Легенды пришли не из тумана, они из бурь (2/2)
— Кхм, легенда, что молодой человек покончил с собой, прыгнув со скалы перед адскими воротами, всего лишь легенда, — смотря сквозь очки, пожилой мужчина снова принялся читать по учебнику.
— Но где гарантия, что он не пробудится в этот год? — у Чимина в глазах Тэхён, лежащий сейчас в кабинете медсестры на кушетке. В синяках и ссадинах. Свернувшись клубком.
— Мистер Пак, я вынужден буду сделать Вам замечание, — учитель смотрел раздражённо, чуть злобно. — У нас урок истории, а не рассказы местных легенд.
Чимин сел обратно, смотря куда-то перед собой. Он ещё чувствует все эти взгляды.
И не понимает, если жители сами помешаны на своих же легендах, тогда почему не хотят углубиться в них полностью? Из истории мы извлекаем уроки жизни, так чем легенды хуже?
Он снова смотрит в окно и теперь просто ждёт звонка с урока, чтобы проведать Тэхёна и позвонить Хосоку.
А ветер стал захлёстывать косым дождём, попадая на подоконник, стуча по остальным окнам, что были закрыты, как и в другом кабинете, где точно также, смотрел в окно Намджун, забывая записывать новые правила иностранного языка.
***</p>
Намджун смотрит, но не видит. В голове прокручивается момент, брошенные слова, падающая сигарета и резкий порыв ветра в волосах от рывка и бега. Рядом Юнги, и мысли в голове — порвать, разорвать, не смеют трогать!
Рука тянется почесать затылок, тут же зачёсывает светлые волосы назад, убирая со лба. Юнги хотел поговорить, а тут с Тэхёном такое. Намджун чуть оглядывается, чтобы убедиться, не думает ли он вслух, не слышно ли громкие мысли в голове.
Убеждаясь, что в классе кроме голоса учительницы, да звука переворачивающихся периодически страниц тетрадей, больше ничего, он откидывается на спинку стула, смотря в размытый пейзаж за окном.
В голове ненароком пробегают детские воспоминания, но вслед за ними, обгоняя, тут же слова отца, его собственное воспитание, и Намджун начинает злиться. Пытаясь сосредоточится на правиле о глаголах и их окончаниях, он душит собственную душу, вышвыривая её прямо под раскаты грома. Он родился в этом городке, он примерный сын и ученик. А Тэхён… — ручка съезжает, перечёркивая остаток страницы до края вниз.
— Блять, это ненормально, — Намджун бормочет себе под нос.
В голове снова появляется огонёк желания разрядится, пару раз врезав в лицо человека, с которым, не смотря на запреты отца и молву в народе о прошлом семьи, ему нравилось бегать через полевые цветы, от которого нравилось принимать на свою голову венки из маков и одуванчиков.
Гром снова гремит, а внутри только злость растёт, такая, что тучи на её фоне покажутся белыми пушистыми облачками. А вот размышления о причине злости, о том, на кого она всё же направлена, Намджун окончательно выдирает из себя, швыряя так далеко и так слепо, что это придавливает ливнем, продолжающим биться в школьные окна, даже в самые дальние классы, где выпускники старшей школы, где Джин, как и всегда не реагирует на шептания за спиной.
***</p>
От белых вспышек на небе посреди серости некогда пушистых облаков, в классе некоторые содрогались. Окна были плотно закрыты, а капли ударялись в стёкла отбивая собственный ритм, пытаясь азбукой Морзе достучаться, сказать всем, но не получалось из-за раскатов грома, что всё громче нарыкивал на городок.
Пока учитель мучал очередного возле доски, Джин со скучающим видом смотрел перед собой. Позади кто-то начал пихать ручкой в плечо. Парень никак не реагирует и продолжает сидеть смотря вперёд. Неприятные ощущения становятся всё болезненнее и Джин не выдерживает. Резко разворачиваясь, он с неприязнью смотрит на человека, протягивающему ему вырванный тетрадный скомканный листок. Смиряя не самым приятным взглядом кривящегося в ухмылке парня, Джин забирает клочок бумаги и разворачивает, чуть опуская, так чтобы ниже парты и не было видно учителю.
«Зайди в чат класса, там ждёт сюрприз»</p>
Несчастное, возможно бывшее дерево, или из чего там сейчас делают тетради, но пальцы с ухоженными ногтями тут же скомкивают бумагу в кулаке. Он уже предполагает, что все эти его «милые» одноклассники хотят показать, однако, всё же втыкает в ухо беспроводной наушник и открывает всплывающее диалоговое окно с видеофайлом.
Смотреть как избивают кого-то и без того тяжело, если ты не маньяк, у которого с психикой не в порядке. А когда избивают под ликующие крики толпы, когда никто не пытался помочь, и только Джин догадался послать «гонца» за Намджуном, уповая на собственную уверенность в человеке.
Должно быть, он мазохист. Воспроизводившееся на экране доставляло боль в собственном теле, где-то внутри, отчего в глазах становилось влажно, а ресницы тяжелели. Но Джин смотрел. Смотрел и думал, как же, все эти людишки, так сильно повёрнутые на легендах собственного городка не бояться, что старая история повторится? Как там в легенде?
***</p>
«Он вернётся, когда придёт время. И если ничего не изменится, если люди и дальше будут слепы, будут мешать чистым чувствам, то город канет в волнах, что обрушатся на головы, обижавших его любимого…»
***</p>
Блокируя экран, Джин чувствует как в него снова тыкают ручкой. Ему протягивается новый оторванный кусочек листка. Только теперь внутри было другое.
«Ходи оглядывайся сучка городская»</p>
Джин даже бровью не ведёт. Он лишь снова комкает лист бумаги, а затем попросту швыряет его назад, утыкаясь в свою тетрадь.
Заглушая стук дождя за окном, он включает первую попавшуюся песню и сосредотачивается частично на музыке, частично на учителе, начавшем объяснять важные вопросы на выпускных экзаменах.
***</p>
Andrew Jasinski — Sea</p>
Не бывает историй выдуманных от начала до конца. Всегда где-то, словно чистое небо под грозными тучами, прячется капелька правды. Как капля косого дождя через городок, подгоняемая и сбиваемая ветром, эта капелька летит сквозь миф, сквозь легенду, сквозь рассказ. Сталкиваясь с морскими брызгами от разъярённого моря, эта капелька разлетается на собственные кусочки себя, образуя маленькие пазлы, которые навряд ли кто-то сможет собрать воедино.
Легенды и мифы, люди так привыкли, что всё это выдумки, но что если вот тебе, настоящая история, почему же тогда легенда? Может потому что атмосфера располагает?
Чимин всё смотрел в открытое окно. Учитель уже не раз просил его закрыть, но не хочется. Дышать нечем. Воздух из лёгких пропал. Будто это его избивали у стены на полу в туалете, а не друга. А может вот она? Связь родственных душ? Как там в легенде?
Парень задумался, запуская руку в волосы и зачёсывая их назад, открывая полностью своё лицо. Он не обладатель густых ресниц, но это не делает его взгляд менее выразительным, стоит ему чуть опустить веки. Посмотрев на время, он начинает считать про себя.
3… 2… 1…
Звонок, разносящийся эхом по пустым коридорам. Ожидая такой команды старт, Чимин сметает всё с парты к себе в рюкзак и пулей вылетает из класса под ошарашенный взгляд учителя и класса.
Из кабинетов начинают, кто выбегать, кто выходить обсуждая то, что не договорено на уроке, и, теряясь в этой галдящей всё больше и больше, толпе, Чимин теряется, направляясь к кабинету медсестры и попутно держа телефон возле уха, откуда гудки набранного номера.
— Хён, — как только после гудков раздался звук, что человек на той стороне ответил, Чимин сразу начал тараторить.
— Как он? — Хосок ждал этого звонка.
***</p>
После сообщений Чимина у Хосока было только одно желание. Рвануть к своему младшему. Но он на работе. У него нет сменщика, который постоит тут за него, только тот, с кем он меняется по окончанию своих рабочих часов, и бросить магазин с заправкой он не мог. Позвонить директору чтобы отпроситься, всё равно что подписать заявление об увольнении.
Вот так в жизни и бывает. Ты нужен одному из самых своих дорогих людей, тому, кто нуждается сейчас в твоей заботе, но не можешь. Не можешь всё бросить ради вашего же будущего. И он ждал. Забывая, что нужно улыбаться покупателям, забывая про то, что пробовал курить и ему не понравилось, всё равно схватил пачку с витрины и прикурил, тут же заходясь кашлем. Для него этот кашель и это обжигание лёгких, будто способ забрать часть боли себе.
Хосок печально смотрел через стеклянные двери на непогоду за окном.
И ты тоже чувствуешь эту боль?
Он спрашивал у природы, что их окружала, которой они пропитались под лучами летнего солнца. Звонок телефона, лежащего прямо перед ним, показался глотком свежего воздуха, после тяжелого дыма, привкус которого всё ещё ощущался на языке.
— Как он?
Чимина было плохо слышно из-за набитого школьного коридора, но всё же удаётся разобрать, что младший идёт к Тэхёгу проведать. Что он отвезёт его домой.
В этот момент заходит очередной покупатель, и Хосоку приходится сказать быстрое «Хорошо, мне пора» и отложить телефон. Всё же, там Чимин. Тэхён сейчас не один.
— Ух, что-то сегодня погода разыгралась… — бормочет вошедший человек, с которого стекала вода. Дождь, словно окатывал водой из ведра с ног до головы, даже если ты выбегаешь из машины и пробегаешь каких-то пару метров.
Хосок обращает внимание на участившиеся вспышки за окном, на то, как музыку в магазине всё сильнее перекрывают раскаты с неба.
Появляется какое-то странное чувство, особенно когда через несколько минут сверкает две ярких молнии, тут же, не отставая ни на секунду раздаётся громогласный рык, больше похожий на взрыв, и в ту же секунду музыка прерывается и свет отключается… Хосок только ладонью подпирает подбородок, осознавая, что придётся идти в подсобку и пытаться завести генератор…
***</p>
Evanescence — Together Again (Piano Cover by Aldy32)</p>
После того, как Чимин и Юнги ушли, оставив пострадавшего на больничной койке, медсестра, сказав лежи тихо, выбежала из кабинета, и судя по звуку, в сторону учительской.
Всё тело ломило, на смуглой коже стали появляться тёмные пятна, образующие синяки. Болело всё, каждая клеточка тела отзывалась при малейшем шевелении. Стараясь, как можно меньше совершать движений, Тэхён всё же смог лечь так, чтобы лежать было не больно. Сейчас и дышать — уже боль.
Он пытается восстановить всю картинку, а на глазах тут же выступают слёзы. Он не понимает, за что ему такое. Никогда никого не обижал и не задирал. Всегда готов отозваться помочь. Тогда почему с ним так поступают?
Ну нравятся ему парни. Он сам это осознал. Но он же ни к кому не лез. Да, ему нравился Намджун, и когда тот спросил, как в шутку, но серьёзно, Тэхён признался ему. И началось. Пошли оскорбления, первые толчки и подножки, а следом — первые удары.
Всё же лежать долго в одной позе неудобно, особенно когда нет возможности обнять свою подушку и свернуться клубком. Приходится вертеться, ища то положение, которое поможет отдохнуть. Но незаметно, в очередной раз переваливаясь на другой бок, Тэхён засыпает.
Он слышит как за окном бушует ураган. Как капли дождя неистово нападают на землю, как ветер то и дело грозит унести не только крыши домов, но и весь этот городок. Постепенно, всё затихает. Тело всё больше становится невесомей, пока окончательно не понимаешь — ты не стоишь, ты не лежишь, — ты просто есть. Ты и весь этот мир, там где-то на поверхности, пока вокруг тебя вода и только твой личный мир.
Здесь нет боли, только исцеляющее свойство моря. Тэхён раздвигает руками толщу воды, отталкиваясь от неё же, он прямо рядом с адскими воротами, которые словно ногами уходят до самого дна. Слабый свет проникает и здесь, на семь метров глубины, которая небольшим давлением, будто одеяло сверху бросили, ощущается.
Он проплывает сквозь эти необъятные камни. Вокруг стайки блестящих рыб, да рапаны по всему дну. Оказавшись по середине, прямо под куполом этих ворот, Тэхён оглядывается, сам не знает зачем. Наверное потому что помнит, как в прошлых снах плавал здесь не один, и пускай эти сны наутро забывались. Он останавливается, замирает. Волосы размывает водой, а пятки не достают до дна.
«Где же ты?» — проносится в голове. Тэхён снова поворачивается и оказывается внутри крепкой хватки. Прямоугольная улыбка озаряет лицо, и кажется, даже чуть сильнее освещает глубину. Он смотрит на знакомое лицо. В чёрные глаза, которые переливаются перламутром, как и жемчужина Кима.
Хватаясь руками за крепкие голые плечи, Тэхён хочет спросить, хочет рассказать. Но стоит ему открыть рот, как только пузыри выходят, да начинает ощущаться солёный вкус воды во рту.
Хватаясь за горло и понимая, что это были последние капли воздуха, Тэхён чуть дёргается, желая всплыть, но его не отпускают. Он с непониманием и лёгким страхом смотрит в глаза напротив. Но те всё такие же. Его притягивают сильнее, придерживая за затылок. «Не страшно! Не боюсь!» думает Тэхён, чтобы успокоить себя, а тем временем его губ касаются чужие и…
— Как ты Тэ? — ещё никогда не хотелось так сильно убивать, по крайней мере того, кого называешь лучшим другом.
***</p>
Тэхён подскакивает от неожиданности, тут же скуля от резкой боли, разнёсшейся по всему телу. Он поправляет волосы, кидая задравшуюся чёлку обратно на глаза, и аккуратной проходится большим пальцем по нижней губе. Он не помнит, что ему снилось, но знает, что это было что-то приятное, а маленькое покалывание на нежной коже губ лишь свидетельствовало об этом.
— Давай, я отвезу тебя домой, — Чимин подходит ближе, внимательно осматривая друга. Тот казался более потерянным, чем когда он уходил. Это вызывает беспокойство, и Чимин чуть наклоняется вперёд внимательно смотря в глаза напротив.
Тэхён окончательно выныривает в реальность и кладёт свою широкую ладонь на плечо друга.
— Всё нормально, Минни, я ещё на уроках посижу, — он чуть криво улыбается. — Не хочу домой. Погоди, ты сказал отвезёшь, тебе велик купили?
Глаза оживают, возвращая в них океан эмоций и яркость звёзд. Они сияют, словно у маленького ребёнка, которому предложили выбрать любую конфету и Чимин улыбнулся от этого, даже слегка рассмеялся, тряся своей блондинистой головой.
— Машину, — говорит он, подавая руку Тэхёну, чтобы тот встал. — Не буду настаивать, но сегодня я не отойду от тебя.
— Звучит угрожающе, — Тэхён тоже смеётся. — Значит машину… Что же, поздравляю. Покажешь?
Чимин приобнимет Тэхёна за плечо, выходя из кабинета и оглядывается назад. Медсестра даже не удосужилась прийти проведать его друга. Что за отношение и халатность? Неважно. Тэхён снова улыбается, и, хотя видно, что ему ещё больно, уже начинает окончательно приходить в себя. Только вот губа разбита, нос видно, что ломали, хотя тот так и оставался прямым и красивым, люди под пластику ложатся ради такого профиля. На щеках тоже ссадины, но всё это не портит, только расстраивает разве что.
Но Тэхёну и вправду лучше. Лучше после короткого, но крепкого сна. Лучше когда друг рядом. Он идёт по коридору, не замечая всех этих взглядов. Сейчас сядет за свою парту, достанет учебник и новый корректор. Будет читать, писать, может что-то даже учить, и пытаться зарисовать свою парту. Смотреть на дождь за окном, да думать, чтобы тот прекратился к вечеру. Сегодня он точно будет плавать. Нырнёт со скалы. Давно хотел повысить высоту прыжка. Сегодня и повысит.
***</p>
Нудные лекции. Скучные задачи. Может и вправду стоило поехать с Чимином домой? Ещё и от Хосока выслушал, спрашивается за что? Это его, Тэхёна, избили, а не он кого-то. Ну да ладно, Хосок всегда так беспокоится. Накричит, прочитает тонну морали, а потом будет при встрече сжимать в крепких объятиях. Не впервой.
Тэхён смотрит в окно, забываясь, не слыша голоса учителя, не реагируя на кинутую в него бумажку, которую Чимин тут же подобрал и бросил обратно, что-то там шипя. Он завороженно смотрит на сгустившиеся чёрные тучи. Как-то, непривычно чёрные. Слишком уж они затянули небо, слишком не дают дышать, сверкая и громыча.
— Вааа, — рот сам приоткрывается, и не только у него. Две молнии ударили одновременно, сопровождаемые диким рёвом с небес, и в классе тут же погасли все лампочки, оповещая — свет отключили.
— Это куда так? — спрашивает Чимин, чувствуя, как пол до сих пор подрагивает от удара с самого неба в землю.
Тэхён тянет палец, указывая в окно.
— Одна в скалу, где грот, наверное, вторая в прямо в воду, — он поворачивается к другу, а глаза распахнуты. — Никогда ещё такого не видел…
Класс резко замолкает из-за последующих вспышек, пускай и не таких сильных, но то, что выключило свет, уже само собой пугало. По тишине, что воцарилась, было понятно, соседние классы тоже притихли. А тишина повисла такая, что стали слышны шаги по коридору идущего человека.
***</p>
Tarja — Spirits of the Sea</p>
Тяжёлая обувь эхом отзывалась, сталкиваясь с полом, при каждом шаге. Звук отлетал от стен и проникал сквозь щели дверей в классы. Гром вторил почти каждому шагу, а молнии отбрасывали мигающую длинную тень вперёд, подчёркивая длинные ноги.
На чёрных, обтягивающих крепкие бёдра, джинсах позвякивала цепь, на которой болтались несколько ракушек, как дополнительное украшение. Чёрное худи скрывало формы тела, а из-под чёрной кепки виднелись тёмные волосы, чуть наискосок чёлкой падая на глаза.
Рюкзак за плечом слегка оттягивал назад, делая походку более вальяжной, заставляя выпрямлять спину.
Парень не оглядывался ни на молнии и шум дождя, ни на то, как из некоторых кабинетов всё же повысовывались любопытные головы. Он только сжимал крепко в руках листок о переводе в девятый класс и продолжал идти к нужному кабинету.
В классе Тэхёна все притихли настолько, что кто-то даже дышать боялся. Гром разрывал сознание, а вспышки молний заставляли атеистов молиться. Тэхён уверен — море сейчас тоже бушует, и ему интересно, отчего так? Откуда такой внезапный ураган, когда обещали облачно и только лишь возможные осадки. Он волнуется о Ба, у которой давление и надеется, что буря кончится также быстро как и начнётся, а за мыслями не замечает, как дверь класса открывается и внутрь заходит новый переведённый ученик, одетый во всё чёрное, напоминающий чем-то толи гота, толи гопника из подворотни.
Чимин поднимает голову и на секунду замирает. Слепо, не поворачиваясь, он пытается нащупать плечо или руку Тэхёна, чтобы привлечь его внимание. И ему это удаётся. Тэхён смотрит сначала на него.
— Смотри… — почти одними губами шепчет друг, и Тэхён всё же поднимает голову, смотря вперёд в сторону доски.
— Прошу прощение за опоздание, — голос мягкий, чуть пониженный. Его глаза кажутся такой правильной формы, словно маска или рисунок, а не человек. Они большие и смахивают на оленьи. Губы не такие пухлые как у Тэхёна, при не большой улыбке открывают белые передние зубы, похожие на кроличьи. Под нижней губой родинка, которая бросается в глаза.
Тэхён ведёт взглядом сверху вниз, а по классу начинаются шептания, некоторые оборачиваются на заднюю парту у окна.
— Я только что перевёлся, — парень продолжил говорить, когда учитель рукой дал знак согласия. — Чон Чонгук. Пожалуйста позаботьтесь обо мне.
Чёрные глаза осматривают класс и на собственном имени задерживаются на парочке парней что сидят в самом конце. Новенький останавливается на том, что замер, смотря ему же в глаза, с высветленной чёлкой, чуть приоткрытыми губами.
Тэхён моргнул несколько раз, часто. «Чон Чонгук» повторяет он про себя.