Глава 6 (1/1)

То, что произошло между ними, сильно повлияло на обоих мужчин, и Артур, и Мерлин еще долгое время не виделись. Они избегали встреч, обмениваясь посланиями, преисполненными любовью и вдохновением. Каждому из них казалось, что жизнь, заложив крутой вираж, пошла в гору. Пендрагон продолжал служить Ордену, приобретя определенную славу за короткий срок, а Эмрис во имя Братства совершал головокружительные преступления. Казалось, близость другого питает их, придает сил и наполняет смыслом каждое движение, каждую мысль и даже каждый вздох. Ни Артур, ни Мерлин не могли посвятить в свою тайну никого. Лишь старый лекарь знал, что готовится что-то грандиозное. Будучи вхож как в общество приспешников Ордена, так и в Братство, он знал, что это связано с Папой, что есть вероятность его смещения и, по слухам, эту должность займет кто-то провокационно молодой по протекции большинства кардиналов. *** Взъерошенный Мерлин забежал в лавку и, не проронив ни слова, скрылся в крошечной комнате, дверь в которую была завешена всяким старых хламом. Эта лачуга использовалась в качестве чулана, но также иногда Гаюс прятал там опасных для Ордена людей. Как бы ни было, он всегда больше симпатизировал убийцам, чем слугам Бога. Вслед за Эмрисом в лавку вломились двое крупных мужчин в кольчугах и с гербовой накидкой Тамплиеров на груди. Их оголенные мечи едва не утыкались в стены или утварь - помещение оказалось слишком захламленным для такого оружия. Старый лекарь обманчиво тяжело поднялся, одновременно с этим уронив тряпку, чтобы прикрыть пятно свежей крови на полу. - Господа, чем могу быть полезен? - Его голос звучал хрипло и надтреснуто. Так, как и должен бы. Гаюс старательно скрывал факт того, что он гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд и, разумеется, чем полагается в его возрасте. Один из них, тот, что был выше ростом, сурово посмотрел на лекаря и тут же вышел. Второй, тот, что пониже, с кудрявыми волосами, огляделся и, спрятав меч в ножны, продемонстрировал пустые ладони как знак того, что он не опасен и не собирается угрожать старику. Но взгляд серых глаз оставался цепким. Он внимательно оглядел помещение, будто отмечая малейшие детали, и только после этого остановился на лице лекаря. Гаюс стоял, приподняв бровь и, не отрываясь, глядел на пришельца. - Мы ищем ассасина, - просто ответил тамплиер. - Мы сражались, его удалось ранить, но стервец умудрился удрать, орошая улицу кровью. След теряется рядом с твоей лавкой. Можешь это объяснить, алхимик? - Леон говорил спокойно, без нажима. В голосе даже чувствовалась привычная теплота, но лекарь знал, что ни одна эмоция, ни один оттенок его голоса не ускользнут от внимания тамплиера. И даже если сейчас удастся скрыть факт наличия раненого убийцы, после ему будет очень сложно сохранить свою репутацию. Поэтому, собрав в кулак всю свою волю, Гаюс прибёг к последнему средству - актерскому таланту. Он очень натурально задрал обе брови и безмолвно открыл рот. Даже заозирался, будто сомневаясь - а не притаился ли где-то в тени подлый убийца? Но никого не было видно, а могучий рыцарь - вот он, так что старик изобразил лёгкое замешательство, а после облегчение. Он уже хотел сказать, что понятия не имеет куда мог подеваться тот, кого ищут, как великан шагнул обратно в лавку. - Мальчишка на крыше, - больше он не сказал ни слова. Оба рыцаря выбежали на улицу, и звуки их шагов стали стремительно отдаляться. Мужчина нахмурился и в несколько широких шагов пересёк помещение, распахнул дверь в каморку и уставился на бледное лицо ассасина, покрытое испариной. Времени на разговоры не было, и Гаюс принялся оказывать помощь раненому. Мерлина ранили в бок, лишь чудом не задев кишечник, но была рассечена печень - от этого такое обильное кровотечение. Старый лекарь уложил его прямо на полу, зажёг несколько свечей, давая себе больше света, и принялся за операцию. *** Единственная мысль, которая билась в голове у Фреи, была - "БЕЖАТЬ!". Девушка, накинув на себя куртку Эмриса, ловко перескакивала с одной крыши на другую, но не забывала разыгрывать раненого. Она то и дело припадала на ногу, хваталась за якобы раненый бок и даже стонала сквозь зубы. Ломать комедию было забавно, тем более, что никто из них не мог забраться на крышу и как-то ей помешать. Но тут, будто из под черепицы, вырос еще один воин - статный, широкоплечий. Его меч сверкнул в закатных лучах, и Фрея едва не лишилась головы. На миг потеряв равновесие, девушка оступилась и полетела с крыши вниз на брусчатку мостовой. Артур проводил гибкое тело взглядом. Он не мог ничем ему помочь. В груди всё разрывалось на части. Раздался звук удара тела о камни на площади, крики. Среди воплей женщин и криков ослов он без труда разобрал уверенный басовитый голос Леона и, отвернувшись, направился прочь. Вот всё и кончилось. Он сам своими руками убил того, кого любил больше жизни. Пендрагон спустился, дал короткие указания своим людям относительно тела - перенести в склеп для вскрытия и изучения - а сам направился к Гаюсу. Боль, столь сильная, что, казалось, ослепила, грызла сердце, душу, раздирала его на куски. Он намеренно задрал клинок. Мерлин уже уходил из-под такого удара. Почему же не смог в этот раз? Тут Артур некстати припомнил, что на ассасине была окровавленная куртка. Неужели он был ранен? В глазах щипало, но Пендрагону было не до этого. Пыль въедалась в волосы, прилипала к влажной коже, оседала на одежде, делая его похожим на одну из многочисленных статуй, украшающих резиденцию отца. Не смотря на то, что он держал спину прямо, а шёл быстро, сам Артур не чувствовал в себе ни малейших сил продолжать. Но если его жизнь закончена, имеет смысл окончить её достойно. А прослыть предателем, даже являясь таковым на деле, ему не позволяла гордость. Временами у самого Артура складывалось ощущение, что гордость - его врожденная черта: настолько глубоко представления о чести, благородстве и истинном поведении дворянина успели врезаться в сознание, пропитать само его существо и, кажется, струились теперь по венам, гонимые разбитым сердцем. Наконец дверь, выученная им до самой последней трещины, показалась перед глазами, и на несколько тягучих мгновений Артур замер напротив неё безмолвным памятником самому себе. Он хотел зайти, хотел поговорить с единственным, пожалуй, кто знал, как много значит для него Мерлин, но не решался сказать старику, который, насколько он знал, трепетно был привязан к ассасину, что убил его своими руками. Наконец, набравшись храбрости, тамплиер толкнул хлипкую преграду и шагнул в полумрак лекарской лавки. В нос тут же ударил запах трав, мазей, настоек и даже масел, на мгновение дезориентировав Артура, поскольку, сколь бы не были сильны все привычные запахи, к ним примешивался еще один - металлический запах крови, медью оседающий на языке. *** К счастью, Мерлин быстро потерял сознание, но бледность его лица откровенно пугала Гаюса, как и лужа крови, растекающаяся на полу быстрее, чем он на то рассчитывал. Как с таким ранением Эмрис вообще до него добрался, оставалось загадкой, унести которую на тот свет убийца имел все шансы. Старик закончил беглый осмотр и, понимая, что спасти его может только чудо, с каким-то молодецким задором решил, что придется это чудо сотворить. Он достал из очага раскалённую кочергу и прижёг то место, где была рассечена печень. Парень очнулся, широко раскрыл глаза и перепугал бы весь квартал, если б предусмотрительный лекарь не сунул ему кляп в рот - так что получалось только громкое мычание. По впалым щекам тут же градом покатились слёзы, а полубезумный от внезапной боли Мерлин посмотрел удивительно осмысленным взглядом на Гаюса, после чего глаза его закатились, и он провалился в забытье, облегчая лекарю штопку его бока. Артур насторожился. Безусловно, у лекаря мог быть какой-то пациент и даже раненый, но отчего Гаюс не вышел? Почему не поставил никого вместо себя? А что, если старика пытают прямо сейчас, пытаясь вызнать, где тот хранит деньги или рецепт какого-нибудь порошка? Отбросив сомнения, Пендрагон оголил меч и, крадучись, стал пробираться по лавке. Только из-за огромного количества различного хлама, устилающего любую горизонтальную поверхность, коих здесь было множество, создавалось обманчивое ощущение маленького помещения - на деле же лавка была довольно большой, и за каждым шкафом и сундуком Артуру мерещились враги. Наконец, обыскав всю лавку от пола до потолка (он всерьез поднялся наверх и осмотрел стоящие там книжные шкафы, чтобы исключить даже малейшую вероятность неожиданного нападения), немало растерянный, он толкнул единственную дверь, за которой еще не проверил, ведущую в узкий чулан. Какого же было удивление, когда вместо швабр и тряпок Артур обнаружил стоящего прямо за ней Гаюса. Судя по всему, он был в порядке, но вся одежда его оказалась щедро залита кровью, будто в подсобке лекарь разделывал свинью. Увидев Артура, мужчина очень красноречиво поднял бровь и прошёл мимо, оставив застывшего, словно соляной столб, тамплиера, недоумевать. *** - Знаешь, мне и в голову не приходило, что он может оказаться настолько тяжёлым, - натужно пыхтя, Уилл грузил на повозку тело, только что вытащенное из лавки лекаря. Как только его более-менее удалось зафиксировать, сверху навалили соломы, и, взяв смирную лошадку под узды, Уилл и его молчаливый спутник направились прочь вниз по улице. Туда, где сейчас квартировалось Братство. Сегодняшний день выдался для ассасинов весьма сложным. План по ликвидации Франциска с треском провалился. Папу охраняли так, будто он был королем, а информатор предоставил совсем неверную информацию о том, что именно сегодня не назначено никаких приемов. В итоге, заявившихся по его душу убийц ждал ряд неприятных сюрпризов - первым из которых оказалась компания из десятка тамплиеров, приглашенных на поздний завтрак. Все как один были рыцарями Ордена, в белых плащах, с крестами на груди и при всем при этом вооруженные до зубов в нагрузку к такой же охране самого Папы. Троих из них положили там же. Впрочем, среди охраны и храмовников так же были потери. Мерлин своими руками зарезал двух в белых плащах и едва не убил еще одного, лишь чудом увернувшегося, когда в бок его задел ещё один - с длинными волосами до плеч, истово закричав: "Артур!". Кажется, именно крик так подействовал на убийцу. Неожиданно он рванул прочь, а за ним и все, кому удалось выжить. Уже спускаясь по балконам и перебегая прямо по узкому парапету к соседним постройкам, Эмрис понимал, что ранение куда более серьезное, чем то, с которым он может спокойно уйти. Тамплиеры - и откуда их столько? - вывалились следом на улицу и, оседлав коней, помчались в погоню. Фрея, чудом выжившая, все время бежала рядом, поддерживая с Мерлином зрительный контакт. Она-то и заметила и кровь, и то, как беспомощно он оступился, едва не слетев с крыши. Девушка тут же оказалась рядом и, толкнув его к ближайшей стене, прямо рядом с окном, торопливо осмотрела бок. - Ты не выживешь с такой раной, если сейчас же не пойдешь к Гаюсу, - говорила она спокойно, но лицо стало бледным, а губы подрагивали. - Дай мне свою куртку. Тебя будут искать - ты ранен и едва не убил их командира, - тут она улыбнулась, вспоминая ужас в глазах блондина. Фрея не понимала сейчас, окуренная, как и Мерлин, гашишем, что Артур, с которым они познакомились на маскараде и тот самый командир - один человек. Сейчас все они были ассасинами более, чем когда бы то ни было. Практика употребления дымных трав не была секретом, и перед по-настоящему сложными заданиями все они обязательно курили. Сегодняшний день не стал исключением. Почти не соображающий Мерлин отдал ей свою куртку и направился в сторону лавки Гаюса, а Фрея, неловко перемахнув через крышу и поболтав для вида в воздухе ногами, повела погоню за собой. *** Артур медленно повернулся и уставился на Гаюса, всем своим видом требуя пояснений, но еще не пытаясь воздействовать как-либо на лекаря. - Вы больше не сможете встречаться здесь, и я не смогу более помогать и быть вашим с Мерлином информатором, - тяжело вздохнул алхимик и вдруг показался ужасно старым. Таким, каким и должен быть, ведь седым он был уже в детстве Артура. От упоминания имени любимого сразу накатила удушливая волна, что-то сжало горло, а на глаза выступили слёзы. - Ты уже все знаешь? - Севшим голосом осведомился Артур. - Да, я прооперировал его, зашил бок и сделал вообще все что мог, остальное в руках Братства и Господа, - мужчина перекрестился, а Пендрагон решил, что тот спятил. - О чем ты, чёрт побери, говоришь?! - Взревел он, багровея лицом и уже не замечая, что крупные слёзы покатились по щекам, оставляя в покрывшей их пыли бороздки. - Что в руках Господа? - Артур понимал, что сейчас сорвётся в истерику, но ему требовались объяснения. Старик же посмотрел недоумевая. - Мерлин. Я говорил о Мерлине. Он был здесь, но теперь он в куда более безопасном месте. Как только поправится, я сообщу, чтобы он связался с тобой, а пока не ищи его. Слова отдавались в ушах подобно грому, но Артур не мог никак уловить их смысл, пока ужасная догадка не опалила его. Там на крыше. Ассасин, который не смог увернуться от удара, от которого уже уходил Мерлин. Не слушая окриков, он рванул прочь, на площадь, но тела не нашёл - его уже увезли в залы Ордена. Костеря всё на свете такими выражениями, каким и пират позавидует, Артур взял лошадь у кузнеца и, заверив, что пришлет её обратно со слугой и золотым, помчался во весь опор. Дома мелькали с бешеной скоростью, он скакал, едва не загоняя мерина. И притормозил только, оказавшись за высокой оградой монастыря. Бросив поводья слуге и дав короткое распоряжение относительно животного, Артур, изо вех сил смиряя желание бежать, лениво вошёл внутрь и отправился сразу в подвалы - именно туда доставляли всех убитых, и именно там проводились вскрытия. Стиснув зубы и стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал, он обратился к Мюрдену, выполняющему роль врача в этом монастыре. - Ассасинов, убитых сегодня уже доставили? Мужчина поднял на него глаза и широко улыбнулся. - Да, богатый улов. Хотели чего-то? - Да, - как можно ленивее откликнулся Артур. - Хочу посмотреть на их лица. Может быть, нам удалось убить кого-то из главарей этой шайки. За них назначена награда, ты же знаешь. Все еще кривя губы в усмешке, Мюрден повел его путанными коридорами в комнату, где прямо на полу лежали четыре тела. Благодаря прохладе запах крови почти не чувствовался. Одним был мужчина, разрубленный Перси почти пополам - от плеча до пупка. Вторым - какой-то старик, которому явно было уже не место в Братстве, и такую смерть он мог считать избавлением. Еще одним оказался Хорсий - грек, прибывший в Стамбул и занимающий одну из руководящих должностей. Увидев его, Артур выдавил ухмылку, которая буквально приклеилась к его лицу, когда он перевел взгляд дальше и встретился глазами с остекленевшим взглядом карих глаз. Фрея. Вот, кто упал с крыши вместо Мерлина. Совершенно неуместное в этой ситуации облегчение затопило все его существо. Артур едва успел отвернуться, как его вырвало. - Кишки вывалились? Ничего, такое бывает. Попейте воды, пройдет, - участливо проговорил Эдвин. - Ничего, ничего. У трупа, которого убил Персиваль, и правда вывалились внутренности, и это избавило Артура от необходимости что-либо объяснять. Словно пьяный, он вывалился из комнаты и, не видя ничего перед собой, направился в собственные покои. ***Мерлин метался в бреду. У него поднялась температура, жар не удавалось ничем сбить, и от боли он выл, не приходя в сознание, метался на промокших от пота простынях, которые скручивались в жгуты, пленяя руки и ноги больного. От всех этих движений кровотечение усилилось, рана разошлась, и её пришлось зашивать снова, благо, в Братстве был свой врач - посылать за Гаюсом было более, чем опасно. Заботы о Мерлине всецело легли на плечи Уилла - остальные занимались разработкой нового плана вместо того, что с треском провалился, искали слабые места в защите особняка, но не преуспели. - Как он? - В комнату вошел Ралло, скользнув взглядом по бледному лицу. Глаза Эмриса глубоко запали, вокруг них образовались темные круги, сам убийца похудел так сильно, что напоминал скорее живой труп, чем человека. Прошла неделя, а ему не становилось лучше. Уилл посмотрел на калеку из-под нахмуренных бровей и, смачивая сухие потрескавшиеся губы влажной тряпицей, негромко пробормотал: - Сам будто не видишь. Мне кажется, он не жилец. Мерлин что-то зашептал, горячечно забился на простынях, но, сломленный собственной слабостью, вскоре затих, и мужчина принялся обтирать его. В комнате, где он лежал, стоял запах старой крови, пота и человеческих испражнений. Мухи вились под потолком, то и дело предпринимая попытки сесть на лицо больного или на его рану. Особенно настойчивыми они становились во время перевязки, слетаясь целым жужжащим роем и жадно припадая к окровавленным повязкам, которые лекарь бросал прямо на пол. Тяжело дыша, так, что, казалось, ребра прорвут тонкую кожу, Эмрис лежал на постели. Волосы отросли и промокли насквозь от пота, а Уильям уже едва не валился с ног от усталости. Ралло положил ладонь ему на плечо: - Тебе нужно поспать, оставь его. Если он не выкарабкается, тебе идти за ним следом совершенно ни к чему, - он смотрел внимательно, с сочувствием. - Ты же понимаешь, что я не могу бросить своего брата умирать. - Понимаю. Поэтому я и позвал Августу. Реликварий отступил в сторону, пропуская в душное пространство комнаты девушку. Она скользнула внутрь и встала у стены, потупив взгляд. Длинные темные волосы были собраны в косу, а худые плечи немного сутулились. На вид ей было не больше четырнадцати. Уильям нахмурился, глядя как она нервно перебирает край своей рубахи тонкими пальцами. - Ребенка же привел, - он резко встал со стула и покачнулся - в глазах потемнело, и мужчине пришлось ухватиться за край стола, на котором стоял таз с кровавой водой, чтобы не упасть. Столик качнулся, и вода, перелившись через край, плеснула на пол. Августа вздрогнула от этих слов, но не отступила, напротив, это будто подстегнуло девушку - она подняла горящие синие глаза и уставилась на Уилла. Лицо у неё оказалось простоватое: узкое и лишенное какой-либо запоминающейся детали, но миловидное. Понимая, что крыть ему нечем, парень выругался и, толкнув Ралло, вышел из комнаты, оставляя Мерлина на попечение этих двоих. Он действительно давно не спал и почти не ел, а также не дышал нормальным воздухом. Если умрут они оба, Братство точно не выиграет от этого. *** Артур не находил себе места. Просыпаясь каждое утро и засыпая каждый вечер, он думал о Мерлине. А еще, нередко, перед глазами появлялось лицо Фреи. То милое и улыбчивое - он хорошо запомнил её на маскараде, - то застывшее, будто мраморное, её лицо после смерти. Ассасинов не хоронили по христианскому обычаю - их сожгли на костре как язычников и инаковерцев, а прах развеяли по ветру, так что даже прийти и попросить у неё прощения Пендрагон не мог. Тревога за любимого снедала его, от Гаюса не было никаких новостей, и понаслышке Артур знал, что дела лекаря пошли хуже - уже несколько раз в лаборатории старого алхимика устраивались обыски. Кажется, было найдено что-то указывающее на его связь с Братством, но, поскольку он был жив, вероятнее всего, это были не более, чем слухи. Артур проснулся от очередного кошмара, в котором он видел, как Мерлин падает с крыши. Ночная рубашка промокла от пота и противно липла к телу. Стянув её, мужчина резко поднялся. Умылся холодной водой и, накинув на голое тело камзол, натянул штаны и сапоги и вышел из своих покоев. Он направился к небольшому балкончику, чтобы подышать ночным воздухом и очистить мысли. Каково же было его удивление, когда в предрассветных сумерках он обнаружил знакомую фигуру, сидящую в кресле у стены. - Гвейн? - Ошарашенно прошептал Пендрагон, не желая перебудить половину двора. - Артур? - Не остался тот в долгу и улыбнулся своей широкой и манящей улыбкой. - Почему не спишь? - Раздался булькающий звук, потом несколько раз собеседник громко сглотнул и, вытерев губы тыльной стороной ладони, поднял взгляд на Пендрагона. Казалось, МакКен знает все его мысли наперед. Это ощущение не понравилось Артуру. Он передёрнул плечами, не считая необходимым раскрывать все свои тайны. Хватало того, что Гвейн знал о существовании Мерлина и о чувствах Артура к нему. - Слишком душно, - не моргнув глазом соврал мужчина и опёрся на перила. Сзади раздалось фырканье, затем торопливые глотки, и, пустая по звуку, бутылка, была поставлена на пол, а Гвейн встал рядом. Лёгкий ветерок трепал его длинные волосы, сейчас висящие свободно. Мужчина выглядел пьяным и безмятежным, так что от прозвучавших слов Артур дёрнулся как от удара. - Ты убил Фрею. Я видел её. А я ранил Мерлина, и он тоже, вполне вероятно, мёртв. Я прав? Поэтому ты потерял покой и сон? - Гвейн смотрел, чуть прищурив глаза, и улыбался. Но улыбка выглядела на удивление фальшиво, будто он играл на публику. "Шах и мат, Пендрагон" - подумал Артур и только склонил голову в знак согласия. - Я так и думал, - больше Гвейн не стал ничего говорить. Только похлопал Артура по плечу и пошел прочь, оставляя мужчину наедине со своими мыслями. *** Августа положила свежий компресс на горячий лоб, сменив прохладной тряпицей горячую, и тут же окунула её в воду со льдом. Не смотря на свой юный возраст, она успела многое повидать и ухаживала за больным много лучше Уилла. Окна в комнате теперь не закрывались, но на раму она натянула марлю и изловила всех мух, так что запах, все еще царящий в комнате, стал не таким сшибающим с ног, и пропало мерное гудение насекомых, а Мерлин, кажется, стал выглядеть лучше. Он снова начал метаться на матрасе, и, нахмурившись, девушка принялась ловить его руки и прижимать к кровати - ворочаясь он тревожил рану и не давал ей заживать. - Воды, - надтреснутый голос звучал едва слышно, но Августа уловила звук, больше похожий на шелест ветра, и тут же поднесла к губам Мерлина стакан, придерживая его голову. Парень сделал несколько глотков и закашлялся, разливая воду себе на грудь. После чего открыл глаза и уставился на неё удивительно осмысленным взглядом. - Кто ты такая?