ключами от автомобиля с парой брелков.

— Джун… — женщина выдохнула. Кажется, туман действительно очень густой сегодня, раз так сильно ощущается, как влага оседает где-то в лёгких, от чего дышать тяжелее. — Намджун!

Блондинка почти бегом сошла с крыльца, подбегая к сыну мэра.

— Мы знакомы? — парень непонимающе смотрел на женщину перед собой.

Она была ниже его, гораздо старше…

— Я думала, что никогда не увижу тебя… — её рука протянулась к чужому лицу, а парень стоял неподвижно, наблюдая лишь глазами за тем, как касаются его щеки.

— Извините, кто Вы? — Намджун не понимал кто перед ним. Он заметил, что женщина приближалась из соседнего дома. — Вы мама Чимина?

Парень нахмурил брови, в то время, как женщина одёрнула руку и заглянула в его глаза.

— Мне столько нужно рассказать, Джун… — она чуть замялась. — Я Ан Хё Чжин, Намджун. Твоя мама.

Звук капель от оседающего тумана в скопившихся сливах разрезало бряканье ключей об асфальт.

Намджун резко обернулся на свой дом, а затем снова встретился взглядом с женщиной.

— Тут какая-то ошибка, моя мать умерла, когда мне ещё и года не было, — он наклонился за ключами и сделал шаг назад. — Мне пора, я опаздываю в школу. Извините.

— Подожди Намджун, прошу тебя, — Хё Чжин схватила парня за рукав. — Пожалуйста, давай поговорим после школы. Я так долго ждала этой встречи, как только приехала сюда, искала подходящего момента, но никак не могла подойти… Прошу тебя… Посмотри в мои глаза…

У Намджуна и так с утра рой мыслей в голове, а сейчас, когда не него наседал тренер с требованием найти людей в команду, а ещё лучше привести Чон Чонгука. Когда ему предстоит ехать в одной машине со сводным братцем, на месте которого он предпочёл бы кого угодно, но только не его. Ещё и отец вчера снова злился из-за каких-то проблем на стройке порта… А сейчас в добавок это? Мама? Может ещё Пресвятая Дева Мария?

Но он осёкся в собственных мыслях, когда всё же посмотрел в глаза этой женщины. Там внутри, его отражение. Отражение во взгляде, который он видит в зеркале каждый день. Взгляд, который закрывает очками, даже сейчас находящихся на его голове. Взгляд, на который все показывают пальцем, а кто-то шепчется за спиной. Он ненавидит свои глаза. Глаза дракона. И сейчас на него смотрят именно таким взглядом. Взглядом, который достался ему от матери…

В этот раз отшатнувшись, Намджун продолжал смотреть на женщину перед собой.

— То есть, Вы… ты… моя мать? — звук открывающихся дверей заставил его резко обернуться.

— После школы, в кафе на заправке, — женщина ещё раз попыталась заглянуть в глаза сына. — Я всё тебе расскажу… и покажу.

Оставляя парня стоять в растерянности, пока к нему идёт Джин, она повернулась и быстро зашла в свой дом.

— Разве это была не сестра матери Чимина? — Джин стоял совсем рядом, провожая уходящую взглядом. — Забавно, она больше похода с ним, чем его мать, которая приходила на тот ужин в начале сентября.

— Садись уже, — Намджун дёрнул головой, спуская очки на нос, закрывая глаза. — Мы опаздываем из-за тебя.

***</p>

— Я надеюсь мне не придётся повторять два раза? — учитель был особенно строгим сегодня, а все друзья опоздали. — Чимин и Чонгук, вас ждут после этого урока в учительской. Тэхён, твоё наказание — дежурство сегодня по классу. И чтобы к следующему уроку доска блестела!

Проходя к своим местам, никто даже не обратил внимания на посмеивающихся одноклассников.

Урок длился медленно, Тэхён всё время пропадал в окне, пытаясь рассмотреть на небе хоть один светлый участок. Казалось, будто серость неба предвещает что-то плохое. И казалось бы, ему не привыкать к такому чувство, но благодаря Чимину и Чонгуку в его жизни появились эти светлые островки.

Конечно, Хосок для был солнцем на этом небе жизни, однако, он не всегда рядом, особенно сейчас, когда закончил школу и стал пропадать на работе. И эти два новых друга для него, как глоток свежего воздуха. Иногда ему даже казалось, что его стали меньше толкать в коридоре, задевая плечами. Кажется он перестал слышать новых обидных слов, а на парте больше не появлялись надписи.

Но звонок вырвал его из размышлений, заставляя обернуться на голос Чимина.

— Так, мы с Гуком пойдём сходим, а ты тогда справишься? Или, может подождёшь нас? — Чимин чувствовал обеспокоенность Тэ. Тот весь урок просидел тихо.

— Валите уже, — Тэхён улыбнулся. — Мне же не пять лет, и я не инвалид.

Друзья оставили его, направляясь туда, куда их послал учитель, хотя предпочли бы другое путешествие, хотя бы просто потому что не хочется выслушивать крики неадекватного взрослого человека, который выбрал себе работу с детьми, с подростками, не имея к этому ни призвания, ни желания помогать и понимать, направлять в конце концов. А ещё не хотелось оставлять Тэхёна одного с этим зверинцем, который особенно много посмеивался за урок, оглядываясь на последнюю парту у окна.

Тэхён смахнул чёлку чуть в сторону, поднимаясь со стула и направляясь к доске. Тряпка лежала на специальной имитированной полочке, в то время, как ведро с водой стояло в углу рядом с мусоркой.

«И всё же, небо сегодня слишком серое…», Тэхён даже не успел до конца домыслить что-то про себя, как почувствовал спиной удар, прямо между лопаток. Чем-то остро-тупым.

Резко выгнувшись от боли, сводя лопатки, он тут же оглянулся.

Точно, как он мог забыться. Перед ним сейчас был весь его класс, весь, кроме пары учеников, которые являлись его друзьями.

Опуская взгляд он увидел учебник. Тут же пробегаясь глазами по партам, до него доходит. Его парта пустая. На ней нет его вещей. Наклоняясь и поднимая учебник, видя на корке собственное имя, которое он вывел как только получил учебник в руки, он снова посмотрел на тех, кто сейчас зверино улыбается.

Они скалятся. Все. Как гиены. Хуже, наверное так скалятся паразиты, когда находят жертву. Хотя нет. Для таких честь сравнивать их даже с ленточным червём, с бычьим цепнем, с грёбаной личинкой бычьего цепня. Такую кроху, которая может выходить на белый свет с фекалиями животных может оскорбить что её сравнивают с такими уродами.

— Кто? — тихо спрашивает Тэхён, тут же добавляя громче. — Кто это сделал?

По классу проходит смешок.

— Ну я, — один из кучки парней выходит вперёд. — А чё, Златовласка? Или ты предпочитаешь когда тебя только по заднице бьют?

По классу снова идут смешки, которые резко прекращаются.

Тэхён резко замахивается и швыряет учебник точно в цель, в того кто вышел. Парень уворачивается, чуть закрываясь рукой.

— Ах ты Пидр, уёбок, — он тут же подлетает к Тэхёну, а следом за ним ещё несколько, человек пять. — Ты чё, нюх потерял?!

Этот парень заносит руку для удара, Тэхён хотел её перехватить, но ему не дают, тут же хватая за руки по обеим сторонам. Потянув парня наоборот вперёд под удар, кто-то встаёт сзади, крепко хватая, чтобы он наверняка не смог вырваться.

Один точны сильный удар. А Тэхён уже чувствует через притупленную жгучую боль, как внутри носа начинает течь кровь, капающая ниже к губам.

Он брыкается ногами, пытаясь достать. Старается вывернуть руки даже через боль в плечах и локтях. Наугад сильно запрокидывает голову, надеясь ударить того, кто позади. Но всё тщетно.

— Эй, подождите! — визжит какая-то девчонка. — Его же просили доску помыть!

Проносится новый смех. А у Тэхёна начинает темнеть в глазах от только что полученных двух ударов в живот. Его ударили, словно по боксёрской груше. Хватка на руках слабеет, но все его силы уходят на то, чтобы стоять на ногах. Он чувствует, как с него пытаются стянуть футболку и снова пытается дать отпор, выбрасывая удары вперёд.

Парню, что пытался стянуть с него одежду это надоедает. Тэхёну всё же удаётся зацепить кого-то, но он тут же получает удар ногой в ногу, а следом чужая рука оказывается под его футболкой у спины и его практически припечатывают к доске затылком.

Из класса слышатся одобряющие звуки, кто-то кричит, что нужно намочить доску, и в следующую минуту Тэхён получает выплеснутую грязную меловую воду в лицо. Другой парень с размаху выплеснул на него воду, которая сейчас стекала с мокрых волос и капала с одежды.

Тот, что вытирал доску куском футболки стал протирать ещё сильнее, усмехаясь собственным действиям. Тэхён снова машет рукой, брыкает ногой, но получает сначала удар в скулу кулаком, а затем по лицу более сильный, хлёсткий, обжигающий. Одна из девок встала и схватила тряпку для доски, скрутив её и хлестанув парня.

— Э! Смотрите чё есть! — пока одни развлекались, мучая парня, другие в классе рылись в его портфеле. А точнее, они просто вывалили всё на пол в конце класса. И среди всех тетрадей, ручек и карандашей, был скетчбук. Тэхён был предусмотрительным, не носил его с собой. Но вчера, вчера они ездил к Ба в больницу, он захватил свои рисунки, чтобы похвастаться в продвижении, а потом ночевал у Чимина, и пришёл в школу с ним.

— Ля! Так этот пидр ещё и других пидоров рисует! — они листали, передавали из в руки, а Тэхён не хотел одного, чтобы они не дошли до его вчерашнего рисунка, который он сделал украдкой, пока никто из друзей не видел.

— Оставьте это! Уроды! — парень вырывался, в какой-то момент его отпустили и он тут же подлетел, ударяясь на ходу бедром об парту, к тому, кто сейчас держал его скетчбук. — Отвалите!

Он вырвал книжку, но остальным было только смешно. Тэхён сейчас стоял перед ними, из носа течёт кровь, на одной скуле новая ссадина, а на второй ещё виден красный след от тряпки. Он мокрый, грязный, футболку можно хоть сейчас выкидывать. Сзади она болтается оттянутая, что уже не исправит ни одна стирка, джинсы запачканы.

Тэхён, продолжая держать только свои рисунки выбежал из класса.

На глазах и слёзы, и ярость внутри бескрайняя. Ну что? Что он им сделал не так? он такой же ведь. Две руки, две ноги, два глаза. Он слышит, не слепой. Чимин и Хосок говорят, что он красивый… Юнги говорит что ему в актёры надо… За что? Просто за что?

Тэхён бежит по коридору не замечая никого вокруг. Хочется укрыться где-нибудь. Спрятаться. Опять же, он приехал с Чимином, велосипеда сейчас нет, чтобы уехать домой. Хочется в воду. И плевать на одежду, он и так уже мокрый. Вода его успокоение. Но море где-то там…

И парень бежит, бежит спотыкаясь о чужую подножку, пытаясь перепрыгнуть, бежит не замечая «Пидр» «Сукин сын» «Шлюха» в догонку. Вниз по лестнице, дверь открыта. Ему везёт, хотя занятий в бассейне быть не должно. И он залетает туда. Буквально падая прямо у воды на бортике, бросая свой скетчбук. Он и не замечает, как тот открывается прямо на его вчерашнем рисунке.

Бассейн не море. Вода здесь тихая, без движения. И Тэхён, словно в зеркале, видит своё отражение. От этого ещё сильнее хочется плакать и кричать. Он, опять избитый, опять с испорченной одеждой, опять униженный и оскорблённый. Ведь он пытается постоять за себя, но не владеет боевыми искусствами, и один против толпы. Что он может сделать.

Рука сама тянется к воде. Ещё чуть-чуть, вот она соприкоснётся с этой гладью, с собственным отражением, и Тэхён просто рухнет в воду. Сползёт прям так, сидя на коленях с этого проклятого бортика. Туда, ко дну, где тишина и только звук собственного давления на барабанных перепонках… Он представит, хотя бы попытается что это море… ещё пару сантиметров до воды пальцам…

— Какого хуя ты тут забыл, да ещё в таком виде?! — Тэхён от неожиданности откидывается назад и подскакивает на месте. Перед ним стоит тренер. — Я кажется уже сказал, что нехуй тут делать таким пидорам как ты! Вон отсюда! Пошёл вон!

Тэхён пытается выпрямиться.

— П… простите, можно я просто посижу здесь немного. Я не буду плавать… — он смотрит с надеждой на учителя. — Меня избили… я. я не знаю куда…

Но его хватают за шиворот, когда проходят мимо.

— Я тебе ещё щас добавлю сучёныш! Позор школы! Пошёл на хуй отсюда я сказал!!!

— Моя тетрадь! — Тэхён пытается вырваться из хватки, чтобы подобрать свой скетчбук, но тот тут же летит от пинка в воду… — Нет!

— Пшёл отсюда! О, Чонгук… ты всё ж решил прийти? А это кто? Твой друг? Тоже хочет быть в нашей команде? — прямо в дверях, которые открыл тренер, стояли одноклассники Тэхёна. — Ну что же, заходите ребятки, а я сейчас тут, мусор уберу, и поговорим с вами. Скоро и Намджун должен прийти.

Мужчина выталкивает Тэхёна, тут же открывая проход Чимину и Чонгуку. Но те не торопятся зайти. Чимин зло смотрит на учителя, тут же осматривая Тэхёна, который просто стоит перед друзьями, словно разбитая хрустальная ваза. На его глазах слёзы, а всё тело дрожит.

— Кажется, мы удачно зашли, — у Чимина голос мягкий. Он не грубый, довольно высокий и с нежной хрипотцой, что делает его таким уникальным и приятным. Этот голос дотрагивается сердца, до самых глубоких душевных струн. — Тэ, а камеры тут есть?

Тэхён только мотает головой. Он выпрямляется, не зная для чего друзья пришли к бассейну. Не уж то и правда. Его сейчас добьют тем, что они зайдут внутрь, а завтра он прочитает объявление что в команде пловцов новенькие?

— Увези его, — у Чонгука голос другой. Он вообще другой.

Голосу Чимина можно дать определение «сладкий». Именно так сказал Вонхо, когда их познакомил Хосок.

«Сладкий зад, сладкие губки, сладкий голосок. Прям сладкий» — кажется именно так он тогда сказал, Чимин не расслышал, ведь было адресовано не ему, а, кажется Юнги, который тогда как раз его разглядывал.

Голос Чонгука совсем не такой. Он гораздо ниже. Но иногда Чонгук ещё сильнее понижает его, особенно когда говорит, обращаясь к Тэхёну. Его голос многогранный. И сейчас. Холодный, будто сталь, холоднее, чем плитка в этом бассейне.

— Чимин! — Чонгук смотрит, не отводя глаз и почти не моргая на мужчину, который удивлённо выглядывал на них. У него лицо ещё только отходило от багровой злости, которая была по отношению к Тэхёну и выражение лица было максимально глупым.

— Давай ТэТэ, идём, мама ждёт нас, хотела о чём-то поговорить… — Чимин хватает друга за руку, тут же замечая как парень морщится, когда задевают его костяшки. На них небольшие покраснения, но бил он явно не тренера.

— Вещи… они в классе… на полу… — Тэхён поднимается вслед за другом, крепко держа того за руку. Макушка Чимина перед ним сейчас, как тот самый свет в конце тоннеля. Светлая, отражающая свет тусклых ламп. Его волосы чуть колышутся от шагов. У Тэхёна этот момент навсегда будет в голове. Как его ведут за руку наверх, он будто идёт за ангелом.

Чимин хотел отвести Тэхёна сначала в машину и сам сходить за их вещами, но тот отпирался.

— Я не трус Чимин… и не собираюсь так сбегать, — он только слёзы сильнее вытирает с глаз.

Его друг вздыхает. А ведь это был только первый урок… Перемена, на которой им с Чонгуком нужно было выйти только на пять минут, оставить Тэхёна всего на пять минут… Да что здесь со всеми такое?! Если и существует грёбаное проклятье, то только потому что здесь одни звери, животные, нелюди.

Дверь в класс открывается, и Чимин был готов увидеть что угодно, но всё выглядело так, будто здесь ничего и не произошло. Разве что, вещи Тэхёна были неаккуратно свалены на его же парту, а рюкзак просто валялся рядом на полу. Да грязный, как и листы тетрадей, где отчётливо просматривались следы обуви коричневатым цветом песка.

Тэхён молча проходит к своей парте, сразу закидывая в поднятый с поля рюкзак учебники. Все в классе молча следят за ним, а ещё следят за Чимином, который старался сохранить спокойствие и свой обычный вид.

Но только кто-то кидает в слух «Пидорки», как спокойствие парня срывает. Чимин в два шага подходит к тому, кто произнёс слово, молча, без предупреждения, сразу ударяя со всего размаха так, что парень слетает со стула.

У всех шок.

Да, Чимин уже как-то влез в драку, защищая Тэхёна, но защищая, а не нападая первым.

— Вы ещё пожалеете, мрази, — лицо Чимина совершенно другое. Его обычно ярко блестящие глаза, которые превращаются в щёлки, когда он широко улыбается, сейчас смотрели будто как огнедышащий дракон. Он смотрел на всех исподлобья, направляя палец на каждого, обводя рукой класс.

Даже у Тэхёна в этот момент пробежал неприятный холодок от такого друга. Этот взгляд, он видел его уже вчера у родной матери Чимина. А ещё видел его у старого знакомого, того, кого он зря боялся больше всех, ведь, хоть от Намджуна и прилетало, но одноклассники были ещё хуже. Ведь даже Тэхён, особенно сейчас, понимал, что Намджун больше угрожал словесно. Да бил, но не так. Не пытался забить на смерть. Не унижал при таком количестве людей вокруг. Так, с дружками своими, которых и в живых сейчас то нет. И даже один раз уже защитил его…

Чимин и Тэхён покинули класс, захватывая сразу вещи Чонгука. Они отправились к машине на парковку, чтобы уехать в дом, откуда сегодня сюда приехали. Сейчас Тэхёну нет смысла ехать к себе домой, где как всегда никто не ждёт. И нельзя приехать к Хосоку, зато сам Хо сможет приехать к ним.

***</p>

Намджун весь день был не в своей тарелке. Ему нужно на Праве сосредоточиться, как никак его вступительный экзамен через два года будет именно по этому предмету в юридическом университете.

Но в голове женщина, которая подходила утром. Её слова.

Намджун помнит, как отец не любил его вопросы, когда тот был маленьким, о матери. Он злился, мог даже руку поднять. И только один раз сказал:

— Сдохла она. Умерла. Болела.

Намджун рос без неё. А теперь, объявляется женщина и говорит, что она его мать… А ещё она выходила из дома Паков. Что она там делала?

Намджуну бы думать о том, где найти новую команду по плаванию, а не о том, как отец чуть ли не мантрой талдычил ему, мол, сынок, таких тварей, как геи, лесбиянки, и прочие отбросы, чуть ли не убивать надо. Странно звучит да?

Но ведь, отношение Намджуна к ориентации Тэхёна и Джина не из воздуха прилетело. Воспитание, мать его. Парень усмехается.

А если отбросить всё. Как он отбрасывает мысли о бассейне, о праве, о юридическом университете, который ему нахрен не сдался, а просто отец его хочет туда отправить. Если всё отбросить. Отбросить то, что ему вкладывали. Что Намджун чувствует на самом деле?

Парень смотрит на небо. Он никогда не понимал этих злоебучих романтиков, кстати, Тэхён таким в детстве точно был, которые ищут ответы в небе, среди облаков. Что там? Да там серость одна, и серостью погоняет. Вы видите там что-то? Вот и Намджун ни хуя не видел.

Массы только, из которых дождь может политься, тягуче перемещаются, как их ветер гонит. В несколько слоёв, обгоняя друг друга, почти не пропуская солнечный свет.

Уроки заканчиваются. Намджун практически пролетает мимо Джина, который вышел из своего класса, не замечая того. Нет. Ему всё же интересно. Кто эта женщина. Он поговорит с ней, пока есть возможность. Хотя бы спросит, почему она его оставила.

Он даже забывает заглянуть в бассейн и предупредить тренера, что его не будет сегодня. В голове копятся вопросы, в тоже время их перехватывают мысли, что оно того не стоит. Смысл ему тратить время на человека, которого он не знает. А что он вообще знает?

Намджун останавливается перед своей машиной. Медленно садится, тут же открывая окно и закуривая.

Глаза падают в зеркало заднего вида. Эти глаза. У неё кажется были похожие, разве нет?

Не выкидывая сигарету, парень хватается руками за голову. Что вообще происходит? Три друга, члены команды по плаванию — умерли. Пловцы утонули. У мелкого сучёныша появились друзья, из которых один больно уж странный. Новые соседи, богачи, которые собираются строить порт. Юнги его кинул. этот грёбаный Джин.

Намджун снова открывает глаза. Ким Сокджин. Может Намджун злится, потому что чувствует себя настоящим уёбищем рядом с ним. Машина медленно трогается с места.

А что, Намджун смотрит на дорогу, но сам поглощён мыслями. Джин правда, очень красивый. Эти пухлые губы, блять, да они созданы чтобы прикоснуться к ним. Его глаза, взгляд, выразительный, полный эмоций и в тоже время такой отстранённый. Намджун отчего-то вспоминает как старший поцеловал его.